– Есть ли работа, господин?
– Проходи. Ничего нет, – жуя аппетитный калач, буркнул повар, тараща на рейтара глубоко посаженные на заплывшем лице глазки.
Флора обернулась на скрип. Ветер приоткрыл дверь в небольшой деревянный сарай. Приятный запах свежего сена пробудил грустные воспоминания, вновь захотелось плакать. Сев на охапку травы, девушка закрыла лицо руками и всхлипнула, но ворча и рыча, Умка требовал еду.
Девушка горько усмехнулась: «Если в тебя верят, не всё потеряно. Ещё мама предупреждала, что не надо делать из мира мирок. Спасибо, мамуль! То что нужно! Помнится, ты советовала, когда будет трудно, вздохнуть, посмотреть сквозь пальцы, пожать плечами, всё и уладится. Что я зациклилась на Хитаре? Авось не маленькая, не впервые разбиваются иллюзии. Сделаем выводы и пойдём дальше.
Итак, что имеем? Миры параллельные или перпендикулярные, но существа, живущие в них, одинаковые! А что? Вполне приличный афоризм получился. Какое самомнение у этого оборотня! Думает, что пропаду. А вот назло ему окажусь на коне, вернее, как здесь говорят на харлуге! Вот!»
Флора улыбнулась, села и бодрым голосом произнесла:
– Мир, я готова к уроку. Давай задание. Я справлюсь!
Мир сразу откликнулся: из дальнего угла сарая послышалось глухое ворчание и неразборчивые слова. Девушка приблизилась к источнику непонятных звуков. На сене, раскинувшись во весь рост, спал длинноволосый мужчина, его чёрные спутанные волосы полностью закрывали лицо. Рубашка расстёгнута и наполовину снята, один сапог под головой, второй – нежно прижат к груди, рядом с ним на сене нечто среднее между гитарой и лютней.
«Похоже, местный диджей «зажигал» всю ночь. Теперь отдыхает. Кажется, ещё долго будет спать», – поморщившись, предположила она, но ближе не подошла. Запах вина, исходивший от мужчины, настолько силён, что на глаза навернулись слёзы.
Флора закашлялась и с горечью сказала:
– Судьба, ты предлагаешь мне плакать под музыку?
Девушка взяла на пробу несколько аккордов. Звучание инструмента понравилось. Оглянулась на Умку. Большие карие глаза рейтара выражали одобрение всех действий, приводящих к полной миске. Флора задумалась о репертуаре и концертном платье: «Надену комбез! В таких местах у мужчин меньше проблем».
***
Алька открыла глаза и увидела сидящего у изголовья Таора. Покосившись на свои забинтованные тонкой белой тканью руки, лежащие поверх одеяла, девушка улыбнулась и сказала:
– Тебе пора сменить плащ воина на одеяние лекаря, ты всё время выхаживаешь больных.
Таор погладил её щеку.
– А тебе надо набраться сил. Спи, а я посижу рядом с тобой.
– Мне кажется, что я выспалась на всю оставшуюся жизнь. Давай поговорим.
Таор хотел возразить, но в комнату вошёл Правитель маоров Бортук.
Поднявшись, Таор поклонился ему. Один из Совета Трёх сделал знак рукой, маор ещё раз поклонился и вышел, оставляя его наедине с Алькой.
Бортук присел у изголовья девушки и, глядя в глаза, спросил:
– Ты видела Голубой Колодец? Какой он?
– Это невозможно описать словами. Это так красиво, – мечтательно закрыв глаза, девушка рассказала о том, как заглянула в Колодец, заполненный кипящей лавой голубоватого цвета, где тысячи голубовато-прозрачных язычков пламени трепетно плясали над тонкой корочкой, покрывавшей расплав.
Затем она рассказала, что села так, чтобы глаза оказались на уровне края Колодца, о стенки которого бил голубоватый прибой. Пыталась рассказать о том, что ощутила скрытую энергию, прячущуюся внутри Колодца. Лава тяжело вздымалась и опускалась в каких-то десятках метрах от неё, жгучее дыхание вулкана опаляло лицо, но картина была такой волшебной, что она не могла оторвать глаз. Долго смотрела на фантастическое зрелище, забыв о том, что её ждёт Таор, что у неё мало времени.
Бортук внимательно слушал девушку, а потом спросил:
– Было ли страшно?
– Мне было хорошо. Я не только отдохнула и согрелась, но и ощутила приток сил. Усталость прошла, голова перестала болеть. Бросив последний взгляд на чарующую красоту дремлющего вулкана, я легко поднялась и пошла по голубой стрелке к выходу.
Правитель племени маоров долго молчал, а потом сказал:
– Многие маоры приходили к Священному Колодцу, но мало кто находил в себе силы уйти от него. Где ты нашла в себе силы противостоять его чарам?
– Меня прогнал мираж маленькой жёлтой горной змейки, той, что укусила. Я никогда не забуду боль, которая мучила меня в ту ночь. Эта змейка находилась между Колодцем и мной. Страх перед змейкой заставил уйти от Голубого Колодца.
– Тебе повезло, ты вошла в Пещеру Молчания, имея такого сильного Духа-Покровителя как Горная Змея! – торжественно сказал Бортук, поблагодарив за рассказ и пожелав выздоровления, он ушёл .
В комнату заглянул Таор, увидев, что Алька склонилась над тетрадью и что-то торопливо пишет, не стал ей мешать. А девушка с увлечением сочиняла очередную главу «Формулы счастья и везения».
Глава 3. Есть только миг между прошлым и будущим
Ничто не изменилось во мне,
но порой я медлю,
прежде чем выговорить имя врага.
Канетти
В невысоком парнишке в пятнистом камуфляжном комбинезоне и нахлобученной до глаз панаме уже не узнать заплаканную девушку. Войдя в трактир, Флору накрыло волной море разнообразных запахов: приятный – от огромного очага, где на вертеле жарилась туша сила, кисловато-хмельной – от пенящихся кувшинов, но доминировал аромат давно немытой человеческой плоти. Витавшие запахи и звуки Умке не нравились, он испуганно жался к ногам девушки, удивлённо тараща блестящие глаза.
Быстрым взглядом Флора окинула помещение и сочла, что в фильмах правдиво представлен антураж таверн, постоялых дворов и средневековых общепитов. Грязный пол из струганных досок засыпан соломой, низкий сводчатый потолок со следами копоти угрюмо навис над несимметрично расставленными и грубо сколоченными массивными деревянными столами. Мутные толстые стекла трёх окошек пропускали мало света. На столах, вперемежку с глиняными кружками и тарелками, стояли деревянные подсвечники, в которых чадили уродливые свечи. На стенах коптили факелы, освещая неровным светом грязные бревенчатые стены и нетрезвых мужчин, сидевших на деревянных скамьях.
Трактир полон. У двери шумная ватага из десятка добродушного вида честных тружеников: ремесленников и крестьян. Рядом с ними торопливо глотали вино три стражника; за ними двое неприметных: то ли ищейки, то ли люди с тёмным прошлым. Компания из четырёх хорошо вооружённых мужчин в кожаных панцирях расположилась в дальнем углу – это самая опасная группа.
Флора обратила внимание на прямо держащего спину пожилого сухощавого аристократа с щеголевато-подкрученными усами на узком породистом лице, его длинные густые с чёрной проседью волосы аккуратно подстрижены. Рядом с аристократом сидел крепко сбитый молодой человек, он цепким взглядом окинул вошедших.
Провожаемая любопытными взглядами, Флора медленно шла к стойке бара, вернее, к возвышавшемуся над низкими столами массивному сооружению, вероятно, выдержавшему не одну битву. Царапины и выбоины, оставленные тяжёлыми предметами, наглядно свидетельствовали о стойкости и надёжности сооружения.
– Что угодно господину? – угодливо кланяясь, спросил толстяк.
– Я пою песни. Разрешите в вашем чудесном заведении заработать на еду,– низким голосом попросила Флора.
Хозяин трактира направил короткий толстый палец на Умку.
– А этот что делает?
– Этот замечательный мойщик тарелок ничего не умеет, ещё маленький.
– Понятно. Ладно. Пой. Будут заказывать больше, разрешу тебе и косолапому остаться. Всё равно Зердик до вечера не проснётся.
Флора хорошо играла на гитаре, в их семье любили музыку, часто собирались по вечерам и пели. Теперь она будет петь за деньги. Тряхнув головой, отбросив неуверенность, опустила на пол рюкзак и, присев на табурет, взяла несколько аккордов. Старательно подражая Олегу Анофриеву, запела: «Призрачно всё в этом мире бушующем, /Есть только миг, за него и держись. /Есть только миг между прошлым и будущим, /И именно он называется жизнь…»
В зале воцарилась тишина. Когда песня закончилась, несколько секунд люди молчали, затем раздались восторженные возгласы и разнообразные требования: одни хотели услышать песню ещё раз, другие выкрикивали названия неизвестных ей песен.
– Господин! Можно получить еду для голодного зверька?
– Сейчас принесу, Ваше Сладкоголосие, – с энтузиазмом закивал хозяин заведения. – А ты пой!
Флора задумалась. На выручку пришёл молодой и весёлый стражник, крикнувший:
– Друже! Сыграй про любовь! Играшка сладится – заплачу!
– Про какую любовь? Счастливую или несчастную, любовь к жизни, женщине, а может, к власти и богатству? Уточните, пожалуйста!
– Котора тебей-то люба!
Флора смотрела на большую миску, наполненную ароматным варевом, поставленную трактирщиком перед рейтаром. Умка чавкал, с аппетитом поглощая еду, а она задумчиво перебирала струны.
Вспомнив песню из «Жестокого романса», сказала:
– Здесь собрались мужчины, поэтому спою от лица женщины: «Я, словно бабочка к огню, /Стремилась так неодолимо /В любовь, в волшебную страну, /Где назовут меня любимой. /Где бесподобен день любой, /Где не страшилась я б ненастья. /Прекрасная страна – любовь, /Ведь только в ней бывает счастье. /Пришли иные времена, /Тебя – то нет, то лжёшь, не морщась. /Я поняла, любовь – страна, /Где каждый человек – притворщик. /Моя беда, а не вина, /Что я – наивности образчик. /Любовь – обманная страна, /И каждый житель в ней – обманщик. /Зачем я плачу пред тобой, /И улыбаюсь так некстати. /Неверная страна – любовь, /Там каждый человек – предатель. /Но снова прорастёт трава /Сквозь все преграды и напасти. /Любовь – весенняя страна, /Ведь только в ней бывает счастье».
И вторая песня прозвучала в тишине, только один пьяный попытался что-то сказать, но собутыльники заставили его умолкнуть. «Странно, – думала Флора, – неужели они не слышали хороших песен?»
К ней подскочил подвыпивший мужчина. Он так эмоционально размахивал руками, пытаясь объяснить обуревавшие чувства, разбуженные песней, что неловким жестом смахнул с головы Флоры панамку – длинные волосы рассыпались по плечам.
На минуту воцарилась тишина, которая взорвалась свистом, невообразимым гвалтом, хохотом и криками:
– Эй, мордашка, ходь сюды. – Вот так пташка! Лети, цыпочка к нам, для тебей-то жёрдочка быти! – Эй, голуба! Ублажи ребят – монет отсыплем!
Ситуация вышла из-под контроля. Флора прижалась к стойке и затравленно оглядывалась. Рейтар рычал, скаля маленькие острые молочные клыки.
К девушке подошёл представитель воинственной четверки, схватил за руку и, невзирая на яростные попытки вырваться, потащил за собой, говоря:
– Цаца наша! Проверим, так же хороша в постели, как и её играшки.
Внезапно на их пути оказался телохранитель аристократа.
– Господин берёт девушку под своё покровительство. Отпусти.
В голосе не слышалась угроза, наоборот, тон дружелюбный, в руках нет оружия, стоит в расслабленной позе, глядя в противоположную от громилы сторону. Флора почувствовала как грубая рука, держащая её, медленно разжалась. Ворча под нос о зажравшихся аристократах, которые не дают простому люду отдохнуть, детина ретировался к дружкам.
– Идём. Мой господин ждёт тебя, – приказал телохранитель, нисколько не сомневаясь, что она послушается.
Прижимая к груди рюкзак и инструмент, Флора медленно пошла к столу, за которым сидел пожилой мужчина. Умка, рыча, следовал за ней.
– Добрый день, пресветлый господин, – вежливо поздоровалась она.
Аристократ поднял на девушку тёмные печальные глаза и вместо приветствия спросил, указывая на свободную лавку:
– Ты пришла сюда издалека. Зачем?
– Проголодалась, – присев на указанное место и выдержав оценивающий взгляд, ответила Флора.
– Эй, хозяин, – когда тот подошёл и угодливо поклонился, приказал: – мясной похлёбки и кружку шареша.
Девушка утоляла голод, а аристократ не сводил с неё глаз.
– Наелась? – холодно спросил мужчина, когда отодвинула тарелку.
– Да. Благодарю!
– Твоё имя?
– Флора!
– Откуда ты и куда идёшь?
Она знала, что задавать вопросы выгоднее, чем отвечать на них. Более того, испытывала благодарность за то, что вырвали из лап громилы, накормили, но манера аристократа спрашивать, будто писал протокол задержания, раздражала.
– Пресветлый господин, я смогу лучше ответить на вопросы, если пойму с какой целью Вы их задаёте.
– Я невежлив с юной девушкой. Прости. Но твоя одежда необычна, как и песни. Я бывал в разных краях, но не слышал ничего похожего. Откуда ты?
Говорить правду Флора не хотела, лгать не умела. Ответила уклончиво:
– Господин, моя родина так далеко, что я не смогу туда вернуться.
– И причину, по которой не говоришь правду, тоже скроешь?
– Вы очень проницательны, пресветлый господин!
– Я чту чужие тайны. Не буду спрашивать. Захочешь – расскажешь. Твои песни говорят, что не по своей воле бродишь по дорогам. Не так ли, дитя мое? Тебя обидели? Помощь нужна? Я виконт Ренельи Сальве Таунбер, Кавалер Ордена Орста, – гордо представился аристократ, – а это Алангиз, мой… телохранитель.
Имена Флоре ничего не говорили, но люди вызывали доверие.
– Помощь не нужна. Мудрец говорил: «Если любишь – отпусти. Если твоё – вернётся. Если не вернётся, значит, никогда не было твоим». Проверяю эту истину на себе.
– Мы скоро отправимся в столицу. Можешь поехать с нами.
– В качестве кого, господин виконт?
– Сеглера!
– И каковы будут мои обязанности?
