Ася Бикеева "Вакуум"

– Будете лаборантом химического анализа 5-го разряда, у вас как-никак запись «научный сотрудник» в трудовой. Работать будете в отделе качества, там все объяснят. Минутку.

Зеленая трубка телефона придает белизне руки некий нездоровый оттенок. Ногти нетерпеливо стучат по пластиковому корпусу, отдаленно напоминая бусы, которые подарила бабушка на мои десять лет. Я их не носила, но любила перебирать в руках, любуясь яркими разноцветными горошинами. Это был мой последний подарок от бабушки: в тот год мы переехали, а она умерла.

–Алло, Алексей Иванович? Да, отдел кадров. Девочку Вам новую оформляю, с завтрашнего дня готова работать. Вы ей покажите там все, объясните, да? Ага. Хорошо.

Телефон дзынькает, снова, на удивление, напоминая о бабушке. Встряхиваюсь, фокусируюсь на алых губах.

– Спуститесь на первый этаж, – говорит женщина. – Вас там встретят.

И как я сразу не догадалась? Надо же, подумала, будто этот город достаточно большой для тезок по имени-отчеству.

– Здравствуйте, дядь Леш.

– Привет, Насть. Только на работе называй меня как положено, хорошо?

Раньше я бы ответила «куда положено?», но теперь киваю. Субординация.

Дядя Леша, Алексей Иванович, такой похожий и не похожий на себя, ведет меня какими-то коридорами, показывает цеха и лабораторию. Он что-то рассказывает, объясняет про работу, но я не понимаю ни слова. Точнее, понимаю, но не запоминаю. Стараюсь кивать вовремя. Я озираюсь по сторонам как загнанный зверь, никак не могу отделаться от мысли, что ты тут тоже был всего лишь полгода назад. Ходил, дышал, говорил. Видел, как все это создавалось и строилось. Обещал мне однажды провести экскурсию, но так и не провел. А ты ведь так редко не держишь слово.

– Как мама? – вдруг спрашивает мой начальник-с-завтрашнего-дня.

– Хорошо, – отвечаю больше на автомате. Кажется, если долго повторять одно и то же, в это даже можно поверить.

– Хорошо, – отзывается эхо. – Куришь?

Мотаю головой, немного морщусь. Дядь Леша, как будто вдруг о чем-то вспоминает, прячет пачку сигарет обратно. В глазах беспокойство.

– Извини, по привычке.

– Ничего.

– Как сама? Скучновато наверно тут, после Минска-то? Тут тебе не столица.

– Пока не знаю. Нормально.

Мы стоим на улице, позади нас – монструозные здания завода. Что-то там сзади рычит, гремит и бухает, и на миг мне кажется, что все оно – живое существо, которое только и ждет шанса меня сожрать.

– Ты ж посменно будешь работать, знаешь? Тебе в кадрах не сказали?

Мои мысли еще где-то с монстром, я снова не сразу улавливаю смысл.

– Смены?

– Да, завтра дневная с восьми до восьми, потом в ночь, отсыпной и выходной.

Киваю. Да и что тут скажешь? Конечно, для меня было бы оптимально работать по десять часов дней так шесть подряд, но это тоже неплохо. Лучший способ победить время – потеряться в нем.

– Насть, точно все хорошо?

– Ага.

– Хочешь, подожди немного: смена скоро закончится, до дома подвезу.

– Спасибо, я сама.

Он смотрит на меня долгим тревожным взглядом. Как будто я собираюсь пойти домой и принять ванну с феном. Включенным.

– Все правда хорошо, Алексей Иванович.

– Зови меня дядей Лешей, мы же не на работе.

– Ага. До завтра.

Мне хочется злиться. Мне хочется плакать. Мне хочется кричать и, наверное, что-то разбить. Но вот приехал седьмой автобус, и для всех этих увлекательных дел у меня просто нет времени.

Первым делом я проверяю салон на наличие знакомых лиц. Кроме меня тут еще два человека: пожилая пара, явно едут с дачи в Солоном. Хорошо, никаких неловких бесед. Можно подремать.

Мне снится солнце. Оно такое теплое, такое яркое. Его лучи забираются под куртку, пробегают вдоль позвоночника и разливаются по телу, словно снимают с меня всю накопившуюся ответственность. Мне больше не надо думать, не надо просчитывать, не надо сражаться. Я просто есть, как цветочек в поле, и чтобы жить мне достаточно лишь следовать за этим прекрасным чистым светом.

– Привет, Насть.

Только не это. Пожалуйста. Ну почему?.. Я просто не буду открывать глаза, да, притворюсь, что сплю. Он же воспитанный человек, просто сделает вид, что обознался, отойдет…

–Я знаю, что ты не спишь.

Блин.

– Второй раз встречаемся меньше, чем за сутки, надо же.

Это потому что мы живем в одном районе, а по городу ходят от силы два автобуса.

– Ага, мистика какая-то.

– Смешно.

Обхохочешься.

Я почему-то вдруг вспоминаю, как когда-то слонялась по городу в надежде случайной встречи. Я знала все места, где он бывает, и раз за разом обходила их по вечерам. Знаешь, сколько раз тогда мы случайно встретились? Один, возле моего подъезда.

Дальше едем молча. Если есть в мире боженька, он меня услышал.

– Может, в третий раз встретимся не случайно? И даже не в автобусе.

А, нет, я снова атеист.

Конечно, не хочу. Я что, похожа на мазохиста?

– У тебя жена и ребенок, – отвечаю.

– Если хочешь, возьмем их с собой.

Лицо серьезное, но глаза смеются. Я снова вижу в них маленькие задорные искорки и в этот момент его лицо молодеет лет на десять.

– Давай, хоть развеешься. Не думаю, что тебе охота вечерами дома сидеть.

Он тоже знает. Ну да, он не может не знать, как ни крути, наши отцы дружили. Но это все равно не повод. Ничто не повод, и идея какая-то дурацкая, не хватает мне будто проблем в жизни. Конечно, я отвечу:

– Да.

Что я только что сказала?

– У тебя номер тот же? Я наберу.

Наверное, он сказал что-то еще, но я уже вышла из автобуса.

Снова снег, а я не в своем районе. Ерунда, конечно, тут до дома минут пятнадцать пешком. Тут куда угодно минут пятнадцать пешком, что не очень приятно, когда можно было доехать.

Надо еще что-то купить поесть. И из косметики. И лекарства – вряд ли она выходила в магазин. Надо подумать, что купить, надо подумать, куда зайти по дороге… Надо было думать, что отвечать на предложения куда-то сходить!

Мне хочется злиться и немножко кричать, но я не могу. Вместо этого мне почему-то становится немного легче.

Дома опять темно. Захожу, как вор, шуршу пакетами. Даже свет включать отчего-то боязно, будто спугну что-то хрупкое. Но все равно включаю. Двери зала плотно закрыты, желтый свет разбивается в рифленом стекле. Стараюсь туда не смотреть, иду на кухню. Однажды я привыкну, что наша квартира стала двухкомнатной.