Илья Антатольевич Пронин "Антил"

– Не знаю, у меня работает. Слушай, а почему бы тебе не прейти на мой показ, который состоится на следующей неделе во вторник.

–А почему бы и нет? Можно попробовать, глядишь и найду то что ищу.

– Кто ищет, тот всегда найдёт.

Илья работал весь день и даже слегка утомился. Ему поступил звонок от одной из клиенток. Его профессионализм давал ему возможность работать с женскими волосами, и вообще он был многопрофильным специалистом. Илью интересовало буквально всё из мира красоты, потому что одна только красота способна была его восхищать и вдохновлять. Стоит отметить что он пользовался хорошим спросом у клиенток, особенно у тех кто собирался выходить за муж. Его недосягаемость и внешняя асексуальность успокаивала клиенток. Они ему доверяли и им было приятно находиться в руках настоящего мужчины, который умел делать правильные комплементы без пошлостей, а заодно ещё и мило улыбаться.

И вот он находился дома, когда раздался звонок.

– На связи.

– Илья?

– Я за него.

– Срочно нужна твоя помощь, выручишь, больше не к кому обратиться. Разумеется, будет и подгончик.

– Где и когда?

– Во вторник на показе моды, адрес потом отправлю по WhatsApp.

Глава 3

Работа шла в непривычном для Ильи темпе, однако он сумел подстроиться и у него успешно всё получалось. Сразу ему понравилась работа в столь интересной индустрии. Быстро наводя причёски, он толком не успевал рассматривать, то, что твориться в округе, однако все звуки схватывал на лету, равно как и разговоры.

После сосредоточенной работы он наблюдал за показом, это было крайне интересно, для него это было целыми представлениями. И вот он вновь начал ходить по закулисьям как вдруг столкнулся с тем, кого не ждал, но мечтал увидеть.

– Тонико?

– Ильяшь?

– Ого-ого, давно не виделись.

– Ага-ага, – рассмеялась Тоня. – Что ты здесь делаешь? Это неожиданно встретить тебя в этом месте.

– Как неожиданно? Знаешь, работаю, – наиграно гордо сказал Илья, Тоня же ему ответила одобрительным кивком, при этом кончики её губ опустились в низ, что означало у разговаривавших друг с другом друзей, на языке мемов: No bad. – У меня тот же взаимный вопрос к тебе. Почему я не наблюдал тебя за кулисами и не наблюдал твоих работ.

– Ой, я пока налаживаю контакты, – отмахнулась начинающий дизайнер. – Знаешь, пришла поддержать свою подругу Ольгу Кауч.

– Ах да, она конкурентка моей нанимательницы, – он наклонился к ней поближе и шепнул. – Знаешь они довольно давно уже соперницы, как на фронте работ, так и за сердце одного обаяшки.

– А обаяшку случайно не Виктор зовут? Я была на их свадьбе. Ольга и Витя такие милые.

– Ясненько, – улыбнулся вежливо Илья.

Наступила неловкая пауза. Говорить хотелось много, а сказать было не чего. Неловкость ситуации усугубляло и то, что Илья в данный момент находился на рабочем месте, хотя и не был сильно занят. По правде ему очень хотелось о многом рассказать, но неожиданность и любовь сыграли с ним злую ироническую шутку. Ему очень хотелось о многом поведать, но он, ни как не мог. Он жутко стеснялся, и в этот момент думал, что переборол этот недуг давным-давно, робость была настолько сильна, что он не мог выдавить из себя ни слова.

Антонина, в свою очередь, волнительно улыбалась и позже начала смотреть по сторонам и собиралась уже обняться с другом для прощания, как вдруг всё изменилось. Разряд тока прошёлся по всему телу. Она опустила глаза и увидела на своём предплечье руку Ильи. Она сама не могла понять, почему это её обрадовало, любому другому бы она уже высказала в лицо всё что думает или применяя физическую силу, попыталась бы высвободиться. Вдобавок он это сделал резко, что может затронуть женскую независимость. Внутренний голос убеждал её, что это всё нормально, так и должно быть, лишь маленькая небрежность добродушного Илюши. Антонина с годами забыла прикосновения старого друга, цепкие и нежные. Не смотря на резкость и спонтанность, Илья не мог причинить боль тому, кого так страстно возжелал.

Что-то резко всплыло в памяти, какие-то моменты из прошлого, находившиеся в густом тумане. Чувство дежавю вклинилось в голову девушки. Маленькая попытка вспомнить не увенчалась успехом, так как она услышала из знакомых уст прекрасно знакомый голос, что порой, когда то ей хотелось слышать в самую плохую минуту. Она смотрела на тонкие изящные губы, за которыми находились хорошие белые зубы. В этом было, что-то новое и не знакомое ей. Он стал следить за собой, и это факт, видимо профессия парикмахера давало своё, так думала и Антонина. До неё стало доходить, что именно говорит Илья. Это её имя, он приводил Антонину в чувство, выводил из задумчивости, пару раз произнеся её имя.

– Может, сходим, посидим, где-нибудь после. Знаю хорошее местечко. Мне если честно неловко говорить здесь.

Сердце забилось у Антонины в два раза быстрее. Что это оно так, понять не могла. Его она не боится. Он давно уже показал свою преданность и доброту по отношению к ней с Михаилом. Но это было давно и задолго до того как они вновь встретились и познакомились сызнова. Тоня уже предположила, что сердце сильно колотится из-за того что она не видела его долгое время. И в правду, она больше его не знает, он совершенно другой, по крайней мере, не такой как раньше. Помимо внешности, телосложения и речи, в нём изменился взгляд и поведение. Раньше он не был настолько сдержан, раньше он был как оголённый провод, можно было понять его робость или жгучее волнение, сейчас это преобразовалось в умение делать длительные паузы. Когда ему было весело, он смеялся, когда ему, было, грустно… Трудно было кому то припомнить Илью грустным. Однако если кому из его знакомых это удалось бы, увидели бы только спокойное лицо и приятную улыбку. Всё сейчас скрывалось за его доброй улыбкой. Выдавали только глаза. Для неё это был новый человек и скорее всего, это вызывало некое волнение, которое, в свою очередь вызывало усиленное сердцебиение.

Сомнения прокрались ещё ближе. Всё это может быть и правдой, но правдой частичной. Какая-то недоговорённость была в его словах, это и подпитывало его лицо, сделавшееся серьёзным, но не менее загадочным.

– Нет, – слетело с её губ, однако добавила, давая надежду, что ничего не знает, сможет она или же не сможет. От поспешного ответа и из-за того, что у Ильи оставалось по-прежнему невозмутимое выражение лица, несмотря на то, что она попыталась дать ему надежду, Тоня всё равно покраснела.

– Я понимаю, – с доброй улыбкой, понимающе опустил голову Илья. В этом кивке отображалось всё благородство. – Если всё же сможешь, то я встречу тебя после всего.

– Нет, – дёрнулась Тоня и положила руку на его грудь.

– “Снова нет?”, – подумал Илья

– Я сама тебя найду, вот увидишь. Я не собираюсь здесь долго засиживаться. Понимаешь, утомилась и устала.

– А стоит ли тебе тогда, вообще, куда-то идти со мной? – заботливо проговорил Илья. – Быть может, ты хочешь побыть в домашнем уюте, в кроватки под звёздным небом ночи.

– Может быть. Как поэтично, – и опять неловкое касание. Кокетливая улыбка и лисьи глаза создавали некую загадку, которую должен был раскусить молодой парикмахер.

За кокетством скрывался тот факт, что она была ошарашена. Девушка уже начала забывать странности старого друга, так умилявшие, а порой смешившие её. Какой дурак бы отказался от вечера, проведённого с красивой блондинкой, слегка чудаковатой и малость стервозной, но при этом умеющую создать ангельский образ. В душе она смеялась над собой за свою нескромность. Илью же она дураком не считала. Её трогала заботливая интонация друга, она почувствовала заботу которую не испытывала долгое время. Антонина не понимала ни чего, да и сконцентрировать не давала боль в животе, усиливающаяся при общении с Ильёй. Он не был причиной этого, и Тоня это понимала, всё же причиной было волнение, связанное с неожиданностью встречи старого друга. Второй причиной этого она считала надуманность выводов сделанных не на ровной почве и бездоказательно. Что такого в том, что друг приглашает подругу на дружескую встречу, они не виделись давно, каждому есть что сказать в неформальной обстановке когда они останутся один на один. Один на один. Она повторяла несколько раз эту фразу у себя в голове, и каждый раз сердце играло набатом. И вот опять надуманность, которую она произнесла в нутрии себя. Третья же причина, заключалась в том факте, что из-за общего волнения преследовавшего её с самого утра она не могла кушать и её постоянно тошнило. Нет, беременной она точно не была, дело заключалось в том, что бедная девушка, порой, сильно перенервничав и переволновавшись, истощала организм так сильно, что у неё разбаливался живот из-за гастрита.

Сердце же всё меньше и меньше переставало колотиться. Головная боль слегка усиливалась, что в свою очередь усиливало дискомфорт. Но нужно отдать должное мужественности девушке, ведь, ни смотря, ни на что она продолжала улыбаться как очарованная девочка. Глаза её сверкали, что было признаком головной боли. Желание улыбаться одерживало вверх над желанием пустить слёзы, поэтому периодически она смущённо улыбалась. И почему она вообще должна смущаться того, что она по-настоящему рада видеть близкого человека среди этой разукрашенной во все цвета радуги безликой толпы.

Вообще суматоха сегодняшнего дня измотала её. Антонина, как ни крути, любила покой и наслаждалась им, а долгое пребывание в праздности раздражало её. Нельзя было сказать по внешним признакам, что она устала и ужасно утомлена. Все видели в ней улыбчивою, приятную, красивую молодую девушку, полную жизни и энергии. Однако было в этом красочном социуме серая, правда, можно сказать образ, пришедший откуда-то далеко, не принадлежавший к разноцветной толпе. Образ способный выделятся среди серой рутины своим светлым, или же тёмным оттенком. Образ, заключённый в одном единственном человеке, ни чем не примечательном, ни чем не заурядном, проникал в глубину неё и выводил правду на свет. Толпа же настолько была ослеплена яркими и светлыми сияниями друг друга, что не замечала всей печальной картины.

Антонине казалось, что в этом манимирке не настоящих вещей, выдуманных для приобретения прибыли, таких же искусственных людей её понимает лишь один Илья. Это было заметно по его нежной и доброй улыбке, но вот глаза он постоянно опускал, что вызвало затруднение понять его.

– “Кто ты и что можешь сделать? Зачем прислали тебя в этот миг, и почему кидает то в жар, то в холод? Можешь ли ты быть для меня спасением из этого намалёванного стада призиравших, друг друга, за глаза и за спинами. Мир розовых грёз уносится последним поездом, как вдруг появляешься ты, загадочный малый. Всё в тебе таит некую загадку, вопросы исходят из тебя, передаваясь лично мне. Называю своим другом, а по сути, не знаю тебя. А вообще может ли существовать дружба? Существует ли она между нами как между индивидами, или же может ли она существовать между нами как между мужчиной и женщиной? Ха-ха. Да почему же мне хочется думать рядом с тобой? А мы всё молчим и молчим, прошло уже минуты две как были сказаны последние слова, а мы не можем, ни навидится друг на друга. Ах, а эти наши глупые улыбки, может, мы вместе ощущаем одно. От всех этих мыслей у меня разболелась сильнее голова. Подруга, почему же ты не сбегаешь сейчас, когда дают этот шанс? Забудься хотя бы раз, и выкинь обязанности из головы. Пойди против всего, что сдерживает в клетке. Правда, же, что ты это не сделаешь…”

Антонина и не догадывалась, что у Ильи сердце бьётся ничуть не слабее. От неловкого молчания, он не знал, куда себя деть, куча вопросов всплывало в голове, дабы ответить на один – что скрыто за молчанием той, в кого он так сильно влюблён? Внутри себя он метался и кричал. Стоит заметить, что из него мог сложиться вполне самый настоящий разведчик, так как ни один мускул не дёргался на лице, если только периодически жвала напрягались, предавая ему мужественности и выделяя скулы, это можно было списать на то, что Илья делал всё чтобы придать лицу большую привлекательность и характерность. Всё за него говорили его глаза, они постоянно выдавали его. Именно поэтому в этот раз он не мог выдержать взгляда печально нежных глаз. Множество раз он мог сталкиваться с куда более свирепыми, страшными глазами, угрожающими расправится с ним и ни когда первым он не отвёл глаз. Бесстрашные глаза, которым больше не чего терять могут быть страшнее множества злых глаз, с этими глазами свершалось множество подвигов, этот взгляд смотрит на нас с портретов Че Гевара. Возможно, если смотреть с точки зрения стойкости и уверенности, то действительно любовь делает нас слабее, или же мы сами добровольно хотим показаться для любимых слабее. Возможно второе “Я” ставит нас в определённые рамки, из которых порой тяжело выбираться, и мы переступаем через него, а оно продолжает кричать вслед, что нет больше или никогда не было смысла, нет логики, необходимо всё обдумать.

В то время как у Антонины прекратилось повышенное сердцебиение, у молодого парикмахера оно наоборот ускорялось при встрече с её глазами, при томительных мгновениях её молчания. Он умолял её не игнорировать его, сказать хоть что то, в тоже время ни чего не понималось, чем вызваны такие длинные молчания. У него начала кружится голова, а внутренний голос спрашивал постоянно: правильно ли он сделал, что пригласил Тонечку в ресторан, не выглядело ли это ни хорошо, не было ли наглости в его словах, ни глупо ли он поступил, ни напугал ли её собой. Он усмехнулся. Конечно, напугал, согласившись с собой, но своим присутствием, ну, то есть неожиданным появлением, а может это она неожиданно появилась и тем самым она могла испугаться неожиданной находке в лице древнего друга, с которым не так давно вновь встретилась и по воле судьбы вновь пересеклась. Волнение и томительное ожидание ответа влекут за собой эффект состояния замедленного времени.

Так, например когда наш ум находится в состоянии покоя или же прибывает в развлекательном состоянии при игре или же прочтении лёгкого чтива, просмотре любимого фильма, для нас время летит не заметно, тогда как в это же время у другого человека оно может по внутреннему состоянию длится довольно долго. Есть разница между тем, когда ты идёшь по дороге в полном одиночестве и тем когда ты идёшь с человеком интересным тебе. И там и там вы можете пройти расстояние за двадцать минут, только в первом случае, оно будет казаться пройденным за сорок минут, а во втором случае, будет казаться, что вы прошли всё за пять. Именно поэтому влюблённые люди стремятся, как можно дольше задержаться, друг с другом. Моменты, проведённые с симпатичным вам человеком заставляют вас забыть о времени, такой же эффект и у книги которая вас зацепила и поглотила определённую часть души. Как с человеком, так и с книгой вы можете, эмоционально, сблизится. Не стоит путать так же состояние покоя и состояние ожидания.

Сидя на лавочке в парке и созерцая природу или вслушиваясь в трель птиц, или делая это всё одновременно, или же вы, с закрытыми глазами, наслаждаетесь покоем мира, время, кажется для вас мимотечным. Ну а если же добавить в вашу жизнь условие встречи с кем-нибудь, то время поползёт как черепаха по суше.

Всё же это состояние нагнетало и того беспокойный ум молодого человека. Он уже хотел ломать себе руки. Начал нагнетать себя мыслями о том, что ни допустил ли он оплошности, не звучало ли это грубо. Лучшим для Ильи лекарством в этот момент оставалась его улыбка, ему казалось, что с этой улыбкой передаётся вся положительная энергия тому, кому он улыбался. Альтруистический характер молодого парикмахера не только был полезен окружающим, но и психологически положительно влиял и на самого носителя характера. Всё прекратилось, тогда когда прозвучала музыка её голоса, поэзия её слов, и просматривалась красота движений её изящных маленьких губ. Он поднял глаза и смотрел на её пухленькую нижнюю губку.

– Зайди за мной через полтора часа, – она произнесла это с полной серьёзностью в лице, но подумав о своём, о чём Илья только мог догадываться, подарила ему радостную улыбку, от которой он просто растаял и отогнал все мрачные мысли. Сила женского очарования. – Через час они точно всё закончат и уже дадут профессионалам рассмотреть поближе костюмы и потрогать, оценить материал.

– Да, а там и не только можно будет материал ощупать.

– Цыц, – приложила пальцем к своим губам Антонина и ехидно улыбнулась. – Ну, всё Илюш, я пошла.

Она развернулась и пошла на выход в зал, где располагались зрительные места. Пару раз она одаривала его своим взглядом, каждый раз поворачиваясь из-за плеча. Илья стоял, не шелохнувшись, он провожал её серьёзным взглядом. Руки были опущены и болтались так, словно, к ним были привязаны гирьки. Осанку он при этом старался держать благородной, это тоже было не свойственно ему, так как в домашних условиях, он страдал от сутулости, да и на работе можно было бы заметить этот недуг, хотя, вы бы не придали этому ни какого значения, так как порой приходилось склоняться над головой клиента, чтобы рассмотреть ровные линии или же подравнивать концы волос. Голову он слегка наклонил и смотрел исподлобья, прибывая в своих мыслях. Глаза были направлены по прямой линии на ноги, идущей вперёд Тони, а именно на икры. Постепенно он поднимал глаза всё выше и выше.

Глубокий вздох. Такой вздох, рассказывает о сожалении. Ему было неприятно думать о себе, особенно когда людское желание взяло верх. Округлые формы и небесная красота, столь привлекательного цветочка будоражили его сознания, вдохновляли и одновременно включали фантазию Молодой человек вспомнил, что имя являло собой образ цветка, что люди с данным именем априори должны быть красивыми. Смотреть же на неё как на цветок, он не хотел, да и не мог. Она виделась ему бескрайним, полем колосьев, в летний солнечный день. На этом же поле расположились прекрасные по своей природе дерева. Дубы. Древние и необъятные, напускающие тень, под которой можно будет укрыться от зноя. Поле контрастировало, с прекрасной пустыней с невероятными, по красоте, оазисами. Два пригорка, в котором он так мечтал укрыться от всех пороков бренного мира. Илья с удовольствием бы отправился в добровольное изгнание на сорок дней или даже на вечность, лишь бы только ни кто не трогал столь прекрасное чудо.

Влечение сопровождалось с поэзией и философской мыслью. Долго он ещё многое переваривал, но вот разум уже давал о себе знать и груз с рук постепенно отпадал. Антонина тоже уже как минуту назад скрылась за аркой, ведущей к подиуму и зрительному залу. Он положил по Муссолиновски руки на бока и посмотрел по-хозяйски на окружающих.

– Так. Надо браться за дело, проговорил он вслух и пошёл в уголок к своим моделям.

Действительно, при переодевании молодые красавицы могли растрепаться, а перфекционизм высоко ценится, особенно в мире моды и тем более на показах. За любой выбившийся волосок он мог потерять навсегда карьеру в этой сфере, а в связи с последними событиями в его жизни, ему этого крайне не хотелось. Не запланированный выбившийся волосок или налакированный волос, при определённом свете и под определённым угле падения света, мог нарушить целостность созданного дизайнером образа. Вся картина, весь образ мог рухнуть и не понравится строгой аудитории, которая не желала наблюдать за не идеалом. Даже в хаосе должен был наблюдаться определённый порядок. В любом деконструктивном образе должна была сохраняться эстетика и строгость.

Если вспомнить что в восемьдесят первом году прошлого века Ямамото вывел на подиум девушек без макияжа, с ломаными линиями в одежде, раздразнив тем самым множество критиков, то можно будет и вспомнить их негодующую реакцию, отрицание эстетики, взгляда художника. Всё же это была революция! Для тех лет ещё была жива романтичность революционности. Её же сменила стабильность. Вызывающий стиль, будоражащий своей независимостью и наглостью, сменился кукольностью и строгостью требований. Теперь моделей старались приблизить к первоначальному образу японских красавиц. Кожу заставляли обелять. Это дополнял интровертарный мир двадцать первого века. Не мудрено, что в 2016 году стала набирать обороты японская эстетика и интроверты массово побежали скупать различные бренды, которые стали продвигать идеи Ямамото. Грамотное использование наследия вот что нужно современным кутюрье и дизайнерам одежды, так думал Илья. Почему то здесь он видел либо дешёвую копирку, либо несуразность образов, некоторые даже просто включили в свою коллекцию те вещи, что уже давно носят японские и азиатские модники и модницы.

Поправить причёски ему не составило труда, за пять минут было всё сделано и исправлено. Как бы аккуратно девчонки не снимали свои наряды, как бы им не помогали это делать, пудра оставалась на предыдущей одежде, и оттенок кожи большинства нарушал гармонию. Повторюсь, что они всё равно оставались похожими на восковые куклы. Кукольность придавала яркая помада, и белая-белая кожа, Илья, шутя, называл её штукатуркой. Стоит заметить, что положение нанимательницы спасало и то, что она намеренно создавала данный образ, а это значит, что у неё больше шансов было заполучить столь необходимые контракты и стать доминантной над остальными.

Спустя час всё окончилось, Илья заранее собрался, сложив всё в саквояж, убрав необходимое в чехлы. Парикмахер больше был не нужен. Он в спешке пошёл к выходу. Пройдя через чёрный ход и выйдя на улицу, Илья передал все необходимые вещи своему, другу-товарищу по работе. Это был Сандан, бурят по национальности, профессионал своего дела, специалист в мужских причёсках и бородах и просто добрейший парень, и верный друг. С Идьёй они познакомились ещё в период обучения и коллективное товарищество переросло в настоящую мужскую дружбу.

Сандан подъехал на машине прямо к двери запасного выхода. По просьбе Ильи Сандана пропустили на территорию двора, уговорить оказалось не сложно, особенно если знать, к кому обращаться. Товарищи созвонились сразу после того как Илья закончил с причёсками и помог визажистам привести make-up в порядок. Он ездил на российском авто на тёмно-синей “десятке”. Когда Илья вышел с саквояжем и чехлами высокий, статный молодой человек стоял, облокотившись на машину. Не смотря на тёмное время суток, Сандан находился в солнечных очках, скрывавших тёмные азиатские глаза. Весь его образ источал пафосом, что подчёркивали сильно выделявшиеся скулы, сломанный нос, который был слегка приплюснут, и мужественная челюсть, дополняющаяся широким подбородком. Он был во всём чёрном, и только белая футболка контрастировала с чёрными брюками-бананами и чёрной рубашкой застёгнутой на две верхние пуговицы. От света фонаря, освещавшего внутренний двор, цепочка, придававшая ему ещё больше образа плохого парня, начинала выделяться на его шее.

– Добрейший вечерочек, – сказал Илья, пятясь задом прикрывая дверь, чтобы она сильно не бухнула.

– Саламчик братанчик, – ответил Сандан и вальяжно зашагал в своих чёрных кедах к Илье. Челюсть он выдвинул вперёд, создавая наигранный образ важного человека. Настоящий брутал.

– Зря ты не пришёл Санданчик, всё бы тебе было к лицу. А сколько платьев…

– Ну, всё, хотел тебе помочь, но думаю, сам справишься запихать в машину, – Сандан сделал вид, что собирался идти к машине, уже было развернулся, как вдруг, повернулся обратно, протянул другу руку и забрал у него саквояж с парикмахерскими принадлежностями.

– Не, серьёзно, там много для тебя шмотья разного, тебе как азиату было бы к лицу. Да и к тому, же какому буряту не охота посмотреть на культуру своего народа.

– Там были бурятские мотивы? – с удивлением спросил Сандан и посмотрел из-под очков на Илью, показав свои удивлённые широко открытые тёмные глаза.

– Не совсем.

– Ясно, – с бархатистым басом произнёс Сандан. – Ты хочешь сказать, что мы азиаты все буряты. И ты думаешь, что я не знаю, что на показе приветствовались японо-корейские мотивы. Что я, по-твоему, не умею пользоваться информацией и не могу выявить определённые закономерности на рынке? Вонючий расист.

Илья молчал. Такое молчание свидетельствовало о том, что это согласие.

Они подошли к машине и Сандан открыл багажник.

– Ага, значит-значит. Я значит ещё и китаец, раз этого сделать не могу, так как у меня слабый интернет, я угадал твои мысли?

– Скорее всего, ты можешь выявить закономерности на Таганке. Ты же там часто бываешь, да и с местными находишь общий язык.

– Ха, – усмехнулся Сандан. – Хорош. Ты, я полагаю, работал с той симпотной, как же её…

– Ольга.

– Ах да, малышка Хельга. Я часто её наблюдал из своего окна, и знаешь всё при ней. Так чего мы стоим, давай, ложи сюда, рядышком, ага, вот так. Всё хорошо. Сигарету?

Илья отрицательно и с отвращением покачал головой. Сегодня ему не хотелось.

– Ты это, случайно, не из-за неё меня дернул?

– Нет, что ты. Зачем отбивать у тебя надежду.

– Отбить ты её, конечно, не сможешь, а вот загубить, ты в этом мастак.

– Просто я встретил свою, – Илья замялся. Он даже не знал, как её назвать, или как величать. Эпитетов было множество. – Подругу медленно протянул Илья.

– Алину? А, стоп, Вику. Да Вику! Нет?

– Нет, – так же протянул Илья. – Антонину.

– Тонечку? удивлённо переспросил Сандан и снял, наконец, очки, дабы заглянуть в глаза другу. – Наконец то увижу её вживую! Она не потолстела? Не пострашнела.

– Заткнись, – сквозь зубы проговорил Илья, но при этом не грубо, а как-то нежно. Его задели такие прямые и наглые вопросы. Он как благородный рыцарь был готов защищать свою даму до последнего вздоха. Если бы у него сейчас были при себе перчатки, он бы вмиг отхлестал бы Сандана по щекам.

– Извини за прямоту, но она у тебя красавица. Ну, с твоих слов и по фотографиям конечно. Лет то много прошло, вы совершенно не виделись, да и не общались.

– С днём рождения поздравляли друг друга.

– Ну, let’s get it, это не то. Она могла подурнеть или ещё как.

– С годами она только хорошеет. Раскрывается как цветочек.

– О-о-о, понятно всё, влюблённый юноша, я тебя таким давно уже не видел. Для тебя она всегда будет красавицей и самым лучшим человеком, брат, я тебе говорю, а вот характер может быть не тот, изъяны могут выходить наружу.

– Перестань, сказал идеал, значит идеал.

– Значит надо посмотреть.

– Нет, не надо, Санбой, – и Илья по доброму улыбнулся другу, взяв его за плечё.

– Да я же шучу, – ответил ему улыбкой Сандан. – Я тоже за тебя переживаю и поддерживаю, – с этими словами он положил в карман брюк Ильи нечто, что было защищено квадратной упаковкой.

– Это лишнее. У нас дружеские посиделки. Посидим, поговорим по душам, о жизни, о том и о сём. Да и к тому же у меня всё есть.

– Гадкий Илюша, да и ещё друг наготове. Смотри не вводи в скуку со своими философскими изречениями.

Оба посмеялись. До конца оставалось пять минут, это означало, что Антонина выйдет через минут пятнадцать, плюс минус пять минут. Всё же он рассчитывал на то, что ей надо было покончить со всеми своими делами, одеться, собраться и только тогда уже выйти. Поэтому он, Илья, стал приостанавливать дружескую беседу.

– А, то. Слушай, в общем, завтра передашь мне вещи днём в обеденное время.

– Без проблем дружище. Мы работаем через дорогу, ты что забыл?