Снилась деревня моих родителей. Мы с супругой сидели на травянистом берегу неширокой реки. Мокрые, только после купания. Солнечные лучи, отражаясь в каплях воды, стекавшей по коже, делали их похожими на мелкие бриллианты, грани которых создавали калейдоскоп разнообразных бликов. Я щурясь и улыбаясь, разглядывал откинувшую голову и ловящую солнечное тепло Олесю. Она слегка дрожит. Еще не согрелась после речной прохлады. На коже заметны мурашки. Явственно вспучилась ткань купальника на груди. Эта картина заставляет кровь быстрее течь по телу. Повернувшись к супруге, слегка приобнимаю её, одновременно касаясь губами шеи.
– Ты что делаешь? – Спрашивает шепотом Олеся, с легким придыханием. – Тут могут быть люди.
Тон жены противоречит словам. В данный момент ей абсолютно наплевать, кто вокруг. Как и мне…
Кто-то тряс меня за плечо. Ну что такое, на самом интересном месте? Открыв глаза, я сфокусировался на потревожившем мой сон человеке. Это был Эрин Ши’фьен. Вид его заставил вспомнить события предыдущих дней. Значит это действительно был не сон. И я действительно нахожусь в тщедушном теле подростка. Неспособный даже пошевелиться. Весь благостный настрой после приятного сновидения как рукой сняло.
– Проснулся наконец, – строго сказал Ши’фьен, – здоров ты спать. Хотя, возможно, это последствия работы стабилизатора. Не суть. Позволь представить тебе того, кто займется твоим восстановлением.
Эрин кивнул в сторону двери. Переведя взгляд в ту сторону, я увидел крупную женщину. Не толстую, а именно крупную. Она была на две головы выше «отца» и в полтора раза шире его в плечах. Одета она была в черно-белое платье в пол. Черные как смоль волосы собраны в большой пучок на затылке. Что-то в ней было странное. Не укладывающееся в привычную картину мира. И приглядевшись к её лицу, я понял, что именно меня смущало. Из-под нижней губы топорщились, едва заметно выпирая вверх, небольшие клыки. Цвет кожи, поначалу напомнивший об афроамериканцах, оказался серым, будто асфальт. Глаза у неё были неестественного алого оттенка. Они как будто слегка светились в полутьме комнаты. Я вдруг вспомнил кого именно напоминала мне эта женщина. Множество компьютерных игр, фильмов и книг, с которыми я сталкивался в прошлой жизни показывали этих существ. И сейчас я своими глазами видел никого иного как орка. То есть, орчиху, орку…неважно. Сказать, что я был шокирован, значит ничего не сказать. Открывшиеся новые факты погружали меня в некое подобие сказки всё глубже и глубже. Переселение душ, магия, другие расы. Что дальше? Роботы? Пришельцы? В какой мир я попал? Любопытство на грани страха. Стоит ли вообще прикладывать усилия, чтобы вставать на ноги, и что меня ждёт за окном? Слишком много вопросов в голове…
– Кхм… – кашлянул Эрин, прервав поток мыслей, – вижу, ты впечатлён. Лана – полуорк, шаман. Как я уже говорил, она поможет тебе встать на ноги.
О, я оказался прав лишь на половину. Полуорк. Но от этого не стало легче. Появились только новые вопросы о межвидовых взаимоотношениях.
– Думаю, дальше вы справитесь без моего участия. Лана. – Эрин кивнул пробурчавшей что-то невразумительное в ответ женщине и удалился.
Лана, дождавшись, пока закроется дверь за хозяином дома, подошла к кровати и начала осматривать лежащего в ней меня. Басовито порыкивая, женщина принялась ощупывать моё новое тело. Большие как лопаты кисти рук, на удивление мягкие, прошлись по основным группам мышц, покрутили ноги и руки, не вытаскивая их из фиксаторов. Дошли до головы. Ладони орчихи, вернее полуорчихи, легли на лицо, большие пальцы прикрыли веки и слегка надавили. В этот момент я понял, что эта женщина вполне в состоянии раздавить мою новую голову, будто переспелую тыкву. Запаниковать я не успел – орчиха убрала руки и выдала свой вердикт:
– Всё ещё хуже, чем я думала, – голос у нее был низкий, густой, – но не переживай, – на почти черном, лице появилась улыбка, похожая скорее на оскал, – я сделаю из тебя человека. – И орчиха засмеялась.
В дверь постучали.
– Входите, – разрешила женщина.
Открыв дверь, вошел слуга, одетый в рабочий комбинезон. Кажется, его звали Карлос. Он нес в руках какой-то механизм, отдаленно напоминавший раскладушку, только деревянную.
– Куда ставить? – Спросил мужчина.
Лана молча указала пальцем на место, рядом с кроватью. Поставив в указанном месте свою ношу, слуга принялся раскладывать, как оказалось, подобие массажного стола. Стол был похож на те, что я видел на Земле и в которых доводилось лежать. Имелась дырка для лица, а в ногах был выступ. Только вместо мягкой обивки было обычное на вид дерево. Завершив установку, слуга удалился. Я заметил, что, прикрывая дверь он окинул орчиху, стоявшую в данный момент к выходу спиной, оценивающим взглядом. На лице мужчины заиграла ехидная ухмылка. Видимо впечатлился габаритами моей новой знакомой.
Немного поправив положение массажного стола, Лана подошла к моей кровати и начала раскручивать фиксаторы. Затем она, совершенно не замечая веса моего тела, взяла меня на руки и переложила на массажный стол. Лицом вниз.
– Начинаем утреннюю разминку, – прогудела орчиха.
То, что произошло дальше под понятие «разминки» совершенно не подпадало. Скорее уж это было похоже на попытки спрессовать моё и без того худое тело в тонкий лист. Думаю, попавшие под каток люди испытывают похожие ощущения. Закончив истязания, Лана вернула меня на прежнее место и удалилась. Но не успел я перевести дух, как она снова пришла. Я внутренне собрался, ожидая очередной сеанс пыток, но увидев в руках орчихи стеклянную баночку и трубку для кормления, немного расслабился. Максимум какое-то горькое лекарство. После сеанса замешивания теста из моего тела, не так уж и страшно.
Всю степень ошибочности своих выводов я понял спустя пятнадцать минут, после приема внутрь слегка солоноватой жидкости с горькими нотками. Отдаленно вкус напоминал грейпфрутовый сок с добавлением поваренной соли.
– Это очищающая выжимка из коры дерева куф, что растет только в южной части Черного материка, – с этими словами орчиха взяла стоявшую под кроватью утку и легко приподняв мои ноги, положила ее под копчик. – Сейчас тебя бросит в пот, станет очень жарко. Потом забурлит в животе. Через пол часа организм начнет самоочищение.
Я вытаращился на Лану. Очень хотелось узнать, что значит её последнее изречение. Женщина, видимо, поняла мой интерес, но не спешила его удовлетворить:
– Сейчас узнаешь, – проговорила она с усмешкой.
И я действительно узнал. Меня бросило в жар. Не было обычного для болезни постепенного поднятия температуры. Вот я лежу и жду, что сейчас случится, а через секунду вонючий пот сплошным потоком струится через поры организма и градом льется на постель. Состояние чем-то напоминает то, когда лежал в больнице с тяжелым воспалением легких ещё в подростковые времена.
Следующим этапом в «очищении» стало опорожнение кишечника. Несильное недомогание в желудке и резкий приступ недержания, как будто махнул разом блистер со слабительным запив кувшином мочегонного. И если физически это не было каким-то тяжелым испытанием, то вот морально я оказался не готов к такому конфузу. К слугам до этого момента, убиравшим отходы моей жизнедеятельности, я относился больше, как вынужденной мере. А вот это в прямом и переносном смысле пробитие дна заставило устыдиться собственного положения с еще большей силой.
Лана же никак не отреагировала на столь неприятный конфуз и с какой-то даже нежностью и теплотой принялась за уборку и уход за мной. При этом она говорила какие-то успокаивающие слова и пыталась поддержать, понимая, насколько эта ситуация неприятна мне. С этого момента я понял кем она будет для меня – Няней.
Няня завершила уборку. Привела в порядок постель и, ненадолго удалившись, вернулась с подносом еды. Принялась кормить меня немудреной смесью. Закончив с завтраком, сказала:
– Отдыхай. Так будем делать три раза в день, пока не выведем из тебя всю гадость и не приведем тебя в относительный порядок.
Я мысленно взвыл…
С тех пор так и повелось. Няня начала приходить каждое утро. Делала массаж, меняла подгузник, кормила меня, непрерывно отпуская свои ехидные шуточки и замечания по поводу состояния моего тела. Упоминая при этом созревшие арбузы и их сухие стручки. Я сделал себе зарубку в памяти. Научусь заново говорить, не дам ей спуску. Радовало, что «вся гадость», как выразилась Лана, вышла спустя всего четыре приема этой странной настойки. То есть на второй день. Перед обедом так же был массаж, а вечером своего рода гимнастика. Няня вытаскивала меня из люльки и начинала перемещать неподвластные мне пока что конечности, проводя комплекс одной ей известных упражнений, чем-то напоминающих те, что я с супругой делал дочери, развивая детские, ещё не окрепшие мышцы.
В один из таких дней я обнаружил интересный факт. Было пасмурно и Лана не удосужилась раскрыть шторы, ибо посчитала это бесполезным. Освещение она так же не зажгла, так что комната была погружена в полумрак. Привычными для меня движениями Няня переложила меня на стол для массажа и принялась разминать спину, нанеся какие-то пахучие масла. Процесс уже не приносил такого дискомфорта как в первый раз и был даже несколько приятен. Особенно мне нравились волны тепла, разливающиеся по одеревеневшим мышцам. Закончив со спиной, она перевернула меня и принялась массировать грудь. Вот тут я увидел то, что заставило мои глаза распахнуться шире обычного. Ладони Ланы мягко светились приятным белым светом. Ни на что кроме магии это не было похоже. А я всё гадал, почему при первом знакомстве Ши’фьен отрекомендовал Няню как шамана. Вот и объяснение. Она лечит моё новое тело не только при помощи настоек и физиопроцедур.
Кстати, насчет Ши’фьена. Он изредка навещал меня. Обычно он заходил во время сеансов терапии и интересовался состоянием. Но были и такие моменты, особо ценимые мной, когда папаша садился в кресло и не глядя в мою сторону, принимался что-то рассказывать.
В общем и целом, рассказы сводились к устройству мира, в котором мне предстоит жить. В основном это были скучные лекции о политике, географии, истории цивилизации Эллориона, и прочей скучной ерунде. В такие моменты я слушал его в пол уха и чаще всего засыпал. Особенно когда он рассказывал о политике. Никогда ей не интересовался и считаю, что всё решено без нас сильными мира. Чуть лучше дело шло с историей и географией. Из скупых рассказов Эрина я понял, что их мир, а теперь и мой хоть и отличался от Земли, но в общих чертах имел схожее строение. Названия, конечно, отличались. Карта мира, которую для таких лекций приносил Эрин напоминала работу каких-нибудь древних греков. Но вот, что мне удалось узнать.
Эллорион состоял из пяти материков. Центральным и самым большим по площади являлся Торм. Материк, заселённый представителями людской расы. Территория, огибающая Торм с севера и частично с востока называлась Сайеной. Местность преимущественно горная. Принадлежит гномам. На западе Торм соприкасался с землями тёмных эльфов или как их еще называют – дроу. Сплошь покрытый лесом материк – Сорэл на юге переходил в пустынную территорию светлых эльфов – Алию. Юго-восточнее Торма раскинулся Чёрный архипелаг, населенный представителями полуразумных, как считается на Торме расс, таких, как орки, гоблины, тролли и другие. Хотя выходец с Клайса – Лана и не создаёт впечатления полуразумности, в местном обществе к таким как она относятся с пренебрежением. И тот факт, что она вхожа в дом аристократов Ши’фьенов роняет тень на честь главы рода. Тех, кого я перечислил подавляющее большинство. Существуют так же различные колонии и закрытые резервации представителей иных рас, о которых даже Эрин знал категорически мало.
Государственное устройство Торма чем-то напоминало мне феодальную раздробленность древней Руси. Но при этом правящим органом являлись сбор фамилий – то есть представителей восьми сильнейших аристократических родов. Формально власть принадлежала владычеству Зоран со столицей Элла. Владычество – аналог области. Помимо Зорана было еще семь владычеств, в которых власть принадлежала тем самым сильнейшим родам. Проблемы, на мой взгляд начинались как раз с того, что каждый представитель рода, по словам Эрина, тянул одеяло в свою сторону, ведя подпольные игры. Каждый тем или иным способом пытался выбить для своего владычества больше привилегий. Все эти перипетии политических деятелей были мне не очень интересны, и я откровенно скучал, когда Ши’фьен вёл разговоры о них.
Официальными денежными единицами Торма являлись лоты. Золотой, серебряный и медный. Курс мог разниться в зависимости от владычества и рыночной обстановки, но условно один золотой лот равнялся двадцати пяти серебряным. А один серебряный – сотне медных. Эрин как-то продемонстрировал мне эти самые лоты. Простенькие монеты грубой чеканки. Причем, если золотой лот был круглым, то медный чуть ли не восьмиугольным. На аверсе был изображён профиль некого Основателя – ничем не примечательный, к слову, профиль. Небольшие залысины на голове, нос с горбинкой. Мужик и мужик, несмотря на то, с каким почтением произносит его то ли статус, то ли должность Ши’фьен. Реверс занимало изображение огранённого драгоценного камня. Со слов Эрина – символ накопленного могущества.
История этого мира прошла путь из войн и конфликтов к полнейшему нейтралитету. Новым и заставляющим впасть в раздумья фактом для меня стало наличие других рас на Эллорионе, помимо людей и орков. Именно расовые особенности стали причиной древних войн. Сейчас же сложно было встретить на улице людского города представителей эльфийских рас, орков или ещё бог знает кого, о ком рассказывал Эрин. Но всё-таки, хоть и редко, по тем или иным причинам отличные от нас существа сбегали со своих материков и приезжали жить с людьми. Это действовало и в обратную сторону. В основном к другим народам сбегали те, кто сжёг все мосты и жить с себе подобными просто больше не могли.
Никто не запрещал приезжать и работать на благо и процветание других народов. Но вот на выезд был наложен запрет. Худо-бедно было налажено торговое сообщение с гномами. Остальные же расы ушли в тотальный игнор.
А вот что действительно было мне интересно, так это магия этого мира. Я старался ловить каждое слово, когда Эрин решал рассказать о токах магической энергии, обучении в специализированных закрытых училищах, кольцах управления энергией и тому подобном. Что странно, при этом до демонстрации собственных возможностей доходило крайне редко. Да и про учёбу Ши’фьен практически ничего не рассказывал. Несмотря на это, тема магических искусств настолько занимала моё внимание, что я пытался ловить каждое слово. Я даже старался придвинуться чуть ближе к рассказчику, чтоб лучше его слышать. И на исходе третьей недели терапии мне это удалось. Слушая о том, что Эрин является универсалом с уклоном в магию огня и обучался по какой-то специальной программе, я привычно попытался податься поближе к нему, несмотря на кольца, которыми был скован. И у меня это получилось! Хоть и не полноценно, но уже прогресс. Левая рука, не скованная в локте, трясясь начала подниматься, а голова потихоньку повернулась в сторону Эрина.
От него не укрылся данный факт. Он замолчал. Подскочил с кресла, сдвинув его при этом в сторону, и принялся раскручивать винты, освобождая моё тело. Закончив с винтами, он устремился в коридор и, выбежав за дверь, на весь дом прокричал:
–Лану сюда, живо!
По дому разнеслись звуки шагов, в быстром темпе удаляющихся, а затем приближающихся к моей комнате. И уже через минуту Эрин вместе с Няней стояли возле люльки, обсуждая дальнейшие планы моего лечения.
Глава 3
С того момента меня больше не приковывали к постели. Лечебные процедуры изменились. Если раньше это больше всего походило на массаж, то сейчас я бы охарактеризовал скорее, как лечебную физкультуру.
Меня крутили, вертели, сгибали и разгибали руки и ноги, растягивали, кололи иголками, чтоб проверить реакцию. После импровизированного «лфк» шла процедура иглоукалывания. Я лежал, напоминая дикобраза, и мычал всё, что думаю об этом процессе.
С вновь обретенными импульсами в мышцах голосовые связки тоже заработали. Набор звуков расширился. Я начал мычать, урчать, хрипеть. Но до полноценной речи было ещё далеко.
Жестами я кое-как смог показать, что мне нужно зеркало. Затаив дыхание, я ждал, пока принесут требуемое. Было безумно интересно, каков мой новый облик. Из принесённого небольшого круглого зеркала на меня смотрела молодая копия Эрина Ши’фьена. Только волосы чуть светлее и отличался цвет глаз. У папаши глаза были тёмно-карие, почти чёрные, в то время как Джеймсу достались зелёные зрачки от матери. Во внешности так же имелось что-то неуловимо знакомое, будто из моего прошлого. Ну и не стоит забывать о крайней худобе. Иной скелет выглядит симпатичнее. Налюбовавшись собой вдоволь, я жестом показал, что зеркало больше не нужно.
Пищевая смесь была заменена на ложку и тарелку. Теперь это были мясные бульоны, что не могло не радовать. Осточертела эта противная смесь. Если и на земле они такого же мерзкого вкуса, то я могу только попросить прощенья у своей крохотной дочурки.
Мысли о семье раз за разом вводили в уныние…
Будучи расстроенным, я в какой-то момент задумался даже о том, что, покинув этот мир, смогу вернуться в свой. Самоубийство ради возращения к семье. Почему бы и нет?
Но просто так убить себя было бы слишком скучно. Я хотел заставить заплатить за свою участь ещё и виновника. В идеале – убить Эрина Ши’фьена.
И удобный случай не заставил себя ждать. В один из вечеров Няня, укладывая меня в постель, оставила на прикроватной тумбе зажжённую свечу в подсвечнике. Преодолевая судороги и слабость, я кое-как сумел доползти до нужного края кровати и, потянувшись, толкнул свечу к шторе. С облегчением наблюдая как занимается лёгкая ткань я откинулся на кровати. Мой план конечно же не идеален и не факт, что удастся кого-либо кроме себя убить. Но уже что-то.
Моя затея пошла прахом. В комнату, словно вихрь, ворвалась орчиха. Видно, почуяла запах гари. Быстро оглядевшись, она ретировалась только лишь для того, чтобы вернуться с ведром наперевес. Выплеснув его содержимое на не успевшую толком разгореться штору, она принялась осматривать место поджога.
– Как же так? – Недоумённо бурчала себе под нос Лана, – Я же точно помню, что не ставила её так близко к стене…или?
Внезапно она повернула голову и пристально посмотрела на меня.
– Это ведь был ты, да? Зачем? – Наивно спросила она, будто бы я мог ей ответить.
Вместо ответа я лишь отвёл глаза и попытался отвернуться.
– Жизнь предоставит тебе много возможностей, парень, – услышал я голос Няни, наполненный сочувствием, – что бы ты не задумал, ты всё сможешь, но для этого нужно просто жить.
«Уйди старушка, я в печали…» подумал я, злясь на Лану за срыв моего плана.
Этот случай, судя по всему, не дошёл до хозяина дома. Шторы сменили на новые. Следы поджога Лана собственноручно замыла. А я, подумав над её словами в тот вечер, решил, что она была права. Время ещё настанет, и я обязательно исполню всё, что захочу.
В один светлый весенний день Няня пришла ко мне в комнату не одна. Вслед за ней плелся знакомый уже завхоз Карлос. После установки массажного стола, слуга постоянно тёрся рядом с Ланой.
В руках он нёс коробку, наполненную различными палками с пазами для креплений и, собственно, этими же креплениями.
– Начинай сборку, – бросила Карлосу Няня. – Да поживей.
Карлос был неконфликтным флегматичным пузаном. На Нянин тон он не обратил совершенно никакого внимания, а лишь размеренно принялся скручивать между собой узлы, доставая их из коробки.
Няня, на секунду задумалась, а потом кивнув каким-то своим мыслям позволила себе лёгкую улыбку. Но эта её слабость продлилась недолго.
Она вытащила меня из люльки, положила на стол и начала массировать тело.
Одновременно с окончанием массажа Карлос закончил сборку того, что больше всего было похоже на брусья. Они что, решили начать качать меня? У меня только-только руки начали более-менее работать. Я даже ложку с трудом держал и не мог сидеть дольше получаса, всё тело начинало болеть. О какой гимнастике может идти речь?
Будто услышав мои мысли Няня начала объяснение:
– Что ты так глаза на меня вытаращил? Рановато тебе ещё закачивать мышцы. А вот ходить уже пора бы. Так что будем учиться.
Раньше, когда смотрел фильмы, в которых люди по тем или иным причинам учатся ходить заново, я не осознавал, насколько это тяжело. С экрана это воспринимается иначе. Вот человек попадает в аварию или срывается со скалы. Через пару минут идёт душещипательная сцена в больнице, когда врач с хмурым видом, потыкав иголкой в стопу пациента, грустно сообщает, что «отныне вы прикованы к постели». Затем идут терзания, самобичевание. Так же на десяток минут экранного времени. Далее – переломный момент. «Неожиданно» появляется цель, ради которой нужно встать с постели. Если фильм попроще – то обычно это красивая девушка или молодой врач. Если же нашлись деньги на сценариста с опытом, то калека самостоятельно преодолевает все тяготы и лишения. И вот он, момент истины. Первый шаг с падением в объятья будущего избранника или без оного. Но самое главное – герой добивается поставленной цели. А еще через десяток минут уже покоряет вершину, с которой сорвался. Или же ставит спортивные рекорды.
Всегда не понимал такого исхода. Получилось – начал заново ходить. Ну так и ходи в своё удовольствие. Зачем лезть туда, где один раз уже получил такую страшную травму? Может я просто не обладаю такой силой духа, как герои просмотренных фильмов?
Похоже, действительно нет. Так как занятия на брусьях приводили меня в полнейший ужас. Поначалу не получалось даже как следует опереться на деревяшки. Руки совершенно отказывались держать тело. Да и нечему там держать было. Мышцы не успели нарасти. Кожа и кости. Целыми днями я пытался вновь и вновь. Обливаясь потом, то и дело падая и ставя синяки об осточертевшие деревяшки. По вечерам болело абсолютно всё. А пробуждения, к сожалению, не приносили свежести в тело. Лана старалась изо всех сил помочь мне, но не понимала с какой стороны подступиться. По истечении второй недели, как мне показалось, даже свет от её ладоней стал более тусклым.
Совместно с Ши’фьеном было принято решение ненадолго прервать занятия, чтобы дать отдохнуть моим костям и набраться сил Няне.
Занятия мы прервали, но вот массажи никто не отменял. Так что Лана по-прежнему приходила и пропускала меня раз за разом через каток имени себя.
Воспоминания о фильмах, где герои восстанавливаются после травм, навеяли мне кое-какие мысли. Я решил не терять времени, пока выдался небольшой отдых. В дополнении к брусьям, я попросил установить перекладину-турник. Ну как попросил… Возникла заминка, ведь внятно изъясняться я не мог. Но истратив некоторое количество нервов, как своих, так и Няни, сумел с помощью мычания и деревянной жестикуляции выпросить пишущие принадлежности.
Бумага была непохожа на Земную. Жёлтая и такое впечатление, что вся мятая. Будто на неё обильно справили нужду, а затем высушили. Рисовать на ней предстояло грифельным толстенным карандашом. Папаша верно рассудил, что давать перо, чернильницу и нормальную бумагу – значит переводить зря материалы. В этом я был с ним солидарен.
Я был усажен за стол, куда Няня выложила всё необходимое. Далее орчиха уселась в кресло и принялась молча наблюдать за моими действиями.
Я попытался взять карандаш привычным движением, то есть зажав тремя пальцами. Большим, указательным и средним. Ожидаемо возникла проблема. Мелкая моторика совершенно не восстановилась и в пальцах не хватало ловкости удерживать карандаш, а тем более изображать что-то. Промучившись некоторое количество времени, я уже было хотел запустить треклятым карандашом в стену. Видя мои мучения, Няня встала со своего места и, взяв у меня карандаш, переложила его в моей ладони так, будто я держу нож лезвием вниз.
– Давай пока так, – сказала Няня, – я буду помогать сжимать кулак. А ты выводи то, что хочешь изобразить.
Благодарно кивнув, я начал потихоньку изображать настенный турник.
– Это для чего? – Задала уточняющий вопрос Лана.
Я начал хлопать себя по рукам в районе бицепсов, пытаясь изобразить большие мышцы.
– Понятно, – кивнула Няня, – укреплять руки.
Через пол часа и несколько уточняющих вопросов мы определились из чего делать конструкцию, как и куда её крепить и что вообще предстоит сделать.
Лана удалилась, усадив меня на кресло перед открытым окном. Она ушла искать Ши’фьена, чтоб сделать заказ. А я сидел и любовался, как за окном играют полупрозрачные потоки воздуха, сплетаясь в хитрые узлы. Воздух был в постоянном движении. Свободный, вправе отправиться куда угодно. Не то что я, узник этого тела, этого дома, этого Мира.
Спустя пару дней, когда вышел срок нашего с Ланой запланированного отдыха, на свободной стене комнаты было закреплено чудо кустарного производства местных мастеров. От изначального изображения получившийся турник отличался так же, как отличается концепт машины от итогового продукта. Главное отличие было в перекладине. Она была восьмигранной. Трубный прокат, как мне передала слова Эрина Няня – слишком дорогое удовольствие, чтоб висеть прибитым к стене. Я представил какой спектр ощущений меня ожидает от мозолей, и начал слегка подвывать. Но если с этим можно было хоть как-то мириться, то от опорной части я впал в ступор. Она была деревянной. На мой возмущенный взгляд и мычание полное разочарования Няня, разводя руками ответила, что, если от моих поделок будет польза и прогресс с восстановлением – Эрин закажет у кузнеца нормальное изделие. А пока довольствуемся тем, что есть.
Прогресс? Я вам покажу прогресс!
Злость пробудила волну адреналина и помогла преодолеть страх свалиться с этого субпродукта.
Я замахал руками, призывая Няню повесить меня на этот, с позволения сказать, спортивный снаряд. Но она решила сначала прояснить пару моментов и выработать систему взаимодействия. Не имея другого способа для общения, мы договорились, что звук «у» будет означать сигнал к началу тренировки или окончанию отдыха между подходами. Звук «а» – окончание подхода. А вот «и» – хватит мучить мою тушку.
Закончив с налаживанием коммуникации, по моей команде «у», Няня повесила меня на турник. Дождавшись, пока я обхвачу непослушными пальцами перекладину, она отпустила свои руки, но лишь для того, чтобы через несколько секунд и пару безрезультатных попыток подтянуться, подхватить моё падающее тело. Сил в кистях для долгого удержания тела на весу не хватало.
– Отлично, – скривилась Лана, – и что дальше?
Было до слёз обидно. Я всю юность провисел на турнике и даже когда купил свою квартиру, первым делом после ремонта повесил шведскую стенку с турником. А сейчас не могу даже удержаться на перекладине.
Но не время раскисать, я же не девушка, которую не по её воле выдают замуж, чтоб разреветься?
