–Да коньячка, наверное, хлопну для аппетита, какой тут самый лучший? А Ляльке – бокал вина.
–Шампанского, – уточнила Ляля и, посмотрев на Даниэля, добавила:– Шампань.
Даниэль вопросительно посмотрел на Норова, тот перевел. Даниэль ответил, что вообще-то в их кафе шампанское по бокалам не наливают, – нужно брать бутылку целиком, но для друзей Норова он откроет.
–Только пусть полусладкое принесет!– спохватилась Ляля.– Деми-сюкре, – пояснила она Даниэлю.
–У нас только сухое,– развел руками Даниэль.
–Во колхозаны, блин!– вздохнула Ляля.– Ну, ладно пусть несет, какое есть. Брют, брют,– покивала она Даниэлю.
–Мы, кстати, толком не познакомились,– сказал Владимир, когда Даниэль отошел.
Он достал из модной барсетки дорогое портмоне и протянул Норову визитную карточку на плотной глянцевой бумаге с триколором в углу. «Брыкин Владимир Ильич»,– было напечатано крупным шрифтом. – «Депутат Государственной Думы Российской Федерации». И еще ниже: «Доктор экономических наук».
Норов взглянул на нее, кивнул и небрежно сунул карточку в карман. Брыкин, наверное, ожидал другой реакции и насупился, отчего его неприветливое лицо сделалось еще непригляднее.
–У меня самого нет визитной карточки,– сказал Норов.– Я в настоящее время нигде не работаю, ничем не занимаюсь.
Брыкин сначала удивленно приподнял брови, затем, прищурившись, оценивающе посмотрел на Норова.
–Отошел от дел? – с доверительной фамильярностью спросил он.
–Вроде того,– сдержанно подтвердил Норов.
–Ясно, – понимающе усмехнулся Брыкин.
Видимо, он принял Норова за бывшего бандита или беглого бизнесмена, скрывающегося от российского правосудия.
* * *
Даниэль принес им напитки и пожелал приятного вечера.
–Ваше здоровье! – сказал Брыкин, чокаясь со всеми.– Будем!
Ляля отпила вина и поморщилась.
–Не люблю сухое. Кислятина. Может, хоть в Салете будет сладкое? Жером говорил, там нормально кормят. Жером Камарк, – пояснила она Норову и Анне. – Который нам шато продает. Мы сегодня там с ним обедаем.
–Слыхал о нем? – спросил Брыкин Норова.
–Нет,– ответил Норов.– А должен?
–Он – маркиз!– воскликнула Ляля.– Самый настоящий. Прям, в полный рост!
–Разве во Франции еще существуют титулы? – удивилась Анна.
–Официально – нет, их давно отменили, но все предки у него маркизами были,– уважительно пояснил Брыкин. – Он мне свою родословную показывал. Читать умучишься! Там все без дураков.
–Он чуть ли не сто сорок восьмой маркиз! – не утерпев, прибавила Ляля.
–Аж с одиннадцатого века, – подтвердил Брыкин. – Мать у него председатель какой-то комиссии… по историческому наследию что ли? Или как там она называется?…– Он посмотрел на Лялю, но та тоже не помнила. – В общем, что-то с дворянством связано. Папаша, правда, помер уже. Он тут самый знатный.
–Во Франции? – глаза Анны недоверчиво округлились.
–Ну, за всю Францию говорить не буду, но в Окситании – точно.
–У него свой родовой замок в Дордони! – было заметно, что Лялю восхищает знатность их нового знакомого. – Шато Камарк. Туда туристов водят, экскурсии устраивают, про его предков рассказывают, кто с кем воевал… Если сайт Дордони открыть, он сразу выпадает. Старинный замок, еще фиг знает когда его строили, при царе Горохе. Сам он там, правда, не живет, его брат всем этим бизнесом заправляет. Там тоже ресторан есть, но чисто так, – для туристов. А сам замок – офигенный, я фотки видела! Стены такие каменные, башни, бойницы, все дела. Жером обещал нас туда свозить. Мы бы его купили, но он его не продает.
–Да там и цена была бы космос! – хмыкнул Брыкин. – Замучишься после налоги платить. То, что мы сейчас берем, – лучше.
–Жером в Париже живет, – продолжала Ляля.– Элитной недвижимостью занимается.
–Не интересуешься, кстати? – деловито спросил Брыкин Норова.
Тот покачал головой.
–Он не только во Франции работает, а по всему миру. Серьезный парень. Меня с ним надежные люди свели.
–Не интересуюсь,– повторил Норов.
–Ну, может, кому-то из друзей понадобится. У него в Париже офис, в Бордо, в Лионе, кажется. Ну и здесь в Альби.
* * *
Ляля оглянулась по сторонам, рассматривая посетителей.
–Какие все же французы – чушки! – с чувством заключила она.– Без слез не взглянешь!
–Да ладно тебе придираться, – снисходительно заметил Брыкин.– В Москве тоже всякого сброду полно.
Деревенская публика, собравшаяся на площади, действительно, смотрелась не особенно презентабельно. Посетители ресторанчика, в котором они сидели, выглядели еще относительно прилично: тут цены были повыше; в других заведениях градус пристойности заметно понижался.
–Вон у той тетки жопа на стуле не помещается, а она лосины напялила! – Ляля кивнула на немолодую толстую даму, одетую с чрезмерной яркостью, сидевшую в соседнем кафе за столом с пожилым длинноволосым мужчиной неряшливого вида.
–А помнишь, нам гид в Версале рассказывал, что какой-то знаменитый король у них только два раза в жизни мылся? – усмехнулся Брыкин.– У него даже прозвище было «Вонючка».
–Я их сейчас сфоткаю! – объявила Ляля, доставая телефон.– У себя на сайте размещу, напишу: «Элегантные французы». Пусть наши посмеются.
Норов, который еще недавно сам нелестно характеризовал гигиенические привычки французов, слыша насмешливые реплики соотечественников, почувствовал себя обязанным заступиться.
–Не надо забывать, мы в маленькой деревне, а не в Париже. Вы представляете наших пейзанов где-нибудь в Похмелюгино, в кафе на площади? В Похмелюгино вообще есть площадь? А в Малой Тухловке? А в какой из наших деревень есть такая площадь, как здесь?
–В Москве!– хмыкнул Брыкин.– Красная. Сколько тут, кстати, населения?
–Тысячи две-три, не больше.
–Всего-навсего?! На две тысячи – пять, нет шесть кафе! Это только тут, а, поди, за углом еще имеется! Ну нет, с нами не сравнить, согласен. Если это место взять по числу душ, то дыра-дырой, а вид такой… внушительный! Ляльк, сколько в твоем Похвистневе кафе? Одно хоть есть?
–Да там полно и кафе, и ресторанов! – отозвалась Ляля, задетая.– Правда, я там не была уж не знаю сколько.
–Похвистнево – это где? – спросила Анна.
–В Поволжье. Я родилась там. Между прочим, это – не деревня, а районный центр! Там тридцать тысяч живет, даже больше!
–Тридцать тысяч, по французским стандартам, – крупный город,– заметил Норов примирительно.
Брыкин допил коньяк и удовлетворенно заметил:
–Умеют делать враги, не отнимешь.
Он подмигнул Ляле.
–Скоро свой лить начнешь, а?
Ляля, несколько обиженная его неуважительным отзывом о таком известном центре культуры как Похвистнево, чуть оттаяла.
–Ну, коньяк-то не знаю, а вино планирую прям со следующего года запустить,– подтвердила она.
–С этим Жеромом можно любые дела мутить,– доверительно сообщил Брыкин Норову.– У него связи – на самом высоком уровне… Если из России, допустим, надо бабки аккуратно сюда отогнать или спецразрешения какие-нибудь получить, ну, ты понял, да?.. Замок, который я Ляльке беру, – вообще – эксклюзив, его в продажах не было. Никаких объявлений, никакой рекламы. Жером нам его, можно сказать, по блату устроил. Умер прежний владелец, а наследнику срочно деньги понадобились, а он – приятель Жерома. За него вообще-то трешник хотели.
–Три миллиона двести тысяч! – уточнила Ляля.
–А он нам его за два с половиной сделал. Я ему двушку официально безналом загоняю, а пол-лимона кэшем, и все чисто. Двести уже отдал, авансом.
–И еще двести пятьдесят перевели, когда компроми де ван подписали,– добавила Ляля.– Почти пол-ляма отвалили. Но шато – закачаешься! На горе стоит, рядом часовня, внизу собственный парк, а дальше – виноградники!
Должно быть, только русские, с их врожденной убежденностью в том, что законы существуют для того, чтобы их нарушать, могут с такой удивительной легкостью обсуждать в малознакомой кампании свои темные сделки.
* * *
Из кафе на улицу выглянула Клотильда.
–Поль, Анна!– позвала она.– Президент уже начал! Вы идете смотреть?
–Пойдем? – спросил Норов остальных.
Брыкин сморщил свой кривой нос.
–Да ну его на хер! Все равно я по-французски не понимаю. Поехали, Ляль!
–Я хотела бы послушать, – сказала Анна.– Вдруг границы закроют? Как тогда возвращаться?
–Да найдем способ, не бойся,– заверил Брыкин.– Не здесь же торчать. Ладно, пошли, глянем на минутку. Вдруг что-нибудь умное брякнет ненароком. Паш, переведешь?
–Мы же опоздаем! – напомнила Ляля.– И так уже опоздали. Жерому ждать придется!
–Да пусть подождет,– отмахнулся Брыкин, поднимаясь. – Никуда не денется. За те бабки, что я ему вгружаю, может и подождать.
Похоже, он быстро менял решения; его нынешний тон не соответствовал той уважительности, с которой он еще недавно отзывался о знатности Камарка. Впрочем, деньги ставили его, нового русского, выше французского маркиза, поскольку он был покупателем, а тот – всего лишь продавцом.
–У них, кстати, принято опаздывать, верно? – Брыкин посмотрел на Норова.
–Пятнадцать минут – норма,– подтвердил тот.
–Я хотя бы ему позвоню,– недовольно сказала Ляля.
Она набрала номер.
–Жером, бонсуар, се муа. Ну сом э…как сказать, задержимся? – обратилась она к Анне.
–En retard, – подсказал Норов.
–А, да! Ан ретар, – повторила Ляля с русским выговором.
–Да ты дай человеку телефон, пусть он объяснит!– нетерпеливо посоветовал ей Брыкин, и, обращаясь к Норову, прибавил:– Скажи ему, мы скоро будем. Пусть пока заказывает, что хочет, на всех, по своему усмотрению.
Ляля, не споря, передала Норову телефон.
–Добрый вечер,– сказал Норов по-французски.– Я говорю по просьбе ваших друзей…
–Надеюсь, с ними ничего не случилось? – перебил его мужской голос.– У нас встреча.
–Они немного задерживаются, приносят вам свои извинения…
–Где они? – Жером Камарк разговаривал без обычной французской учтивости, не церемонясь.
–В Ля Рок.
–Где именно?
–В Ля Рок,– сухо повторил Норов.
Своей интонацией он давал понять, что тон собеседника ему не нравится. Но Жерома Камарка это явно не волновало.
–Скажите им, я сейчас буду. До скорого. – И он положил трубку.
–Что говорит? – поинтересовалась Ляля.
–Что он за вами приедет.
–Ну вот, заставил человека сюда тащиться! – упрекнула Ляля Брыкина.
–За такими клиентами как мы не грех и побегать,– отозвался Брыкин.– Пусть спасибо скажет, что я его не в Москву вызываю.
* * *
Возможность введения карантина будоражила Францию уже несколько дней. Перед выступлением президента весь вечер на всех каналах обсуждалось только это. Политические комментаторы, ученые, врачи и политики спорили о том, объявят ли жесткий режим с комендантским часом, как в Италии и Испании, или все же оставят некоторые послабления. Вновь и вновь приводились цифры заразившихся и уже умерших; сравнивалась статистика разных стран. Много говорилось об отсутствии масок и перчаток, – средств индивидуальной защиты, – и удручающем состоянии госпиталей; звучали сомнения в готовности национальной медицины к эпидемии. Редкие заявления скептиков о том, что китайский грипп вовсе не столь страшен, как им пугают, тонули в громком и нестройном хоре взволнованных и встревоженных голосов.
