Родак тоже ускорил шаг.
– По-моему, это и есть наша цель. Мы здесь не случайно, я чувствую.
– Это судно – наша цель?
Он кивнул.
– Ты говоришь какими– то глупыми загадками, – раздраженно сказала Айна. – Ты знал, что нас будут ждать какие-то мореходы?
– Нет…
– Тогда почему ты ведешь себя так, словно знал о лодке заранее?
Он с несчастным видом посмотрел на нее.
– Послушай, не мучай меня расспросами, ладно? Все равно нам идти больше некуда…
Смарагда устало закатила глаза и вздохнула, но ничего не сказала.
Они шли вдоль берега к виднеющемуся вдали судну. Вскоре перед ними стали яснее вырисовываться его черты и размеры – и обоим стало ясно, что они приближаются не к обычному рыбацкому челноку.
Это была довольно большая парусная лодка, наполовину вытащенная на берег. В длину она имела не меньше двадцати шагов. И борта, и мачта были выкрашены синим и серебряным цветами: ярко-лазурная окантовка охватывала борта, а на носу синие линии сплетались в какой-то таинственный знак. Серебристые бока лодки отражали солнечный свет, и она ярко блестела в утренних лучах. Судно выглядело очень ухоженным, новым и дорогим, прямо-таки изысканным. Однако, даже когда Айна с Родаком подошли совсем близко, они не увидели ни в лодке, ни рядом с ней ни одного человека или иного живого существа.
– Что бы это могло означать? – удивленно сказала Айна, когда до прекрасного судна оставалось несколько метров. – Одинокая роскошная лодка на пустынном берегу…
Родак восхищенно смотрел на блестящие сине-серебряные борта, высокую идеально полированную мачту.
– У меня впервые в жизни такое ощущение, Айна, – сказал он.
– Какое ощущение?
Он широко улыбнулся.
– Впервые я чувствую, что моя жизнь не бесцельна, что я не просто жалкий уродец, худший из многих.
Неожиданная волна разбилась о корму лодки и рассыпалась на тысячи брызг. Несколько капель долетели до Родака, и соленая влага на его щеках неожиданно показалась Айне слезами.
– Не знаю, что это за лодка, почему мы с тобой переместились на этот берег… – проговорил он. – Но я знаю, что мы пришли туда, куда должны были прийти.
Смарагда не особенно внимательно слушала его – она осторожно трогала повязку на своей ране.
– Странно… – наконец, сказала она. – Я почти не чувствую боли. Как только мы оказались здесь, мне сразу стало легче…
Родак понимающе кивнул.
– Значит, ты тоже не лишняя здесь.
Айна усмехнулась.
– Ты ведешь себя очень необычно, Родак. То как неопытный мальчик, то – как мудрый провидец.
Он посмотрел на нее блестящими глазами. В этот момент Родак, несмотря на свою тщедушную фигуру, на отсутствие нормальной одежды и на синяки, показался Айне чуть ли не красивым.
– Мне думается, нам предстоит теперь много необычного, Айна.
Глава 5
Дорлан Лаэд и Глина шли по ночным улицам Торра. Замаскированная ящерица передвигалась нервными шагами, сутулясь и иногда неуклюже спотыкаясь. Она недовольно оглядывалась по сторонам и старалась обходить яркие пятна света, что ложились на мостовые от фонарей и открытых окон. Дорлан шел размеренным и быстрым шагом, то и дело бросая изумленные взгляды на свою странную спутницу.
Он все еще с трудом верил в происходящее.
– Значит ты участвовала в битве гадин с Медведями? В Коруэне? – снова спросил он.
– Да, – глухо ответила Глина. – Ведь я же сказала…
Дорлан покачал головой.
– Это невозможно… Коруэн – место великой силы. Как гадины могли покорить его?
– Откуда я знаю?! Покорили – и все! Наш сотник говорила, что Зверь прислал на остров триста тысяч ребят… Глупые или там умные – а такой здоровой орды хватит, чтобы порезать кого угодно.
– И там, на Проклятой равнине, была последняя битва?
– Ну да. Насколько я знаю, весь Коруэн теперь под властью Великого. Хотя, может, кто-то из местных и прячется где-нибудь в пещерах или подземных городах…
Дорлан помолчал несколько секунд, пытаясь выгнать из головы образ цветущих Золотых Садов, вырубаемых грязными ящеро-жабьими толпами.
– Ты сказала, что сбежала с поля боя и добралась сюда, чтобы найти меня. Но я так и не понял, зачем ты это сделала. Откуда ты меня знаешь?
Глина замотала головой.
– Я не знаю тебя. Я тебя никогда не видела. Что-то случилось тогда… в последний момент. Голая сучка заколдовала меня.
– Кто?
– Ведьма. Медвежатникам помогали полуголые колдуньи, – гадина посмотрела прямо в глаза магу, и тот увидел во взгляде Глины загадочный блеск. – И одна из них перед тем, как сдохнуть, что-то сделала со мной. И теперь я как-то странно себя чувствую… будто я – это не совсем я…
Дорлан вдруг остановился прямо посреди улицы. Крайнее волнение отразилось на его лице. «Эта загадочная Глина: ее манера говорить, ее слишком развитый для гадины ум, странно знакомые искры в глазах…» Не зная, верить ли своей внезапной догадке, он осторожно, почти шепотом спросил:
– Как выглядела эта колдунья?
Выражения лица Глины нельзя было увидеть за тканью, но глаза мечтательно закрылись.
– Очень красивая… Синие яркие глаза. Гладкая кожа. Длинные черные волосы. Одежды почти нет – только золотые побрякушки и ожерелья… А лицо – Глина совсем по-человечески усмехнулась, – лицо такое, что хочется признать ее своей королевой…
– Что ты еще можешь сказать о ней? – так же тихо произнес Дорлан.
– По-моему, она была главной среди остальных ведьм. Во всяком случае, она была красивее всех и богаче…
Маг, не отводя глаз от темной фигуры ящерицы, вдруг поднес руку к воротнику и достал из-под своего плаща висящий на золотой цепочке нагрудный кулон. Ярко-синий маленький камень, вставленный в золотую оправу, казалось, светился собственным светом.
Ничего не говоря, Дорлан снял этот кулон через голову и, держа в руке, показал его Глине.
Та подалась к кулону всем телом. В ее глазах неожиданно засветились такие же синие огни.
– Я узнаю его… – ясным и звонким голосом, так не похожим на хриплое рычание ящерицы, сказала Глина. – Никогда его не видела, но все равно узнаю.
– Ты что-нибудь помнишь? – затаив дыхание, спросил Дорлан.
Гадина пожирала камень глазами.
– Мне почему-то кажется, что эта безделушка – моя. Уже много лет… Смотрю на нее и вижу… – она помолчала. – Голубое озеро, дерево с желтой листвой, а вдали – какой-то деревянный дом.
И тут Глина взглянула на мага с изумлением.
– И я вспоминаю… тебя, волшебник, – сказала она.
В груди Дорлана перехватило дыхание. Радость встречи вместе с болью утраты смешались у него в душе. Он улыбнулся и одновременно почувствовал, как по щеке стекает слеза.
– Долла… – прошептал он. – Дорогая Долла… Как глупо, что мы встретились именно так…
Глина вздрогнула.
– Долла! Так ее звали, да? У меня в голове все время звучит это слово, но я не знала, что оно означает, – она сжала кулаки. – Значит, она вселила в меня все эти мысли?
– Вне сомнений, – кивнув, подтвердил Дорлан. – В тебе заключена ее энергия, которая изменила природу глиняного монстра. Ты теперь стала умнее и сильнее обычной гадины-ящерицы – и во много раз добрее. И, похоже, ты несешь в себе знания Доллы – и ее послание ко мне.
Глина вдруг с силой пнула лежащий на дороге серый булыжник.
– Твою мать! Мне не по себе от всего этого! Я жила грязно, но весело – теперь-то я понимаю, что жизнь была грязной, но ведь раньше мне было хорошо. А сейчас! Кто я теперь? Я не могу снова жить как раньше – даже думать об этом противно! А для человека я слишком уродливая и тупая! Теперь только красный дурман помогает чувствовать себя как раньше!
Молча, Дорлан смотрел на то, как гадина – тварь, которая не должна испытывать никаких чувств, кроме страха и голода, – порывисто прижала руки к лицу в горестном жесте.
– А я-то думал, что в жизни меня больше нечем удивить… – сказал он сам себе.
Маг подошел к Глине и положил руку на его плечо.
– Успокойся. Что бы не случилось с тобой, прошлого не воротишь. Теперь мы связаны – ты и я. что-то предстоит, я чувствую. Нам нужно будет понять, что Долла хотела от меня и от тебя.
– Зачем все это? – хрипло спросила Глина. – Все равно она уже давно подохла…
Маг досадливо скривился.
– Тебе пора забывать о говоре гадин, о грубости и ругани… Глина. Подыскивай приличные слова – они теперь есть в твоей голове. Долла не подохла, а погибла в бою – это достойная смерть, – Дорлан помолчал и решительно добавил. – И если ты дорожишь своим рассудком, никогда не принимай красный дурман!
Глина угрюмо хмыкнула.
– Теперь, значит, у меня есть учитель. Не думала, что доживу до такого…
– Я тоже, – усмехнувшись, признал Дорлан.
Они стояли на широкой улице, мощеной неровным серым камнем. Трехэтажные дома угрюмыми рядами стояли с обоих сторон, неподалеку тускло светил фонарь. Волшебник оглядел ближайшие дома. В одном из них окна были плотно закрыты ставнями, а на дверях виднелся висячий замок – похоже хозяева были в отъезде.
– И что же теперь делать? – спросила гадина.
– Нужно поговорить подольше и поспокойнее, – решил Дорлан. – Думаю, нам будет уютно в этом доме.
Он мановением руки сотворил открывающий знак, и замок на двери мгновенно расщелкнулся.
– Только уговор – ничего не ломать и не есть, – предупредил маг, пропуская Глину впереди себя.
Дом Учителей в Звездной Роще был гораздо меньше Дома Общего Братства, где жили ученики. В отличие от конусовидного кристалла последнего, жилище наставников Школы было сработано в виде полусферы. Учителей было не так много, поэтому во внутренних помещениях каждому отводилось по нескольку комнат – каждый маг при желании мог находиться в уединении.
Калана ценила это, наверное, больше остальных волшебниц Школы. Торжественная обстановка и проникнутые величием разговоры магов иногда казались ей театром, в котором все актеры наслаждаются собственным пафосом.
Приятно было иметь возможность отдохнуть от светящегося воздуха, от исполненных гармонией истин… от длинной ниспадающей одежды, скрывающей выгодные линии ее фигуры. Вспомнить, что женщина – это тоже своего рода магия природы.
Помещение, в котором жила Калана, состояло из трех небольших комнат, отделенных от коридора старомодной деревянной дверью. Врезанная в кристаллический проем, эта дверь не раз вызывала удивление собратьев-магов, но Калана упорно отказывалась заменять ее на волшебную завесу. Такое же настроение – борьба женской практичности и магического величия – царило и в убранстве жилища. Мягкий ковер на полу в одной из комнат, большое настенное зеркало в другой. И высокий платяной шкаф в третьей – вещь, содержимое которой совершенно не нужно магу природы.
Калана, однако, так не считала.
– Ах, Дорлан… – сказала она себе, входя в комнаты, – Прав, как всегда… Превратила себя в какую-то старуху.
Она с видимым отвращением посмотрела на свое отражение в зеркале – серый плащ подметал кристаллический пол, до пят скрывая ноги – и добавила:
– Зачем я только давала эти дурацкие обеты?
Калана прошла в дальнюю комнату – ту самую, где, помимо кровати и книжной полки, стоял платяной шкаф – и одним решительным движением сбросила с себя одежду. Прохладный ночной воздух Звездной Рощи, проникающий сквозь маленькое окно, стал приятно ласкать кожу. Оставшись обнаженной, Калана с наслаждением потянулась всем телом, приподнявшись на цыпочках и сомкнув руки над головой.
«Эй, мудрые сухари, коллеги-волшебники… – с чувством досадливого веселья подумала она. – Наверное, заклинанья застряли бы у вас в головах, увидь вы Калану в таком виде!»
По ее мысленному приказу, магические светильники в комнатах погасли. Теперь только пятно слабого лунного свечения лежало напротив окна. Серебристые лучи еле заметно отсвечивали на теле Каланы.
Она подошла к окну и посмотрела на небо, виднеющееся в просветах между гигантскими ветвями. Россыпи звезд искрились на черном фоне.
– Лучше бы я была свободной смарагдой… или лесной дриадой… или, на худой конец, женой кочевника, – сказала Калана, слегка поежившись.
Со стороны Дома Общего Братства внезапно послышались далекие голоса. Несколько тревожных криков.
