– У тебя очень уютная комната, – осмотревшись, вежливо подметил гость. – Не возражаешь, если я включу музыку?
– Пожалуйста.
Алекс подождал, пока девушка включала компьютер и передавала в его пользование. Взял свой телефон, подключил к компьютеру. Спустя некоторое время разлилась музыка. Песни в его плейлисте были разного жанра, в основном альтернативный рок. Они слушали музыку, разговаривая о том, что их интересует. О фильмах, музыке, современной культуре в целом. Полутемная комната преобразилась с его появлением, будто с кукольного домика смахнули пыль, и вся комната заиграла новыми красками.
Виктория слушала незнакомую музыку и находила каждую звучащую мелодию и песню прекрасной. Ощутив жажду, посмотрела на коробку с клубничным молоком на краю столика. Не желая уходить из светлой комнаты с дорогим гостем за стаканом и идти по темноте, выпила немного любимого молока прямо из коробки. Алекс посмотрел на то, как девушка опустила коробку на свои колени и стала закручивать крышечку.
– Хочешь? – предложила она, заметив внимание.
Он покачал головой и увидел, что Виктория оставила молоко на столике. Потянулся за ним.
– Просто попробую, – пояснил Алекс и сделал несколько глотков клубничного молока.
Она не могла отвести взгляда от того, как он пил, поражаясь каждой минуте его пребывания у нее в доме. Еще никогда прежде встреча с кем-либо для нее не казалась такой волнительной, не приносила столько счастья и не вызывала желания сблизиться. Она даже не надеялась – она знала, что те же чувства и мысли занимают и его. Но причину этой уверенности еще не понимала.
Через некоторое время он достал из кармана толстовки пачку сигарет.
– Можно открыть окно и покурить в твоей комнате? – спросил Алекс, ощутив сильное желание глотнуть никотиновый дым после приторно-сладкого молока. И объяснил причину своей неуважительной просьбы: – Не хочется уходить.
– Можно, – Виктория подошла к окну, отодвинула шторы и раскрыла окно, впуская в комнату шум вечерней летней улицы в тихом районе.
Алекс только подошел к Виктории, как она прямо перед ним развернулась и поспешила вернуться к кровати, чтобы не мешаться. Проводив смутившуюся девушку взглядом, достал из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой. Алекс курил, выглядывая из окна, чтобы дым не попадал в комнату. Слабый ветер подхватывал серый дым, унося вдаль. На полностью ставшем темным ночном небе местами зажигались редкие звезды.
Вернувшись к девушке, ждавшей его, дотянулся до телефона и остановил воспроизведение музыки. Она не сводила с него больших влюбленных глаз. И казалось непосильно тяжелым не прикоснуться к ней, не обнять существо, с желанием прильнувшее в ответ.
С осторожностью и мягкостью на кончиках пальцев теплые руки прикасались к фиолетовым синякам на ребрах. Взгляд, в котором застыло сожаление, внимательно оглядывал каждую отметину, портящую вид на хрупкое полуобнаженное тело. Ей хотелось скрыться за руками, но тонкие бледные руки едва ли смогли бы скрыть от внимания неуверенность и растерянность. Пересилив себя, с дрожащими в глазах каплями слез, она глубоко вздохнула, немного расслабляясь и сосредотачиваясь на бережных касаниях, от которых по коже пробегала дрожь и возникало тепло, не сравнимое ни с чем.
Увидев, что девушка отпустила все страхи, и предстала перед ним настоящая, без попыток убежать и скрыться за непроницаемым флером, за которым берегла все свои эмоции и чувства, он перестал играть в вежливость и учтивость. Тепло в глазах сменилось тлеющим пеплом. Даже черты его лица похолодели и заострились от изменившегося настроения.
***
Наступила ночь, на несколько часов окуная город в темноту, затем вскоре снова начало светлеть от пробуждающегося полуночного солнца.
Словно двое влюбленных они лежали без сна в одной постели, но были скорее каждый сам по себе. Укрывшись по самые плечи, девушка не сводила взгляда от своего гостя, боясь закрыть глаза и заснуть. Она не хотела потерять ни секунды того времени, которое уготовано им разделить.
Спросив разрешение, он вновь открыл окно в комнате. От свежего ветра стали развеваться полупрозрачные белые шторы. Прислонившись к подоконнику, он закурил.
Виктория осталась лежать в одиночестве в постели, которая стремительно остывала, чувствуя в груди необъяснимую тяжесть. Он не забрал ее первый поцелуй. И она ждала, что он еще восполнит то, что было упущено. Он сделал ее своей, и она решила, что будет следовать за ним, что бы их ни ждало дальше.
Алекс вернулся в постель, лег на одну подушку с девушкой. Даже крепкий запах сигарет не смутил ее, и она ждала еще проявлений нежности. Но молодой человек лишь устало смотрел в сторону окна, наблюдая за начинающимся рассветом на розовом небосводе.
Через несколько часов, которые они провели, почти не говоря друг другу ни слова, Алекс сказал, что ему пора идти. Собрался и ушел, не сказав ничего о том, увидятся ли они еще когда-нибудь, и умолчав по поводу того, что между ними произошло.
Виктория закрыла за ним дверь, наступила полная тишина. Кошка вышла из своего укрытия, обеспокоенно потерлась о ноги хозяйки. Девушка сделала вдох и почувствовала слабое присутствие покинувшего ее человека – легкий в своей горечи сигаретный запах с его одежды. Из глаз полились слезы, а пустота в груди стала расти.
Через два часа она услышала, как в двери повернулся ключ. Вытерев слезы, не прекращающие литься, Виктория направилась встречать свою маму.
Мама вздрогнула, когда увидела ее, и спросила, кто она и как попала в квартиру.
Глава 2. Горизонт событий[2 - «Event horizon» I am waiting for you last summer.]
Опустившись на лестницу перед своим домом, Виктория плакала, желая забыть последние полчаса своей жизни, словно плохой сон. Ее мама, самый дорогой и близкий человек, сказала, чтобы она уходила. Мама говорила, что не знает, кто она, и что видит ее в первый раз. Прежде никогда в жизни девушка не встречалась с подобным отношением своей мамы, для которой была всегда младшей любимой дочерью. Ее мама предположила, что, уходя не закрыла дверь, и она таким образом попала в квартиру. Виктория показала свои ключи, которые сразу отобрали резким движением. Огляделась посреди прихожей, но горячие слезы предательски застилали обзор. Она ведь жила в этой квартире, у нее была собственная комната. Но мама начинала терять терпение, и сказала, что вызовет полицию, если она сейчас же не уйдет.
Так Виктория оказалась плачущей перед своим домом, ожидая возвращения сестры и надеясь встретить соседей или маму. Она достала телефон из рюкзака. Мама почти вытолкнула ее, и это единственная вещь, которую она смогла забрать. На ней была вчерашняя одежда – темные джинсы, синяя футболка, серые высокие кеды и светло-зеленая ветровка. В рюкзаке пара личных вещей, которые она носила всегда с собой. Девушка собиралась перед возвращением мамы сходить до магазина напротив дома, купить необходимое для завтрака, но немного задержалась, заканчивая домашние дела, занявшие больше времени по причине ее плохого настроения.
Телефон показывал, что нет сети и она не может позвонить кому-либо.
Для девяти утра в тени было довольно прохладно. Девушка обхватила себя руками, опустила голову к острым коленкам, проникшись долгим ожиданием.
Перед домом остановилась машина. Виктория заметила ее боковым зрением, и она показалась ей смутно знакомого цвета. Подняв голову, девушка увидела, как Алекс выходил из машины с несвойственным выражением на лице, будто он был чем-то раздражен и недоволен. Увидев девушку на лестнице, Алекс направился к ней. Бледно-белая кожа, тени под глазами. Упавшая неровная челка закрыла один глаз, добавляя мрачности его образу. Она едва его узнала, будто прошло гораздо больше времени с момента их расставания, преобразив за прошедшие часы его облик полностью.
– Впервые рад увидеть тебя вне дома, – произнес Алекс таким едким голосом, что упомянутая радость была сомнительна.
Своим потерянным видом с заплаканными глазами девушка вызвала к себе только больше недоверия. Невозможно было постоянно находиться в таком тревожном состоянии, в каком она представала каждый раз перед ним, словно просила жалости.
Остановившись на нижних ступенях, возвышаясь над девушкой, Алекс протянул ей свою руку.
Виктория почувствовала, как внутри стало теплеть. Она больше не была одна. Однако Алекс не выглядел так, словно его волновали ее слезы, и у него было желание разобраться в том, что с ней произошло. Его самого будто что-то тревожило и злило.
Виктория взялась за его руку, очень теплую, но хрупкую ладонь.
– Что-то случилось? – спросила она, в надежде узнать, что заставило его приехать к ней.
– Может, мне стоит спросить это у тебя? – Алекс бесстрастно посмотрел в ее глаза, в которых капли слез застилали зеленый оттенок печали: именно таким ему виделся этот темный цвет холодного изумруда.
– У меня, – произнесла Виктория тихим голосом и запнулась, подбирая слова.
– Ничего не потеряла? – спросил он, не дождавшись ответа и посмотрев на нее надменно, будто причина его такого злого настроения заключалась в ней или по ее вине, и он не сомневался в том, что она намеренно притворялась непонимающей.
– Свою маму… – Ответила она и не смогла больше ничего произнести из-за вновь подступающих к горлу судорог.
– Пойдем со мной, – взяв девушку за безучастную руку, он потянул ее и отвел к своей машине, услышав то, что ему было нужно.
– Что происходит? – Виктория посмотрела в затемненные стекла и остановилась. Попробовала сперва прояснить происходящее, несколько побоявшись.
– Садись в машину.
Виктория заметно вздрогнула, испугавшись грозного голоса. Не двигалась с места, остановившись рядом с угрожающей тенью молодого человека.
– Ты слышишь? В машине поговорим. Не выводи меня из себя.
Ей захотелось убежать и больше не знать этого человека, который сначала казался образцом добродетели и нежности, а сейчас напоминал своего злого двойника. Этим утром мир словно перевернулся с ног на голову.
Виктория отступила, собираясь уйти. Последняя черта терпения была стерта. Алекс поднял ладонь и легким движением поразил лицо девушки.
Она издала вздох, едва удар прошелся по ее лицу. Прижала холодную руку к горящей щеке, смотря со страхом и непониманием. Но восприняла это скорее как предупреждение, потому что, если бы он приложил силу, она бы почувствовала это.
– Садись в машину. Нужно поговорить, – произнес тихий голос, однако, не терпящий возражений.
Дрожащей рукой Виктория открыла дверцу и села, чувствуя, как сердце забилось у самого горла. Казалось, одно неосторожное движение или слово, и она будет страдать еще сильнее.
Алекс сел с другой стороны за руль. Нахмурился и потер ладонь, которой нанес удар. Как досадно, что он не сдержался. Девушка ведь и правда была не виновна в том, что случилось. И ее расстроенное состояние было по той же причине, что была так знакома ему. Наверное, ее слабость вынудила его протянуть руку и ударить. Он мысленно поразился сам себе: откуда в нем было столько желания выправить ее слабости причем таким жестким путем? Однако сильнее всего его удивила реакция девушки: она не стала больше пытаться уйти или возмущаться тому, что он себе позволил. Испугалась? Алекс мысленно растянулся в подобие ироничной ухмылки: удар ей показался заслуженным. Что, несомненно, могло привести в замкнутому кругу из его жажды сделать ее сильной не самыми правильными способами и ее терпения все это вынести.
Он посмотрел на заплаканную девушку рядом с собой, какой уязвимой она стала, завораживая взгляд. Худенькое тельце в свободной ветровке перетянул ремень безопасности. Одна ладонь находилась на внутренней стороне ноги, словно она непроизвольно грела тонкую ладонь между сведенных в коленках ног.
Виктория словно стала еще меньше, спрятавшись в себе. Никогда прежде ее не били, дома она не знала, что такое наказание. Удар по лицу – это определенно что-то еще новое в ее жизни. И от этого непонимания у нее стало зреть внутри нечто вроде стремления избавиться от обидного и болезненного ощущения. Внутри у нее шла борьба между тем, что пострадало больше: ее гордость или жажда справедливости.
– Постарайся успокоиться. Кое-что случилось, и нам нужно поговорить с тобой, чтобы разобраться.
Услышав призыв к спокойствию, прозвучавший уставшим и ровным голосом, она невольно прониклась им. А еще в его словах Виктория уловила весьма волнующий ее смысл. У него действительно что-то случилось. Поэтому она почувствовала осуждение за свои мысли, в которых хотела выставить виноватым во всем его.
– Прости.
– Во-первых, хочу извиниться за свое поведение. За сейчас и утром, что пришлось уйти. Ты ничего не сделала, поэтому прекрати извиняться. Это раздражает, – Алекс медленно выдохнул, успокаивая свои вышедшие из-под контроля нервы. Ему было легче произносить извинения не глядя на девушку, а смотря в пустоту перед собой в окне. – Во-вторых, это касается не только тебя и твоей семьи, еще меня и кое-кого. Понимаешь, я был не один в машине прошлым вечером.
Виктория удивленно посмотрела на него с немым вопросом в больших глазах.
– Со мной были мои друзья. Друг и подруга. И они видели, как я чуть тебя не переехал. Я не стал говорить, чтобы ты не переживала. Но ты решила оставить эту неприятную ситуацию, даже в полицию не захотела обращаться.
Вчерашнее происшествие пополнялось еще большим количеством деталей, из-за которых ей хотелось как никогда сбежать, чтобы навсегда оставить в прошлом тот неприятный эпизод с ее падением под колеса. Но теперь прятаться было некуда, домой ей путь закрыт. К тому же, она мысленно недоумевала, почему остальные участники предпочли не вмешиваться.
– Когда я вышел из машины, то закрыл двери. Сделал это скорее автоматически, потому что не знал, что ждало снаружи. Если ты понимаешь, о чем я.
Виктория слабо кивнула, получив ответ на свой вопрос, продолжая слушать с панически часто бьющимся сердцем.
– После твоего ухода мы поговорили, я оставил машину своему другу, потому что был не в состоянии снова сесть за руль. И сказал, что пойду прогуляться, хотелось немного пройтись. А потом увидел тебя.
Виктория посмотрела на Алекса, когда он замолчал и ушел в свои мысли.
Перед его глазами снова возник образ потерянной девочки, бесцельно идущей куда глаза глядят. И сразу вся тревога испарилась, когда он подумал о том, как поймает ее. Для какой конкретно цели он не знал. Возникло импульсивное желание, которому он решил последовать.
Спустя некоторое время Алекс продолжил собирать отнюдь не приятную картину по кусочкам, описывающую случившееся:
– Когда я ушел от тебя этим утром, проверил телефон, но по какой-то причине не было сети. А потом не смог попасть к себе домой.
Виктория испытала сожаление, будто ощутив его злость на непонимание того, что с ним происходило. С каждой новой услышанной информацией ей хотелось сочувствовать ему и искренне сопереживать. Она с ним оказалась в одной лодке. Что ее немало в то же время и огорчило несмотря на то, что она абсолютно ничего не знала о нем и его жизни. Все вчерашнее общение между ними искусно обошло все личное и построилось на моментах из удивительных эмоций. Она знала, что ему нравится, некоторые привычки его поведения, но всего этого было явно недостаточно для того, чтобы считаться друг другу кем-то больше, чем обычными знакомыми. И сейчас его поведение только подтверждало ее мысли.
Лучше бы все это приключилось с ней одной. В ее жизни не было ничего, кроме семьи. У Алекса же наглядно рушилось буквально все, чем он жил, заставляя всерьез злиться из-за невозможности это остановить.
– Мне было важным не упустить тебя, поэтому пришлось прибегнуть к насилию. Что меня не оправдывает. Сейчас я хочу поехать к своим друзьям, чтобы вместе с тобой попробовать разобраться в том, что с нами произошло.
– Тебе уже не страшно водить машину? – она не могла не побеспокоиться.
– Нет, – Алекс посмотрел в сторону, вспоминая ту дрожь в руках, когда он находился за рулем в первые мгновения после того, как понял, что под его машиной оказался человек. Но это чувство прошло вместе с открытием, что он все сделал правильно и девушка сильно не пострадала. Ее беспокойство лишь позабавило, как будто она спрашивалась о его состоянии не по той причине, что боялась отныне ездить с ним. – Поедешь со мной?
Виктория пожала плечами. После представления, частью которого ей «посчастливилось» стать, она не испытывала такого же доверия к нему, какое возникло вчерашним вечером, и была скорее разочарована. Но была маленькая надежда, что Алекс поможет ей разобраться в причинах необычного поведения ее мамы, если он понял, о чем она говорила с полуслова.
Виктория так и не произнесла ничего. Алекс расценил это бездействие как растерянность и передачу ответственности ему в руки, поэтому принял решение сам. Завел двигатель и увез девушку от дома, пока она не выходила из задумчивости. Через несколько минут они приехали к высокому зданию, недалеко от центра, на первых этажах которого расположены различные заведения, немногим выше отель, а верхние этажи заняты офисными помещениями и рестораном с панорамой города.
Алекс посмотрел на девушку, которая осторожно прикасалась к нежным уголкам заплаканных глаз. Ее лицо стало не таким бледным, взгляд в обрамлении черных длинных ресниц более грустным, кончик носа порозовел, губы стали алыми и припухлыми. Осознав, что ждали именно ее, Виктория прижала ладони к лицу, выравнивая дыхание и пытаясь взять себя в руки.
Дал ей пять минут успокоиться окончательно, и они покинули машину уже в полной прострации.
***
Над вторым этажом того же здания находится прогулочная часть и небольшая смотровая площадка с видом на центральную улицу, живописно украшенную к лету. Каменные плиты, кованые фонарные столбы, скамейки по всему периметру: довольно скромная обстановка говорит о том, что смотровая является частью делового центра, который падает возвышающейся тенью. Голубое здание напоминает отколовшийся айсберг с циферблатом часов на фасаде.
Двое молодых людей были единственными на добрую сотню метров всей смотровой, кто проводил здесь свое время. Высокий и плечистый пепельный блондин слегка хмурился, серьезно вглядываясь бирюзовыми кристаллами глаз на улицу перед собой. Ожидание нервировало и томило. Его спутница, светлая длинноволосая девушка, иногда брала его за руку и трепала рукав летней куртки серого цвета, напоминая о своем участии.
Макс посмотрел на нее и усмехнулся, не в силах смотреть на миловидное лицо без улыбки в сердце и на лице. Эмманион подействовала успокаивающе ласковой улыбкой во взгляде ледяных голубых глаз. Ему сразу стало легче думать обо всем.
С самого начала их приезд ему был не по душе. Именно в том плане, что на протяжении двух месяцев в незнакомом городе в нем зрело подозрение и вызванное им дурное предчувствие. Уж лучше бы он ошибался. Признание собственной неправоты и заблуждение в бредовых идеях было куда приятнее знания, что ты потерял собственный разум.
Все началось с соперничества двух друзей детства. Макс рос способным мальчишкой, влюбленным в точные науки и боевые искусства, обеспеченным деньгами и благословением своих родителей; имея честь быть партнером для самой прекрасной девушки на всей планете. Но на фоне Первого он мерк со своими достижениями в учебе и жизни, как будто не делал ничего выдающегося и заслуживающего гордости. Ведь Алекс первый бросил школу и в семнадцать поступил в лучший технологический вуз страны. Первый покинул родительский дом и в восемнадцать отправился служить в другую страну. Первый брал от жизни все, будто мальчишка, безудержно хватающий все представленные возможности на щедром празднике жизни, пока его сверстники неторопливо взрослели в своем собственном темпе. И хотя столь раннее взросление лучшего друга воспринималось как вполне оправданное, ряд причин способствовал этому, лишая других вариантов, Макс перестал со временем сочувствовать ему и проникся завистью.
Примерно полгода назад его очередная выходка заставила Макса посмотреть иным взглядом на всю свою жизнь и разожгла в нем огонь соперничества, о чем его друг даже не догадывается до сих пор. Когда Макс узнал о столь уверенном решении своего друга, которое многие сочли бы самоубийством. Макс решил сам для себя, что обязан не уступать ему, во что бы то ни стало обломать ему весь драматизм его громкого решения, добившись без риска большего, чем замахнулся Алекс.
Едва закончились выпускные экзамены в их учебных заведениях, как трио с детства верных друг другу друзей воссоединилось впервые за два года. Конечно, Макс виделся со своей девушкой по несколько раз в месяц несмотря на то, что их разделяли десятки тысяч километров. Ведь не они определяли свое будущее и профессию, для которой получали необходимое образование. Но все втроем они собирались в последний раз, кажется, когда Алекс уходил в армию. Макс не смог найти в себе искреннее желание отправиться вместе с ним, понимая, что желание друга исходило исключительно из импульсивного порыва. Все же в период пятнадцати-восемнадцати лет Алекс был совершенно неуправляем, хоть и брал на себя всю ответственность. Максу просто незачем было испытывать себя подобным. А его другу служба как будто помогла усмирить внутреннюю тягу к безрассудству и сделала из него спокойного и рассудительного человека. Если не считать последнее решение, само собой.
Алекс прибыл в этот город на несколько месяцев раньше по приглашению своего отца, главы компании Aspire, чтобы присоединиться к работе над одним проектом, в дальнейшем определяющим его судьбу. Он буквально подписал себе приговор этим проектом, намереваясь принять участие в космической программе по изучению Марса. Макс так и не поговорил с ним за все время, ему мешало странное возвышенное состояние, в котором пребывал Алекс. Он выглядел таким счастливым, как никогда ранее. Словно с ним происходило все, чего он ждал от жизни. А о работе говорил мало: лишь то, что проект затянется еще надолго и все пока неясно. На этом весь интерес Макса, несмотря на любопытство, был исчерпан отсутствием желания друга делиться чем-то большим. И это подстегнуло к столкновению как ничто иное.
Все было подозрительно хорошо и спокойно. До вчерашнего вечера, странным обстоятельством сорвавшего покров привычного существования.
Алекс и Виктория подошли к скамейке, на которой сидели двое молодых людей и смотрели на улицу. Увидев их, девушка с длинными светлыми волосами до талии словно позабыла, о чем тревожилась, поднялась и направилась к ним навстречу.
– Привет, – девушка робко улыбнулась Виктории, приветствуя ее, и протянула руки то ли чтобы обнять, то ли для того, чтобы пожать обе ладони сразу.
Виктория посмотрела сначала на Алекса, который безучастно наблюдал за ними, потом перевела внимание на высокую и стройную, как колосок, девушку перед собой, на ее красивые голубые глаза. Неуверенно прикоснулась к ладони незнакомки, на что та посмотрела на нее более дружелюбно и по-родственному тепло.
– Меня зовут Эмма, – представилась девушка. – Мы были в машине, когда Ал… Мне очень жаль, что так получилось.
К ним подошел ее спутник, тоже в первую очередь представился и протянул руку:
– Макс. Будем знакомы. Все хорошо?
– Виктория, – назвалась в ответ, прикоснувшись к крупной ладони, и честно пожала плечами.
– Да, понимаем, как тебе нелегко, – Макс слегка улыбнулся, прогоняя со своего лица холодные черты, заметив волнение девушки. – Мы рады, что ты не пострадала.
– Спасибо, – Виктория коротким взглядом посмотрела на новых знакомых и отвела взгляд, стесняясь их после открытия о том, что они стали безучастными свидетелями того, как она чуть не попала под машину.
– Ал, как ты? – Эмма посмотрела на своего друга, всерьез переживая о нем со вчерашнего вечера.
– В порядке, – ответил Алекс, оставив без внимания прозвище, каким звали его друзья. Не то чтобы он возражал, однако подобное обращение озвучивалось только между ними, не посвящая никого из посторонних. Он допустил мысль, что Эмма уже приняла девушку как свою, собираясь спрятать под свое крылышко, искупив таким радушным отношением вину за случившееся.
