Таня Лаева "Мираж. Жажда"

– Если твой взгляд упадет не туда, куда нужно, я выколю твои глаза и размажу по этому полу, – Гор кивком указал на свои тяжелые сапоги, а невысокий коренастый мужчина лет сорока потряс козлиной бородкой и начал осмотр дрожащими пальцами.

Под суровым, убийственным взглядом надзирателя врач завершил обработку ран, и я стала пахнуть мятой. Как только доктор покинул нас, я снова столкнулась с гипнотическими черными глазами, полными страсти и просто свирепого садизма, которого я не знала никогда прежде.

– Что тебе нужно от меня? – лучшая защита – это нападение, все верно, Алоли, – Зачем ты привез меня сюда? Если ты думаешь, хоть на секундочку, что я стану тебе служить… или может ты сможешь сделать меня наложницей… у тебя ни-че…

Гор резко приблизился и навис надо мной, ехидно посмеиваясь, а я замолчала, снова впечатываясь в подушки, но гордо вздергивая подбородком, проглатывая самый настоящий ужас обратно в утробу.

– Я не боюсь тебя, варвар!

Выплевываю и скрещиваю руки на груди, а сама молюсь, чтобы он не задушил меня своими ручищами. Страшно до колик в животе, а ж пятки сводит!

– Ты не похожа на простую девушку, ты явно из столицы, – неожиданно делает вывод Гор и снова выпрямляется, отдаляясь от меня, – Только там могут быть такие дерзкие и бесстрашные бестии, – он делает паузу и серьезно произносит, – Ты правда не помнишь ничего о себе?

Так я тебе и сказала, браконьер, – фыркаю и молчу. В секунду оцениваю его проступающий рельеф сквозь тонкий хлопковый белый кафтан и отворачиваюсь, да бы не повадно было некоторым мнить о себе слишком многого. Не отвечаю намеренно, чем раззадориваю его еще больше.

– Завтра мы едем в город. Продадим тебя подороже. Ты – породистая кобылка. Себе бы оставил, да с девственницей возиться не хочу. Не мое, извиняй. Так что, послужишь Владыке, а там может и найдутся счастливые родственнички, – он смерил меня равнодушным, даже брезгливым взглядом и кинул напоследок, – хотя я бы тебя не искал, – и припечатал вдогонку, – попробуешь сбежать, сдеру кожу заживо и брошу в песок.

– Чтоо–оо?! Кобылка?! Подороже?! Девственницей?! Ну погоди у меня, я тебе устрою! Мерзкий самовлюбленный верблюд! Нет, верблюжий плевок! Хуже! Подшерсток с задницы!!! – оскорбляла я каменные обшарпанные стены, осыпающийся желтый потолок с обвалившейся мозаикой, пиная ни в чем не виноватые подушки, выплескивая весь свой яд и невысказанный гнев.

– Что? Прямо оттуда? – я услышала позади дикий хохот и замерла, предчувствуя, как невидимый крюк подцепил мой скальп.

Ну вот и все, Алоли… дошипелась, змеюка…

Глава 4. Неконтролируемая жажда

Алоли.

Втягивая в себя голову и конечности словно испуганная черепаха, я развернулась на владельца сипловатого баритона. Неопознаваемая пока тень вальяжно ковырялась небольшим ножом в ногтях, бликуя лезвием и внимательно рассматривая мой весьма непрезентабельный наряд. Черные брюки и такого же цвета туника с воротом по самый подбородок придавали мне уверенность в своей неприкосновенности. Образ дополняла такого же цвета шаль на мои волосы и лицо, которую я нервно мяла во влажных ладошках. Но мысли мои были не об этом безликом, траурном наряде, а о шпионе, который сейчас нагло продолжал скалиться в полумраке.

– Прошу вас, не выдавайте меня, – слишком фальшиво взмолилась я самым невинным голоском, – я больше так не буду.

Голый по пояс мужчина наконец вышел из-под грузной темно-бордовой пыльной портьеры, изъеденной местными насекомыми. Короткостриженый высокий брюнет с повсеместной густой растительностью играл холодным оружием, профессионально перебирая его между пальцами. Его штаны были спущены настолько низко, что над поясом уже проглядывала его непривлекательная кудрявая растительность, от которой у меня начались рвотные позывы. Я быстро отвела взгляд в сторону, стараясь не глазеть на его влажное тело. Незнакомец безотрывно следил за мной, посылая множество неприятнейших импульсов под моей одеждой из плотной ткани.

– С чего это вдруг я должен помогать тебе. Особенно после того, как из-за тебя убили трех моих братьев, – он опасно приблизился и резко приставил ледяное острие к моему уху, впиваясь грубыми пальцами в мои щеки, царапая их жесткой кожей, – я ведь должен рассказать, за что они схватили тебя, ведьма, – лезвие скользнуло ниже по шее, и маньяк облизнул свои сухие губы, – но, впрочем, ты можешь уговорить меня, шлюха дьявола.

– Я бы с радостью, как тебя там, но ничегошеньки не помню… – отбрасывая его руку от лица, отважно отчеканила я абсолютную правду и добавила, интуитивно ощущая превосходство своего покровителя над этим садистом, – а не помню, значит не было.

Изверг издевательски рассмеялся, убирая нож в потайной отсек высокого сапога.

– Меня зовут Туман.

– Пелена, – попыталась я быть креативной.

– Я знаю, как тебя зовут, А-ло-ли. Девушка твоего возраста и вероисповедания не должна так себя вести. Ты вообще не имеешь права со мной разговаривать, тем более в таком тоне. Я вот отрезал бы твой язык и поводил бы по одному месту пока еще тепленький, – извращенец отошел на шаг назад и покачал своими бедрами, намекая на пошлое место, заставляя меня гореть от стыда.

Тебе-то только отрезанными языками и водить, потный кудрявый овцебык, – подумала я и умело накрутила шаль вокруг головы и шеи, оставляя открытыми лишь свои глаза.

– Так-то лучше, пеленка, и не вздумай больше паясничать. Или тебе не поздоровится. Ты – жалкое подобие человека. Ты – женщина, даже девочка, что еще хуже. Запомни это.

А ты – мохнатый австралопитек, – и все же я прикусила язык и молча последовала за провожатым, который подвел меня к концу каравана, где меня ожидала каурая лошадь под цвет окружающего нас бесконечно простирающегося песка и его величество Гор. Целый табун самых прекрасных животных одной масти переливались от того, какими они были ухоженными и любимыми. Я поразилась, как такие неотесанные мужланы могли настолько вылизывать своих скакунов. На фоне каменного города они выглядели настоящим чудом в мертвой пустыне. Они фыркали и били копытом в нетерпении увести своих всадников подальше от этих проклятых земель.

Но как же он хорош собой… – максимально незаметно, как мне казалось, краешком глаза я любовалась его мужественным, таким красивым лицом с выразительными жгучими карими очами, которые сканировали мое тело, словно оно было обнажено перед ним, а не укутано в импровизированную паранджу… и оно реагировала на каждый прожигающий взгляд.

Настоящий джентльмен, что б его… да что я в нем нашла? – одетый в черного цвета брюки и рубашку, в высокие сапоги по колено и кожаный плащ на одно плечо, мощный мужчина с точеным торсом, узкой талией, затянутой в широкий ремень, блистал в свете полной луны и мириадов звезд на темно-синем небосводе. Он деликатно подал мне руку под пристальным взглядом своих верноподданных, лица которых были плотно скрыты за непроницаемой темной вуалью. Примерно два десятка пар глаз будто светились в темноте неоновыми лучами, освещая наш путь словно фонари. Отмахнувшись от предложенной помощи, я лихо влетела в седло и строго спросила.

– Где моя птица?

Надо мной раздалось знакомое кряканье, заставившее меня поднять голову и улыбнуться. Живой. Во главе с Гором и моим новым знакомым под покровом ночи мы отправились в место, где меня ждали вечное рабство и скорее всего верная смерть.

****************************************************

Гор.

После того, как идущая позади дикарка несколько раз пыталась сойти с намеченного пути и сбежать, я занял место позади нее. Я гипнотизировал затылок непокорной девчонки, и даже лошадь под ней меня раздражала. Мы шли почти сутки, и приближался закат. Времени на передышку не было, нам нужно было вернуться к вечерней заре, и срок уже истек.

Внезапно Алоли рухнула без сознания, зарываясь головой в песок словно страус. Пришлось разбить лагерь и дать девушке отдохнуть, хотя Туман настаивал присыпать ее сверху и отправиться дальше. Но услышав возможную сумму, которую мы могли выручить за потеряшку без памяти, он быстро отказался от этой идеи.

Не знаю зачем, но я сторожил ее палатку, разбитую поодаль лагеря, словно верный прирученный пес. Эта девушка воздействовала на меня так, как никто прежде, и мне это очень не нравилось.

Вот такая жизнь создана для меня… Я наблюдал за тишиной и безмятежностью бескрайних песков вокруг пока не услышал возню позади. Я ворвался внутрь и увидел пытающуюся сделать подкоп неугомонную.

– Что в мое стойло приперся, сейчас как лягну – развыступалась бесстрашная кобылка, заставляя меня усмехнуться.

Скидываю плащ, красный капюшон и сажусь рядом с закипающей лавой, отвечая ей невпопад, любуясь ее сейчас открытым лицом, прекраснее которого я не встречал никогда, и понимаю, как же я пропал, и что должен как можно скорее избавиться от нее.

– У тебя очень красивые глаза, – прикасаюсь к почти бронзовой скуле, смотрю в переливающийся хитростью и нелепым распутством изумрудный взгляд. Меня просто непреодолимо тянет приблизиться к этой девушке, которая, я уверен, испытывает то же самое, что и я.

Неожиданно Алоли стягивает с себя тунику и остается лишь в брюках. Я больше не могу бороться с этим искушением и смотрю на идеальное загорелое гладкое тело, впалый живот, вздернутую грудь. Злюсь на нее, ненавижу свою слабость. Хочу вернуться назад и никогда ее не встречать.

– Да как ты можешь так вести себя, дрянная девчонка?! Это запрещено… это же немыслимо – пытаюсь думать о чем-то постороннем, но перед глазами лишь ее самодовольная ухмылка и дерзкий взгляд.

– Я не помню, кто я такая и откуда, ваше величество. И с чего я должна следовать неизвестным мне правилам? Вот ты, например, стал бы говорить младенцу, что он слишком громко плачет?

Она что-то еще трындычит, но я не слушаю, я вижу лишь ее мягкие алые губы и неконтролируемо приближаюсь к ним. Роняю болтающую без умолку пташку на мягкую верблюжью шкуру, пахнущую молоком и шерстью, и вместе с этим запахом вдыхаю аромат ее атласной кожи.

– Поцелуй меня, Гор… – сладко шепчет чаровница, – я же чувствую, как сильно ты хочешь этого.

– Нельзя, – мой голос предательски срывается, а Алоли гневно шипит.

– Печешься товар не попортить? Такую ведь уже не купят, ваше святейшество.

– Нет, я хочу сохранить твою честь, – тяжело сглатываю, когда ножка язвы легла на мое бедро, – Ты не отдаешь отчет своим действиям, девочка. У тебя не будет будущего после этого.

Ее прохладные пальчики забираются под мою рубашку и слегка царапают спину, запуская невозвратный механизм.

– Всего один поцелуй, мой Король, – она умоляет, оставляя невесомый след на моей щеке. Последний раз смотрю в ее сочно-зеленые глаза и вижу в них страх, – только один… поцелуй…

Ее губы щекочут мои, и я прижимаюсь к ее чувственным сахарным устам, жадно впиваясь в этот приторно сладкий десерт, испивая медовый нектар ее страсти. Алоли обнимает мою шею и полностью отдается моим движениям, безоговорочно доверяя убийце. С каждым порывом я теряю контроль, с каждым прикосновением похоть дурманит мой рассудок. Моя ладонь скользит по небольшой груди и мягко сминает упругий шарик, от чего девочка жалобно скулит и впивается в мой затылок ногтями.

– Полегче, моя песчаная кошечка.

Спускаюсь на шею и обвожу языком пульсирующую венку на соленой коже. Целую ее между ребер, касаясь нежно, боясь оставить на ней горящие следы ее позора. Девушка едва ли не плачет, когда моя рука ныряет в ее штаны и сжимает пах, обмакивая пальцы между мокрых половых губ.

– Гор, это уже лишнее, прошу не останавливайся

– Так лишнее или не останавливаться, – не узнаю свой голос и понимаю, что нужно как можно скорее бежать от этой девчонки, но не могу прекратить ласкать ее между ног.

– Моя Алоли, – срывается с моих губ. Я осознаю головой, что это ошибка, всего лишь мираж, но мое черное сердце тянется к ней с непреодолимой силой, словно мы созданы друг для друга. Она задыхается от вожделения, а я чувствую, как закипает все мое тело.

Убираю руку, срываю с себя верх и наваливаюсь на нее, возвращаясь к губам, поедая девушку в плотоядном поцелуе. Все внутри меня кричит и молит прекратить, но я поднимаю ее бедра и крепко прижимаюсь к ее входу сквозь ткань. Хочу взять ее, обладать ею резко и грубо, впиваться в плечи и сдирать кожу ногтями, раздирать ее в кровь… но … но ощущения жара нарастает и концентрируется в одном месте, прожигая мою ногу насквозь.

Что за черт! – резко сажусь на колени, выхватываю наш родовой клинок и обжигаю ладонь, отбрасывая его в сторону. Смотрю на Алоли, а ее кожа покрывается мелкими чешуйками, белки ее глаз пропадают, заполоняемые лишь зеленого цвета радужками, а зрачки становятся узкими. От этого зрелища у меня начисто сносит крышу. Кидаюсь в сторону ехидны с одной лишь жаждой – испить эту девушку до дна… ОВЛАДЕТЬ, как вдруг в мою спину впиваются когти хищника, меня оглушает ревностный клекот, и бешеный сип начинает избивать меня своими крыльями. Между лопаток стекает горячая кровь, но я не чувствую боли, я вижу лишь одно, как Алоли оборачивается змеей и уползает в ночь. Сознание покидает меня, и я проваливаюсь во тьму.

Глава 5. Биполярный город

Гор.

– Гор… – слышу голос своего приближенного и ощущаю брызги на своем лице.

– ГОР! – открываю глаза и сталкиваюсь с гневным красным взглядом Тумана, в его ручище схвачено хрупкое запястье, и брыкается дикая кобылица.

– Отпусти меня, мужлан! – прыскает ядом бешеная кобра, оставляя на нежной коже красные отметины. Она избивает ногами и второй рукой моего советника, но больше причиняет вреда себе, ибо тело нашего бойца закалено словно сталь и не ощущает боли… да и практически ничего. Поднимаюсь и хватаюсь за виски, их сдавливает с лютой силой.

– Сучка отравила тебя твоим же ядом и пыталась сбежать. Вот как ей это удалось? Я говорю тебе, Гор, она ведьма… и вчера она спровоцировала нападение. Ты же знаешь, никто бы не осмелился нарушить твой…, – я поднял руку в знак протеста. Туман тут же закрыл рот, а я ощупал свой пояс, не досчитавшись одной из склянок. Мы носили яды с собой, имея усыпляющее преимущество перед врагом. Именно одним из них я усыпил Алоли у оазиса.

Хитрая бестия, отомстила… – я сканировал замершую девушку. Да, она боялась. Я чувствовал, как дико билось ее сердце, ведь эта чертовка проникла в мои вены, залезла под кожу. Я поднял клинок и вставил в ножны, вспоминая и запоминая его реакцию на нашу близость. Я знал, что ее тянет ко мне ровно также, как и меня к ней… но это не помешало ей обмануть меня и бросить.

Еще бы, Гор, ты ведь собираешься продать ее в чужие руки – мысль о том, что ее может коснуться другой медленно и мучительно меня убивала. И между ребер зачесалась и зажгла она, лютая всепоглощающая ревность.

– Оставь нас, – отдал приказ я, а девушка вырвала руку и толкнула Тумана, недовольно фыркая. Товарищ вышел, не обронив ни слова. Он знал, что от своих слов я не отступаю и просто вспорю его глотку за непослушание, как сделал с десятками до него.

– Поговорим? – медленно я подошел к пыхтящей змеюке, которая упорно не смотрела на меня. Я аккуратно поднял ее лицо за подбородок, но она дернула им и отвернулась вновь.

– О чем говорить рабыне со своим тюремщиком?

– Ты не рабыня, – я снова предпринял попытку взглянуть в лицо прекрасной упрямице, которая начала глубже дышать. На этот раз она не отвела взгляда, отважно смотря мне прямо в глаза.

– Везешь меня на продажу? Вези. Мне не о чем с тобой говорить, – выплюнула Алоли мне в лицо и вышла наружу, пряча от меня свои губы и чувства за черной непроницаемой шалью.

Ну и пусть! Таких как она сотни! Тысячи! – я взял в руки зажженную лампу и смял ее в кулаке, впивая в ладони осколки хрупкого стекла. Кровь пролилась на верблюжью шерсть, я вышел следом.

****************************************************

Алоли.

Больше Гор не говорил со мной и не прикасался, а мне хотелось этого больше всего на свете. Я смотрела на него, и мое тело болезненно реагировало на огромное расстояние, разделяющее нас. С каждым шагом между нами вырастала непробиваемая стена, которую я сама возводила.

Да как вообще можно захотеть сближаться с таким человеком, – я безумно боялась его, я не знала, кто он такой и все его люди, но не сложно было догадаться, что они были варварами, бандитами… или того хуже. Но другая моя сторона страстно желала пройтись вновь по этому тонкому льду и не останавливаться. Я не различала, что между нами было реально, а что лишь плодом воображения, но с ним меня одолевали самые грязные мысли и опасные желания. Я потеряла память, но мне казалось, что я обрела себя в той пустыне, словно я была пленницей своих иллюзий.

Мой верный пернатый друг периодически маячил в вышине. В небе раздался птичий вскрик в тот момент, когда вдали показалась река, а мы подходили к Столице.

Ну вот и все, Алоли, прощай свобода. Пусть и такая непродолжительная, но прекрасная, – я почувствовала на себе испытывающий взгляд карих глаз. Гор сравнялся со мной и снова заговорил.

– Почему ты такая упрямая? Гордая? – он перерезал мне путь, а караван прошел мимо, даже не останавливаясь. Словно черные тени они вошли в город и растворились в нем. Впереди нас осталось пару всадников и мой ненаглядный Тушканчик.

Тушкан – так и буду называть гада.

– Так и будешь молчать? – не унимался мой искуситель, а моя лошадь начала бить копытом, ибо мой сип начал заходить на понижение.

– Да что ты пристал ко мне вообще?! Не смей ко мне приближаться!

Гор усмехнулся и потянул ко мне руку. По всей видимости, он ожидал, что я буду у него в ногах валяться, умолять о пощаде, обещать золотые горы, клясться в вечной любви. Обойдешься! Поздняк метаться! И в момент, когда наши пальцы почти соприкоснулись мой клюватый кавалер оглушил его и вороного скакуна огромными крыльями. Гор едва удержал равновесие, а гигантская птица заняла место на валуне неподалеку, угрожающе гаркнув.

– Вы с ним похожи, – едва сдержала хохот я, разглядывая навязчивого грифа. Такие же карие глаза, черный пушок на затылке под цвет немного выгоревших перьев. Черный кривой клюв… ну просто одно лицо.

Гор пробубнил какие-то ругательства себе под нос, вновь теряя свой авторитет, бегая за едва знакомой женщиной, и пришпорил лошадь. Я подмигнула сипу, который занялся клеванием какой-то падали на камне, и поехала следом.

Мое игривое настроение быстро иссякло, стоило нам войти на узкую грязную улицу, заваленную мусором и людьми без сознания. Те, кто еще передвигался вдоль полуразрушенных стен разбомбленных бараков, не поднимали своих лиц. Ветхие заброшенные лачуги, полное запустение и нищета… мое сердце сжалось от этого пейзажа из руин и ландшафта из абсолютной бедности. Люди испражнялись на дорогу, а кто-то просто обмочился под себя прямо на наших глазах. На пыльной разрушенной улице не было ни одного ребенка. Лишь старики и немощные мужчины, пара скукоженных женщин. И даже многослойность лохмотьев, в которые они были одеты, не могли скрыть их иссушенной худобы. На моих глаза женщина упала замертво, и я спрыгнула с лошади.

– Что с вами? Господи! ГОР! – позвала я предводителя, который и без того летел на всех парах в мою сторону.

Но вместо того, чтобы помочь умирающему человеку, он потащил меня в сторону обратно к транспортному средству.

– Куда? Надо помочь, Гор! Прошу тебя!

– Им не поможешь. Это отребье. Идем. Здесь опасно останавливаться, они могут напасть на тебя. Не заставляй меня убивать этих обреченных.

Мое тело вздрогнуло от одной только мысли, кто мог довести их до такой жизни, и сколько они страдают каждый божий день. Я так хотела помочь им, но Гор тащил меня силой, буквально забрасывая на лошадь, когда нас обступил круг из мумий.

– Черт! А, ну, назад, – выругался мужчина, – Алоли, закрой глаза! – приказал Гор, надевая на лицо повязку и натягивая на глаза капюшон. Он обнажил скрытый в рукаве клинок поверх пальцев, раня свои кисти и раздирая костяшки, и прикрикнул, – ЗАКРОЙ!

Но я не выполнила приказ. Один его взмах и на каменную дорожку упала человеческая нога ниже колена. Я вскрикнула, Гор, снова ругнувшись и запрыгнув ко мне, подстегнул кобылу, и мы рванули с места, догоняя остальных. Я обернулась и увидела, как один из местных жителей подобрал ногу и унес в неизвестном направлении, а остальные растащили тело, разрывая его на куски словно стервятники. Голод. Он даже в самых немощных пробуждает последние силы.

От этого зрелища я спряталась в мужской груди, обнимая напряженного всадника за талию. И вот теперь то мне захотелось взмолиться, лишь бы он меня здесь не оставил. Но картинка кардинально изменилась. Ровные прямоугольные высокие дома с белоснежными куполами на их вершине и золотыми шпилями, выложенная мелкой мозаикой дорожка, ведущая к небольшому прудику, вокруг которого цвели малиновые благоухающие бусины, высоченные деревья и сочно зеленые кустики, аккуратно выстриженные в самые разнообразные причудливые формы… все это контрастировало и резало мои заплаканные глаза.

Как мы попали сюда? – подъехав под нежно фиолетовые луковки роскошного кремового цвета дворца с величественными колоннами, мы спешились и молча прошли под куполообразными арками над начищенным до блеска голубым мрамором. Но перед этим мужчины открыли свои лица, а «торговец» снял с моей головы все тряпки, видимо, чтобы сразу представить товар лицом.

Гор, Тушкан, два прихвостня и я вошли в расписной тронный зал, где восседал пренеприятнейший пожилой мужчина, по всей видимости, глава этого биполярного города. Завидя меня, он изменился в лице, словно увидел призрак, он сорвался с места и заключил меня в крепкие объятия, умываясь слезами, бормоча что-то не связное и целуя мои щеки и глаза. И только потом я начала разбирать.

– Доченька…