Даха Тараторина "Крапива"

– Почему ты не бросил меня? – спросила Крапива.

– Потому что я взял тэбя в сэдло. Поклялся защищать перэд Рожаницей.

Вот оно как. «Шляхи жадны до женщин», – сказал Влас. Сказал, а сам не понял. Не жадны – бережливы.

Юный шлях, забрав с собою из разорённой деревни девицу, с нею вместе посадил на коня Лихо. Кто станет ответ держать, коли девица окажется лгуньей? Он и станет.

Крапива вызвала в памяти обиженно вскрикнувшего Холодка, когда за ним пришла Хозяйка Тени. Больше не сыграет на свирели первый парень Тяпенок, а Крапива не вздохнёт украдкой, что нельзя хоть раз прильнуть к его устам. И ведь не абы кто, не безликий степняк убил Холодка, а Шатай! Его лицо, не чьё-то ещё, перекосила ярость битвы. Но вот сидел с нею рядом, робко пряча взгляд, уже совсем иной Шатай… И больно было предать его!

Шатай и Влас разнились как вода с небом. Разные народы родили их, а всё одно отражались друг в друге, как братья.

Один вырос в дороге, не спал на перине и не пил сладкого мёда, а о Крапиве пёкся, словно всю жизнь её ждал!

Второй, баловень богов, любимый воспитанник Посадника, обожаемый слугами и окружённый красавицами… А душа истекает кипящей чёрной смолою.

Один, не задумываясь, резал своих и чужих.

Второго бросили в бою самые преданные воины.

Да и обликом Рожаница обоих наградила, словно в насмешку.

Степняк Шатай выделялся в племени выгоревшими соломенными волосами и слишком светлой кожей. Выше всех, зато не вышедший широтой плеча.

Влас же, напротив, смуглее и чернявее всех в роду, а мягкие кудри его будто девице принадлежали, а не мужу.

И кому из них верить, Крапива не знала. Зато знала то, что крепко Посадник любит непутёвого сына.

Девица облизала пересохшие губы.

– Как… Как в ваших краях берут себе жён?

Шатай прыснул.

– Лишь нэдостойные бэрут себэ жён! Они запэрают их в тесных домах, заставляют прятать волосы и рожать дэтей каждый раз, когда на смэну холоду приходит тэпло! В наших краях женщины бэрут себе мужей.

Крапива закусила мокрую косу и ощутила железо на языке.

– Как?

Шатай откинулся на траву, так и не расплетя ног. Указал на яркую звезду на небосклоне.

– Это глаз Рожаницы. Она смотрит на нас с небэсного чертога. Когда она нарекает рэбёнка женщиной, то протягивает руку с серэбряной иглой и вспарывает дэвочке живот. Послэ того, как пошла кровь, дэвочка может выбирать. Она может выбирать очень долго: год или два. Или всэ дэсять лет. Пока нэ выберет достойного. А может взять пэрвого мужа сразу.

– Первого?

Отчего Крапива ахнула, шлях не понял. Продолжил спокойно, едва заметно улыбаясь.

– Пэрвый муж обэрэгает женщину. Он поёт ей, дарит дорогой подарок и приносит добычу к её порогу. И, если жэна остаётся довольна, она можэт подарить ему дочь. Но это нэ случается скоро. Послэ она выбирает сэбе ещё мужей. Двух или трёх. Рэдко больше.

Щёки травознайки горели. Тут на одного-то мужа согласиться страшно, а степные распутницы берут по два, по три. И никому до них дела нет, все только порадуются, коли женщина понесёт.

– А если ребёнок… не от мужа?

– Как это?

– Ну… – Во рту у девицы стало сухо. – Если мужей несколько… Как понять, от кого женщина понесла?

– Нэ понимаю.

– Ох, мамочки…

Жарко стало так, что ледяное озеро показалось спасением. Вот же стыдоба! Как можно помыслить об эдаком непотребстве?! Тьфу! Тьфу!

А Шатай нахмурился, силясь взять в толк, и, наконец, рассмеялся.

– А-а-а! У вас дэти зовутся по отцу! У нас нэ так. У рэбёнка есть мать и есть плэмя. Все мужчины в плэмени принимают его. Мэня нашли в стэпи, и никто нэ знает, как звали мою мать. А Иссохший дуб стал мнэ отцом.

– Тогда где же… – Крапива собралась с духом. – Где ваши женщины? Сколько живу на свете, не встречала ни одной… шляшенки.

Шатай повернулся на бок и оказался так близко, что девица с трудом заставила себя не отстраниться. Он долго глядел на неё, а после протянул руку.

– Не тронь…

– Нэ трону.

Касания его были легки, что крылья стрекозы. Не касания даже, а движение воздуха у волос. Ладонь Шатая скользнула по её плечу, закрытому золотыми прядями.

– У Стрэпета была жена. И у Кривого. И ещё одна, её звали Нардын. Ей нэ случилось выбрать ни одного мужа. А потом их забрали у нас, и Дуб стал Иссохшим.

– Кто забрал?

Шатай резко сел, а затем так же стремительно встал. Он встопорщил пальцами волосы так, словно хотел вырвать.

– Их забрал Змей. – Плюнул на две стороны, замер и плюнул ещё раз.

– Кто такой…

– Нэ произноси поганого имэни! Это тварь, дрянь, будь он трижды проклят! Он нэ чтит законов, нэ сидит в сэдле. Называет Мёртвые зэмли своими владэниями, хотя стэпь не принадлежит никому! Он бэрёт женщин силой! – Шатай замолчал, тяжело и громко дыша, а после добавил: – Когда я встрэчу его, я его убью.

– А если он окажется сильнее?

Шатай и не задумался.

– Тогда он убьёт мэня. В Мёртвых зэмлях нэ выживают слабые. И твой раб тоже нэ выживэт, – добавил он. – Стрепэт позволил лэчить его лишь для того, чтобы отдать богам.

– Как это?

– Он отдаст эту падаль на съедэние смрадным птицам.

Холод запустил лапы под одеяло, царапнул Крапиве спину. Вот так живётся в Мёртвых землях. Никто не дорожит ни своей, ни чужой жизнью.

– Стрепет вождь, а княжич сын вождя, – пролепетала она. – Отец выкупит Власа, если назначить цену…

– Дэти Мёртвых земэль не торговцы! Мы воины! – отрезал Шатай.

– Неужто воинам чужда жалость?

– Жалость есть слабость. У нас слабостэй нэт.

Вот только не было это правдой. Первой смекнула Матка Свея, она же растолковала дочери и Крапиве. А ныне травознайка и сама докумекала бы.

То, что Крапива считала проклятием, послужит ей защитой. Нет, не колдовство. Самое естество – то, что делает девку женщиной. То, за что безмолвно укоряла её мать, превратилось в единственное оружие.

Крапива поднялась и скинула одеяло.

– Шатай, – позвала она. – Ты… Я. Я хочу взять тебя в мужья. Ты станешь мне первым мужем?

Шлях подался к ней, но аэрдын выставила вперёд раскрытые ладони.

– Ты сказал, что будешь любить даже ту жену, к которой не сможешь прикоснуться. Если… если не соврал…

Всё ж таки он не сумел сдержаться. Шатай бросился к девице, подхватил её под коленями, поднял и закружил. Напуганная, Крапива обвила руками его шею: не упасть бы! Но вспомнила о проклятье, рванулась… Оба с плеском свалились в ледяную воду.

Сотни и сотни звёзд, пойманных в капли, взметнулись в вышину и опали. Когда Крапива, кашляя и плюясь тиной, выкарабкалась на сушу, она сжала зелёную поросль на берегу так сильно, что корни затрещали. Шатай, ясно, и не заметил, что случилось.

– Живая, аэрдын?

– Вроде…

– Напугалась?

Крапива с усилием растянула в улыбке занемевшие губы.

– Нет, что ты…

– Вставай!

– Сейчас… Только… отдышусь маленько.

– Пойдём к костру. Там жарко от огня. Станэшь дышать там, а я спою для тэбя.

Крапива стояла на четвереньках, боясь пошевелиться, а пальцы её сжимались и разжимались. Вот уже целое новое озеро натекло с мокрой рубашки и волос, а всё казалось, что она так и не вынырнула, что лёгкие жжёт, а вдохнуть не выходит.

– Ты иди. Я… потом. Сердце колотится. Всякой девке боязно свадьбу предлагать.

Шатай присел на корточки с нею рядом, хотел убрать волосы за ухо, но Крапива увернулась.

– Нэ перэдумаешь? – серьёзно спросил он.

– Нет. Просто… страшно, – честно ответила аэрдын. – Иди.

Шатай покачал головой, но напирать не стал. То ли не знал, чем девку утешить, то ли ещё какой закон воспрещал невесте мешать. Кто их, шляхов, разберёт?

И лишь когда он, помявшись, ушёл, Крапива поднялась и в ужасе уставилась на свои ладони. Шатай не заметил, а она – да. Как не заметить, коли никого коснуться не могла вот уже десятый год как? А Шатая коснулась. И проклятие его миловало.

Она стояла бы так до рассвета, но из темноты донёсся знакомый голос.

– Может я и ошибся.

Плеск разбудил раненого, или княжич не спал с самого начала и следил за каждым словом, что доносилось изо рта травознайки? Он тяжело, со стоном перевернулся и договорил:

– Хотя бы врать ты умеешь.

***

Густой туман шевелился над озером, и внутри него перекатывалось нечто живое. Крапива дремала, кутаясь в одеяло, мокрая рубаха холодила тело, но снять её было боязно. По крайней мере, до тех пор, пока не уснёт крепко княжич – большой охотник заставлять девку краснеть! Пойти же к костру, где ждал её Шатай… Вода и бурлящий близ неё белый кисель манили больше, чем его объятия. Ну как снова хвороба подведёт?

Звёзды налипли на завешанный мглой небосвод тусклыми светлячками: поди разбери, какие из них горят далече, а какие лишь прикидываются. Всё чудилось, что небесные огни не замерли на месте, а перебегают, стоит отвернуться. Может то не звёзды вовсе, а голодные глаза неведомых тварей? Наблюдают, ждут, покуда девица шагнёт им навстречу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70407439&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.