Баркин "Фанатка. Трилогия"

Но Марта… С Мартой всё обстояло иначе, стоило взглянуть, как ловко и просто ей повиновался огонь. Она выглядела почти скучающе, показывая мне заклинания. Конечно, они были элементарными – для новичков, – но всё же… Я не видел сомнений и страха, что она откроет постороннему глазу свою несостоятельность как мага. Хотя, может быть, дело было во мне? Может, она не чувствовала себя неуверенной, потому что смотрел я?

Но как же волнение, связанное с тем, что каждый пытался выглядеть лучше, особенно перед тем, кто действительно нравится? Я был уверен, что уж это чувство свойственно абсолютно всем.

Духи, неординарность этой девушки выбивала почву из-под ног. Так мог вести себя только очень сильный маг, но, увы, я точно знал, что у Марты был средний, или ниже, потенциал, даже ещё раз сверился с её личным делом. На занятиях по родной стихии я не мог её видеть – девушки занимались в отдельном зале.

И всё же, мало в ком я видел и чувствовал такую независимость и волю, как в ней. Она была словно королева в высокой белой башне. Наблюдала за всем сверху и не слишком заботилась о том, что происходит внизу. Всё менялось в одном-единственном случае – в том случае, когда дело шло обо мне.

***

– У меня есть подарок, – вдруг сказала Марта, отрывая меня от собственных мыслей.

Всю прошедшую неделю академия гудела разговорами о Дне влюблённых. Ничего особенного, просто в середине февраля пары обменивались признаниями, дарили друг другу шоколадные конфеты и несбыточные обещания любить до гробовой доски.

– Подарок в твоей комнате, – добавила она, как нарочно, глядя пристально.

– Как тебе удалось пробраться незамеченной в мужское крыло? – я старался выглядеть непринужденно.

– Магия, – просто ответила она и улыбнулась.

Её улыбка – улыбка королевы из башни – была лёгкой и спокойной. Я не понимал, как можно выглядеть открытой до простоты и в то же самое время загадочной.

Это сбивало с толку.

Я не хотел произносить избитых слов вроде не «стоило» – ещё как стоило (!), и да, я был польщен вниманием. Я рассчитывал на него со стороны Марты и был рад получить. Мне в первый раз с детских лет хотелось скорее узнать, что это. Но виду я, конечно, не подал. Поблагодарил.

***

В свою комнату я входил, затаив дыхание. Что это? Открытка с признанием, или, может быть, сладости в форме сердца – такой подарок был очень популярен. Девушки часто дарили мне подобное в прошлые годы и в этот.

Кучу свертков я находил в общей гостиной. Само собой, я к ним никогда не притрагивался, разрешая ребятам разобраться с едой и другой дребеденью. Ещё предупреждал их, чтобы проверяли десерт на предмет зелий, но немногие относились к моим предупреждениям серьёзно, за что после расплачивались разбитыми сердцами и головной болью лекарей.

На моем столе, у окна, на фоне голубеющих леденистых узоров стояла роза. Цветок не был обрезан, сидел в небольшом горшке. Только один бутон успел распуститься, остальные тянули тяжелые головки выше темно-зелёной листвы.

Я вошёл, плотно прикрыл дверь, щелкнул замком. Опустился на стул, приник взглядом к нежно-розовой сердцевине. Цвет развеивался к краю и полностью исчезал в молочно-бежевом неуловимом оттенке.

Волнуясь, я приблизился, чтобы вдохнуть. От цветка исходил ощутимо сладкий с терпкой ноткой аромат – аромат жаркого лета, аромат блаженной расслабленности, такой, которая бывает только когда жар земли и воздуха заставляют двигаться и думать медленнее, и всякое отсутствие движения видится благом. Это была чистая магия природы – магия иллюзий и отдохновения.

Но откуда она могла знать? Как Марта узнала, что я просто обожаю цветы? Стыдился этого, вне всякого сомнения, порока для мужчины – и всё же обожал. Пусть в этой маленькой прихоти не было ничего особенного, но я плохо представлял, как, например, сообщу об этом друзьям. И вряд ли мог представить, что я, а не моя девушка, стану получать букеты.

Я чувствовал себя одновременно смущенным тем, что кто-то узнал о моей маленькой тайне кроме матери и сестры – для них это не было секретом, – и довольным.

Сложил на столе руки и спрятал заплывшее румянцем и удовольствием лицо, будто здесь, в уединении стен, кто-то мог подсмотреть.

Аромат розы наполнял комнату, я дышал красотой и был готов тихо ворковать. Марта подарила мне не просто цветок, а несколько мгновений лета среди холодного февральского дня.

Что мне остается сказать? В том далёком разговоре я бросался словами направо и налево, вопил, что «не падок на сопливую романтику». На самом деле именно таким я и был, чего жутко стыдился.

Парню не пристало любить цветы и получать их в подарок – это не мужественно. Но что я мог поделать, если нежность лепестков, чарующий аромат и сверхъестественная красота цветов навеки покорили моё сердце?

Мог ли я найти ту, кто примет меня таким, какой я есть? Не станет высмеивать мои маленькие слабости? А главное, будет смотреть на меня восторженно-влюбленным взглядом до конца времен.

Мне показалось, что это Марта. И теперь я очень надеялся, что не ошибся.

Я коснулся розы; Марта так хорошо угадывала меня, что становилось страшно. Но одновременно с этим я чувствовал странное, неодолимое притяжение к этой девушке. Она так ярко светилась, что хотелось зажмурить глаза и греться в её тепле.

Не понимаю, почему другие этого не видели?

Оставалось надеяться, что я не стану ей неприятен, когда она узнает меня ближе. Кажется, моя тяга к цветам её не смущала. Мне так хотелось, чтобы она вот так – всегда – смотрела на меня пристальным взглядом. Только на меня и ни на кого другого.

Пусть и она примет мой подарок.

Глава 12 Марта

Я привыкла находиться рядом. Чувствовать его запах, ощущать его тепло. Для этого мне не нужно было прикасаться: маги огня могли ощутить внутренний огонь, свойственный любому существу, если были достаточно чуткими.

Как бы мне хотелось увидеть его в момент, когда он обнаружит розу очень редкого сорта. Достать её было сложно, но мне удалось – замечательный экземпляр. Уверена, что ему понравится.

Филиппу нравились цветы – это было не сложно заметить. С приходом весны он часто прогуливался в парке академии и задерживался там тем дольше, чем обильнее цвели клумбы. Иногда, думая, что его никто не видит, он склонялся к соцветию и вдыхал аромат, улыбался.

Он всегда готовился к экзаменам на открытом воздухе. Занимал стол под сенью буков, неподалеку от розовых кустов, и проводил там часы напролет в компании друзей. Они постоянно зудели, жалуясь на насекомых и жару. Когда Филипп уставал, то просто прикрывал глаза, опуская сложенные руки и голову на стол и замирал на некоторое время.

Вспоминая красочные летние картины, украшенные великолепием присутствия Филиппа, я вернулась в свою комнату. На моем столе лежал небольшой футляр.

Я вспыхнула.

Такими футлярами обменивались в день всех влюблённых. Простые коробочки, обтянутые красным бархатом. Легкое нервное возбуждение взвилось по спине, коснулось шеи невидимыми всполохами. Я подошла ближе и осторожно взяла предмет в руки.

Внутри оказался браслет, напоминавший тонкий хлястик сизо-лилового цвета – цвета магов воздуха. На обратной стороне ремешка стояла заглавная буква Ф.

Я присела на кровать, прикрыла глаза и, медленно досчитав до пяти, вдохнула. Затем снова открыла глаза и проверила, не привиделось ли мне это чудо. Браслет всё так же лежал на моей руке.

Такие браслеты считались признанием. Цвет всегда соответствовал стихии дарителя, а надписи на обратной стороне могли быть самыми разнообразными.

Я положила браслет поперек левой руки – выше чёрной розы – и застегнула на запястье. Поняла, что более дорогой для меня вещи отныне не существует.

Разве я могла надеяться, что Филипп обратит внимание на такую, как я? Разве можно было в здравом уме сблизиться со мной после того разговора, где только ненормальный не счел бы меня сумасшедшей?

Да, я отлично отдавала себе отчёт в том, как выгляжу со стороны, но решила не прятать чувств от Филиппа, ведь я верила, что как бы ни вела себя перед ним, не стану выглядеть иначе – не буду лучше. Так к чему скрывать то единственно прекрасное, что жило во мне благодаря этому парню?

И всё-таки он подарил мне этот браслет.

Я ещё раз коснулась подушечками пальцев его признания. Оно было бархатисто нежным – таким же, как и сам Филипп.

***

На следующий день все разговоры были о минувшем празднике. Большинство хвасталось полученными признаниями, но надевались только те, которые были приняты. Были и несчастные, чьи чувства отвергли.

– Марта… – перехватила меня за руку Светлана, когда я направлялась к своему столу.