Отец. Он жив. Он должен быть жив.
Но Мариус. Я вспомнила его обожженную кожу и меня затрясло.
Я резко встала с постели, но тут же почувствовала тяжесть во всем теле. Опустила глаза. На мне какая-то странная длинная сорочка белого цвета. Бросившись к двери, мое внимание привлекло собственное отражение в зеркале. Спутанные черные волосы, в которых больше не было синих прядей. Замученный взгляд и синяки под глазами. Призрак утопленной невесты, не иначе. Мне хотелось усмехнуться своему отражению, но горе, охватившее все мое существо, не позволяло сделать мне даже этого.
Я вышла из незнакомой комнаты. Пока я никак не могла сообразить, где нахожусь. Но это точно был не лазарет, а явно чей-то дом. Причем жили тут далеко не бедняки.
Я медленно пошла по коридору, держась за стены. Дойдя до лестницы, я поняла, что на первом этаже кто-то был. Я ухватилась за перила.
– Райли! – я услышала женский голос.
Я опустила взгляд и узнала женщину, окликнувшую меня. Она уже поднималась по лестнице. Ее глаза были обеспокоенными.
Она была женой Росанта, давнего друга моего отца. Сейчас он тоже смотрел на меня. Я молчала.
Получается, они приютили меня. Но…
– Райли, ты проснулась! Зачем ты вышла? – Рима взяла меня под локоть. – Пойдем, обратно. Ты совсем продрогла.
Она посмотрела на мои босые ноги.
– Где мой отец? – спросила я хриплым голосом.
Рима вела меня обратно в комнату.
– Где мой отец? – настойчивее повторила я.
– С ним все в порядке. Он сейчас отдыхает в другой комнате. – проговорила Рима. – Он заходил к тебе, но ты спала.
Я моргнула и глубоко вздохнула.
Рима открыла дверь и налила мне стакан воды. Когда я утолила жажду, она усадила меня на стул перед старинным трюмо. Я вновь взглянула на свое отражение. Яркая косметика была смыта. Моя кожа выглядела сероватой от пережитого горя. А пережитого ли? Случившееся никогда не забудется. Тот ужасный пожар я буду помнить до конца своей жизни. Я вновь вся сжалась.
Рима вытащила из шкафа халат и тапочки. Я надела их. Стало теплее. Но только лишь слегка. Постоянно прокручивая моменты вчерашнего дня, я вздрагивала, и по телу пробегал озноб.
Мира принялась аккуратно расчесывать мои волосы. Они спутались ото сна, но выглядели чистыми. Получается, Рима побеспокоилась обо мне и попросила слуг вымыть меня вчера. А может она беспокоилась о чистоте своего постельного белья?
Я постаралась выкинуть эти мысли из своей головы. Я должна быть благодарна ей и ее мужу за то, что приютили нас с папой.
– Мама… она… – заговорила я.
– Никто не выжил в том пожаре, кроме твоего отца. – тихо произнесла Рима. – Мне жаль, Райли.
Мама… Я так часто ненавидела ее. Мне казалось, что она беспокоится только о моем положении в обществе. Когда мои способности никто не мог определить, она сильно злилась и срывала свой гнев на мне. Она даже пыталась научить меня алхимическому мастерству, которым и занималась по сей день, но я не проявляла к нему большого интереса. В тот день, когда мой талант обнаружился, она закатила банкет, позвав друзей. Но я не пришла на него. Всю жизнь я ждала от нее любви и понимания. И только, когда открылся мой дар, она стала проявлять ко мне хоть какие-то чувства. Но я еще больше возненавидела ее.
А сейчас… ненависть куда-то ушла. Я поняла, что не чувствую почти ничего. Лишь грусть от того, что мы не были близки, пока она была еще жива.
Я прерывисто вздохнула.
– А Мариус? – задумчиво спросила я.
Расчесывание волос погружало меня в дремоту. Когда-то в детстве, очень давно, это делала мама.
– Мы не знаем. – коротко ответила Рима.
Я сглотнула.
Целители должны помочь ему. У его матери много связей. Он обязательно поправится. Он снова станет прежним. Я уверена в этом.
В дверь постучали.
– Да? – отозвалась Рима.
В комнату просунулась голова светловолосой девушки. Видимо, она была служанкой.
– Господин Теодер проснулся. – негромко сказала она.
Я встрепенулась.
– Идем. – проговорила мне Рима и обратилась уже к служанке. – Помоги ему спуститься в столовую.
– Да, госпожа.
Глава 4
Вместе с Римой мы добрались до столовой. Проходя через гостиную, Росант участливо поинтересовался моим самочувствием. Я искренне поблагодарила его за помощь.
– Присаживайся. – сказала Рима и выдвинула стул.
– Дочка! – услышала я голос отца и повернула голову.
– Папа! – воскликнула я. – Я так беспокоилась. Как ты?
Я тут же обняла его.
– Со мной все хорошо. Целители помогли мне. А Росант… я… – он вдруг замолчал. – Твоя мать мертва.
– Я знаю. – не сводя с него глаз, произнесла я.
На самом деле, я не знала, что должна говорить отцу и как выражать свои эмоции и чувства. Отец и мать тоже не были близки. Они не слишком ладили друг с другом. Папа был более сговорчивым человеком и проявлял мягкость в характере. А мама… она наоборот казалась холодной и непреступной. Даже с ним. Она всегда работала. Лишь это было ее страстью. Хотя возможно до моего рождения было иначе.
– Мне жаль. – зачем-то произнесла я эту глупую фразу.
– Кушайте. – сказала Рима. – Вам обоим нужно набираться сил.
Я заметила, что на столе появилось несколько блюд. Все они аппетитно пахли и немее аппетитно выглядели. Я потянулась за салатом со свежими фруктами. Я ощущала постоянную жажду. Возможно, мой организм был обезвожен, и я хотела чего-нибудь сочного.
Я перевела взгляд на магический календарь. У нас в доме пока не было такого. Теперь у нас и дома-то нет. Я сжала губы в тонкую линию, пытаясь отогнать гнетущие мысли.
Воскресенье. Третье число девятого месяца.
Получается, я проспала всю субботу.
– Отец, – осторожно проговорила я. – Ты видел, кто устроил пожар?
Папа уставился в свою тарелку. Через несколько секунд он покачал головой.
– Я быстро потерял сознание и поэтому я… – он замолчал.
– Я понимаю. – ответила я и не стала продолжать эту тему, видя насколько тяжело было отцу.
Позавтракав, мы разошлись по своим комнатам. Папа хотел отдохнуть, и я не стала досаждать его разговорами. Пусть поспит. Так он быстрее поправится, и мы будем думать, что делать дальше.
Я открыла шкаф и начала рассматривать наряды, которыми он был заполнен до отказа. Значит, Рима выделила мне комнату своей дочери. Она сейчас обучалась целительству в Акроне. Я никогда не была близка с ней. Когда она отправилась в другую страну, я даже начала завидовать ей. Но тогда я еще была бесталанной, как говорила моя мать.
Могу ли я взять что-нибудь из ее вещей? Но раз Рима уже позволила надеть мне ее халат, а Миранды все равно нет. Я бросила охапку вещей на кровать. Я тут же вспомнила свое шелковое платье, которое получила в магической будке. Наверно, оно порвалось, и слуги выбросили его.
Я стала перебирать платья. Померила несколько, и они оказались мне малы. Какая же ты худая, Миранда!
Я примерила еще одно. Длинное платье из темно-зеленого бархата смотрелось неплохо. Но слишком обтягивало фигуру. Ну и доска же ты, Миранда! Я продолжала поливать грязью свою «подругу».
Я подошла к окну и посмотрела во двор. Светило солнце. Я знала, что теплая погода продержится еще несколько дней, а потом начнет холодать.
Я опустила взгляд на стол. На нем лежал какой-то свиток. Я тут же развернула его. Это был портрет. Мариус и я на фоне пламенеющего заката. Нет, на фоне пожара.
Перед моим взором появилось лицо художника. Неужели он знал? Знал, и ничего не сказал. Если я встречу его когда-нибудь, он заплатит за это. Я снова всмотрелась в рисунок и сжала челюсть. Мне хотелось разорвать портрет в клочья, но я почему-то сдержалась.
Рядом с рисунком лежал мой кошелек. Я схватила его и направилась к лестнице. Спустившись в просторную гостиную, я огляделась вокруг. В ней никого не было.
Я приоткрыла входную дверь и вышла наружу. Яркое солнце тут же ударило по глазам, и я зажмурилась.
– Райли! – совсем неподалеку я услышала голос Римы. – Куда ты?
Она осматривала мой наряд. Точнее наряд своей дочери. Я заметила, что ее руки были грязными. Рима любила копаться в земле. Еще бы, ведь ее способности были напрямую связаны с этой стихией. И Рима и Росант были цветоводами.
– Вы не против? – я опустила глаза на платье.
Она покачала головой.
– Мне нужно кое-куда съездить. – проговорила я.
– Может, я с тобой? – спросила она.
– Нет, что вы. – покачала я головой.
– Что мне сказать твоему отцу, когда он проснется? – спросила она и подошла к небольшому умывальнику, чтобы вымыть руки.
– Что я скоро вернусь. – ответила я.
Рима проводила меня до ограды и поймала карету. Я приподняла подол платья и забралась внутрь. Она закрыла дверцу.
– Куда вам, госпожа? – не глядя на меня, спросил кучер.
– К поместью Стронгфорд. – ответила я.
Карета сдвинулась с места, и я услышала стук копыт по вымощенной булыжником улице.
Я не смотрела по сторонам, полностью погрузившись в свои мысли.
Кто были те существа? Я пыталась вспомнить, как они выглядели. Это точно были оборотни. Но ведь это лишь легенды. Но эти призрачные уши и хвост, клыки и светящиеся желтым глаза. А сам их облик мерцал красным. Всем своим видом они олицетворяли огненную стихию.
Но почему никто не увидел пожар? Как они смогли сделать так, что снаружи все выглядело, как обычно? Что за магию они использовали? Почему они напали на нас? Почему именно на нас?
Произошедшее не укладывалось в голове. Мне до сих пор казалось, что мы просто в гостях и в любой момент можем отправиться домой. Но дома больше нет. Его больше нет… как и нет моей матери.
Карета остановилась.
– Приехали, госпожа. – громко произнес кучер и я вздрогнула.
«Приехали». – зачем-то про себя произнесла я.
Бросив извозчику несколько монет, я покинула карету.
Перед моим взором предстало поместье Стронгфордов. Огромное, пугающее и одновременно величественное.
Я почувствовала, как в моих ногах появилась слабость. Я не хотела волноваться, но все же не смогла совладать с собой сейчас.
Я прошла к железным воротам. Стражники пустыми глазами смотрели перед собой.
– Я к господину Мариусу. – проговорила я, пытаясь, чтобы мой голос звучал твердо.
Они продолжали молчать, словно не слыша моих слов.
– Я, Райли Майснер. – зачем-то произнесла я. – Мне нужно увидеть господина Мариуса.
Они снова промолчали.
Я протянула руку, чтобы открыть ворота самостоятельно, как один из стражников больно схватил меня за запястье.
– Нам не велено никого впускать. – пробубнил стражник. – Господину Мариусу нездоровится.
Я вырвала свою руку.
– Я знаю, что ему нездоровится. – язвительно проговорила я. – Поэтому и пришла к нему. Впустите меня, сейчас же.
