На-султан громко усмехнулся и угрюмо возразил:
– Я сам ей признаюсь, когда на то выпадет удобный случай.
На-султан начал неодобрительно покачивать головой, а ведьма, смотря на его угрюмое лицо, поняла, что ему нужно нечто большее и правдивее. Она опустила голову и задумалась…
– Я покину город, господин, и обещаю, больше не использовать колдовство со злым умыслом, – заверила она.
– Ты покинешь не только Арруж! – воскликнул он. – Ты уберёшься со всего Ахоруна[2 - Ахорун произносится с гортанной «х» и ударением на «у».]! – он махнул правой рукой жестом, когда человеку велят выйти вон.
Ведьма согласно и радостно закивала короткими и быстрыми движениями. Стоя на коленях, она отошла на пару шагов назад, протирая грязными коленями пол. В её голове мелькнула радостная весть – мысль, что всё, дело сделано, и она может быть свободной. Но не тут-то было…
– Отпущу я тебя, и где гарантии, что ты сказала правду? – заметил на-султан с недоверчивым тоном. – Не-е-т, – протянул он. – Я все же не могу отпустить тебя просто так. Ради всеобщего блага, я брошу тебя гнить в темнице, – заключил он её приговор. – Уведите её.
Ведьма пришла в замешательство. Она попыталась подняться на ноги, и добавить что-нибудь ради своего помилования, но вместо этого она упала лицом вниз. Её черные растрепанные волосы скрыли её лицо и руки. Её спина выгнулась и резко дернулась в бок – словно судорога. Затем её голова слегка приподнялась – на одну ладонь от пола – и начала дрожать, дергаясь в стороны. Остальное тело было неподвижно.
Вскоре голова перестала дрожать, и медленно поднялась до одного локтя от пола. Волосы отступили чуть назад, и стали видны её кисти, закованные в серебряные кандалы. Через мгновение дрожь охватила их.
На-султан отклонился назад в своём троне, настороженный – брови его искривились, глаза чуть сжались, губы приоткрылись. Он был слегка напуган этим, и не знал, чего ожидать от этой ведьмы. Он засомневался в том, могут ли оковы и дальше подавлять её силы. Несколько лет назад он наблюдал за ведьмами в действии во время празднования Ситорамона в Шомабаде. Нигора тоже была там. Горделивая, уверенная и столь прекрасная, что затмевала всех женщин своей красотой. Там-то на-султан и влюбился в неё и, несмотря на свою грядущую свадьбу, он в тайне закрутил с ней роман. И вот к чему это привело.
Припадок ведьмы заставил на-султана опасаться нападения. Замерев в выжидании, он не отводил от неё глаз.
Стражники также были насторожены. Два личных стражника шагнули и встали перед своим господином, при этом, не закрывая ему обзор на происходящее с ведьмой. Два стражника, стоявших подле ведьмы, и один, что был сзади, обнажили на пол пяди свои мечи из ножен. Они знали, что серебряные кандалы, хоть и ослабили, но не обессилили ведьму. Потому они были готовы нанести удар по ней, если она что-нибудь учудит.
Та же всё ещё оставалась на холодном полу на четвереньках с дрожащими руками. Опущенные глаза покрылись мутной серой пеленой, мысли затемнели, точно их накрыли чёрной простыней, дыхание замедлилось. Этот припадок заставил её думать об одном, и тогда она вспомнила…
Дрожь в руках прекратилась, и она ими убрала волосы с лица, чтобы взглянуть на возлюбленного. Посмотреть прямо в глаза, и сказать тем же нежным мягким голосом, которым она соблазняла и ласкала его в постели:
– Мой дорогой господин, я сделаю вам три предсказания… Пророчество о будущем, ради своей жизни и свободы. Предсказания, которые важны как для вас и вашего народа, так и для всего Вартана.
– Так ты еще и провидица? – недоверчиво спросил он, облокотившись на левый подлокотник трона.
– Не каждая ведьма способна на предсказания, мой дорогой господин, – сообщила она тем же нежным голосом. – Заверяю вас, что ведьмины предсказания скорее сбываются, чем не…
– И что же ты мне предскажешь, Арогин? – ухмыльнулся он, а ведьма изумилась от услышанного имени. – Да-да! Отныне твоё имя будет произноситься в обратном порядке. Имена всех ведьм в Ахоруне отныне будут произноситься наоборот! – заявил он.
– Как вам… – хотела было согласиться в утеху господину ради свободы, но не успела договорить.
– Ты предскажешь мне любовь, богатство и власть, которые у меня уже есть? – саркастично перебил он.
С холодного пола ведьма встала на колени, гордо выпрямив спину. Затем её голова наклонилась направо, и начало отклонятся назад. Её карие глаза так же закатились вверх – это заметили все. По её спине пробежал холодок. На-султан и стража были в ожидании. Голова ведьмы медленно очертила круг. Волосы, упав, скрыли лицо. Через прорехи в волосах было видно, как серая пелена снова накрыла глаза ведьмы и её замутненный взгляд направился куда-то в сторону от стражника, стоявшего слева от на-султана.
– «У неё и в правду видение», – понял на-султан. – «Но что же она видит?»
Там за пеленой ведьма видела, как свет погружается в объятия тьмы и мир окутывает пламя, зеленое искрящееся пламя… И он с тёмным силуэтом и огненными зелёными глазами стоит над мертвецами, поглощая их души… Этот сон, кошмар она впервые увидела в темнице и пришла в ужас… первобытный ужас.
Сначала они услышали тяжелый вздох, а потом ведьма заговорила грубым низким голосом пожилой и дряхлой женщины:
– Грядёт пламя… Грядёт тьма… Грядёт властелин! – последнее слово она протянула на вздохе и камнем рухнула и ударилась лицом об пол. Закованные руки оставались под ней и некоторое время она не шевелилась.
На-султан, сидя на троне, наклонился так сильно вперед и влево, что мог удариться головой о подлокотник трона, его взгляд тревожно устремился к Арогин.
Ведьма всё не шевелилась.
Он занервничал, даже заволновался – это было заметно потому, как он тёр большой палец правой руки о внутреннюю часть указательного. Он нервничал, потому что хотел получить ответы. Неужели эти слова и есть те три предсказания? Что они значат?
На-султан кивнул стражнику слева от ведьмы проверить, жива ли она вообще?
Смуглый стражник в медной кольчужной рубашке поверх белой туники и черных шаровар, заправленных в расшитые галоши, подошел к ней, нагнулся, протягивая левую руку до её правого плеча с целью убрать волосы с плеч, протянуть пальцы к шее и прощупать пульс. Так можно было удостовериться, жива она или нет. Не успев стражник коснуться её плеча, ведьма сделала жадный глоток воздуха. Оттолкнувшись руками, села на пол с согнутыми коленями – правое колено поднято вверх. Арогин привалилась на левую руку, которая в полусогнутом положении едва удерживала измождённую женщину. Из последних сил всё же она держалась, делая глубокие вздохи.
Стражник отошел на прежнее место. Их господин, упиравшись руками о колени и наклонившись, вопросительно посмотрел на исхудавшую ведьму. Он ждал, продолжит ли она говорить? Даст ли объяснения или все ещё будет жадно глотать воздух?
Ему не пришлось ждать долго. И минуты не прошло, как ведьма пришла в себя. Она протерла кисти. Осмотрела свои серебряные кандалы на запястьях – они были на месте. И в какой-то степени она была этому рада. Затем убрала волосы с лица за правое ухо. Огляделась и медленно подняла свои карие глаза на возлюбленного на троне. Задышала ровно, спокойно и таким же голос сказала:
– В темнице у меня было видение, и оно повторилось только что. Голод, жажда, сырость… крысы… и мысли о свободе заставили меня забыть и не придавать этому видению значения. Но оно повторилось… и оно ужасное, мой господин. Леденящее… Оно разрушительно, и оно о тьме, кроющейся в пламени огня, – почти нараспев и словно боготворя проговорила она, произнеся последнее шепотом.
В её глазах таился ужас и отражался страх. Едва заметно, но она всё-таки дрожала. Она боялась, до жути боялась, но не казни, а того, что грядёт. Она также была озадачена тем, прислушается ли на-султан к её словам.
Нет. Скорее всего нет. Ведь она знает его уже достаточно хорошо и знает, что он не склонен верить всяким предсказаниям. Тем не менее сегодня он впервые стал свидетелем того, как у кого-то случается приступ видения. И по его виду, он хотел узнать больше, он был заинтригован, жаждал получить объяснения.
– Дорогой господин, позволь мне… – умоляющим тоном заговорила Арогин, но не успела договорить, так как на-султан коротко махнул левой рукой, что означало его согласие. – Мой дорогой господин, – продолжила она. – Ты и твой народ исповедуете единобожие и призываете другие народы к этому. Правое дело, коль считаешь таковым. Но через многие года на свет появится тот, кого примут за Бога. И он поведет их против людской веры…
– За БОГА?! – возмущенно встал на-султан с трона. – Скажи мне, когда и кто его мать, и я или мои потомки найдут её и убьют до его зачатия! – громко потребовал на-султан.
– Разве я сказала, что он будет рожден? – с упрёком в голосе спросила она, смотря прямо ему в глаза. – Он появится на свет! – величественно воскликнула она. – Снизойдет с небес… – вознесла руки над головой, – в наш мир… – медленно опустила их вниз, – в облике, похожем на человека… – указала на стражника, и на-султан возмущенно посмотрел на того. Стражник растерялся в недоумении. На-султан же вернул ещё более возмущенный и нахмуренный взгляд на ведьму, которая продолжала, – и захочет править этим миром в обличии Бога.
На-султан вздохнул и озадаченно спросил тихим обескураженным голосом:
– А кто же он снизошедший с небес, если не Бог?
– Нет, – покачала головой Арогин.
– Разве не Бог живет на небесах? – усомнился он.
– Оно придет в этот мир… Зло, – уточнила она. – И твоя вера… твоя вера должна быть крепка. НЕПОКОЛЕБИМА! Ибо только она придаст сил империи, созданию которого твой наследник положит начало…
На-султан снова сел на трон, в недоумении откинувшись на спинку. Его хмурое лицо сменилось задумчивым выражением. Не дав прямого ответа, Арогин запутала все его мысли: «Наследник? Но ведь…» – и дальше он продолжил вслух:
– У меня нет наследника, только дочь и…
– Послушай тогда моё второе предсказание… – заявила она, посмотрев ему прямо в озадаченные глаза. Однако Арогин также заметила по его опустившимся плечам, расслабленным рукам облегчение, объяснение к которому было одно – на-султан подумал, что у него в будущем будет сын. Однако её слова огорчат надежды на-султана. – Когда твоя дочь достигнет возраста для замужества, у тебя будут просить её руки много знатных и богатых лиц…
– И я выдам её достойному из них! – гордо вставил на-султан.
– Вот именно! – громко воскликнула та, и после короткой паузы спросила, чем удивила на-султана, – Ты любишь свою дочь?
– Разумеется, люблю! Она всё для меня.
– Всё, да не всё… – насмешливо упрекнула Арогин.
Брови на-султана опустились и сошлись на переносице, губы расширились, чуть приоткрыв рот – он не обрадовался данному упреку ведьмы, и хотел что-то возразить, но ведьма продолжила:
– Никто из них не будет любить её, – заявила она. – Все они будут бороться за её руку ради трона твоего и богатства, стоящее за ним… и наследуемой власти. Дочь же твоя не познает любви от мужа и его страсти к ней, если вы, господин, выдадите её, как вы и сказали, достойному из них.
– И как же мне поступить тогда? Я желаю своей дочке быть любимой так же, как и её мать любима мною, – уважительно промолвил он. Это уважение было проявлено по отношению к Арогин. Сам удивляясь тому, он осознал, что спросил совета у ведьмы. Уму непостижимо!
У ведьмы!
– Выдать за недостойного, по мнению других, который попросит руки не ради трона твоего, а ради любви.
– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду под «недостойным, по мнению других»?
На лице у Арогин вырезалась слабая ухмылка.
– А вот и моё третье предсказание, и предупреждение, – она остерегающе подняла палец. – Руки твоей любимой дочери попросит тот, кто сможет дать тебе то, что для тебя станет дороже всего. И не дай ему погибнуть в боях грядущих, ибо только его наследие будет в силах противостоять тому, что грядет.
В этот момент в мыслях на-султана кружили только эти слова: «станет дороже всего». Он недоумевал, не понимал, что она этим хочет сказать?
– Что ты ОПЯТЬ имела в виду? – громко, почти крича, задал он ей этот вопрос. – Ведь я уже… – он остановился на полуслове и начал дышать тихо и ровно, чтобы успокоиться. – Я люблю свою жену и дочь, – договорил он, отведя глаз с ведьмы.
Под спокойной маской на-султан был раздражен самим собой за эту ложь. Разве любящий свою жену изменит ей?
Он задумался о том, чтобы признаться жене во всём. Он любит свою жену, но эта ведьма просто вскружила ему голову. Он знал, что Арогин ведьма, но не знал её намерений. Это снова начинало злить его. Он многозначительно посмотрел на ведьму и думал, как с ней поступить. А её предсказания и собаке не нужны. Пустые слова, чтобы выкупить свободу.
На-султан и ведьма смотрели друг другу в глаза. Когда-то в их взгляде полыхало пламя любви, а теперь у одного в глазах отражалась разочарование и ненависть, а у другой ожидание снисхождения.
– Я сделала вам три предсказания, мой дорогой господин, – заговорила ведьма, стоявшая на коленях. – Как и обещала. Время даст вам ответы на вопросы, которые сейчас возникают у вас в голове. Пощадите мне жизнь. Отпустите меня, и я уеду в Джоду, и больше никогда не буду посягать на вашу власть. Умоляю, помилуйте, господин.
На-султан всё молчал. Он наклонил голову – точнее она невольно рухнула на его левую руку от тяжести запутанных мыслей, и не обращал внимания на мольбы ведьмы.
Он думал:
– «Сначала она пыталась охмурить меня, женить на себе. Замышляла недоброе против жены моей… И всё, чтобы зачать какую-то там«истинную ведьму»? Хм-м… А теперь она пытается обдурить меня и откупиться странными предсказаниями? Шарлатанка!»
И в правду странные предсказания – то она пророчит о грядущей тьме, то говорит о замужестве его дочери, которой и месяца нет от роду, и про наследника… Всё это не складывалось у него в голове. На-султан обдумывал слова ведьмы, пытаясь дать им хоть какой-то смысл, но сейчас он был растерян, и не в состоянии здраво мыслить.
– «Время, – вспомнил он, – она сказала, время даст мне ответы… что ж поживем, увидим. А сейчас нужно избавиться от этой ведьмы».
– С глаз долой! – пробормотал на-султан, бросив на неё взгляд. – Убирайся! – громче велел он. – Прочь из султаната!
Ведьма, стоявшая на четвереньках, отшагнула назад. Её поза, движения и растрепанные волосы напоминали лохматого неуклюжего медведя, отползающего назад, испуганного охотником. Она была не уверена и боялась… Но, когда на-султан ещё раз крикнул «прочь» и махнул ей рукой, она быстро отползла на четвереньках от стражников.
Стоявший сзади неё стражник отшагнул вправо и повернулся, чтобы та не столкнулась с ним.
У дверей Арогин резким движением захотела встать и побежать, но через шаг обессиленная ведьма споткнулась на ровном месте и упала на колено. Невзирая на боль, снова встала и побежала изо всех сил неуклюжими короткими шагами. Выбежав в коридор, свернула направо и скрылась с глаз.
Как только это произошло, послышался грохот и глухой звон цепей, ударившихся об мягкий ковер в коридоре. На-султан закатил глаза, покачал головой и указывая правой рукой в сторону двери, приказал:
– Снимите с неё цепи.
Последний стражник, поклонившись, пошел исполнять приказ.
Он вышел в коридор, повернулся и увидел пытающуюся встать Арогин. Он заметил замешательство в её движениях, когда та пыталась освободиться от цепей, и также стыд в её глазах. Он позволил себе усмехнуться. Ведь её закованную отпустили, а она побежала сломя голову, вместо того чтобы, сначала, попросить снять с неё кандалы.
Освободив её от цепей, он шепнул ей «иди», та с благодарностью взглянув на него, побежала прочь.
Стражник вернулся в зал, держа цепи в левой руке, и склонил голову, прижав правую руку к сердцу, в знак выполнения приказа. На-султан кивнул в ответ и продолжил обдумывать произошедшее событие и принятое решение:
– «… нет, все же я не могу доверять этой ведьме, несмотря на её мольбы и предсказания. Я не могу позволить, чтобы другая ведьма также попыталась свершить то, что пыталась эта. Нужно принять именно такое решение. Оно будет правильным».
Закончив размышления, он одобрительно для себя покачал головой, а затем решительно посмотрел на троих стражников, что привели ведьму – именно они и разоблачили её.
– Для вас троих у меня есть важное поручение, – он подозвал их к себе. – Однако сейчас мы должны готовиться к приезду падишаха Нодира и моего отца…
Получив указания, трое стражников покинули зал, где остались на-султан и два личных стражника. Он то поглядывал на того, что слева, почесывая затылок правой рукой, то на того, что справа. Им вновь овладело чувство вины перед женой.
Терзаемый совестью, он встал с трона и подошел к стражнику слева. Он положил руку ему на плечо, посмотрел в глаза, кивнул, и не убирая руку с его плеча, посмотрел на второго.
– Можете отдохнуть, – кивнул он также второму. – Я хочу побыть один.
Стражники повиновались и удалились.
На-султан снова вышел на балкон. Подошел к балюстраде. Посмотрел вниз на спящий город и почувствовал его умиротворение, которое так было ему необходимо. У него на душе снова разбушевались разные чувства, а вот на улицах Арружа царили тишина и покой…
* * *
«Во всём Зебистане число жертв не превышает пяти сотен, но десятки, сотни тысяч сгинули от Зелёной хвори во всём Ахоруне».
Хранители знаний: «Исследования Зелёной хвори»
Ранним утром за приоткрытым окном пели соловьи, а воробьи им подпевали. Зарина с наслаждением слушала их песнь. Она раскладывала глиняные чаши на деревянный поднос и тихо повторяла про себя их мотив. На кухонном очаге у неё уже была готовая овсяная каша – любимая каша её мужа и сыновей, которые в ожидании сидели за кухонным столом. Правда старший сын ещё не спустился.
Кухня была просторной с арочным проёмом посередине и без дверей. Стены кухни, как и всего первого этажа, возведены из каменных кирпичей и отделаны штукатуркой из раствора глины, песка и гашенной извести. В некоторых комнатах стены покрашены в неярко зеленый цвет. Другие – в коричневый. Арочный проём с углами обшит деревянными панелями с вырезанной в них виноградной лозой. С обеих сторон этого проёма ствол вырезанной лозы рос, стремясь вверх и на высоте двух газов склонялся во внутреннюю часть проёма и, сформировав небольшой узел, вновь устремлялся вверх. В дуге арки уже распускались листья виноградной лозы. Углы стен и потолков кухни также обшиты узловатыми деревянными панелями с вырезанными виноградными лозами.
Стена напротив арки обустроена кухонной мебелью из светлого и темного лакированного дерева. В этой стене было также два больших окна, между которыми располагались четыре светлых верхних ящиков. Вытяжная труба кухонного очага, вделанная в выступающую стену, уходит под эти ящики и выходила наружу. Рядом с левым окном стоял высокий буфет с арочными стёклами на дверцах.
Посередине правой стены была резная дверь. Она ведёт в столовую комнату, где их семья в основном ужинает или принимает близких гостей. Завтракать же они любят за столом, что стоит у стены слева. На этой стене висит большое серое сюзане со светло-зелёной и голубой вышивкой. Напротив висит гобелен ручной работы арружских мастеров, на котором изображен орел, спящий под тенью дикого виноградного дерева.
Ножки кухонного стола выполнены с округленными и овальными очертаниями. На их верхних квадратных опорах вырезаны ветки виноградной лозы, плавно переходящие к округленным углам стола, а от них ветки уже стремились к центру стола, где росли большие вырезанные листья. В их центре была гроздь винограда с большими глубоко вырезанными и выпуклыми дольками. Сам стол сделан из темного ореха и не накрыт скатертью.
Стулья выполнены из того же дерева, но отполированы светлым лаком. Их ножки и бока напоминают витиеватый ствол винограда. Впрочем, у всей кухонной мебели были те или иные элементы винограда.
Аъзам пил чай с клубничным вареньем, а Рауф – его младший сын, намазывал варенье на кулчу. Послышались шаги, быстро спускающиеся с лестницы. Аъзам чуть отклонил голову и, заметив старшего сына, пришёл в недоумение.
– Доброе утро, отец! – бодро поприветствовал старший сын, войдя на кухню. – Привет, малец, – он улыбнулся младшему брату. – Доброе утро, матушка, – он подошёл к матери и поцеловал её за левую щеку.
