Вячеслав Ларин "Горный дух"

Итилмир, пока ел, внимательно слушал разговоры старших, но его больше заботили свои дела и мысли, чем какие-то там нелюди из глубоких пещер. Казалось, это очевидно далёкие события, которые его не коснутся, ведь рядом была семья, не лишённая воинов доблестных, которые всегда готовы были встать на защиту родного очага. Это внушало спокойствие и чувство уюта, несмотря на любые неприятности.

После обеда Итилмир снова отправился на улицу и бегал, играя в разные игры, до самого вечера. Вместе с ним были Хоробрит и ещё несколько детей. Они рассекали улицы, лишённые всяческих забот и трудностей жизни. Это была та самая пора туманного детства, которую, как правило, отчётливее и ярче прочих периодов жизни помнят люди. Солнце ярое тем временем клонилось к заходу, засевая облачное небо цветами крови. И вот оно скрылось за горизонтом, и Итилмир решил, что пора возвращаться домой. Вместе с Хоробритом и двоюродным братом Белеором, ещё одним потомком рода Хванира, они пошли к своим домам, которые располагались в Вышнем конце недалеко друг от друга. Им предстояло пройти около ста сажен, как вдруг из-за поворота вылетела женщина, крича во всё горло. Мальчишки, испуганные зрелищем, замерли на месте, а вслед за женщиной выбежало ужасного вида создание – косолапый нелюдь с вытянутой, словно бы волчьей головой с бугристым первобытным черепом. В руках могучих у него был каменный топорик. Мгновение! – и он размозжил им голову той женщине.

Итилмир и его друзья в страхе бросились со всех ног – прочь от заметившего их нелюдя. Тем временем заголосил призывный рог. Со всех сторон послышались крики ужаса и отчаяния: женские, детские, мужские… Дети бежали без оглядки. Они свернули с прежнего пути, но старались держать направление в сторону своих домов. С холма Вышнего конца они видели, как некоторые дома Нижнего конца уже пылают ярким огнём и чёрный, как сама ночь, дым взмывает в мутные небеса. Там, внизу, пламя жаркое уже вовсю трещало и лизало тёплый летний воздух. По всей видимости, нелюдь не погнался за тремя мальчиками – его кто-то отвлёк или у него были иные замыслы на эту ночь.

– Что это значит? – проговорил вдруг Белеор. – Это нелюди?

– Да! – ответил ему Итилмир. – А что, ты сам не видишь, что ли? У этого башка была что пивной котёл, меж глаз стрела, а то и две лягут! – Тут он, конечно, преувеличил.

– И что же нам теперь делать? – заикаясь, продолжал Белеор. Итилмир увидел, что его друг уже вовсю плачет.

– Надо идти к нашим домам! – вставил своё слово Хоробрит. – Там безопасней будет, чем носиться по улице. Нас так того и гляди сцапают.

– Соберись, Белеор! – вскрикнул Итилмир, видя, что тот совсем не держит себя в руках. – Всем страшно, но нельзя сейчас отчаиваться. Пошли!

Белеор пришёл в себя, и друзья, стараясь не шуметь, продолжили путь. Мимо них то и дело пробегали какие-то люди – в домах срубных зачастую был слышен шум и отчаянные крики. Туда уже забрались нелюди кровожадные, убивая хозяев и домочадцев. Тем временем призывные рога уже зазвучали со всех концов, созывая гридей княжьих, воинов благородных родов и смелое ополчение. Полем боя был весь город, весь Рихог.

Когда мальчишки были почти у цели, их встретил Кремлемир, отец Итилмира. Он шёл с двумя старшими сыновьями и дюжиной других витязей из рода Хванира. Дорогаст держал в руках копьё долгомерное со знаменем своего рода, на котором был вышит прекрасный лебедь на синем поле. Средомир был вооружен мечом коротким, который покоился сейчас в ножнах, и верным луком. Не успел Итилмир радостно воскликнуть, увидев отца-родителя и братьев славных, как с тетивы лука Средомира сорвалась стрела, пронзив какого-то дикаря, что нёсся за детьми.

– Итилмир! – позвал отец. – Бегите сюда! Средомир! Отведи их в дом и стереги там вместе с нашими.

Не успели дети и промолвить что-то, как Средомир подтолкнул Итилмира и побежал вместе с ним к дому, оглядываясь и подгоняя остальных. Хоробрит только сейчас заметил, что всё ещё сжимает в руках свой игрушечный лук. Как забавно это смотрелось!

В то время как Средомир и дети бежали к дому, отец и Дорогаст вместе с витязями отважными поспешили на помощь к другим воинам, что уже бились с толпами озверевших дикарей на улицах Рихога.

– Слава Сварговиту! – кричал Кремлемир. – Не страшитесь этих грязных порождений бесов! Смерть в бою – наш путь наверх! Не срамите крови Ариха пред незримыми Лебедиными девами! Пусть они воочию увидят наши подвиги и нашу смелость!

– С Небом в сердце! – восклицал Дорогаст, произнося девиз своего рода.

В темноте слышался лязг стали и крики раненых. Воители рода Хванира врезались в толпу дикарей, окружившую отбившихся от своих товарищей дружинников. Вооружённые, закованные в лучшие стальные доспехи, они, разя врагов мечами грозными, вскоре потеснили нелюдей, размозжив десяткам из них буйные головы. Остальные дикари устрашились и пустились наутёк от доблестного отряда под предводительством Кремлемира. Синее знамя с белоснежным лебедем собрало вокруг себя много витязей, которым отец Итилмира велел идти от дома к дому и гнать прочь всех нелюдей, что успели ворваться внутрь. Так этим отважным горцам удалось спасти множество невинных жизней.

Распахнулись ворота тесовые княжеского дворца, и из них вышел сам князь Тагнарах в шеломе высоком, блистающем в огне светочей, что несли его гриди, в броне кольчатой и с арихейским мечом в руке – тем самым, с которым на эту землю пришёл его стародавний предок. Вместе с правителем были его отборные дружинники. К тому времени на холм в Вышнем конце, на котором стоял княжеский дворец, уже стекался народ, искавший защиты, и потому князь и его воины растолкали людей, и прошли вниз по Срединному Тракту. Нижний конец уже весь горел, точно спичка, и обезумевшие нелюди носились там, гоняясь за скотиной и не успевшими спастись горожанами.

– Трубите в рога! – воскликнул князь Тагнарах. – Созывайте наших воинов!

Трубачи усердные затрубили в рога. По ночному Рихогу пронёсся громкий призыв, на который явились все, кто держал в руках оружие и готов был обороняться, в том числе и Кремлемир со своими витязями.

Перекрыв по указу Тагнараха вход на холм к дворцу и к домам, уже очищенным от дикарей ужасных, воины принялись освобождать прочие улицы. Большинство нелюдей оказалось именно на этих улицах, располагавшихся к северу. Там они собрались целыми ватагами и, рыча и издавая харкающие звуки на своём отвратительном наречии, готовились к битве насмерть. Все эти косолапые, коренастые существа были вооружены копьями и топорами, одеты в какие-то меха и непонятное тряпьё, а лица их страшные были изрисованы красной краской, а быть может, и кровью. Горцы к тому времени были уже готовы к борьбе. Они собрали строй из длинных щитов и копий, позади которого разместились стрелки меткие, палившие в дикарей из тугих луков. Впереди шеренги витязей, призывая их на бой, шёл сам князь Тагнарах, а по правую его руку двигались Кремлемир с Дорогастом, нёсшим гордое знамя рода Хванира.

Тем временем Итилмир и его друзья, которых вёл Средомир, были уже у стен своего дома. Конечно, для Хоробрита и Белеора это не был их дом, тем не менее именно в нём все собирались спрятаться и переждать бойню. Неподалёку на дороге в малиновом озере крови лежал мёртвый человек, бесчестно убитый дикарём в спину. Его очи отверстые, лишённые искры живой, смотрели куда-то вдаль сквозь сущее. Тут дверь в дом отворилась: её открыла русокосая Ольбеда, мать Итилмира, вооружённая мечом и дубовым щитом синего цвета, на котором красовался всё тот же лебедь. Рядом с ней был верный охранник Брадовит, которого приставил к ней муж.

– Вы что, решили составить ему компанию? – И она указала мечом на мёртвого человека, что лежал на дороге. – Быстрее в дом!

Но не успели дети и их защитник шага ступить, как просвистело копьё. Все переглянулись. В памяти Итилмира отчётливо сохранилось лицо матери, полное невыразимого ужаса. В тот миг ей казалось, что её сердце остановится, если время не повернёт вспять. Ведь копьё пронзило грудь Средомира, её сына. Поток крови-руды алой брызнул из сердца удальца, и молодой воитель тут же упал замертво, не сказав ни слова. Дети ринулись в дверь, и едва Итилмир успел проскочить, как увидел ухмыляющуюся рожу дикаря, который только что бесчестно сразил его брата, – он стоял с ватагой своих сородичей, возвышаясь над ними на несколько вершков за счёт своего роста. Пламенем из-под тяжкого надбровья горели его глаза.

– Я, Глах, убил вашего урода! – прокричал дикарь ужасный на языке арихейцев. – И я убью вас всех! Все вы будете висеть на деревьях за то, что отняли у нас землю!

Пока мать стояла в полнейшем смятении, не способная пошевелиться, её верный охранник Брадовит выскочил на улицу и, прикрывая щитом свою полулысую голову, под неистовое улюлюкание врага подлого затащил тело Средомира в дом и закрыл дверь на крепкий засов.

– Средомир! – вскрикнул Итилмир. – Ты жив?!

Но лежавший на полу брат молчал – его дух уже ушел из могучего тела, удалившись в сияющие чертоги Сварговита. Ничто более не могло вернуть его обратно. Мать выронила из рук меч и щит и, плача и содрогаясь, склонилась над телом убитого сына.

– Нам некогда горевать, госпожа! – воскликнул тогда Брадовит, обращаясь к Ольбеде. – Возьми меч! Возьми щит! Ты потеряла одного, так у тебя второй ещё жив!

Женщина опомнилась, подняла меч и щит, выпавшие из рук ослабевших, и вместе с Брадовитом поднялась на второй этаж. Там стоял второй охранник, наблюдавший за ватагой нелюдей из окна.

– Они уходят, – пояснил он. – Наверно, боятся, что их окружат и забьют в домах. Наши уже на подходе. Слышите голос рога? – Действительно, был слышен звук боевого горна.

Тем временем Итилмир, оставив своих друзей, взбежал вверх по лестнице и тоже высунулся в окно.

– Где эти уродцы? – спросил он.

– Уже ушли куда-то к северу, господин, – ответил Брадовит. – К великому несчастью, они успели убить Средомира. Великое горе постигло наш дом в эту ночь.

– Будьте прокляты, проклятые! – прокричала Ольбеда, резко высунувшись из окна. – Будьте вы прокляты, нелюди, и весь ваш род поганый! Ветры северные, ветры южные, и западные, и восточные, всеми силами заклинаю я вас: разнесите моё проклятье по землям Древогорья! Отнесите на север к тундрам стылым и Холодным морям, на юг до самого Змеева Ложа и болот зыбучих, на запад в осквернённые земли нашей благословенной прародины, на восток до Великого Озера! Пойте моё проклятье звёздам и небу, пойте его горам златожильным, пойте всему свету! Пусть эти нелюди сгинут, пусть будет отравлена их горячая кровь, пусть не будет места им под ясным солнцем, а кости их пусть растащит зверьё и обглодает, как свиные останки! – Тут мать искоса посмотрела на Итилмира. – И ты запомни эту ночь. Пусть в кладезях памяти она сохранится, и не смей о ней забывать. Пусть память подкрепляет твоё будущее возмездие!

В эти мгновения отец Итилмира и его старший сын бились с противником бок о бок с достославным князем Тагнарахом. С невероятным упорством и завидной силой набрасывались на их ряды нелюди угрюмые, нанося удары каменными топорами и копьями и корча свои животненные рожи. Некоторых горцев, конечно, им удалось задеть, а кому-то и пробить череп. Но спустя час бойни люди уже брали верх. Сталь арихейская резала мясо и рвала жилы, кусала дикарей, словно зверь лесной. Щитами червлёными горцы теснили недругов, попутно сокрушая их узколобые головы топориками и мечами. И как говорят бахари да седые песносказители, так много было убито нелюдей в эту ночь беззвёздную, что их кровь попросту не впитывалась в землю, а стояла алыми лужами, и тела их грудами лежали вдоль дорог Верхнего конца. И едва солнце выкатилось из-за горных высот, пустив по поднебесью золотые стрелы своих лучей, горцы освободили весь Рихог от дикарей, устлав их трупами множество улиц. Как оказалось, нелюди пришли из горного хода, который был проделан ими в северном отроге. В этот туннель князь Тагнарах и его воины прогнали оставшихся недругов и поставили там надёжную стражу. В этот день горцы одолели своих врагов и, как полагали, своей отвагою уложили дороги славы и мощи своего народа. Ночное нападение нелюдей было прозвано среди арихейцев Кровавой Бойней, ибо много крови-руды было пролито в этой битве.

– Одолели! – радостно промолвил Дорогаст, утирая пот со лба. – Неужто нелюди поумнели?

– Как видно, что так! – ответил ему отец. – Они долго готовились к нападению – рыли ход, делали оружие. Ход, должно быть, уводит в их пещеры и глубины земли сырой, и, думаю, нам придётся рано или поздно пойти туда и выбить всех дикарей на белый свет, иначе они продолжат свои попытки.

– Весь Нижний конец спалили! – уже не столь радостно напомнил Дорогаст. – Его восстанавливать придётся еще кучу времени. Будет не до этих ходов. Пусть их стерегут надёжно, пока люди будут отстраивать свои дома.

– Да, тут я соглашусь – сейчас у нас много забот, чтобы думать о походе в эти ходы и пещеры! И уверен, что князь Тагнарах тоже это понимает.

Тут на улице показался Итилмир, прибежавший сообщить отцу и брату горестную весть.

– Средомира убили! – промолвил он, после чего у отца подкосились ноги и он присел. Новость была поистине ударом для Кремлемира и Дорогаста.

В этот день жители Рихога заботились об убитых и раненых. Дщери арихейские пели скорбные плачи, а множество мужей ушли в лес рубить деревья для погребальных костров. Лишь ввечеру они вернулись, привезя то, что требовалось. Вместе с ними пришли также гонцы быстроногие из окрестных деревень, которые сообщили, что на поселения горцев вблизи Рихога этой ночью также были совершены нападения подлые и что было убито много народа. Спящие деревни оказались беззащитны, ибо в дозоре стояло не так много людей.

Вскоре все жители трёх концов за чертой города приготовили погребальные ложа для своих родичей, сложивших головы в битве с врагом. Едва месяц сребророгий завиднелся на небе, запылали костры-кроды, бросая ворохи искр в сумеречное небо. Среди них горел и костёр молодого Средомира из рода Хванира, вокруг которого собралась вся семья: отец, мать и два оставшихся в живых сына. Пришли почтить память Средомира и другие члены рода. Гусляры тем временем заиграли погребальную музыку праотцев, а певцы голосистые запели величественные песни – ими они проводили души убитых в иное царство.

– Теперь наш Средомир будет пребывать вместе со Сварговитом, подателем света и блага, в его божественных пределах, в Небесном Кроме, – заключил Кремлемир. – Выпьем!

Тут он поднял свой рог, наполненный мёдом питным, вверх к звёздному небу и, вылив вначале немного на землю, осушил до дна. Также поступил и Дорогаст.

– Но его смерть не останется неотмщённой! – продолжал отец. – Вскоре мы соберёмся с силами и изничтожим этих дикарей и весь их поганый род!

На следующий день удалось подсчитать число погибших. Оказалось, что убита треть всего населения Рихога. Это были невероятные потери для народа горцев. Сколько доблестных сынов не вернулись домой и сколько жён и детей были уничтожены в собственных домах под покровом ночи! Кровавая Бойня иссушила силы народа: многие мужи пали, а живым не хватало еды, ибо сгорело несколько продовольственных складов. Долгое время народ горный расцветал, как цветок душистый на плодородном лугу, но пришло время, и цветок стал увядать.

Спустя неделю в княжеский дворец в Рихоге прилетели посыльные вороны из дальних южных деревень. Они принесли Тагнараху весть недобрую, что князь карлов Хлод III выступил на Рухрог без объявления войны. Он пересёк южные пределы государства вместе с огромной ратью тяжеловооружённых карлов и осадными орудиями и направился прямо к Рихогу. В его воинстве насчитали все девять знамён родов Подземельного города.

– Проклятый карла! – вскрикнул светлый князь. – Предатель! Он решил воевать с нами, когда мы слабы.

– Он охоч до новых земель и холопов, – рёк своё слово Кремлемир. – Должно быть, решил наложить на нас дань или угнать наш народ в полон, чтобы люди как сила дармовая работали на его рудниках.

– Не бывать этому! – заключил князь Тагнарах. – Трубите сборы. Всех селян из деревень, которые ещё не захвачены врагом, соберите в Рихоге. Здесь нам не страшны карлы – наши тылы и фланги прикрыты горами. Потому дадим бой, какие бы потери ни пришлось нам понести. И отправьте гонцов в Заповедье, чтобы наши братья-арихейцы выступили на помощь.

Поручения князя были исполнены. Жители южных деревень и вовсе сами стекались в Рихог, убегая от воинства карлов. Удалось собрать три тысячи воинов. Из этих трёх тысяч пятьсот были отборными ратниками – дружинниками князя и гридями трёх именитых родов, включая род Хванира. Остальные были ополченцами, включая подростков, которых вооружили луками. К слову, Итилмир тоже просился в лучники, но, разумеется, ему было отказано.

– Мал ты ещё для боя! – сказал ему отец. – Даже для стрельбы из лука. Но, вижу я, ты вырастешь сильным мужем и потому будешь славным витязем. Я ещё буду гордиться твоими подвигами, Итилмир! – И отец улыбнулся, впервые со дня смерти Средомира.

Через пять дней в предгорья всхолмленные да в долины горные неподалёку от Рихога, где проживали потомки арихейцев, явилось воинство Хлода. Числом карлы превосходили горцев и вооружены были лучше. Их войско состояло в основном из закованных в злачёное железо пехотинцев, которые были вооружены длинными копьями и обоюдоострыми мечами. Карлы расположились напротив входа в Рихог на расстоянии двух вёрст. Итилмир из своего дома даже видел, как блестят ярым золотом наконечники копий и броня. Позади копейщиков грозных стояли мощные осадные орудия – катапульты и огромные самострелы.

Горцы встали между двумя горными отрогами, бравшими в защиту их город. Княжья дружина раскинулась по левую руку, а гриди благородных родов – по правую. Среди них были всадники с копьями долгомерными и умелые воины-мечники. В середине воинства стояло менее надёжное ополчение, вооружённое топорами и копьями и возглавляемое старостами Нижнего конца. На площади Торгового конца под защитой стены городской располагались стрелки, готовые по первому приказу поднять свои длинные луки. Над войском весело реяли четыре славных стяга. Виднелся изящный белоснежный лебедь – стяг рода Хванира; орёл сизогрудый, распростёрший крылья над лазурным океаном, – стяг рода Ярира; дрозд на зелёном поле – флаг рода Финруса. Но выше прочих было знамя князя Тагнараха из рода Роха, на котором был изображён грозный красный вепрь.

Тем временем от войска карлов отделились несколько воинов со знаменем. Они медленно, но верно шли в сторону Рихога. То были глашатаи, нёсшие послание Хлода III горцам. Их тела были покрыты крепкими кольчугами, а на головах сидели злачёные шеломы. Точно хвосты соболей и лисиц, бросались в глаза их чёрные и бурнастые бороды. Оказавшись вблизи дружины князя светлого, посланцы во всеуслышанье сказали:

– Великий правитель под землёй и над землёй князь карлов Хлод III пришёл на помощь, узнав о вашем несчастье. Мы поймали вашего посланника, который спешил в Заповедье за помощью. Видя неспособность вашу защитить свой народ, Его Драгоценность принял решение взять вас под свою власть и защиту. У вас есть выбор: подчиниться и принять нашу помощь или выплатить нам десять мешков золота за наши траты по созыву войска и преодолению пути и выплачивать каждый последующий год по половине от назначенной суммы в обмен на нашу защиту. Ну, или можете попрать всякие правила приличия и сложить головы в неравной борьбе!

– Убирайтесь прочь! – выкрикнул князь Тагнарах, не стерпев такой наглости. – Мы не желаем видеть здесь ни Его Драгоценности, ни его мерзких приспешников. Вы обратили своё оружие против потомков Ариха, которые всегда были с вами в дружбе и мире, и говорите что-то о помощи? Я вызываю на поединок самого Хлода! Если ваш правитель не трус, пусть примет мой вызов, ударимся щит о щит, меч о меч, сойдёмся в честном поединке и решим наши разногласия, как благородные мужи!

Глашатаи выслушали слова Тагнараха и удалились. Вскоре на середину долины в повозке, запряжённой конями-тяжеловозами, явился и сам князь карлов вместе со своей многочисленной свитой. Это значило, что он принял вызов повелителя горцев. Войсководитель могучий на то улыбнулся и, собрав своих лучших воинов из дружины отважной, также поскакал навстречу. Вскоре горцы остановились недалеко от князя карлов и его свиты.

Тагнарах спустился с доброго коня и снял свой плащ белотканный. Его кольчатый доспех и шлем высокий с ощетинившимся вепрем на верхушке сиял на солнце, точно драгоценное яро-золото. Лик князя со словно бы выточенными из мрамора чертами был суров и грозен, а серые, как сталь, очи были направлены на низкорослого врага, на подлого захватчика. Правитель высокий был подобен древнему Земнородному богатырю или даже полубогу. Спутники храбрые поддержали его боевым кличем, и князь поднял к небу свой наследный меч, который на солнце взметнулся вверх, точно пламя. Он остановился и крикнул супостатам:

– Совсем недавно прогнал я уродливых нелюдей обратно восвояси! Сталь моего меча упилась их кровью досыта. Сама Мать-Земля не принимала её! Теперь я пролью вашу кровь, и ваши головы полетят налево и направо. Я вызвал тебя на поединок, Хлод, чтобы решить всё по обычаям святой старины в славном поединке между нами. Ты принимаешь мой вызов?

– Да, принимаю! – крякнул резко князь карлов и тут же вскочил на ноги, выхватил самострел золочёный и пустил стрелу прямо в голову князю горцев.

Доблестный правитель не ожидал такого хода событий и ничего не смог поделать. Он не успел даже заслониться щитом крепким, и стрела калёная вонзилась ему в глаз. Страшная боль пронеслась по телу, и кровь залила уцелевшее око.

– Бесчестная тварь! – выкрикнул князь горцев, и дружинники верные заслонили его щитами. – Ты нарушил заветы воинов! Нарушил правила!

– Я тот, кто их пишет, а не соблюдает! – съязвил Хлод и густо рассмеялся. Вслед за тем он повернулся к своим воинам и крикнул что было мочи: – Убейте их! А главное, убейте князя!

После этих слов Хлод уселся поудобнее в своей повозке и поспешил прочь, велев вознице уезжать как можно быстрее. Своему доверенному телохранителю, также пребывавшему рядом с ним, он велел вострубить в рог огромный, чей голос басовитый многократно отозвался в окрестных холмах и горных отрогах. Это был приказ к наступлению.

– Шакал ничтожный! – кричал вслед государю карлов Тагнарах. – Ты жалкое подобие князя, в тебе нет чести, мразь! Пусть будет проклят весь твой род до последнего колена!

Тем временем вся свита государя карлов кинулась в сторону соратников Тагнараха, которые успели усадить своего князя в седло и уже неслись обратно в Рихог. Но бесчестные преследователи не собирались нагонять их, тем более что низкорослые кони-тяжеловозы, больше похожие на пони, вряд ли могли тягаться в скорости с потомками породистых коней Роха. Потому карлы достали самострелы и выстрелили дружинникам князя горцев в спины. Многих сразили эти стрелы. Убили они также коня под Тагнарахом, и сам князь свалился на землю, при этом сильно ударившись. Не успели его воины верные развернуться, как карлы уже выпустили в государя тьму стрел. Это было подлое и бесчестное убийство, нарушение всех священных правил поединков, настоящее святотатство. К сожалению, те немногочисленные дружинники, что были с князем, не смогли отбить его тело – карлы завладели им и сразили всех отважных удальцов, что пытались им помешать. Тут же голову потомка Роха отделили от тела и насадили на пику.

Воинство Рихога видело всё происходящее. Все воины уже готовы были стереть карлов с лица земли, вдавив их в грязь. А коварные враги того и добивались – они надеялись, что горцы не стерпят подобной дерзости и ринутся в бой, покинув выгодные позиции под защитой гор. Тагнарод, сын князя Тагнараха, и главы знатных родов, как могли, пытались удержать войско в повиновении. Но, к сожалению, всё произошло именно так, как хотели карлы. Ополченцы Нижнего конца точно сорвались с цепи и понеслись на врага. Вслед за этим и главы знати затрубили к наступлению, понимая, что нельзя бросать ополченцев одних. Воинство горцев двинулось в наступление.

И вот арихейцы сошлись в буре мечей с карлами коварными, щиты ударились о щиты, послышался лязг железа и скрежет стали. Засвистели стрелы. Кровь полилась ручьём. Потеряв порядок и строй, ополчение было быстро смято уверенным строем вражеских копейщиков. Ополченцы ударились в смятение и дрогнули, начав убегать обратно в город. Тогда горцы-мечники схлестнулись с копейщиками карлов, прикрыв отступающих. Конница знати тем временем смогла зайти с флангов в строй врагов и рассеять их ряды.

– Защищайте свой край, горцы! – кричал ополченцам Дорогаст, держа в руках знамя своего рода. – Защищайте отчизну стародревнюю! Дайте отпор этим жалким недомеркам! Не позорьте свой род – вас бьют кроснята! С Небом в сердце!

Многих из ополченцев Дорогасту удалось снова собрать и вернуть в строй. Вместе с этими ратниками сын Кремлемира прорвался к осадным орудиям врага и захватил многие из них. К этому времени конники почти одолели низкорослых карликов-копейщиков. И вдруг, когда казалось, что победа уже рядом, в Рихоге раздались призывные рога. Карлы каким-то образом провели вторую часть своего войска по пещерам и ходам нелюдей и вышли оттуда, откуда не столь давно нагрянули дикари. Оставшиеся в городе подростки-лучники осыпали их градом стрел, но эти карлы были надёжно защищены своей бронёй, потому лишь немногие из них погибли от этих выстрелов. Зато, ворвавшись в Верхний конец, они тотчас бросились к лучникам и вскоре вырезали многих из них, а остальные сами разбежались по домам. Видя это, карлы стали врываться в дома и убивать тех, кто оказывал сопротивление.

Это сокрушило дух защитников Рихога. Часть из них бросились обратно к своим домам на защиту семей, и карлы убили их в спины копьями и стрелами, пущенными из смертельных самострелов. Бежавшие также подставили под удары своих товарищей по оружию, и многие горцы были повержены из-за этого – в их числе и бесстрашный Дорогаст, который погиб, защищая знамя рода Хванира. Тех, кто остался жив, карлы окружили.

– Сдавайтесь! – заявил показавшийся из-за рядов своих воинов князь карлов. – Вам ни к чему умирать и убивать свои семьи. Если вы сдадитесь, я дам приказ своим воинам прекратить убийства в вашем городе.

Видя, что положение безвыходное, Тагнарод, сын Тагнараха, согласился на эти условия.

– Мы сдаёмся! Ты победил, князь карлов. Труби в свои рога и вели остановить резню наших семей. Если ты не сделаешь это прямо сейчас, клянусь Небом и семью его высотами, я велю своим воинам продолжать бой, и мы будем биться до последней капли крови, пока последний из нас не будет убит или не убьет тебя лично, отомстив за свою семью и нашего государя.

Хлод тотчас велел трубить в горны, веля другой части своего войска остановить бесчинства в Рихоге.

– Мудрое решение! – промолвил он с важным видом, взглянув на Тагнарода.

– Я готов принести тебе присягу, великий князь! – промолвил вдруг Кремлемир, до того сражавшийся рядом с сыном Тагнараха. – Своей хитростью и мудростью ты показал, что достоин быть новым единым правителем наших народов. Своим пренебрежением дурацкими обычаями старины ты показал свою преданность нашему будущему, а не скованному обрядами прошлому. Воистину не будет лучше властителя в этих землях, чем достославный Хлод III!

Горцы неодобрительно загудели и закачали головами, некоторые сплюнули и засвистели. Даже молодой Тагнарод в ужасе прикрыл уста руками.

– Вот это другое дело! – буркнул карла седой в ответ на слова Кремлемира и наклонил голову, уже увенчанную короной златой, к горцу. – Клянись мне в верности!

Отец Итилмира подошёл к Хлоду и склонил колени. Не успел никто и слова вымолвить, как горец выхватил из ножен свой меч, блеснувший, точно искра, и пронзил горло князю карлов. Карлики-телохранители ахнули и тотчас же поразили несчастного Кремлемира своими мечами в живот и грудь.

– Слава Ариху! – крикнул храбрец и испустил дух.

Такую мужественную смерть принял Кремлемир, отец Итилмира, отважный воитель и лучший муж из рода Хванира.

Но не успело остыть тело Хлода III, как корону подхватил его сын – Хлод IV, ещё более изворотливый и жадный, ещё более коварный и злобный. Отдав почести своему мёртвому князю, карлы под водительством нового государя победоносно вошли в столицу горцев и подчинили себе пределы арихейского княжества.

Хлод IV велел собрать всех горцев на торговой площади, чтобы произнести свою речь. Зная, что его участь может быть такой же, как и участь его отца, он велел собрать многих жён и детей в окружение своих воинов, чтобы ни у кого из горцев не возникло желание на него напасть. Но понимая также, что не стоит унижать покорённый народ прямо сейчас, доводя его до последней черты, хитрый карлик, напротив, решил дать добрые обещания, чтобы горцы не удумали пойти на восстание.

– Слушайте меня, арихейские горцы! – воскликнул князь карлов, грозно озирая толпу. – Я Хлод IV, великий государь гор и подземелий. Мой отец, удумавший войну между нашими народами, сражён – пал в бою. Посмотрите, сколько крови пролито с нашей и вашей стороны, сколько сынов доблестных не вернутся домой, сколько отважных мужей не придут сегодня к жёнам. Разве этого мы все хотим? Нет, нет и нет! Мы всегда были друзьями, это всё непонятная жажда стяжательства заставила моего отца привести сюда войско. Я всегда был против этого! – Кто-то из свиты Хлода IV усмехнулся, вспоминая, как тот постоянно уговаривал отца напасть на горцев. – Но всё уже свершилось, и свершилось не по моей воле. Видят бессмертные боги, что это нападение не было моим желанием. Но теперь, когда ваш народ оказался под моей властью, я буду надёжно защищать его от нападений нелюдей и прочих злобных недругов. Многие воины вашего народа сложили головы в недавней борьбе с нелюдями, цвет лучших домов и родов потомков Ариха потускнел в этот лихой год. Потому теперь мы не можем оставить вас на произвол судьбы. Наши народы станут поистине братскими и многому научатся друг у друга. И пусть кровь-руда алая, пролитая сегодня на поле битвы, станет последней кровью, которая когда-либо пролилась у наших народов по вине дурных правителей. Тех самых правителей, что кроют народ непосильными налогами и поборами, которые насмехаются над тружениками, сидя на богатейших престолах, попивая зелено вино и пожирая, точно тучные свиньи, яства лучшего качества. Эти правители не ведают забот простых людей, а зачастую даже и воинов! Возрадуйтесь, мои подданные! Отныне нет таких правителей у наших народов, но вся власть принадлежит мне. И я освобождаю всех бедняков от налогов и поборов! Ни одна монетка не будет украдена богатыми у бедного народа арихейцев! – Тут многие горцы стали переговариваться и удивлённо смотреть друг на друга и на князя карлов, пока тот продолжал свою речь. – Не пристало правителю хвалить себя, но, видя ужасные качества наших прошлых государей, по вине которых разразилась эта война, я должен сказать и пару слов о себе. Я молод, мой ум не затуманен застарелой ненавистью или скупой жадностью. В отличие от своего отца, я не питаю вражды к арихейскому народу и всем сердцем желаю вам процветания и благополучия. И я достаточно мудр, чтобы помочь вам восстановить безопасность ваших детей и потомков. Сегодня же мы объявляем поход на нелюдей, чтобы защитить ваш народ от посягательств этих бездушных тварей. Вместе мы выбьем этих ублюдков с их насиженных мест и истребим их под корень!

Некоторые горцы даже захлопали этой речи. Она обнадёживала, и у многих появилась надежда на лучшее будущее, а главное – вера в то, что Хлод IV действительно желает добра арихейцам, раз готов вместе с ними проливать кровь карлов в борьбе против нелюдей. На самом деле он преследовал и свои интересы. Ведь до этого как раз участились нападения нелюдей на рудники карлов, поэтому борьба с этими дикарями была на руку прежде всего Хлоду и его народу.

– При нашей власти! – объявил Хлод напыщенно. – При нашей власти бедные станут вершить судьбы. Вы, друзья мои, – настоящий цвет народа! Бедные люди и настоящие труженики – вот на ком держится целое государство. И потому именно вам надлежит иметь при себе оружие, чтобы вы могли защитить себя от рабства.

Князь карлов лгал, совершенно не краснея. Ведь все горцы и так имели при себе оружие, иначе не было бы и ополчения. Зато множество знатных арихейцев, которые были наиболее умелыми воинами, опасными для власти Хлода, были разоружены. Им было запрещено носить при себе оружие и иметь его в своих домах. При этом карлы не стали забирать его себе, но по велению Хлода передали наиболее бедным горцам из Нижнего конца, а оставшееся – сложили на складе, доверив охранять своим ратникам. Так дорогое оружие знати оказалось у простых людей, которые даже не умели с ним толком обращаться. Однако иная судьба ожидала мечи и доспехи членов княжеского рода. Это оружие, овеянное славой и окутанное легендами, карлики переплавили в железный постамент, на который водрузили трон Хлода IV в Подземельном городе.

Так горцы утратили прежнюю вольницу. Так померк цвет их народа. Лучшие сыны благородных домов сложили головы в борьбе с нелюдями ужасными, были растоптаны карлами подлыми, а выжившие в этих кровавых схватках были оплёваны завистью низких и ничтожных, что долгие годы клокотала в сердцах кабацкой голи. В этот же день Тагнарод, единственный сын Тагнараха, был отправлен в изгнание – ему под страхом смерти было запрещено возвращаться в Рухрог. Однако карлы сдержали часть своих обещаний. Они действительно загнали нелюдей подальше в горы, пусть и не истребили их под корень, как говорил Хлод.

Этот день и последующая ночь запомнились на всю жизнь и Итилмиру. Именно тогда он лишился отца и брата. Бездыханные их тела привезли к ночи в дом и положили на столы. Всю ночь мать плакала над ними, трясясь от ужаса и горя. Подобный плач доносился почти из каждого соседнего дома. Потому эта ночь была прозвана в народе Ночью Плакальщиц.

Итилмир молча смотрел на белые лица своего отца и брата и не понимал, что теперь делать и какова будет завтрашняя жизнь. Казалось, если он уснёт, то завтра всё должно быть как раньше – отец снова будет поутру напевать что-то под нос, а брат весело делиться своими размышлениями за завтраком. Но нет, ничего этого больше не будет. И оттого слёзы наворачивались Итилмиру на глаза. Он знал, кого во всём винить: карлов, конечно же, карлов и их подлого князя, поправшего воинские заветы и честь. Однако вскоре сон начал одолевать Итилмира, и мальчик уснул.

Во сне Итилмир увидел поистине прекрасную картину. Он будто бы проснулся и всё действительно было как встарь: отец и оба брата живы, а он бегал по улице и веселился. «Хорошо, что всё снова так!» – думал мальчик и радовался. Вдруг отец позвал его к себе и сказал: «Не упивайся горем. Прошлого не воротишь – живи и помогай матери и нашему народу!» Тут Итилмир проснулся и понял, что всё это был сон, всего лишь сон, а не правда.

Похороны Кремлемира и Дорогаста прошли не так, как все ожидали. Карлы строго-настрого запретили горцам сжигать умерших по старому арихейскому обычаю. Ведь на это расходовалось дерево. «Это всего лишь ложный ритуал! – сказали они. – А дерево нам нужно для других важных дел. Ваши вымыслы не учитывают деловой истины». На самом деле карлы просто боялись сами соваться в Бусый лес, что рос к западу от Смарагдовых гор, а если и делали это, то очень неохотно. Многие из них, пойманные берегинами, и вовсе не возвращались оттуда. Поэтому они считали каждое срубленное дерево, не позволяя и горцам в этом деле быть, как они считали, расточительными.

Кремлемир и Дорогаст были погребены даже без гробов – в белых тканях. Не смогли с ними положить их верного оружия – ведь его карлы раздали бедноте. Оттого на душе у Итилмира и его матери Ольбеды было ещё тяжелее.

Нижний конец Рихога, однако, долго не лежал в руинах. Вскоре карлы помогли своим недавним врагам отстроить избы бревенчатые и разрушенные чертоги. Но многие постройки были сооружены уже в стиле карлов, в то время как арихейское зодчество постепенно приходило в упадок. Дворец Тагнараха и вовсе был перестроен для наместника князя карлов. Также карлы надёжно заложили туннели, по которым нелюди могли проникнуть в Рихог.

Вскоре среди горцев даже появились такие, кто слился со своими прежними недругами, и их подрастаюшие дети обещали быть коренастыми и широкими в плечах. Они скорее напоминали родичей карлов, нежели самых обычных людей. Среди вступивших в связи с карлами было больше женщин, которым не досталось мужей среди своего народа. Несмотря на то, что некоторые горцы препятствовали этому и готовы были взять в жёны по две или три девы, те, напротив, противились. Ведь их отцы и братья пали в битвах, и в итоге власть в семье постепенно перешла к недальновидным матерям, которые радовались таким бракам, полагая, что именно в смешении с карлами состоит будущее арихейского народа.

В последующие годы род Хванира пришёл в упадок, несмотря на то, что в нём не допускалось таких браков. Но, к счастью, в воспитании Итилмира Ольбеде помог её брат Ольбенир – дядя мальчика. Он очень кстати вернулся из путешествия на запад и помог поддержать какой-никакой порядок в доме.