Толкин Торсион Игнатьевич, самый старший, на данный момент ему лет 45, среднего роста, кряжистый, в фигуре неуловимое сходство с выходцами с Урала, что-то от бурятов. Уверенный в себе, черноволосый, с проседью, темно-серые внимательные глаза.
Косова Анна Денисовна, молодая девушка, белокурая, волосы ниспадают до пояса, не крашеные, прихвачены обручем. Миниатюрная, изящная, чувствуется дворянская кровь и воспитание.
Зеленые прозрачные глаза, но никому не хочется попасть под их холодный взгляд и услышать ее очень тихий голос. Обычно разговаривает характерным, слегка вальяжным с ленцой, голосом. Такая же вальяжная и походка. Однако может мгновенно подобраться, и перед вами опасный противник.
И, наконец, глава всего дела – Соколова Валентина Антоновна, происхождения пролетарского, из семьи простых рабочих, шахтерско-металлургической.
В ее крови течет толика цыганских кровей – прапрадед выкрал невесту-цыганку из-под венца. Она невысокая, полноватая, 80-ти лет. Несмотря на возраст, укрощает лошадей, и ведет свой бизнес твердой рукой.
Жизнь ее была трудной, сложной, прошла через бедность, дошла до богатства, вырастила прекрасных детей, которые помогают сейчас ей в работе. Сохранила детскую непосредственность и юмор, приобрела твердость характера.
И вот прошел первый набор. Это был какой-то неописуемый кошмар! Несмотря на четко указанные условия приема, в школу родители пытались записать своих чад, которые не могли в ней учиться!
В ход шло все: демонстрация умений ребенка, угрозы, шантаж, рукоприкладство. Родители привозили детей ясновидящих, яснослышащих, и т.д., но… инвалидов.
Никакие уговоры не действовали. Родители, привыкшие спекулировать несчастьем своих детей и под этим соусом получать желаемое, никак не могли согласиться, что здесь это не катит. Директор школы за всю свою жизнь столько не перенервничала, как за этот приемный месяц. Приняли 150 человек, немного меньше, чем рассчитывали, однако не унывали – лиха беда начало.
Поселковые учителя приходили в новую школу на работу, у них было мало своих учеников. Отдел образования решил проблему загрузки своих работников.
Ребята в новой школе уже освоились, появились первые группы друзей. Причем некоторые по пословице: «От ненависти до любви один шаг».
В первый день на первом уроке за одну парту посадили двух мальчиков, Сашу Волкова и Андрея Демидова. Они так и просидели до конца учебы. За ними сидел Роман Игнатов.
Демидов, живой и верткий, то, что в народе зовут – "тэля вэрчэнэ".
Саша – тихий, спокойный, всегда готов к действию. Игнатов – крепкий, лобастый мальчик, выросший в семье заводских умельцев, все делал обстоятельно, и не терпел тех, кто, по его мнению, делал все «хип-хап».
Под это определение, естественно, попал Андрей. У Романа эти слова были ругательными. Когда парочка впереди умудрялась на уроке физики или литературы играть в «морской бой», то Роман сидел сзади и бухтел, ругая их.
Разумеется, Андрея это страшно нервировало! И он подговорил друга попугать Романа. Где-то раздобыл черную хламиду, и друзья засели в переходе.
В переход зашел Роман, появилось жуткое «привидение»! К сожалению для дружков, Роман, выросший в атеистической семье, не очень-то верил в привидения, вампиров и прочую нечисть.
Поэтому применив карате, которому обучался с шести лет, быстренько уложил «привидение» на пол. Наклонившись узнать, кто это, стащил хламиду и в сердцах выдал:
– Кроме тебя и некому больше! Все хип-хап, даже «темную» не мог толково устроить!
– Ага, кто же знал, что ты на борьбу ходил! Да и не «темную» мы хотели, а только попугать, вот. А ты сразу кулаками махать, как мельница. – Обижено выдал Андрей. Саше стало смешно, он даже на спину повалился от смеха.
– Андрюха, ну кто же тебе скажет: «Я разрядник, не трогайте меня», когда мы на него накинулись!
Роман озадаченно смотрел на Сашу, не зная, что сказать. А тот качался по земле, хохоча.
– Ну, блеск! Мы его хотели попугать, правда, Ром, думали, испугаешься, а он нас одной левой. Класс!
Андрей тоже рассмеялся:
– Супер! Как он нас уложил! – Взял руку Романа, и разглядывая ее, спросил:
– Ром, а ты нас как, одной или двумя?
– Да если бы знал, что это вы, – засмеялся и Роман, – то и пальцем бы справился. – Подхватил Сашу за ворот, помог встать. – Давайте двигать отсюда, пока всем не нагорело.
А Андрей, с комическим ужасом оглядывая Романовы руки, заявил:
– С такими руками опасно ссориться! Жаль, я этого раньше не знал. Теперь все, шабаш!
– А что, сильно досталось?
– А то, – потирая бок, согласился Андрей.
Так, посмеиваясь и вспоминая столкновение, ребята пришли в свою гостиную. А в школе появилось Трое Неразлучных. Они всюду были вместе, все делали сообща. Где один, там неподалеку и остальные.
Как правило, Андрей подавал идею, Роман ее со всех сторон рассматривал, а Саша всегда готов к делу. Вскоре они завоевали известность, а преподавателям была морока.
Директор вспоминала первый день. Прошел уже почти месяц, сентябрь на исходе. У нее выходной. По двору пробежала Неразлучная Троица. Интересно, что они задумали? Итак, директор вспоминала первый день, 31 августа.
31 августа перед обедом, на площади недалеко от городского рынка было необычайно многолюдно. Колонна автобусов, на первом транспарант: «Школа Волшебного Искусства».
Автобусы ожидали пассажиров… Горожане стояли по сторонам и глазели, как к черноволосому мужчине подходят родители с детьми. Он отмечает их в списке, и направляет к автобусам. Наконец автобусы заполнились, никто не остался. Черноволосый сел в первый, и машины тронулись.
Они направлялись к ферме. Там их уже ждали. Прямо в огромном школьном дворе стояли накрытые столы, поставленные буквой «П». За боковыми палочками места для детей, за поперечной – родители и преподаватели.
Автобусы проезжали в ворота под аркой с надписью: «Школа волшебного искусства «Фата Моргана». Над аркой светилась живая эмблема – море, и вдали, на острове, замок.
Машины высаживали пассажиров и выезжали в другие ворота. Приехавших сразу разделили: дети в одну сторону, родители – за стол. Наконец все приехали, заняли свои места. Ребята, ожидая распределения, немного робели. Среди них выделялась рыжая зеленоглазая девочка. Она что-то пыталась сказать, путая от волнения русские и английские слова.
К трибуне вышел строгий мужчина, положил перед собой список, хлопнул в ладоши, шум стих, и он заговорил.
– Здравствуйте, ребята! – в ответ прозвучало нестройное: «Здравствуйте!».
– Ребята, вы приехали в нашу школу, чтобы научиться волшебству. Ну что ж, добро пожаловать! Мы сейчас распределим вас по факультетам. Видите, на столах стоят флажки с названием факультета? Я называю фамилию, факультет, и вы идете на свое место. Понятно всем?
– Да!
– Приступаем! Антонов Иван, факультет Арлеон!
Вышел высокий нескладный паренек. Разглядев, где его стол, не спеша пошел на место.
– Алтухина Катерина, факультет Факиры!
– Горелов Петр – факультет Терринг!
– Гришин Олег, факультет Чародеи!
Это первое распределение было – каждой Матрешке по сережке. Ребята расселись за столами. Поднялась директор, развела руки в приветственном жесте.
– Здравствуйте, дорогие гости, папы и мамы наших учеников! Добро пожаловать в школу, наши юные ученики! Вы не просто поступили в новую школу, вы начинаете новую жизнь. Вы узнаете, что значит быть волшебником.
– Все это у вас впереди. Сейчас к вам за столы пройдут ваши преподаватели-деканы, которые будут вашими воспитателями до конца учебы. Все возникающие у вас вопросы вы будете решать с ними.
– Алиев Александр Ибрагимович, факультет Арлеон! – Встал черноволосый, встречавший всех в городе, ухмыльнулся весело, и направился к своим ребятам.
– Косова Анна Денисовна – факультет Факиры! – Встала миниатюрная, беловолосая женщина, вальяжно всем поклонилась, и так же вальяжно прошла к своим детям.
– Бойко Виталий Петрович, – факультет Терринг! – спокойный худощавый мужчина, неторопясь, пошел к детям.
– Толкин Торсион Игнатьевич, он же заместитель директора школы, – факультет Чародеи! – К ребятам направился мужчина, проводивший распределение. Все успокоились, директор продолжила. – Вы будете расти и учиться. Завтра у вас первый учебный день. Вы начнете грызть гранит науки. А для этого необходимо хорошо подкрепиться, – поэтому приступайте к пиру. Ешьте, пейте, веселитесь, танцуйте до самой ночи!
Веселье длилось долго. Уставшие ребята, добрались до своих спален, и даже не удивились, что их вещи уже на месте. Родителей устроили ночевать в школе, как и детей.
Утром, первого сентября, состоялась первая школьная линейка. Ребята были уже в школьной форме. У мальчиков брюки цвета морской волны, рубашки цвета факультета, у девочек модные юбки и блузки, тех же цветов. Это была праздничная форма.
Рабочая повседневная несколько отличалась. У ребят, в зависимости от погоды, шорты или брюки, майки или рубашки, у девочек брюки-шаровары восточного покроя, и блузки.
Этот костюм не стеснял движений, и сохранял женственность девочки. Зимой, естественно, одежда была теплой. Вне занятий дети могли носить, что им нравилось. Директор еще раз поздравила всех с началом учебного года, и добавила:
– Вы будете учиться волшебству. Но я хочу, чтобы и вы, ребята, и ваши уважаемые родители, помнили: Магия – это не маханье налево и направо волшебной палочкой, – она взмахнула палочкой, и всех осыпали цветы. Касаясь людей, они превращались в прекрасных бабочек. – Это еще и прежде всего – ЗНАНИЕ, где и как ПРАВИЛЬНО применить свое умение. Я уверена, что вы все дойдете до выпускного бала. Сегодня начало занятий. Вы узнаете расписание уроков, предметы обучения, правила. У нас немного запретов, но выполнять их необходимо. Это: не выходить без разрешения преподавателей за пределы школьного двора; ни в коем случае самостоятельно не выходить в лес или в поселок; после отбоя нельзя бродить по школе. И еще: мы говорили об этом при приеме. Если ваши дети верующие, то, уважаемые родители, заберите их из школы сейчас, чтобы не делать этого потом. Наша наука несовместима ни с какой религией. За попытку проповедовать отчисление немедленное, без возврата денег. Ну, а закончу я повеселей. Сегодня у вас праздничный день, уроки задаваться не будут. Сейчас вы попрощаетесь с родителями, и на занятия, а они отправятся домой. Прощайтесь, и за учебу!
Строй рассыпался, ребята бросились к родителям, а директор пригласила всех преподавателей после уроков собраться в Присутственном или Большом, кабинете. У нее имелся еще один, Рабочий, кабинет на четвертом этаже, но о нем знали только свои, спецпреподаватели. Там же, в Рабочем кабинете, только в малой комнате, она и жила.
Когда все преподаватели собрались в Большом кабинете, – Соколова улыбнулась, вспоминая, – то на столе, к глубокому недоумению учителей поселковой школы, кипел ведерный самовар, и стояли чашки. Рядом с самоваром исходил ароматом большой заварной чайник.
– Ну, мои глубокоуважаемые коллеги, проходите, устраивайтесь удобнее, выбирайте себе места по душе.
Учителя, еще не зная характера своего нового директора, слегка робели, ожидая подвоха, и молчали. А ее деканы улыбались.
– Итак, дамы и господа, мы начали Большое Дело! А его, нашего новорожденного, следует обмыть. Однако в школе спиртное – табу. Поэтому я и пригласила вас на чай. – Она взялась за заварник.
– Надеюсь, вы все удобно устроились. Начнем наш первый общий педсовет. Угощайтесь, это наши местные травы, я их сама собирала и сушила, а к чаю – кому что нравится. – Она взмахнула палочкой, и на стол прыгнули вазочки с сахаром, печеньем, конфетами. Еще взмах, чашки стали по одной подплывать к чайнику, наполняться ароматной жидкостью и возвращались к хозяевам.
Преподаватели, робея, – что их еще ждет? – не спешили брать чашки, а деканы с видимым удовольствием приняли угощение. Соколова слегка улыбалась, наблюдая за происходящим. Она взяла в руки чай
– Прошу вас, господа преподаватели! – и отпила несколько глотков.
Иванов, знахарь-травник, вдохнув аромат, заметил:
– Вы, Валентина Антоновна, знаете толк в травах. Такой напиток – это же дар Богов! – отпил глоток. Тогда и остальные потянулись к чаю.
Когда преподаватели вышли из кабинета, у них осталось ощущение чего-то непонятного. Вроде все знакомо, ничего из ряда вон выходящего от них не требуют… Однако что-то не то. Своих деканов Соколова задержала.
– Ну, соколы мои, лед тронулся! Высокого неба нам и ясной погоды!
– Ох, и намаемся мы с ними, госпожа директор! – не в тон откликнулся Толкин, – С учителями этими! Я не о детях! – Все засмеялись.
– И долго вы об этом думали?
– Да весь педсовет.
– Продолжим наш совет. У нас будут уроки на природе. Строжайше требую при группе более 25 человек, двух преподавателей. Скорректируйте расписание. Вы знаете, что местные колдуны и ведьмы нас бы съели, если б сумели.
– Ну вот, только чуть развеселились, а нас мокрым рядном по голове! – обозвался Алиев, весельчак и балагур, но «себе на уме».
– Ибрагимыч, а скажи-ка ты мне, когда это ты мои распоряжения выполнял безоговорочно? – под общий смех поинтересовалась директор.
– А когда по необдуманности решил работать у вас, – буркнул Алиев.
– А теперь ты, значит, поумнел, да? – ласково произнесла Соколова.
– Если бы поумнел, давно бы слинял отсюда, Валентина Антоновна. Все мы здесь такие, ненормальные, и мое место среди вас.
– Вот гляжу я на вас, Александр Ибрагимович, и не знаю, что сделать – то ли посмеяться, то ли штраф для начала наложить, – посмеиваясь, она смотрела на спорщика.
– Валентина Антоновна, – вмешался Бойко, – зачем такие страсти! Мы все вас тоже любим, но сегодня день, ради которого мы столько работали.
– Ну, а что скажет Анна Денисовна?
– Мы все сегодня слишком возбуждены, – с ленцой произнесла та. – Давайте еще чайку попьем, да и к детям отправимся. Гляньте, у вас пульт во-всю мигает! – Косова показала на панель пульта управления.
– А, это наши дети пытаются защитный барьер преодолеть. Пусть тренируются! – отмахнулась директор. – Ну, как, все хотят чаю? Хорошо! – Взмахнула палочкой, чашки вновь наполнились ароматной жидкостью.
– Девочки мои и мальчики! Да, девочки и мальчики, я любому из вас гожусь в бабушки.
– Только не мне, – проворчал Толкин.
– Мы начали новый этап нашей жизни, и я очень-очень надеюсь, что вы продолжите после меня начатое дело, что наша школа будет иметь свой высокий статус и свое прочное положение в мире, и имя наше будет звучать гордо. Ну, а теперь все по факультетам!
Чтобы выполнить распоряжение директора о Лесных уроках, Бойко решил подружиться с Ивановым, местным травником-знахарем. По этому предмету его и приняли в школу на работу.
На следующее утро после педсовета он подошел к Иванову, хмурому мужчине лет 45, со стальными глазами и русой, коротко остриженной шевелюрой.
– Петр Ильич! Нам нужно кое-что решить. Вы можете уделить мне немного времени и внимания?
– Могу, – буркнул тот, – уроков сейчас у меня нет.
– Вот об уроках и пойдет речь. Идите ко мне! – они прошли в кабинет Бойко. – Располагайтесь, Петр Ильич, поудобнее, и поговорим. Мы с вами ведем как бы один предмет, но с разным подходом. Признаюсь, о магических свойствах растений я ничего не знаю. Я знаю только научный подход. У меня предложение – давайте работать вместе и учиться друг у друга! Я не хочу, понимаете ли, чтобы дети сравнивали мои и ваши слова, и говорили: «А вот Петр Ильич говорит…» Как вы на это смотрите?
Некоторое время Иванов сидел молча, раздумывая, а потом широко улыбнулся и ответил:
– Профессор, вы правы, я согласен! – И оказалось, что он вовсе не хмурый и не суровый человек
– Вот и лады, профессор Иванов, – улыбнулся и Бойко в ответ. – Теперь мы составим расписание. Да, профессор, а почему вы не остались после педсовета?
– Да я малость растерялся, – смущенно признался, – агрономы, профессора, и я – знахарь. Даже немного обиделся, ну что я здесь-то буду делать!
– Профессор Иванов, вы наш специалист, и больше так не поступайте, хорошо?
– Я это уже понял, только не знал, как быть.
