Группа что-то бурно обсуждала, задавая вопросы и получая ответы от гида. А я была счастлива от сопричастности ко всему происходящему, от этой долгожданной возможности и не покидающего меня ощущения парящей в воздухе свободы.
– Великая заслуга Канта в том, что он не покинул родной Кёнигсбергский университет и способствовал его процветанию, несмотря на приглашение Императрицы Елизаветы приехать в Москву, – продолжила Агне.
– Великая заслуга Канта в том, что он сказал: «Платон мне друг, но истина дороже», – ляпнул кто-то из толпы.
– Кант этого не говорил. Зато он говорил: «Имей мужество пользоваться собственным умом», – начал разгораться неожиданный диспут.
– Великая заслуга Канта состоит в том, что он был сторонником Вечного мира, который может быть достигнут путем всеобщей демократии и международного сотрудничества, – вдруг услышала я раздавшийся за моей спиной мужской голос одного из стоящих рядом многочисленных слушателей, присоединившегося к нашей группе.
– Возможно, – сказала, улыбнувшись, наша кучерявая девушка.
А я подумала: «Надо же, как он прав. Будто бы уловил мои мысли о свободе и вечном мире во благо всего человечества».
Закончив экскурсию, Агне предложила посетить органный зал Кафедрального собора, где начинался концерт.
Я выдвинулась в сторону больших металлических ворот, ведущих внутрь собора, заметив в бежавшей за мной толпе экскурсантов того молодого мужчину, который так взбудоражил мой мозг своим высказыванием о концептуальных предпочтениях великого философа. Мы улыбнулись друг другу и последовали на свободные места, расположенные под сводами готического строения.
Слушая огранную музыку, я стала вспоминать прочитанные мною в запой лекции моей мамы, которая много лет преподавала философию. То ли от того, что территория, на которой я сейчас находилась, была пропитана многовековыми знаниями, то ли от того, что все же я воспитывалась в высокодуховной среде людей интеллектуальных, но мне приходили на ум теории из теологических воззрений античных философов о морали. Ведь Золотое правило морали, сформулированное Сенекой, звучит так: «Обходись со стоящим ниже так, как ты хотел бы, чтобы с тобой обходились стоящие выше».
И тут же всплывали теологические концепты истоков христианства, Римской империи и фарисеях – толкователей ветхозаветных иудейских законов.
В сущности, в основу ветхозаветных законов легли учения античных философов: Платона, Сенеки, Филона Александрийского. А само христианство зародилось в Иудее, которая тогда находилась под протекторатом Священной Римской империи.
Думая обо всем этом, я понимала, что мне ещё предстоит увидеть Тевтонские замки, посетив места распространения христианства миссионерами католиками, фанатично верившими в Хилиазм и второе пришествие Христа.
Путники
Время. Эпохи. Этапы. Хронос закручивает временную спираль, остужая и раскаляя планеты, меняя события и цивилизации, порождая расы и племена народов, создавая их традиции и обряды. Много веков прошло с тех пор, как в 1189 году Саладин отнял у христиан святыню – гроб Господень. И тогда Средневековая Европа объединилась под знамена рыцарей Крестоносцев.
Рыцари Тевтонского Ордена Святой Марии, воодушевленные первыми крестовыми походами в Святую землю и построившие в Акре резиденцию Великого Гроссмейстера Ордена – замок Штаркенберг, продолжали активно распространять христианство под покровительством Священной Римской империи и с одобрения Папы Римского Григория IX, бывшего кардинала-протектора Ордена францисканцев. В благодарность за свои миссионерские подвиги тевтонцы получили от Римской католической церкви земельные феоды и владения в Бари, Палермо и Праге, чем закрепили свое влияние в Европе.
Сентябрьское утро 1227 года было теплым и солнечным. В прорези оконных проемов Капитолия светили длинные лучи, красиво играя разноцветным спектром.
Папа Григорий IX вышел из темного коридора палаццо и двигался в просторное помещение с высокими сводами, где стоял длинный темный стол, за которым собрались ландмейстеры Тевтонского ордена во главе с Великим Магистром Германом фон Зальца на соборе Великого капитула Gro?gebietiger в Риме.
– Pater noster, qui es in caelis,
sanctificetur nomen tuum,
adveniat regnum tuum,
fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra.
Panem nostrum quotidianum da nobis hodie,
et dimitte nobis debita nostra,
sicut et nos dimittimus debitoribus nostris,
et ne nos inducas in tentationem,
sed libera nos a malo. Amen.
(Лат.Отче наш, сущий на небесах!
да святится имя Твое;
да придет Царствие Твое;
да будет воля Твоя и на земле, как на небе;
хлеб наш насущный дай нам на сей день;
и прости нам долги наши,
как и мы прощаем должникам нашим;
и не введи нас в искушение,
но избавь нас от лукавого. Аминь.)
– прочитал молитву Папа, когда присутствующие встали в знак приветствия Главы Католической церкви, – Adiuvare, Sanare, Defendere (Лат.Помогать, Исцелять. Защищать), Господь с нами, братья.
Герман понял руку и капитульеры расположились на своих местах.
– Марта месяца, 23 числа в году 1227 от Рождества Христова я направлял послания в Ригу и Любек, в Швецию, на Готланд и в Мемель, – начал свою речь после ритуального приветствия Папа Григорий IX, – и результаты мы имеем. Теперь и вся Финляндия имеет веру католическую христианскую во славу Господа и укрепления престола нашего. А ландмейстеры Ордена Меченосцев обратили в католиков большую часть населения Ливонии.
После этих слов Великий Магистр посмотрел исподлобья на теребившего четки Папу, заподозрив его в явной предилекции Ливонскому Ордену, что задевало его как лидера тевтонцев и удачливого советника Главы католической церкви. Папа заметил искромётный взгляд своего приближенного и решил переключиться на дальние перспективы крестовых походов.
– Но беспокоят русичи, – продолжил свою речь Георгий IX, – Племена их насаждают и по сей день финнам на длинных торговых путях через свои территории для балтийских купцов. А по сему теперь нам необходимо начать торговую блокаду Руси до тех пор, пока не прекратят все враждебные действия против ново-крещённых финнов.
Герман фон Зальца понимал, как далеки сейчас присутствующие за столом от амбициозных планов папского престола, и положив на спинку резного кресла свой белый плащ сказал:
– Наши силы распределены по территории империи и основные воинские гарнизоны находятся в Акре. Наши рыцари контролируют большую часть западной Европы, и значит, наши возможности ограничены сейчас. К тому же русичи так далеки, между нами целая пропасть нехоженых лесов с варварами балтийскими, литовскими и прусскими. Не время нам до княжества Новгородского добираться, к Руси, где с русичами сейчас войны ведет Ливония.
– Не столь важны сейчас дела наши на ближних территория, сколь необходимо не давать дикарям и язычникам сломить веру в Христа там, где мы её с таким трудом установили, – продолжал настаивать Папа. – Я воспретил поставлять на Русь оружие, железо, медь, свинец, лошадей и продовольствие всем купцам нормандам, немецким и любецким. Но есть у меня опасение в непослушании. Надо послать гонца до Юрьева (прим. ныне город Тарту), где находится гарнизон рыцарей воинов креста. Теперь тевтонцам есть чем заняться на востоке и после доложить мне о недоглядах ливонцев на торговых путях через Русь варяжью.
– Ливонцы захватили большие земли балтов жемайтов и земгалов. Нам не престало отставать, и мы можем также забрать берега балтов на Земланде, как и Орден меченосцев в Ливонии. И если собрать западный гарнизон на границе с Фландрией, мы можем двинуться в сторону топей Пруссии, вблизи морского побережья Балты (прим. Балтийское море), чтобы обеспечить надежный оплот для распространения христианства на восток, и укрепить армию Священной Римской империи новыми воинами для походов на землю Новгородскую, – сказал Герман, обеспокоенный преждевременными решениями Папы.
– Северные крестовые походы уже показали, как сильна вера наша. И Господь поможет вам окрестить земли восточные прусские. Прогнать с земель поморских ересь и невежественное язычество и идти дальше на восток, к Пскову и Руси. На сим за усердия и преданность Великой Римской империи вверяем с одобрения Церкви католической Пруссию Ордену Святой Марии и благословляем походы ваши во имя Христа. Да, поможет вам Бог. Аминь, – сказал в заключении Григорий IX, передал Золотую Буллу Римини императора Фридриха II (прим. законодательный акт), перекрестил склонившего голову Великого Магистра и поднялся по лестнице, скрывшись за кафедрой собора.
***
Наступил 1228 год. Вдохновившись известиями цистерцианских монахов, обеспечивших успех христианской миссии, организованной епископом Риги, участники Великого Капитула Gro?gebietiger, приняли окончательное решение направить рыцарей крестоносцев дальше на восток. Несмотря на это Герман фон Зальца, будучи не только Гроссмейстером, но и одновременно доверенным лицом германского императора Фридриха II, с одной стороны, понимал, что походы на языческие прусские земли могут серьезно ослабить влияние Тевтонского ордена на территориях западных границ Германии; при этом, с другой стороны, он опасался действий других орденов Добринского, Тамплиеров и госпитальеров, которые стремились к экспансии земель балтов в Земланде, Натангии и Судавии. Поэтому, дабы закрепить влияние и главенствующее положение Тевтонского ордена на прусских территориях, он решается выдвинуть в сторону западной Пруссии отряд Ордена Святой Марии, возглавляемый хиндейсхальским каноником Гером фон Бальке и состоящий из семи братьев-рыцарей монахов, двух капелланов, ста кнаппенов (прим.оруженосцы) в сопровождении кнехтов (прим. слуги) и немецких лекарей.
Суровый пеший переход колонны обозов, возглавляемой тевтонским ландмейстером Гером фон Бальке, из Германии в земли пруссов, занявший несколько месяцев, и постоянные набеги местных кланов, сильно измотали тевтонских рыцарей, монахов и их свиту. Гер фон Бальке был уверен, что настало время обосноваться и закрепиться на новых землях, а также построить госпиталь для раненых воинов, многие из которых уже источали зловонные запахи, а другие и вовсе умирали на ходу.
Приказав остановить запряженную лошадьми большую крытую телегу около бурно бегущего по холмам ручья, ландмейстер крикнул, обратившись к сидевшему на вороном скакуне рыцарю с грозным лицом; мечом, свисающим у ноги и в накинутом на плечи белом плаще с черным крестом:
– Зегман, спешиваемся.
Командор Зегман Гилберт хлестнул коня и поскакал во главу длинной колонны, медленно ползущей по холмистой местности, поросшей камышом.
– Стойте, разбиваем лагерь! – громогласно гаркнул он и протрубил в горн.
Процессия стала разбирать полу-сломанные обозы и размещаться на ночлег.
– Разузнай, где здесь есть дома местных пруссов. Нам нужен хороший кров, чтобы разместить раненых, – скомандовал фон Бальке командору.
Тот взял с собой десять оруженосцев и прошел с отрядом по окрестностям, где обнаружил небольшое селение, состоящее из нескольких хуторов, расположенных рядом с текущим по болотистой местности широким ручьем. Открыв незапертую дверь первой попавшейся хибары, Зегман не увидел в ней людей, однако, в небольшом углублении, вырытом в земляном полу, еще светились отгорающие угли. Быстро сориентировавшись, Зегман приказал рыцарям уложить раненых в соседствующем с домом сарае, а сам вместе с каноником, капелланами и лекарями разместился в хижине. В то время как остальная свита, разожгла костры и обустраивалась в сооруженных наспех шалашах.
Некоторое время спустя, после нехитрой трапезы, фон Бальке присел на лавку из дерева, стоящую в глубине низкой хижины на земляном полу, устланном звериными шкурами, и задумчиво заговорил со своим командором:
– Гилберт, меня поражает наслышанное невежество и необустроенность местных пруссов. В то время, как на нормандских землях и в Трансильвании, давно процветает вера и культура, здесь люди живут, как дикари. Что-то не верится мне, что эти земли на столько варварские, ведь и швед давно промышляет в этих местах, идут по этим местам их пути торговые. Исхожены эти земли и варягами, готландами, и войска Конрада Мазовецкого здесь побывали не раз. Поискать нам надо бы у Вислы кланы прусские, что прогоняют отсюда обученных воинов польских, да ливонских. Не верю я этой пустоте.
– Как бы ночью снова не напали на лагерь наш, – обеспокоенно начал Зегман, – мал отряд рыцарей-воинов наших, и раненных много. Лошади истощены. Запасы снеди кончились. Собрать бы войско из мужиков пруссов наемных, да крепость построить.
– Миссия наша Господом благословенна, веру на земли сии принесли мы христианскую. Крестить надо язычников. Не можем иноверцев в ряды свои брать по уставу, – ответил ландмейстер и посмотрел исподлобья на командора.
– Так пусть монахи и крестят неверных, а мы сгонять дикарей будем к ручью. Не то время потеряем, и разобьют нас кланы прусские, иль ятвяги суровые и псовые головы варяжьи.
– Не мило мне начало такое. Вера наша милосердна. Но, видно, прав ты Гилберт. Пока эти земли варварские, без силы не обойтись нам. Во имя Господа благословляю тебя. Собирай отряды наемные, но помни, что заповеди наши должны свято сохраняться. Поэтому не крещеных язычников в ряды кнехтов наших не возьмём. В начале пусть идут на молебны, да головы склоняют перед Христом.
И стали кнаппены сгонять непослушных язычников на ежедневные молитвы, а монахи крестили всех водой из ручья, троекратным возлиянием на голову. Христову веру народ не понимал, как и язык пришельцев, но кресты, надетые на шею капелланами, не аборигены сразу не снимали, воспринимая их, как обереги языческие. Однако, украдкой от тевтонцев, пруссы разводили в лесах костры и сжигали ненавистные кресты в жертву богу Окопирмсу, как символ обновления и освобождения от чуждой веры, в надежде на то, что боги языческие помогут им изгнать с земель родных ненавистных тевтонов, заставляющих служить им и делиться снедью. И, хотя, воды, мяса и рыбы было в достатке, хлеб местные пруссы отдавать тевтонцам не желали, уж слишком много времени занимала обработка зерен выращенной ржи ручным способом. Ведь пруссам приходилось собирать и молоть колосья, отделяя зерна от плевел руками, после чего жены перемалывали очищенные плоды в небольших ступках, и муки получалось так мало, что еле хватало до следующего урожая.
Ландмейстер Гер фон Бальке был предусмотрительным политиком, умело сохраняя и расширяя границы Тевтонского Ордена. Ему удавалось не только отражать набеги воинствующих соседних государств, но и своевременно замечать нарастающее недовольство пруссов и предпринимать своевременные решения, способствующие подавлению конфликтов и назревших проблем внутри Пруссии.
– Во славу Господа всемогущего и всевидящего должны мы помогать братьям нашим во Христе. Тяжел труд их в заботах о хлебе насущном. Нам необходимо строить здесь мельницы по образу наших немецких водяных. Будем перекрывать платиной ручей и соорудим M?hlenteich (нем. мельничий пруд), а на нем водяные мельницы. Посылайте гонца за ремесленниками нашими и мастерами в Вюрцбург, – приказал ландмейстер, собрав капелланов и монахов после утренней молитвы.
С трудом и упорством несли тевтонцы свою миссию. Особенно тяжелые испытания пришлись на их долю в зимнее время. Несмотря на быстро идущее строительство мельниц, плохо устроенный быт заставил большую часть рыцарей воинов вернуться в Нормандию. Жилья явно не хватало, и тогда всех кнаппенов приходилось размещать в хижинах пруссов вместе с монахами.
Наблюдая за тем, как нарастает беспокойство в орденских рядах, фон Бальке догадывался, что их совместное проживание может в итоге разобщить миссионеров и привести к серьезным конфликтам, поэтому он принял неотложное решение о скорейшем возведении замков-крепостей, где рыцари-монахи, кнаппены, капелланы, лекари и кнехты могли бы находиться под защитой рыцарей-воинов.
«Великий Магистр, данной мне возможностью Золотой Буллы короля нашего Фридриха II, основал я замки Тевтонского ордена Святой Марии в Мариенвердере, Эльбинге, Торне и Бальге. В окрестностях замков возвели новые прусские города, что дает возможность купцам немецким и любецким возить товары в этих землях. Построил также мосты и торговые пути по западной Пруссии. Обучил языку немецкому упрямых невежд прусских. Во славу божию возвели наши монахи кирхи, в коих крестят и обращают язычников в веру христианскую. Однако, рыцари наши постов не соблюдают. Обеты целомудрия блюсти перестали. По сему нужны нам новые отряды рыцарские для походов на земли балтийские, а также право и законы для наказания непослушных, дабы не вершить кровопролитий не нужных и междоусобиц неоправданных. Прошу величайшего разрешения применять созданный мной свод нового права, дающего правителям комтуреев (прим. комтурей – адм. территориальная единица; окрестности, принадлежащие замку) вершить правосудие, а всем истинно верующим – справедливые возможности и благословение Господа нашего», – писал ландмейстер послание Великому Магистру Герману фон Зальце в канун Рождества в декабре 1230 года, обосновавшись в своем замке в Кульме.
И время, как всемогущий лекарь затягивало раны, сеяло доброе и вечное, принося плоды миссионерские на земли язычников, где-то по воле их, где-то минуя волю, в наказание за непослушание. Но сила Ордена Святой Марии распространялась на прусские территории, текла по жилам новой крови, крови смешавшей и стирающей в будущем границы существующих когда-то племен. На месте бывших прусских селений начали образовываться новые крепости-города, по проложенным дорогам шли груженые товарами обозы. Перед замками горели зажжённые факелы, а в кирхах проходили службы во имя веры христовой.
Близился ноябрь 1231 года, когда ландмейстер прусский Гер фон Бальке получил от Великого Магистра Тевтонского Ордена ответ на свое письмо, в котором тот передал решение Великого капитула, одобренное католической церковью и скреплённое печатью Папы римского Григория IX, на применение нового городского Кульмского права и свода законов на территории прусских земель. А в помощь братьям-миссионерам направлял каноника Людовика Лейбензелле, как преданного Ордену Святой Марии духовника, в служение вере, восстановлении дисциплины в монастырях и походах на земли восточных прусских балтов.
Сын благородного бюргера Людовик Лейбензелле, имел когда-то в Любеке плохую репутацию из-за накопившихся долгов, от которых был освобожден Великим Магистром, и в благодарность примкнул к рыцарскому братству, закрепив клятвой, приняв обеты бедности, целомудрия и послушания.
– Я обещаю блюсти целомудрие своего тела, бедность и смирение перед Богом, святой Марией и перед тобой Магистр. Обещаю послушание до самой смерти, – сказал Лейбензелле, пав на колени и поцеловал перстень Германа фон Зальце в знак преданности и послушания.
– Я верю тебе, Людовик. Волею и властью, мне данной, посвящаю тебя в рыцари Ордена Пресвятой Девы Марии с саном каноника. Путь твой отныне предрешен. Живи и действуй во имя Христа, нести веру христианскую и защищай братьев наших в их добрых и богоугодных делах. Пусть твои помыслы будут чисты. Теперь тебе предстоит совершить поход на земли варварские, где сильны еще пороки неверных. Собирай обозы. Готовь кнехтов для нужд ваших. Вверяю тебе лучших братьев-монахов, с которыми ты пойдешь в Кульм, к достойному ландмейстеру прусскому Геру фон Бальке, а оттуда в новые земли языческие, где возведешь форты и крепости тевтонские для прославления и укрепления христианской веры и скрепления границ Священной Римской империи.
Встретив в Кульме долгожданного посланника Великого капитула Людовика Лейбензелле, прибывшего из Любека, Гер фон Бальке, наслышанный о его надежности и набожности, проникся к смиренному и фанатичному канонику, задумав наделить его полномочиями комтура (прим. управляющий) земель Земланда. Одновременно, понимая, как велико значение моря для завоеваний Орденом балтийских земель в противостояние шведским и датским воинами, совершавшим постоянные набеги на южных балтов, а также для создания благоприятных условий развития захваченных тевтонцами прусских территорий, он принимает скорое решение направить в сторону Балтики двух преданных вере рыцарей из семей знатных немецких бюргеров: каноника – Людовика Лейбензелле и грозного воина, командора Зегмана Гильберта.
Ранним утром весеннего пригожего дня, фон Бальке пригласил каноника в свой замок. Сидя в широком, дорогом кресле он поприветствовал входящего и сообщил:
– Любезный Людовик, известны мне твои подвиги в рядах братьев–сериантов, слышал я про твою духовную силу и истовую веру, поэтому, с милостивого соизволения Великого Магистра орденского, даю тебе благоволение на походы балтийские, дальше на восток. Цели наши истины и пути наши Господом благословенные.
Благочестивый Людовик был воодушевлен доверием, и, приклонив голову, встал на колено перед Магистром Прусским, тогда как тот, положив руку на плечо Людовика, продолжил:
– По вере нашей идем дальше во славу Христа и Священной Римской Империи, и решением Великого капитула надежный бастион должен стоять в части восточной от Вислы земель прусских, ближе к южным берегам Balltis Sund (прим. Балтийское море), где проходят торговые пути к Погезании и западным границам Пруссии, близ Немана и территорий ливонцев. Даем тебе право быть комтуром на Земланде. Иди туда! Там промыслы янтарные. Исполни волю Императора нашего, дабы восстановить утерянный в древности янтарный путь в Акру и пополнить наши реликвии чудодейственным камнем.
– Но, я посланник веры христовой, а не воин завоеватель. Мне Господом дана миссия прославлять веру милосердную Христа, а не искать янтарные промыслы. Позволь мне идти одному и блюсти законы канонические? – просил Людовик, не поднимая глаз и сложив руки в молитве.
Ландмейстер прусский поднялся и, подойдя к стоящей в нише статуе Девы Марии, перекрестился, осознавая весомость и неоднозначность произносимых им слов:
– Приветствуя твою набожную просьбу, мы даем разрешение тебе проповедовать Евангелие и действовать, как посланнику Божьему, взывая к Господу, дабы обратить народ земландский ко Христу. Но урожай сей велик будет, и мало будет одного работника, чтобы возводить города, да по Кульмскому праву вершить суды. А посему данной мне властью мы позволяем тебе взять с собой братьев-монахов орденских и прочих, что пожелают присоединиться к тебе в служении Господу, и крестить тех, кто примет слово Божие.
Людовик сомневался в своих способностях завоевателя и управленца, принимая всю ответственность вершителя судеб человеческих.
– Не думаю, что моих знаний достаточно для организации крестовых походов и управления рыцарями-воинами, – сказал он откровенно, посмотрев в глаза Магистру.
– Известно мне это, – спокойно произнес фон Бальке и подойдя к статуе Девы Марии снова перекрестился, – В защиту твою за тобой пойдёт отряд крестоносцев, воинов Священной Римской империи преданного брата нашего командора Зегмана Гильберта, который и будет оберегать границы Ордена и пополнять его реликвии.
Кем был благочестивый каноник Людовик, нам знать достоверно не дано. Но уверовав в Христа, он самозабвенно следовал уготованной ему миссии, прославляя веру и действуя согласно принятому уставу и девизу Ордена Святой Девы Марии «Помогать. Исцелять. Защищать», стараясь сберечь для истории и человечества дух балтийских племен, не позволяя бездумно уничтожать те знания, которые были собраны веками прусскими аборигенами и предназначались для будущих поколений и всемогущего космоса.
А пока, путники шли вперед, преодолевая канавы и рвы, перешагивая наполненные дождевой водой колеи от обозов, перемещающихся с запада на восток по прусской земле. В сопровождении рыцарей-воинов летом 1232 года каноник Людовик добрался до Земланда. Расположившись рядом с небольшой речкой, протекающей по болотистой местности, покрытой густым лесом, Людовик приказал разбить лагерь. Здесь неподалеку, в непосредственной близости от берегов Балтики, находились поселения местных куршей, наслышанных о жестоких завоевателях крестоносцах.
– Зегман, – крикнул Людовик, – позови всех братьев-монахов.
Не прошло и получаса, как монахи собрались у крытого шатра бывшего любекского бюргера, а теперь комтура земландского Людовика.
– Братья, – начал свою речь Лейбензелле, окруженный двумя капелланами, – Мне сегодня явилась Пресвятая Дева Мария, и указала место, пригожее для возведения первого замка тевтонского на этой земле. Теперь нам нужно достать из сундуков чертежи бастиона, да искать мастеров, чтобы возводить на месте том крепость орденскую. Магистр прусский Герман фон Бальке передал в дар нам планы бункеров, стен и башен Кульма, которые пригодятся нам здесь. И думаю я, что пора пригнать из местных селений мужиков, кои будут рубить лес и таскать камни для строительства.
– Потребуется еще хорошая глина для фундамента и подвалов, – уточнил один из присутствующих монахов.
– Это верно. Идите, братья, разузнать, есть ли поблизости глинистая земля. А ты, Зегман, езжай к жилищам племен местных. Да разузнай, что за кланы на земле этой обретаются, мирные они или враждебные. А коли мирные, то пусть мужиков собирают нам в помощь, да и еды какой пускай пришлют.
Зегман не стал брать с собой кнаппенов, а решил предварительно осмотреться. Он быстро впрыгнул в седло и поскакал в сторону леса.
У кромки леса появились какие-то люди, медленно влачащие деревянную телегу.
***
– Изольда, у нас осталась еще вода? – спросил бородатый, усталый от многодневного лова в море мужчина, придерживающий связку острых гарпунов, чтобы не поранить спящих на телеге детей. Он был уже не молод, но еще крепок. На его теле была надета льняная длинно рукавная рубаха, перевязанная кожаным поясом, на котором был прикреплен нож. К голове плотно прилегала мягкая серая шапочка с болтающимся на плетеной веревке лисьим хвостом, что свидетельствовало о его принадлежности к клану куршей-лисов.
– Нет, – коротко ответила явно напряженная Изольда, заметив у ручья вереницу стоящих друг за другом по кругу обозов.
