– Заткнись, Кенни. Тошно такое слышать от тебя. – Ей явно не понравилось то, что я сказал, но на ее лице было видно смущение.
– Поспал и поспал, увидел темноту, а потом ковер, ноги Савы и то, как из меня выливается жидкость. Не самое лучшее пробуждение, но и не самое худшее. Похуже были, но я не думаю, что об этом стоит говорить. – Я поел совсем немного, но нужно было доесть и сходить покурить.
– Так вот отчего у вас воняет так мерзко… Да уж. Как тебе самому не противно говорить о таком во время приема пищи? Хотя чему удивляться? Это же ты. Собственной персоной… – вставил Сава, когда его никто не просил.
– Ты со мной так не говори. «Собственной персоной», блять. Не противно и не противно. Хоть о том, как посрали сегодня, начните говорить, мне не будет противно, – мой голос звучал раздраженно, как бы я ни пытался скрыть это.
Доев свою порцию, я встал с кровати и сел за стол, чтобы скрутить себе сигарету. Скрутить и покурить качественный табак было в порядке вещей. Это было что-то вроде ритуала, который я не мог пропустить после ужина. В эти моменты я никогда не курил обычные сигареты. В крутке сигарет была некая эстетика, особенно если это делать под правильно подобранную музыку. Всегда крутка сигарет доставляла мне некое удовольствие, от которого я мог получать кайф получше, чем от таблеток. Именно этот кайф был самым чистым и законным, если сравнивать со всеми другими моими способами. Конечно, выкуривание этой сигареты тоже доставляет удовольствие, но именно сам процесс того, как ты забиваешь табак в машинку, прокручиваешь пару раз, после прокручиваешь с бумагой, вынимаешь из самой машинки, достаешь лишний табак и закручиваешь бантик на конце твоей «поделки» – вот что по-настоящему может принести кайф. крутить на руках я тоже умел, но не чувствовал того, что было при крутке на машинке.
Выйдя на улицу, я встал туда, где обычно курил: отдаленное, но в то же время очень близкое место для всех. Здесь проходил каждый, кто шел в общежитие, или, наоборот, из него. Именно в этом месте почти никогда не было курящих людей, потому что многие устраивались выше, а я спускался вниз, садился на ограждение клумбы, отрывал бантик и закуривал, параллельно болтая ногами.
Шел снег. На небе уже виднелась большая луна, я просто смотрел и залипал на уже голые деревья, падающий снег и плывущие по небу облака. Погода довольно мерзкая, на самом деле. Ветер был холодным и сильным, но виды все компенсировали. Постепенно мои любования сменились размышлениями о произошедшем. Ничего еще никогда у меня не застревало так в голове, как этот сон… и та девушка. Я задавался вопросом, не найти ли ее, но меня останавливало то, что я не хотел идти туда один. Мне всегда было немного боязно появляться в таких заведениях одному. Не то чтобы я боялся, просто, приходя туда, не знал, что делать, как себя вести. Единственный раз, когда был в клубе один, я просто сидел до закрытия, потому что не хотел возвращаться в общежитие, хотел понять, что люди находят в клубах, почему они готовы проводить тут всю ночь, тратя на это столько времени. Однако этого так и не понял.
Мне было действительно тяжело просто так сорваться в клуб на поиски девушки, которой там может и не оказаться ни сегодня, ни завтра, никогда вообще. Время приближалось к одиннадцати, а это означало, что скоро туда потянется народ, но для меня это означало совсем другое: скоро закроется общежитие, и я должен буду записаться, после чего выслушивать в очередной раз от коменданта, что опаздывать плохо, нельзя приходить после одиннадцати и подобное об опозданиях. Подумаешь, пришел после одиннадцати, ведь не ребенок уже. К сожалению, этому правилу нужно было подчиняться каждому, без исключения.
Зайдя обратно в комнату, я сел на свое привычное место, открыл банку энергетика и взялся за курсовую работу, чтобы хоть как-то отвлечься. Как назло, не мог сконцентрироваться, меня не отпускали назойливые мысли о девушке. Как бы я ни пытался отпустить их, ничего не получалось, просто продолжал думать, несмотря на все свои методы: послушал музыку – ничего, начал смотреть фильм – не отпускает, попытался уснуть – не вышло, с чтением книг та же самая проблема. Дело шло к часу, а я так и не сумел отделаться от навязчивых мыслей. Все это время Сава и Вика сидели в комнате и просто разговаривали, я пытался встрять в разговор с ними, но все было зря. О чем бы мой рот ни начинал говорить, мой разум продолжал думать о сне и о девушке. Будто, это было каким-то проклятием.
Хотя, если вспомнить слова Влада, то я что-то странное говорил. Вбив слово «пеккатум» в поисковик, я перешел по первой же ссылке. На сайте говорилось, что это была латынь, и писалось слово на ней так: «Peccatum». Вставал резонный вопрос: «Откуда я знаю латынь и где я мог это слышать?». Конечно, я слышал латинские выражения, обозначения в анатомии, так как их постоянно зубрила моя бывшая, учившаяся в медицинском, но откуда взяться слову «грех» в анатомии, мне было не понятно. От данного факта все только еще сильнее запутывалось. Больше никакой информацией не обладал. Меня все начинало раздражать из-за неясности, а единственным способом успокоиться для меня всегда было курение. Накинув куртку, надев тапочки, я пошел на улицу.
– С тобой все нормально? Ты как-то странно себя ведешь. Возбужденный какой-то, – спросила Вика. Ее взгляд был напуганным, а голос спокойным. – Может, тебе стоит лечь спать? Попробовать выспаться?..
– Не стоит, – сказав единственную фразу, я отправился курить.
Даже при этом я не мог уйти от реальности, от мыслей. Меня просто-напросто трясло до такой степени, что не заметил, как выкурил три сигареты.
– Парень, с тобой что? Что-то случилось? – Это был староста общежития, который, по-видимому, тоже вышел покурить. – Я могу тебе помочь? – В его голосе действительно слышалась какая-то забота обо мне, но сам я прекрасно понимал, что ему абсолютно плевать на меня. – Ты за пятнадцать минут выкурил три сигареты, ты норм?
– Д-д-да, все н-нор-нормально. – Самое замечательное: я начал заикаться. Моя тревога становились все больше и больше с каждым мгновением. – П-пойду я.
– Стой, подожди. – Он подошел ко мне, взял меня за плечи. Его руки полностью покрывали мои плечи, что неудивительно, ведь староста был крупным парнем. – Сделай глубокий вдох. – Я беспрекословно слушался его указаний, чтобы он отстал от меня. – И выдох. Теперь расскажи, что случилось. – Он не отпускал мои плечи. – Не бойся, я не выдам твой секрет, просто выговорись, тебе должно будет полегчать. Поверь мне.
Попросив его убрать руки, я закурил еще одну сигарету, облокотился на перила и рассказал всю ситуацию. Только не ту, которая произошла сегодня, а старую, произошедшую со мной пару лет назад. В те годы я впервые влюбился в девочку. Преувеличив многие факты о нашем разрыве, я ему выложил все, что меня тревожило тогда. Он смог лишь сказать пару слов соболезнования и дать советы, которые я обычно сам даю людям, попавшим в такую ситуацию. Поблагодарив его, выкинул бычок и пошел в комнату.
– Если что, то ты всегда знаешь, кому писать! – Это последние слова, которые он крикнул мне. Их я проигнорировал и пошел в комнату.
На самом деле доверять ему я ничего не собирался, но это единственный случай, который смог вспомнить, чтобы раздуть его так, как сыграло бы мне на руку. Мое недоверие было вызвано несколькими причинами, но основной была та, что он мог бы поднять вопрос о моем выселении из-за того, что я упарываюсь таблетками. Сам разговор мне никак вообще не помог, меня все еще трясло. Зайдя в комнату, я просто разлегся на кровати. Пролежав так несколько минут, поднялся с постели и начал переодеваться в одежду, подходящую для посещения клуба. Я решился.
– Ты куда собрался? Время уже два часа ночи! Ложись спать… – Вика соскочила с кровати Савы, голос был испуганным. – Сава, останови его.
– Опять шизу от таблеток словил? – Сава тоже выглядел обеспокоенным, но меньше, чем Вика, он поднялся со стула и встал в проход между двумя кроватями, чтобы не пустить меня.
– Все нормально! Если из меня хлещет столько энергии, мне нужно выпустить ее, так ведь? – Я не узнал свой голос, но мне было все равно. Если я решил, меня уже было не остановить. – Лучше отойди, чтобы не было последствий.
Сава ушел с моего пути, пропустив меня в коридор. Чуть ли не крича, я что-то говорил ему, параллельно собирая все нужные мне вещи в барсетку.
– Сава, блять! Сделай что-нибудь, ему нельзя никуда в таком состоянии! – голос Вики звучал еще более взволнованно, чем до этого.
– Все нормально, Викусь, не переживай за меня. – Я схватил ее за плечи и вгляделся в испуганные глаза. – Я буду в клубе, утром появлюсь в общежитии, не беспокойся.
– Или ты никуда не идешь, или мы идем с тобой! – в голосе Вики по-прежнему слышалось беспокойство, но эта фраза звучала весьма решительно.
– Поспишь сегодня на этой кровати. – Я указал носом на свою кровать. – Все в порядке. – Я обнял ее, чтобы вызвать хоть немного доверия к моим словам.
– Что ты несешь? – Вика вырвалась из моих рук, смотря на меня с тем же страхом, что и раньше.
– Доброй ночи. – Я прошел будто сквозь Саву, вытащил его ключи из двери и вышел, закрыв их на два поворота. Я прекрасно знал, что до утра они отсюда не выйдут, потому что третий экземпляр был только у заместителя старосты этажа, которая уехала в свой родной город и вернется перед первой парой. Она всегда так поступала на выходных.
Выйдя на улицу, я сделал глубокий вдох, глотнув свежего воздуха, постоял пару секунд и пошел в сторону клуба. Мой шаг был решительным. Я шел с определенной целью. Мой телефон, мягко говоря, разрывался от звонков, поэтому мне пришлось поставить его на беззвучный режим. Мне было страшно, но, несмотря на это, я двигался вперед, не обращая внимания ни на что. Ни на машины, ни на светофоры, ни на людей. Шел примерно двадцать минут до клуба. Все это время в моей голове крутилась одна мысль: «Что я ей скажу?». Так и не найдя ответа на этот вопрос, я подошел ко входу в клуб. Там громко играла музыка. Тревога решила за меня, что мне лучше постоять на улице, успокоиться, покурить. С прошлой ночи здесь ничего не изменилось: люди стояли так же небольшими компаниями или поодиночке, но не было одного: тела, валявшегося на снегу в собственной блевотине.
– Пс, парень, – хриплый голос за моей спиной был тихим и незнакомым, —не хочешь побаловаться? – Вероятнее всего речь шла о наркотиках. – У меня многое можно найти, только спроси, и я тебе дам это через пару минут.
– Ты так спокойно спрашиваешь у незнакомого тебе человека? Кто знает, кем я могу быть? Может, я сотрудник клуба, который против всего того, что ты можешь достать? Ну, или, может, я полицейский? Сам же понимаешь, в каком смысле я бы сейчас ни подумал, у нас все это запрещено.
Меня всегда напрягали люди, способные подойти на улице к незнакомцам. Очень уж раздражала эта их открытость. Только заговоришь с такими людьми, так они уже готовы тебе рассказать то, что тебе не нужно знать.
– У меня все тут на мази. Я тут официально, считай, работаю, – его голос был хриповатым, но в то же время настолько высоким, что его тон и хрипота не сочетались, – к тому же я тебя здесь вижу не впервые. Ты прошлой ночью тут навернулся, а я помогал тебя в тачку загрузить. – Рассказывая это, мужик активно жестикулировал руками. – Чел, который с тобой был, такой в очках, амбалистого телосложения. У него таблетосы выпали странные. Вот я и подумал, что вы как бы вместе все это юзаете. – Речь его была прерывистой, но при этом он не говорил как те наркоманы, которых я встречал в своей жизни
– Мне две вещи нужны будут… вероятнее всего. Насколько я тебе могу доверять? И есть ли в тебе что-то мусорское? Не посчитай за грубость, просто перестраховываюсь.
– Я же тебе говорю: у меня все на мази, я здесь официально. – Его лицо резко изменилось, на нем появилась некая зловещая ухмылка.
– Речь у тебя странная, мужик. Вроде и не похожа на ту, которая бывает у нарков, скорее смахивает на то, что ты просто пытаешься косить под одурманенного.
– Хороший дилер никогда не юзает то, что продает. Это моя обычная речь, тут нечего беспокоиться и переживать. Но раз уж мы говорим о мусорских, то да, я из них, однако. – Он приоткрыл куртку, где был прозрачный карман, в котором находилось несколько видов синтетических наркотиков. – Ну так какие вещи-то тебе нужны?
– Может, объяснишь для начала, каким образом ты работаешь на них и продаешь свободно? А это все меня не интересует. – Я старался не начинать засматриваться на таблетки, чтобы не показаться ему еще более подозрительным.
– Господи… что же ты такой привередливый? Крышуют меня: я плачу им, они меня охраняют и отгораживают от всех и вся. Раз в месяц сливаю одного из клиентов. Чтобы вопросов не было к ним. Ну, так что, тебе нужно-то? Чем больше людей сегодня купит, тем меньше шанс попасться тебе, – сказав это, он ухмыльнулся.
– Да мне итак нечего терять… пока что. Для начала мне нужен один человек, поможешь? – спросив это, я получил кивок в ответ. – Она вчера тут тоже была. С рыжеватыми волосами под каре, миловидная вполне себе. А, ну и рост примерно такой, – я показал на себе.
– Ты сейчас четверть клуба назвал. Вы с ней знакомы? Я не скажу тебе ничего, если ты не знаком с ней. Прости, конечно, но я не говорю ничего о людях незнакомцам.
– Я как раз хотел исправить это. Вчера понравилась мне, но про ситуацию ты и сам все знаешь. Потому-то я и навернулся на лестнице, засмотрелся на нее.
– В таком случае я лишь скажу тебе, что ее не видел здесь. На твое счастье «еще». Она обычно приходит позже или не приходит вообще. Ну, к слову, если уж действительно она тебе понравилась, то действуй. Ее многие здесь хотят цепануть. Не знаю, почему мало кто к ней подходит. Сам лично с ней ни разу не общался. Да и желания не было. Была бы моя воля, сам бы ее цепанул. Но, увы, у меня ребенок, а изменять жене я не хочу.
– Спасибо за информацию. Хоть какую-то. Жена? Тебе сколько лет-то вообще?
– Перегибаешь, дорогой. Я дилер, не разглашаю о себе ничего практически никому. Разве что если мы будем курить вместе.
– Ладно, я тебя понял. – Я достал две самокрутки и протянул одну ему.
– Самокрутки? Не, чел, я курю только обычный табак, по такому не фанатею больше. В этом-то и есть вся ирония. Покуришь со мной – узнаешь меня, не покуришь, я для тебя так и останусь просто дилером.
– Это и есть обычный табак. Просто не особо люблю курить покупные сигареты, эстетики в них меньше, чем в этих штучках. – Я приподнял свою самокрутку, он же в свою очередь взял вторую, хоть его взгляд все еще был подозрительным. – Да и по вкусу, знаешь ли, дермище по сравнению с самокрутками.
Мы отошли и курили недалеко от компании. Компания была довольно шумная, так что я иногда мог не расслышать дилера, несмотря на то, что мы стояли далеко от них. Докурив сигареты, мы остались на этом же месте и просто разговаривали. Мы все также оставались друг для друга незнакомцами. Никто из нас не знал ни имени собеседника, ни возраста, ничего. Лишь так, некоторые истории о том, почему начали курить и как мы связались с наркотиками.
В ходе разговора мы сделали друг о друге кое-какие заключения. Его история вызвала у меня некоторый интерес, при этом в ней было и то, за что осуждать, и за что нет. Я выяснил, что он сидел на синтетике около пяти лет, после этого навсегда решил завязать и заменил всю наркоту на алкоголь, как потерял свою первую жену с ребенком Рассказывал обо всем этом он с чувством, мне действительно становилось его в какой-то степени жалко, но все перекрывалось моим презрением к наркоманам. Однако, несмотря на это, он нашел счастье всей своей жизни – жену. Она готова была принять его любым во всех смыслах. Благодаря только ей его крышуют. Она действительно его любила. Его жизнь могла показаться адом, но он не жаловался. Да, занимается не тем, чем хотел бы, но такая у него судьба. После очень долгого разговора он все-таки поинтересовался, что еще я хотел у него спросить. Услышав мою просьбу, он сказал, что достанет через двадцать-тридцать минут и чтобы я никуда не уходил отсюда. На этом же самом месте через сорок минут. Оставшись снова один, я покурил еще и решил подняться в клуб.
Музыка в клубе так и не изменилась со вчерашней ночи. Все так же мыслям мешали нескладные биты. Я выпил уже третий стакан виски, а девушка так и не появлялась. Я потерял счет времени, но все же понимал, что близился срок, когда должен был вернуться тот парень. Выйдя на улицу, я увидел, как он курит с какими-то двумя мужчинами в черной одежде. Казалось, что это полицейские, но, подойдя к ним ближе, понял, что это были обычные его клиенты. Парень попросил немного подождать в стороне.
Сунув руку в карман, я нащупал какой-то сверток. По моему взгляду, вероятнее всего было понятно, что нашел, поэтому парень издалеко просто кивнул мне головой. Товар оказался у меня, а деньги у него. Мы пожали друг другу руки, и он опять уехал. Этой ночью я его больше не видел. Честно, никогда бы не хотел такой жизни, как у него. Конечно, риск, которому он подвергается довольно часто, это классно, но не настолько, чтобы мечтать о такой судьбе, во всяком случае, не тогда, когда твои желания и цели в жизни могут рухнуть в одночасье из-за болезни.
Моя надежда на знакомство с девушкой начала угасать. В клубе, казалось, не прибавилось и не убавилось ни одного человека. Выпив последний случайно выбранный шот, я быстро скрутил себе сигарету и двинулся на улицу. Вставая со стула, заметил что-то боковым зрением, но не стал придавать этому значения, ибо все надежды были мертвы. Доделывая самокрутку, я прошел мимо нее. Она пришла.
На мой более трезвый взгляд незнакомка была еще красивее, чем вчера. Может, мне это и казалось, потому что сейчас я видел рядом с ней другую, менее симпатичную девушку. По всей видимости, ее подругу. Она была полной и вовсе не такой миловидной. Блондинистые волосы, прыщавое лицо, а с иного ракурса так вообще ничем особенным не выделялась. Для меня она была просто уродливой по сравнению с объектом моего наблюдения. В то же время девушка, понравившаяся мне, в профиль казалась совсем другой. На шее из-под кожи проглядывали сухожилия, над воротом виднелись еле заметные ключицы, образуя некоторое подобие чашечек. Ее волосы не закрывали шею, благодаря чему можно было увидеть еле просматривающиеся позвонки.
Я не из тех, кто может познакомиться просто так с человеком, которого вижу первый или второй раз. Да и знакомства мои всегда скатывались ближе к уровню «Вашей маме зять не нужен?». Может, не видел смысла знакомиться, может, боялся снова оказаться в стороне, а может, просто настолько привык к одиночеству, что уже не видел никакого смысла в знакомстве с кем-либо. Все мои приятели и друзья знакомились со мной сами, ну или по воле случая. Иногда те, кто знакомился со мной по воле случая, становились мне ближе, чем те, кто знакомился по собственной инициативе. У них просто пропадал интерес после общения с довольно-таки душным человеком. Ну а люди, познакомившиеся со мной по воле случая, ничего и не ожидали от меня. Может, именно поэтому они и стали мне теми, кого я могу смело назвать друзьями.
Подойдя к барной стойке, я заказал себе виски с колой. Слева от меня сидела подруга той девчонки, что создавало для меня неудобство. Я стал выжидать тот момент, когда рыжая девушка останется одна, чтобы без проблем можно было познакомиться. Время, казалось, тянулось очень медленно. Однако мне все равно нужно было улучить удобный момент, несмотря на эту большую, во всех смыслах, проблему. При всех рисках я вышел покурить. На улице все было неизменно. Шел снег, стояли шумные компании, из клуба доносилась отвратная музыка. Я стоял и просто курил, смотря на снег, падающий со звездного неба.
– Сигаретки не найдется? – голос был абсолютно незнакомым, но при этом он был до боли приятным, и в какой-то степени знакомым. Несмотря на все это, я проигнорировал вопрос, потому что думал, что обращаются не ко мне. – Эй, курящий парень с блондинистыми кудрями, сигаретки не найдется? – Меня похлопали пальцами по плечу, а я, повернув голову, увидел ту самую девушку, смотревшую на меня. В горле встал ком, из-за которого я был не в силах произнести ни звука. Я смотрел ей в глаза и не понимал, почему я не могу ни выдавить из себя ничего, ни сделать никакого движения. – Ну-у-у… ладно… нет, так нет. Можно просто сказать, а не смотреть на меня с безумно вытаращенными глазами, – говоря протяжно, она начала отворачиваться от меня, но все же я пришел в сознание и вытащил портсигар.
– Найдется, конечно, – мой голос походил на тот, который был во время пубертатного периода, а рука, державшая сигарету, дрожала.
– Ой, ты говорить умеешь. – Девушка повернулась, и ее губы тронула улыбка, от которой я словно таял. – Спасибо! – Она закурила и присела возле меня, протянув правую руку: – Меня зовут Жанна.
– Кеня… меня зовут Кеня, – ко мне вернулась речь, это уже был хороший знак. Я, так же как и она, протянул руку и пожал ее. Кожа на ее руке была бесподобной, очень нежной, хотелось держать ее долго, но это было неприлично, поэтому я отпустил руку.
– Кеня? Странное имя… это не сокращение, случайно?
– Да, это сокращенное от полного. Не люблю его, поэтому и не называю. Да и многие стараются избегать парней с таким именем. То же самое, что верить в гороскопы и осуждать людей за дату, в которую они родились и были зачаты.
– Нехорошо это – не любить имя, которое тебе дали при рождении. Но это так, просто слова, ни в коем случае не прошу, чтобы ты соглашался. Мы же, по сути, никто друг другу. Так, просто знакомые… – Она все верно говорила, но моя нелюбовь к имени не стала меньше. – Ты сидел возле меня и подруги, будто выжидал чего-то. – Это замечание я решил проигнорировать.
– Можем стать ближе, чем никто… По сути. – Мои слова звучали так, будто я ее передразнивал, а подкат скатился на пару уровней ниже.
– А можем. По сути, – на ее лице улыбка стала шире, – чем занимаешься?
– Скажем так. Слишком молод, чтобы работать, но слишком стар, чтобы учиться. А, ну и вот. Курю постоянно… – хотелось добавить «в полном одиночестве», но мне показалось, что это прозвучало бы так, будто я давлю на жалость, – а ты чем?
– Безработный или безработный студент? – ее лицо изменилось. Теперь там было шуточное замешательство, на это я лишь покачал головой. – Надеюсь, что ты просто безработный студент. Да я учусь, да и по клубам иногда шатаюсь с подругой. Вообще, не особо люблю клубы. Странные места, где нечего делать. Хожу только потому, что дома скучно и подруга постоянно просит составить ей компанию. Мужика себе ищет… ты, кстати, свободен?
– Хочешь меня свести с ней? Не, для нее я занят. Не в моем вкусе такая девушка.
– Даже так… а для кого тогда ты свободен? Даже заинтересовал меня немного… так гляди, и я тебя заберу себе.
– Вот это ты придумала, конечно. Очень классная идея, как по мне, но тебе не кажется, что это будет несправедливо по отношению к подруге?
– Ну не должна же я быть вечной девой, сопровождающей другую деву. Кто-то же по итогу должен найти себе странного кунчика с психическими отклонениями. – В этой ее фразе заключалась некая насмешка. – Не подумай ничего обидного, просто ей всякие мудаки и нравятся, которые на качелях только так качают… Скучно тут. Не хочешь немного прогуляться? Иначе оба сгнием в этом клубе.
– Ты не боишься? Мы с тобой знакомы минут десять. Вдруг я какой-то там маньяк-насильник, который заведет тебя в темный переулок и изнасилует? – Сказав это, я подумал, что слишком рано такое говорить, но, обратив внимание на ее небольшую ухмылку, понял, что все не так уж и плохо.
– Не похож на такого. Ты больше похож на того, кого уведут в темный переулок и изнасилуют… пару раз точно. Ну, возможно, расчленят шутки ради.
– Было обидно… ну раз не боишься, то пойдем тогда. Надеюсь, что ты и будешь той, кого ты сейчас описала. А как же твоя подруга? Оставишь ее тут одну?
– А зачем ей такое знать?.. Ладно. Наверное, стоит так сделать, пускай обзавидуется. Пойдем наверх.
После этой фразы последовал вполне логичный вопрос: «Мне-то зачем?», на что она просто взяла мою руку и потянула за собой. Никогда о таком даже не мог мечтать. Мне это казалось странным, непонятным, но очень даже приятным ощущением, будто я нашел своего человека, который готов меня вести за собой даже против моей воли. Конечно, такое во многом нехорошее и неправильное ощущение, но сейчас почему-то это было очень здорово. Мы поднялись наверх, я остался возле гардероба ждать ее, пока она найдет подругу.
Все так же играла бестолковая музыка, не наполненная смыслом. Биты, наложенные на другие биты, создавали огромный диссонанс, что очень сильно резало слух. Я все также не понимал, как можно вообще что-либо делать под эту музыку, настолько она была противная. Любое свое дело я всегда делал под музыку: иду куда-то – слушаю музыку, делаю уроки в школе – слушаю музыку, даже на самих уроках я всегда слушал музыку, потому что мне просто-напросто становилось скучно от бессмысленной болтовни учителя. Музыка в какой-то степени заменяла мне человека, который мог бы меня выслушать. Оставаясь с ней наедине, я расслаблялся, а если в этот момент я еще и курил, то я просто впадал в некий транс, во время которого я мог и загрустить, и стать веселым, и вспомнить все моменты из прошлого, настолько они, мои воспоминания и ощущения с музыкой, дополняли друг друга.
Конечно, это было максимально странно, что она зовет меня прогуляться сразу после знакомства. Вспомнив, что у меня сейчас есть на руках трава, я решил зайти в туалет и сделать небольшой косячок, чтобы расслабиться. В туалете все так же горел противный синий свет, который не позволял нормально смотреть на то, что находилось вокруг. Я заперся в кабинке и, оторвав бумагу для самокрутки, засыпал сверху табаком. Так и так мой толер уже был давненько пробит до такой степени, что я практически не чувствовал того эффекта, который ловил еще пол года назад от такой же дозировки.
Как только я вышел из туалета, туда забежала какая-то девчонка, державшаяся за рот, что могло значить одно – ее рвет. Не обратив толком на это внимания, я прошел к гардеробу, где меня уже ждала Жанна. Перекинувшись несколькими упреками в адрес друг друга из-за того, что пришлось ждать, мы вышли на улицу и побрели вдоль дороги, разговаривая о многом, узнавая друг друга все больше и больше. Когда я закурил косяк, она начала принюхиваться.
– Ты траву куришь? – ее интонация была немного восклицательной, из-за чего мне казалось, что это мое действие может привести к расходу с ней. – Как-то неприлично при даме такое курить. – Она усмехнулась. – Особенно, если не предлагаешь этой даме самой сделать парочку тяжечек.
– Что-то не подумал о тебе… даже представить не мог, что ты куришь. Там все равно мало насыпано. – Я протянул ей косяк, после чего она сделала один затяг и, закашлявшись, отдала обратно мне. – Я надеюсь, что тебе плохо от такого не станет.
– Это ты называешь немного? . Или это гениальный план, чтобы меня увести туда, не знаю куда?.. Уф-ф-ф… возможно, для тебя это и мало, но мне было в самый раз, чтобы накуриться. – Помолчав немного, она спросила: – Почему ты вообще начал принимать наркотики? Ну и что вообще ты пробовал?
– Только органические наркотики, не более. Я максимально против синтетики, но и понимаю, что наркотики абсолютно не выход из чего-либо. Как алкоголь. Это самое последнее, что человек должен пробовать в своей жизни. К сожалению, я видел людей под этим дерьмом и могу сказать точно: это самое мерзкое зрелище. Только вот в этом их «мире» много «любви», которую они готовы отдавать абсолютно всем и вся, вне зависимости от того, кто это. У них же это просто как болезнь, которой заражают других людей… А начал курить траву только из-за того, что таблетки перестали давать тот эффект, который был при определенной дозировке.
– Вот это ты начал душнить, конечно… я уж стала думать, как сбежать от тебя подальше… Так ты еще и на таблетках сидишь… сидел? Интересный ты молодой человек…
– Главное, чтобы ты на это не подсела… а вообще, таблетки я должен принимать в любом случае. Мне по наследству передались отцовские проблемы с головой. Ловил неплохие такие галлюны моментами, вот и прописали таблетки. С семнадцати лет еще депрессия обнаружилась. Именно тогда, когда я решил впервые в своей жизни сходить к психологу. А нетрезвое состояние помогает хотя бы как-то забыть различный ужас. А ты почему куришь?
– Типичная ситуация в нашем окружении. Проблемы в семье. Родители часто выпивали, а мать не могла себя контролировать пьяной. Могла спокойно ударить меня только за то, что я встала ночью попить воды. Отец никогда не вмешивался в наши с ней разборки, поскольку она и его колотила. Все, что попадало ей в руку, могло полететь или в меня, или в отца. Однажды он все-таки решил ей возразить, когда она схватила нож и замахнулась на меня. Как итог: отец в больнице с несколькими ножевыми, а мать в тюрьме по нескольким статьям. Дома ее никто особо и не ждал, а как только мне исполнилось восемнадцать лет, отец выселил из квартиры, сказав, что теперь он хочет начать все с чистого листа, забыв об этой семье. Через неделю я узнала, что в той квартире нашли разлагающееся тело отца. Передозировка синтетикой. Вот и жизнь с нового листа, вот и что-то новое… Ну он хотя бы записку предсмертную оставил. Извинился за то, что не предпринял ничего раньше, да и просто написал, что любит меня больше жизни… – После последней фразы ее голос стал грустным, будто она сожалела о потерянном. – Да он по факту тем еще мудаком был.
– Прости… не знал, что все настолько…
– Ой, да брось ты. В этом-то и дело, что ты не знал, да и я сама решила довериться тебе. Так что если кто-то будет спрашивать про меня – молчи. Раз уж заговорили о родителях. Расскажи о своих. Про отца интересно, раз тебе передались болезни от него, – ее голос уже не был грустным, но в нем слышались некие эмоции, которым не подобрать названия.
– Я его не знаю. Лишь по рассказам матери. Он умер, когда мне не было еще и двух лет. Мама рассказывала, что, когда я родился и до дня его смерти, он все свое время проводил со мной. Теперь я почти полная его копия… Не знаю, как это работает. Ну а мама… мама всю жизнь заботилась о том, чтобы я вырос воспитанным, образованным. В принципе, у нее это недурно даже получилось. Очень благодарен ей, если честно… Давай сменим лучше тему, не хочу об этом говорить. – Я прекрасно понимал, что ей могло быть завидно, поэтому и осекся.
– Думаешь, меня это заденет или задело? Забавно. Нет, конечно. Мне наоборот приятно слышать от других людей, как у них все хорошо. Хотя если прислушаться к твоим словам, то ты говоришь об этом с грустью. Кажется, что ты чем-то расстроен во всем этом. – Далее последовало непродолжительное молчание, означавшее ожидание ответа. Я лишь слегка кивнул. – Ладно, если ты не хочешь об этом говорить, то давай не будем об этом сейчас. – После этого наступило очень долгое молчание. Оно было не простым, его наполняла особая атмосфера, которую невозможно было описать ни одним словом. Что-то между романтичной и драматичной, но в то же время очень приятной.
За всеми разговорами и из-за нашего накуренного состояния мы даже не заметили, как зашли в небольшой парк в центре города. Сейчас в нем было безлюдно. Ни единой души, кроме меня и Жанны. Фонари над нашими головами еле горели, почти не освещая дорогу впереди. Чем дальше мы шли, тем более тусклым становился свет, это могло значить, что мы заходим все дальше в центр парка. В этом городе, по слухам, в парках нередко можно было встретить подобие гопников, готовых забрать у тебя абсолютно все, несмотря на твое состояние. Никто ничего не хотел с этим делать. Ни власти города, ни полиция, будто такое положение было им на руку.
– Может, присядем, отдохнем? Сил уже просто нет, чтобы идти. Тело такое расслабленное и хочется только лечь и уснуть, – сказала Жанна, и я мог с ней только согласиться. Мы сели на ближайшую скамейку под фонарем. Возможно, со стороны мы выглядели как пара, живущая душа в душу уже многие годы. Пока мы сидели, Жанна опустила голову на мое плечо, а наш разговор продолжился, но уже на другие, более отдаленные темы. По речи Жанны легко можно было понять, что она опьянела от травы. Меня удивляло, что человек, курящий траву с шестнадцати лет, так тяжело переносит маленькую дозу. Речь немного плавала, слова стали длинными, а между ними иногда слышались глубокие вдохи. Ей было трудно формулировать мысли. Иногда ей требовалось несколько секунд, чтобы вспомнить одно слово или продолжить мысль, которую хотела высказать секундой ранее. Мы говорили о том, что же находится за границами изученного человечеством космоса. Было довольно интересно слушать ее теории, догадки, даже несмотря на то, что иногда ее мысли были непонятны мне.
– Водички хочется… – смущенно сказала Жанна, будто ей было неловко просить о том, чтобы дойти до магазина и купить бутылку. После этой фразы она замолчала.
Посидев несколько секунд, я поднялся и подал ей руку со словами: «Ну, пройдем же тогда в прекрасный мир товаров общественного продовольствия». Не знаю, зачем я это сказал, но мне почему-то казалось, что это будет не то чтобы забавно, но все же довольно интересно со стороны, однако после этого мне стало неловко, и понял, что сглупил, услышав ответ: «Ты даже нетрезвый такой душный». Жанна посмотрела на меня как на дурака, но затем ее лицо немного изменилось и подобрело от милой улыбки и повеселевшего взгляда. Ее улыбка прогрела мою. Когда Жанна протянула мне руку, я заметил на ее мизинце татуировку, похожую на ту, что была у меня. Красная нить с завязанным бантом. Увидев ее, я вспомнил, почему сделал ее. От этого воспоминания мне стало не по себе и очень грустно. Когда-то хотел забыть тот период, но не сумел, потому и набил себе эту нить, чтобы помнить об ошибке и стараться больше никогда не допустить подобного. Это был тот период, когда я старался и смог стать черствым, заглушив все свои чувства и скрывая эмоции изо дня в день. Думая об этом сейчас, я понимаю, что все это не стоило того, чтобы пытаться покончить с собой.
– Ты чего завис? – мои раздумья прервал голос Жанны. – Что-то не так? – Она продолжала сидеть, крепко держась за мою руку.
– Н-н-не, в-все в п-п-порядке, – я начал заикаться. Чтобы это предотвратить, я старался дышать так, как мне обычно помогало: глубокий вдох и долгий выдох через губы трубочкой. Спустя пару секунд мне стало лучше. Посмотрев на Жанну, я поймал ее недоуменный взгляд. Чтобы успокоить ее, я улыбнулся. – Все в порядке, не переживай. Даже будь что-то не так, это было бы не из-за тебя.
– Ну, я надеюсь на это… хоть твоя последняя фраза и звучала не особо. – Поднявшись со скамейки, Жанна взяла меня под руку и мы пошли в сторону круглосуточного магазина. – Знаешь, я заметила у тебя на мизинце татуировку, как у меня. Я слышала, что у этой татуировки есть два значения: в китайской культуре это значит крепкую любовную связь между любовниками. Это нас судьба свела? Ахаха. – Ее смех был негромким, но в то же время он звучал звонко. Пожалуй, это был лучший смех, который я когда-либо слышал. – Так что думаешь по поводу этого?
– Я, конечно, не фаталист, но хотелось бы в это верить. Довольно интересная теория… второе-то значение какое?
– Да ты и сам прекрасно знаешь второе значение. Твоя фраза, что это теория, все сказала за тебя. Очень грустно, что такое же было и с тобой. Я не знаю, что ты пережил, раз до этого дошло, но я не хочу, чтобы кто-то так поступал. Это не выход.
