Тела решили оставить в деревенской старой церквушке. Православные они или нет, а все ближе к Богу, так посчитали. И через день, не дождавшись никакого ответа из райцентра, честь по чести похоронили.
А девочки боролись с болезнью. У старого доктора было впечатление, что они в какой-то тюрьме провели долгое время. Удивляло наличие на теле кое-где незначительных пролежней, особенно у той, что с гепатитом, и у каждой на локтевом сгибе след от прокола. Сбежали из психушки? Не похоже на то. Ведут себя адекватно. Чудны дела твои Господи! Что про это думать? Вытаскивать надо страдалиц.
Прошло дней десять. Фельдшер к тому времени вернулась в деревню. И как-то в обед заглянула к доктору в кабинет:
– Людмила Васильевна, к вам посетительница.
– Пусть войдет.
В кабинет вошла ее ровесница, может, немного моложе. В брючном стильном костюме, с тростью и сумочкой на локте.
– Здравствуйте. Мне сообщили, что моя внучка погибла в ДТП – это так? Вот ее фотография.
Дама присела на кушетку.
Голос говорившей был ровным и спокойным. Людмила Васильевна посмотрела на фото, кивнула, поднялась и открыла шкафчик, намереваясь достать успокоительное.
– Не трудитесь. Это лишнее. Я где-то даже рада, что все так случилось.
У Людмилы Васильевны брови встретились с макушкой, а незнакомка продолжала:
– Девочка выросла очень своевольной и, как следовало ожидать, принесла много хлопот и переживаний. Родители отказались участвовать в ее судьбе, едва ей исполнилось четырнадцать, обеспечивают финансово и на этом все. Все заботы о ней оказались на моих плечах. А не так давно мне сообщили, что она наркоманка и тут я задалась вопросом, где гарантия того, что она не ВИЧ-инфицирована?
Врач присела напротив посетительницы:
– Такой гарантии вам не сможет дать никто. На этот вопрос ответить может только результат анализов.
Вдруг из палаты послышался стон.
– Извините, – врач поднялась, – у меня две пациентки, которые нуждаются в моем немедленном внимании, извините.
Людмила Васильевна побежала в палату к девочкам. Жар у первой был запредельным. Нужны были еще одни руки, а Евдокия куда-то подевалась. Делать было нечего, нужно с этим как-то справляться одной.
И вдруг неожиданно:
– Я помогу. Халат дайте и покажите, где вымыть руки. – Около кровати стояла посетительница.
– Вы медик?
– Нет, я – юрист, но по военным документам медицинская сестра запаса. Говорите, что делать.
Так они провели два часа. Вернувшейся Евдокии досталось по первое число, зато они приобрели помощницу для первой девочки. А со второй уже втроем провозились до поздней ночи.
Немолодые уставшие женщины в кабинете пили чай, когда гостья спросила:
– Людмила Васильевна, мне негде остановиться, не подскажете, кто бы меня приютил на пару ночей.
Та кивнула:
– Отчего же не подсказать. Через дорогу стоит мой дом. Три комнаты пустуют – живите, сколько хотите.
И потекли дни. Казалось, что нескончаемый дождь так и не позволит навестить могилу внучки, именно эту причину выставила Екатерина Сергеевна в своем нежелании уехать. Только Людмила Васильевна видела, что она все больше и больше времени проводила около первой девочки, что шла на поправку.
В первое же утро гостья спросила:
– Вы упоминали о багаже, который принес мужчина. На него можно взглянуть?
– Конечно. Посмотрите в третьей палате, там и документы. Мы брали водительское удостоверение, чтобы свидетельство о смерти выписать – паспорта не нашли, я его положила назад, вместе со свидетельством. Даже не смотрела, что там еще есть.
– Спасибо.
Еще дней через пять Екатерина Сергеевна пригласила доктора для серьезного разговора:
– Людмила Васильевна, – начала она, потирая пальцы, – я хочу совершить преступление.
Доктор в удивлении смотрела на собеседницу и не знала, какой рассказ ее ждет, а та продолжала:
– Уже не один день общаюсь и наблюдаю за этой девочкой. У нее есть профессия, за плечами университет. Юридический факультет – это могу сказать с абсолютной точностью, как и ее специализацию, она цивилист. То, что попала к вам из какой-то немыслимой ситуации и ей требуется помощь – это понятно. Девочка не больна психически, вам это, полагаю, как доктору с многолетним стажем, тоже хорошо известно.
Людмила Васильевна открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут же его закрыла услышав:
– Пожалуйста, не перебивайте, мне было очень трудно насмелиться, но я все тщательно взвесила и решила. Мою непутевую девочку из могилы не поднять, – тут голос задрожал, из глаз полились слезы. Все, что могла сделать добрая женщина, это сесть рядом и, утешая, обнять за плечи.
Екатерина Сергеевна вздохнула, посмотрела в окно, развернулась к доктору, взяла ее за руки и сказала:
– Люда, я хочу забрать этого ребенка к себе. Она будет нормально жить по документам моей внучки.
– Екатерина Сергеевна, Катюша, не горячись, надо все хорошенько взвесить, просчитать и продумать. Не все так просто.
И две немолодые женщины стали строить судьбу новоявленной Натальи Михайловны Рощиной.
ГЛАВА 5
А женщина стояла у окна и твердила:
– Хочу быть богатой и знаменитой! Хочу быть богатой и знаменитой! Хочу быть богатой и знаменитой!
Утро в орготделе выдалось суматошным. Готовили переговоры с китайской фирмой. Таня пребывала совсем не в радужном настроении, просматривала весь сценарий пребывания гостей, начиная со встречи в аэропорту и заканчивая проводами там же. Отель, размещение, машины, подготовка конференц-зала, культурная программа, питание, сувениры и дресс-код принимающей стороны – последнее для нее было самым неприятным.
Китайцы будут здесь три дня. Значит, целых три дня она должна выглядеть как… , короче выглядеть. Прощайте широкие любимые штаны, которые состоят в основном из карманов и карманчиков, маечку тоже придется менять на топ, как и ласковую безразмерную толстовку на офисный пиджак. И бейсболка тоже прощай. На целых три дня.
Родной шкодный голос прошептал на ушко:
– Тош, чего у тебя все такое мрачное с утра? Ты даже меня ничем не звезданула. Чувствую себя прямо брошенным каким-то.
Эмик-братик смотрел на Таню поверх дымчатых очков и прикидывал, как бы той настроение подправить. Если этим не заняться, Бог ее бедовую головушку знает, куда мысли могут повернуть. Когда Тошка в таком сосредоточенно – задумчивом настроении – это опасно, это значит жди беды. Тоша должна быть деятельной, шумной, тощенькие пальчики должны порхать над клавой, шариковая ручка – заткнута под бейсболкой где-то в волосах, девочке в этот момент нужно под нос песенку мурлыкать или нескладушки собственного сочинения бубнить или «рвать и метать, рвать и метать!». А вот когда она с утра пораньше – завтрак на стол, всякие там спасибо-пожалуйста, на вопросы только «да» и «нет» – это прямо дрожь пробирает. Работа после такого у него не идет. Тут душа ждет неприятностей. И они обязательно придут, ведь их кто-то ждет.
– Тош, а Тош?
Девушка замерла с листком бумаги в руках:
– Эмик, у тебя такое бывает?
– Какое?
– Вот как предчувствие?
– Тошка, какое, блин, предчувствие? Сроду ты этим не страдала! – Обеспокоенность в голосе молодого человека уже была ощутимой.
– Знаешь, а у меня как будто с утра, что-то сердце не на месте. Вот чего-то должно случиться. А что? Кто бы сказал или маякнул хоть как-то. Бумажки эти идиотские перебираю, а у самой мысль какая-то вертится в голове, а поймать, ну вот хоть рухни мир, – не могу. Понимаю, что-то важное пропустила, а вот в котором месте? Как будто что-то мелькнуло и пропало, а я без этого «чего-то» дальше жить спокойно не могу.
– О как! Тош, ты влюбилась, – Эмик прошептал трагически последнее слово, вжал голову в плечи и напрягся, ожидая, что сейчас оно, которое торнадо под именем Тоша его и настигнет. Ан нет, только посмотрела на братика как-то удивленно, пожала плечиком.
– Нет, не в кого.
В кабинет вошла Регина Александровна:
– Привет, народ! Давайте-ка все прогоним по встрече с китайцами, Тош, ты все проверила?
– Ага. Все. Вроде бы. Пойду, водички в чайничек наберу.
Девочка вышла из кабинета, а начальница как-то обеспокоилась:
– Эмик, что-то случилось?
Тот мотнул головой:
– Предчувствие. Тошка со вчерашнего вечера сама не своя. А утром, так полный пипец. Боюсь я ее и за нее, когда она такая. Последний раз, когда так задумалась, заведующую детдома под статью подвела, а мы по скорому оттуда свинтили.
Начальница с опаской глянула на входную дверь:
– Ладно, Господь милует, может и обойдется все. Давай потрудимся немножко на благо компании и наших премиальных. Найди-ка мне сайт китайских партнеров, надо их корпоративные цвета посмотреть.
Регина раскладывала по порядку страницы плана встречи, когда зашуршала дверь, впуская девушку с чайником в руках.
– Тоша, глянь сайт у китайцев и скажи, что там у них в компании в оргкультуре, какие примочки-заморочки.
Яркое пятно бейсболки метнулось от стола к столу:
– Эмик, ты не тот сайт открыл!
– Как не тот? Вот смотри, все иероглифы правильно набрал. Хочешь, на английском проверим. Я и в прошлый раз…, – тут Эмик немного растерялся. Он уже этот сайт посещал, а на поверку оказалось, что был и другой. Похожий, очень похожий, но не этот. Под ложечкой как-то противно засосало. Надо еще раз проверить. Попробуем иначе. Сайт открылся. Да что ж за байда такая! Пока он сам не разобрался, никому об этих близнецах знать не надо. Только Тоша это дело уловила.
– Нет, Эмик! Погоди! – Стояла, внимательно глядела на экран, листая сайт страницу за страницей. И… неожиданно для всех заголосила как по покойнику:
– Ой-ой-ой! Вот я – дуура! Ой, Регина Александровна, я не к тем китайцам приготовилааась!
Начальница от таких воплей, сжав пальцами виски, пыталась прийти в себя:
– Не к тем, это как? А к каким ты «приготовилась»?
– К другим совсем, – Таня тихонько присела на кончик стула и слезы покатились по щекам.
– Я контракт загубила, – девушка уже рыдала в голос.
Регина отодвинулась от бумаг, собираясь бежать за соседний стол, сгребать Тошку в охапку и начать успокаивать, а потом уже выяснять, почему китайцы, к «которым она приготовилась», оказались не те.
Двери снова зашуршали:
– Тоша, детка, что случилось? Твои слезы слышны у входа, – в кабинет входил стройный мужчина невысокого роста, длинные густые черные волосы без единой сединки, собраны в низкий хвост, прихвачены кожаным шнурком. Лицо очень гармоничное, с тонким хищным носом и широко распахнутыми синими глазами, опушенными черными, густыми, прямыми ресницами. Классический серый костюм и черная водолазка под горло.
– Деда, я контракт загубила. Я не к тем китайцам приготовилась, – истерика набирала обороты. Девушка упала головой на стол, продолжала реветь и причитать о том, что ее не только уволят, а еще и прибьют, и поделом, зачем она такая на свете никчемная дура. Она всем жизнь только портит. Дальше пошел длинный список всех, кто в этом попорченном сообществе, по ее мнению, значится.
– Эмик, ты забыл капли для глаз, – мужчина был спокоен и на эмоции внучки никак внешне не среагировал.
– Спасибо. У нас тут…
– Вижу.
Качая головой, подошел к девочке:
– Тоша, ты уже достаточно поплакала, держи платок. Все – все, успокаивайся уже, – провел рукой по золотистой макушке и похлопал тихонько по тонкой спинке.
Уреванное создание подняло голову, швыркая носом пробормотало:
– Лучше пойду, умоюсь, а то, наверное, страшная такая.
Мужчина великодушно согласился:
– Ну да, сопливая особа никогда не привлечет внимания достойного мужчины.
– Деда!
– А что деда? Деда опять прав. Иди уже и правда, умойся, придешь, будем с твоими китайцами разбираться.
Хрупкая фигурка скользнула из кабинета, братик тенью скользнул следом, а начальница отдела, проследив траекторию их движения, встала у стола и в размышлении потирала лоб:
– Леонид Александрович, мне неудобно…
Он махнул рукой:
– Регина, мы уже говорили об этом, но я повторюсь. Понимаешь, в чем суть, это я взял на себя обязательства перед собою за судьбу этих детей. Заметь, я далеко не юноша, и своей семьи у меня никогда не было. Любимая женщина выбрала не меня, и у меня не хватило духу настаивая, разбить пару, это было бы бесчестно. Всю жизнь наблюдал за ней, и мне было достаточно того, что она была счастлива. Она давно покинула этот мир. И когда я узнал об этом, понял, что остался совсем один, то жизнь просто потеряла краски.
