– Да ты все время этой хреновиной занят. Вчера не ужинал, утром не завтракал. Заканчивай, кому говорю! Иначе так перетяну, до свадьбы икать будешь.
– Не могу! У меня до сохранения минут десять осталось… Давай, блин, давай!
– Да что же это такое! – в сердцах рванув с себя передник, Нина Семеновна направилась в сени. – Двое мужиков в доме и оба помешанные. Один на помидорах, второй на каких-то там кольцах…
Иван моментально оскорбился. Он даже на долю секунды оторвался от дисплея.
– Это волшебные кольца, мать, с их помощью можно сделать мир добрее. Тебя, например.
Но, видимо, сила колец была не слишком действенна в реальном мире, потому как Нина Семеновна снова погрозила сыну мухобойкой.
– Иди ты со своей бесовщиной! Я вот сейчас со старшим паразитом разберусь, потом и до тебя очередь дойдет.
Громко хлопнув дверью, хозяйка отправилась на поиски благоверного.
3
На веранде воцарилась тишина, прерываемая лишь сдавленными возгласами игрока. Борщ постепенно остывал, бородинский черствел и только мухи, в отсутствии карающей десницы, наслаждались хлебными крошками и домашними деликатесами.
Внезапно тишину прорезал отчаянный женский крик. Мухи рванули в стороны, Иван вздрогнул и уткнулся носом в экран гаджета.
– Не понял, – забормотал он, обшаривая безумными глазами дисплей. – Кто кричал? Что за лажа? Не было здесь баб…
В ту же секунду крик повторился, но на этот раз гораздо пронзительнее. По-прежнему ничего не понимая, Иван прислонил ухо к динамикам и стал напряженно вслушиваться. Ему понадобилось не меньше минуты, чтобы сообразить: звуки идут откуда-то извне.
С трудом оторвавшись от игры, юноша принялся недоуменно вращать головой. Реальный мир был неприятно объемным. Но даже это не скрывало главного: он здесь совершенно один. Веранда была пуста и кричать здесь было просто некому. Даже толстый флегматичный кот по кличке Аркадий и тот отсутствовал на своем привычном месте.
Поразмыслив какое-то время, но так и не найдя объяснений странным звукам, Иван решился-таки покинуть насиженное место.
4
Первые шаги давались непросто: за неделю практически неподвижного сидения руки-ноги затекли, задеревенели и слушались с большим трудом.
На улице ситуация лишь усугубилась – большие пространства требовали преодоления и вообще действовали на мозг подавляюще. Беспомощное выражение лица игрока красноречиво свидетельствовало о том, как нелегко реальному геймеру существовать в трехмерном пространстве: вокруг находилось слишком много незнакомых предметов, а за каждым кустом, без сомнения, таилась опасность. И самое неприятное, что под рукой не было ни клавиатуры, ни джойстика, ни даже мыши – сражаться с врагом было просто нечем.
Поколебавшись, Иван наконец неуверенно шагнул с крыльца. Крики между тем не смолкали. Они становились то громче, то тише, но не прерывались ни на секунду.
Придерживаясь рукой за шершавую кирпичную кладку, Иван медленно двинулся вдоль стены. Стараясь прижиматься к дому как можно плотнее, он действовал с максимальной осторожностью. За каких-нибудь пару минут удалось добрался лишь до угла, после чего геймер напряженно замер. А крики уже перешли в стоны. Затаив дыхание, юноша резко выглянул за угол и тут же втянул голову обратно. Сотой доли секунды хватило чтобы оценить обстановку – чисто. За домом не было ни вражеских танков, ни самолетов, ни даже монстров, пытающихся отстрелить башку любому, у кого она есть. Оставалась, правда, вероятность, что вся эта свора притаилась в районе соседского участка и только и ждет, пока он облажается, но на этот случай существовала отработанная годами стратегия.
План контратаки был разработан мгновенно. Для начала необходимо было подпрыгнуть как можно выше, в воздухе сделать сальто и приземлиться точнехонько возле двери сарая. Во-первых, там было где спрятаться, а во-вторых, разжиться кое-каким оружием: топором, вилами или, на худой конец, мешком гвоздей. В мешке следовало проделать несколько дырок, привязать к нему веревку и начать очень быстро раскручивать над головой. Из дырок во все стороны полетят острые гвозди, убивая и калеча врагов в радиусе двух километров.
Оценив безупречность своего плана, Иван отошел чуть назад, досчитал до трех, разбежался и подпрыгнул как можно выше, так обычно делали все его персонажи.
Все было рассчитано до мелочей, план стопроцентно должен был сработать, но… Практически в самом начале феерического полета неожиданно обнаружилась странная штука: в реальном мире силы гравитации явно действовали как-то иначе. Вместо того чтобы одним махом преодолеть в воздухе метров десять и приземлиться на ноги прямо перед дверью сарая, юноша пролетел каких-то пару шагов, зацепился тапком за шланг, перевернулся и, кубарем, словно пнутая жаба, покатился по свежевскопанным грядкам, давя клубнику, базилик и улиток. Остановили отчаянного геймера лишь забор и густая поросль малины. После чего, к не утихающим женским крикам присоединились еще более пронзительные мужские.
Чешась и чертыхаясь, Иван выскочил из кустов, намереваясь голыми руками порвать любого, кто попадется на его пути. Однако слова и жесты так и остались невостребованными.
Перед деревянным туалетом стояла насмерть перепуганная Нина Семеновна. Бедная женщина с ужасом взирала то на сына, то на распахнутую дверь нужника. Прихрамывая, Иван подошел ближе. Внутри заведения никого не было, задняя стенка отсутствовала. Рядом с круглым пластиковым стульчаком на деревянном помосте лежала аккуратно сложенная газета и дужка от очков.
Глава 5
1
Шумная, пестро одетая публика неспешно перетекала по залам популярной московской галереи, выражая то бурную радость, то удивление, то деланый восторг. Креативные изваяния, не без фантазии расставленные по всему художественному пространству, причудливо сливались с толпой, стены украшали не менее смелые сюжеты, свидетельствующие если не о таланте автора, то по меньшей мере о незаурядной фантазии.
Впрочем, большинство посетителей могли и сами запросто состязаться с выставленными экспонатами. Кто-то пришел задорого продать, кто-то задешево купить, в общем, все, как всегда, дышало гламуром, эпатажем и провинциальным вещевым рынком. От того особо обращала на себя внимание чинная пара, будто срисованная с обложки журнала за позапрошлый век: статный темноволосый мужчина лет тридцати пяти и элегантная пожилая дама, слегка опирающаяся на его руку.
В отличие от большинства посетителей, степенная дама в одежде предпочитала классику: перчатки и шляпа – непременные атрибуты настоящей леди – без сомнения носили лондонское происхождение, чопорная сумочка прибыла из Милана, а бельгийским кружевам и вовсе цены не было. Ее кавалер выглядел не менее консервативно: сшитые на заказ смокинг и ботинки говорили о немалом достатке, а элегантная бабочка и бриллиантовые запонки лишь усиливали впечатление. Спутник пожилой дамы был высок, широк в плечах, правильные, немного брутальные черты лица носили налет высокомерия, которое, впрочем, он и не пытался скрыть. Парочка держалась подчеркнуто обособленно, публика это чувствовала и нарушать дистанцию никто не рисковал. Однако, при малейшей возможности, гости не упускали шанс почтительно раскланяться с дамой и обменяться хотя бы парой фраз с ее спутником. Степенная леди отвечала на поклоны доброжелательной улыбкой, хотя и без слов. Мужчина же, напротив, не скрывал полнейшего равнодушия и к картинам, и к людям, хоть и почитал своей святой, но безумно скучной обязанностью, отвечать на однотипные вопросы.
– …Благодарю вас, все отлично… Нет, еще не видел… Постараюсь, хотя и не уверен…
Статного красавца-брюнета звали Феликс Кирииди. Как и следовало ожидать от человека, летающего стричься в Париж, он слыл тонким знатоком лошадей, вина и женщин, то есть попросту был бабником и кутилой, а пожилая дама, которую он так заботливо поддерживал под кашемировый локоток, приходилась ему родной тетей и именно ей доставалась сомнительная честь оплачивать счета своего единственного и горячо любимого племянника.
Впрочем, саму Ариадну Ильиничну Кирииди этот факт вряд ли сильно беспокоил. В мире искусства она слыла женщиной влиятельной и очень состоятельной. Кроме внушительных денежных средств, ей принадлежала немалая недвижимость как за границей, так и в России, включая ту самую художественную галерею, где сейчас им приходилось отбывать очередную светскую повинность. И если сама Ариадна Ильинична тянулась к искусству вполне искренне, то великолепный Феликс подобные мероприятия посещал исключительно с одной целью: подцепить очередную молоденькую любительницу ар-нуво и хорошо провести вечер. Тетушка это понимала, но все же не оставляла надежды рано или поздно заронить в холодное сердце безалаберного родственника хотя бы крошечный лучик прекрасного.
– Ну что, мой милый, – поинтересовалась она, как только от них отошел очередной посетитель. – Как тебе поздний Сарьянц? Ведь мрачновато, признайся, мрачновато?
– Вы абсолютно правы, тетя, – Феликс согласно кивнул и оглянулся на пробегающую мимо группку студенток. – Не тот настрой.
– Зато у тебя, смотрю, настрой вполне подходящий, – Ариадна Ильинична укоризненно повела бровью. – Ни одной юбки не пропустишь.
– Да разве это дурно, увлекаться хорошенькими женщинами? – рассмеялся племянник. – Особенно в наше-то время.
– Дурного, безусловно, в этом ничего нет. Но как-то все безрезультатно у тебя это выходит.
– Что вы имеете в виду, дорогая?
– То, что ты все никак не женишься, друг мой. Ты у меня единственный племянник, а я уже стара.
– Да что вы, тетя! – Феликс поспешно сжал руку в тонкой перчатке. – Вы прекрасно выглядите, а вашему здоровью и энергии можно только позавидовать. Хотел бы я так выглядеть в ваши годы.
– Ты еще доживи до моих лет, – тетушку откровенно расстраивал легкомысленный настрой ветреного родственника. – Кстати, ты знаешь, что неженатые мужчины живут гораздо меньше?
Племянник растянулся в хитроватой улыбке.
– Насколько меньше, мой ангел?
– Намного.
– Ну, насколько, насколько?
– Намного, намного!
– А я узнавал, – Феликс кокетливо погрозил пальцем. – Всего лишь на три года. Три жалких года. К тому же в старости. Признайтесь, mon Ange, разве это адекватная награда за годы ревности, подозрений и упреков?
– А ты не давай повода для подозрений и упреков! – эмоционально отреагировала Ариадна Ильинична. – Бесстыдник.
– Тетя, – Феликс неожиданно посерьезнел и даже остановился. – Если жить так, как вы предлагаете, то тогда и рождаться не стоит.
Тетушка хотела было возразить, но племянник снова подхватил ее под локоть.
– Потом, потом меня отругаете. А пока разрешите пригласить вас на бокал шампанского, – он указал на двери ресторана. – У меня как раз свежая поставка от игривого монаха. В смысле игристого, – и со вкусом рассмеялся, очевидно, радуясь собственному остроумию.
Однако, вопреки обыкновению Ариадна Ильинична решила проявить упорство.
– Не заговаривай мне зубы. Даже если за этой дверью меня ждет шестьдесят четвертый винтаж – я все равно тебя женю.
– Шестьдесят четвертый! – Феликс схватился за сердце. – Господь с вами. Нет, мое положение не столь отчаянно. К тому же шампанское это только предлог.
– Предлог для чего?
– Сейчас все узнаете, – племянник сделал пригласительный жест.
Пожилая дама все еще колебалась, ей не нравилась подозрительная активность ветренного родственника.
– Хочу представить новый интерьер нашего ресторана.
– Час от часу нелегче, – вид у тетушки был по-прежнему недовольный. – Сколько помню, дизайн никогда не был твои коньком.
– Тогда вас ожидает приятный сюрприз, – Феликс подвел хозяйку галереи к стеклянным дверям, украшенными витражами в стиле ар-нуво. – Я проследил, чтобы убранство зала полностью соответствовало вашим вкусам. Так же, как и шампанское.
– Не говори глупости, – строгая дама отмахнулась от племянника, как от надоедливой мухи. – У меня в подвале Mo?t & Chandon урожая 1911 – чем ты можешь меня подкупить?
Черные, как уголь глаза расширились до максимально возможного предела.
– Черт возьми, это, пожалуй, лучшее, что у Шандона можно найти! А почему вы мне раньше не говорили?
– Чтобы ты стащил его у меня и выпил?
– Так шампанское для того и существует, чтобы его пить! Что толку хранить? Послушайте, последний дегоржаж семнадцатого винтажа был, кажется… О, Боже! – Феликс картинно схватился за сердце.
– Что? Что случилось?! – немедленно перепугалась тетя.
– Еще пара месяцев и оно у вас скиснет!
Невзирая на правила этикета и многочисленную публику, хозяйка галереи продемонстрировала корыстному племяннику кружевной кукиш.
– В моем подвале ничего не скиснет. Будет ждать до твоей свадьбы.
– То есть все-таки скиснет…
– Вот от тебя и зависит. И не дай Бог замечу тебя поблизости – прикажу собак спустить. Уйди с дороги!
Феликс покорно отступил.
– У вас нет собак.
– Значит будут!
Все еще хмуря брови, Ариадна Ильинична шагнула в распахнутые двери, после чего все матримониальные планы мгновенно отошли на второй план. Слова улетучились, а полные ужаса глаза застыли на барельефе над стойкой бара. Вместо привычных полок с бутылками посетителей приветствовала сомнительного качества копия Роденовского «Мыслителя», как бы раздавленная в двухмерном пространстве. Гротескный джентльмен с хорошо развитой мускулатурой, почесывая квадратный подбородок, казалось, был озадачен единственным вопросом: взять ли ему канапе с черной икрой или три бутерброда с белугой? Он даже не замечал, как из-за плеча уже выглядывал хитрый Леонардо с набором беличьих кистей. И судя по лукавому прищуру, бородатый старец явно нацелился на икорку.
– Признайтесь, ничего подобного вы не ожидали.
Ариадна Ильинична едва сумела разомкнуть уста.
– О, да…
Не давая ошарашенной тетушке опомниться, Феликс подвел ее к круглому мраморному столику.
– Прошу обратить внимание: авторская работа, – он любовно провел ладонью по столешнице. – Таких столов здесь ровно девять.
Гладко отполированную мраморную поверхность украшало мозаичное панно с танцующими девушками в этнических нарядах. Развеселые барышни представляли собой нечто среднее между музами и представительницами бывших союзных республик.
– Это для VIP-клиентов, – гордо пояснил Феликс. – Вам нравится?
Обыкновенно пребывающая в восторге от затей своего племянника, на этот раз, Ариадна Ильинична все же рассердилась.
– В жизни не встречала ничего подобного! – негодующе воскликнула она. – Отвратительный кич. Кто это такие?
– Аполлонии, разумеется, – нимало не смутившись отозвался Феликс. – Вот Терпсихора… – он указал на наиболее веселую. – А это Клио. Неужели не похожа?
Трудно сказать, как выглядела покровительница истории на самом деле, но ее инкрустированная копия казалась несколько скованной. Настороженно оглядываясь на своих более темпераментных товарок, разумная Клио будто опасалась нечаянного пинка исподтишка.
– Аполлонии? – Ариадна Ильинична склонилась над пляшущими барышнями. – В самом деле?.. Хм. Лично мне показалось, что это Грузия с Литвой, – она попробовала рассмотреть панно под другом углом, но тут же отмахнулась. – Так еще хуже. Хуже, чем в Большом, ей Богу! Но там хотя бы одна Аполлония вымышленная, а здесь весь набор! Это не музы, а какое-то этническое недоразумение. Феликс Александрович, попрошу вас немедленно убрать сие творение. В лучшем случае меня обвинят в безвкусице, а в худшем…
– …а в худшем, после закрытия выставки, вы сможете распродать весь интерьер вот примерно за такую сумму.
Фатоватый племянник, словно фокусник, вынул глянцевый каталог зарубежной выставки и раскрыл страницу с точно таким же столиком.
– Этот зал оформлял мой друг, Вольдемар Саковский-Левый, – пояснил он. – Когда-то я помог ему устроить пару персоналок, – Феликс постучал отполированным ногтем по каталогу, – Может он и паршивый художник, но иностранцам нравится. Знаете, во сколько сейчас оцениваться эта столешница?
Госпожу Кирииди арифметике учить было не надо. Цепкий ум быстро отконвертировал окружающий интерьер в фунты стерлингов, после чего выражение сурового лица несколько смягчилось.
