Владимир Николаевич Малый "Злюка"

Да, уж по какому месту я не успел еще соскучиться, так именно по этому. Получается, что яд подействовал и на меня. Язва справилась с ним очень даже быстро, но она не показатель; я ведь даже не знаю, какую порцию получила наемница. К тому же, она крупнее меня теперешнего, да и с ядами, вроде бы, на ты. Хотя эту информацию я получил перед самым приступом. Не факт, что это мне не привиделось.

В любом случае, раз я здесь, то Экуппа сейчас снаружи.

– Эй! Хозяйка! – шутливо крикнул я, постучав кулаком по стене комнаты. – Я уже пришел в себя и готов дальше нести вахту!

– У меня все под контролем, – раздался у меня прямо в голове сухой спокойный голос Экуппы, – считай, что у тебя заслуженный оплачиваемый отпуск! Я могу вернуть тебя сторонним наблюдателем в любой твое яркое и более-менее детальное воспоминание: курорты, походы, соревнования, адюльтеры. Подумай и прими решение – я тут же тебя перенесу.

– Ты ведь понимаешь, что неверное применила термин «адюльтер»? – спросил я, адресуя вопрос в белое пространстве перед собой.

Ответа не последовало. Конечно, она все знала. Точнее, она знала все, что было известно мне. И теперь она просто играет в какие-то свои игры, думая, что умнее всех на этом свете.

Что ж, в ее возрасте я тоже, бывало, так подумывал. Правда, потом на жизненном пути все чаще стали появляться люди, которые, походя, серьезно колебали подобные убеждения.

Экуппа сейчас находится в таких суровых условиях, что подобное может случиться в любую секунду. Тогда появится шанс, что она передумает отправлять меня в отпуск.

Нет, предложи она мне его при других обстоятельствах и на других условиях, я бы с огромным удовольствием окунулся бы в омут памяти, но не так вот, когда меня пытаются перегнуть через колено!

Подойдя вплотную к стене, я коварно и не без самодовольства улыбнулся. Девчонка, определенно, хотела аккуратно, но верно вывести меня из состояния душевного равновесия. Очевидно, она ждет от меня агрессии, напора и движения напролом, и готова к этому. Но я-то помню, что настоящие герои всегда идут в обход, так не буду же и я выделяться из их стройных рядов.

Итак, раньше тут, вместо стены, я видел в основном только то, что она сама хотела мне показать. Но кто сказал, что это работает только так и никак иначе? Я все еще нахожусь в теле девчонки, да, на задворках сознания, или даже где-то по соседству с ним. В общем, я здесь дома, пускай и поневоле и на несколько птичьих правах.

Прижав обе ладони к стене, я глубоко вздохнул, выбросил все мысли из головы, закрыл глаза, коснулся лбом холодной поверхности несуществующей по сути преграды, от всей своей спокойной души пожелал увидеть то, что происходит снаружи, а потом резко открыл глаза!

Маленькая компания перемещается по зарослям почти что бегом. Впереди маячит спина Эдвардса, закрывающая собой практически половину обзора. Наемницы не видно вовсе, она, должно быть, замыкает нашу миниколонну.

Постепенно я понимаю, что не слышу ничего, что происходит вокруг. Ругаюсь про себя, повторяю ритуал со стеной, только уже желаю видеть и слышать. Вот теперь полный эффект присутствия. Эдвардс прет напролом, как ледокол, расчищая проход для остальных. При всем при этом, его практически не слышно. В одной руке у него кинжал, немного напоминающий мачете, но ветки и лианы он отодвигает свободной рукой. Экуппа следует его примеру. Ее дыхание и шаги я слышу отчетливее всего, но они не заглушают тихой ругани наемницы, доносящейся из-за спины.

Эдвардс, не останавливаясь, оглядывается назад и тихо шикает на Язву, требуя от нее ничего не срывать или обламывать без его команды. Наемница не отвечает, только продолжает ругаться.

Видимо, пока меня не было, что-то у них тут случилось. Жалко, что мне доступно наблюдение только от первого лица; возможно, внешний вид Язвы мог бы объяснить ее поведение.

Внезапно Экуппу ведет немного влево, и справа ее обходит наемница. Практически уткнувшись носом в загривок Эдвардсу, она начинает что-то тихо и зло выговаривать Пройдохе.

Тот сбавляет шаг, останавливается, оборачивается и кладет свободную руку на плечо наемнице.

– Я знаю о местах по обе стороны от Черты так много, – едва слышу я его тихий и обманчиво спокойный голос, – что рассказов о местных опасностях хватило бы на два десятка вечерних посиделок у костра. Если же слушаться меня и активнее шевелить ногами, то мы минуем известные мне места примерно за пару часов. Так есть ли смысл терять время на то, чтобы лишний раз напугать вас тем, чего проще избежать, пока не наступила ночь?!

– Во-первых, – шипит Язва, – я не одна из твоих девчонок, чтобы слепо лезть за тобой в любую задницу мира, а, во-вторых, я не овца на заклание, которую можно использовать втемную и пожертвовать ею, когда придет время. Советую тебе учесть это! Теперь, когда мы все выяснили, я пойду сразу за тобой, уже хотя бы потому, что от живой, от меня в тысячу раз больше пользы, чем от этой блаженной (движение головы назад в мою сторону). Она всю дорогу от черты идет и улыбается, прах ее побери!

– Ты все сказала?.. – пытаясь оставаться спокойным, уточнил Эдвардс.

– Хоть кто-то же из нас должен был сказать все! – буквально выплюнула наемница. – Раз уж ты решил играть в молчанку!

– Тогда займи свое место и не шуми! – закончил свою фразу Пройдоха.

Не дожидаясь реакции наемницы, он развернулся на сто восемьдесят градусов и вновь пошел сквозь переплетения ветвей и лиан.

Язва на секунду обернулась, обожгла Экуппу взглядом и двинулась вслед за Эдвардсом, даже не думая возвращаться на прежнее место.

Если Экуппа как-то на данный демарш и отреагировала, то для меня это осталось неизвестным. Девушка просто шла вслед за остальными, беззаботно и неразборчиво напевая себе под нос какую-то песенку.

Спустя некоторое время, в глаз Экуппе что-то попало, и девушка протерла его тыльной стороной ладони. Но вскоре ситуация повторилась. Оказалось, что Язва, достав нож, который я раньше у нее не видел, стала обрубать и обрезать особо шершавые лианы и колючие ветки. Сок от некоторых особенно мясистых лиан и попадал на лицо девушки.

Экуппа ускорилась и тронула наемницу за локоть.

– Эдвардс же просил ничего такого не делать, – тихо, чтобы не услышал Пройдоха, – сказала девушка.

Язва только ожгла девчонку ледяным взглядом и рубанула по очередной лиане.

Я увидел, как сузились глаза Экуппы. Не понравилось ей такое отношение. Еще бы, это ей не у меня в памяти копаться, смотреть сериалы да читать книги, это реальный мир.

Но девчонка стерпела. А что, собственно, ей оставалось делать? Раз приняла решение быть самостоятельной и самой справляться со всеми неприятностями, то нужно как-то следовать выбранному пути. Не ввязываться же ей теперь в перепалку без повода, и не ябедничать Эдвардсу. Взрослые и самостоятельные так не поступают…

А что делают взрослые, когда их ноги внезапно отказываются отрываться от земли, потому что их на ней что-то надежно удерживает?

А взрослые поступают по принципу «бей или беги»! Причем выбор делается мозгом независимо от желания самого человека.

Экуппа, взглянув на то, что удерживает ее ногу, решила бежать. Физически убежать от опасности девушка естественно не смогла, зато она смогла проделать элегантный финт ушами: теперь выбор бить или бежать предстояло сделать уже мне.

Естественно, я ударил! Какое-то ярко-зеленое подобие удава, источая слизь, медленно, но верно забиралось вверх по моей ноге. Двигалось оно по спирали и накидывало на мою ногу уже третий виток. При этом, на его тупом ползущем вверх конце стала прорезаться четырехлепестковая пасть.

Бахнув по ней кулаком, я негромко, но так, чтобы меня услышали, окликнул своих союзников. Пока они разворачивались и пытались понять, почему это я танцую дерганое танго в паре с чем-то похожим на пучок лиан, я изо всех сил пытался не дать этой пасти раскрыться.

Она все же распахнулась и даже попыталась ухватить меня за руку, но делала она это уже в полете, так как за мгновение до этого Эдвардс дважды махнул своим клинком, отрубая условные голову и хвост неизвестной ползучей твари.

Кусок тела пресмыкающегося, оставшийся у меня на ноге, даже не думал отпадать. Наоборот, на срезе снова начала формироваться пасть!

Если честно, я слегка струхнул, решив, что с обратной стороны этого обрубка сейчас происходит то же самое. Поэтому принялся в ускоренном темпе пытаться снять с себя непрошеного гостя. Поначалу все шло сравнительно неплохо, и я практически полностью освободился. Но на последнем витке у твари начали прямо на моих глазах отрастать сочащиеся слизью присоски, которыми она тотчас цеплялась за одежду, а то и за кожу.

Сообразив, что оторвать эту зверюгу от себя можно только с куском штанов или даже плоти, я собрался вновь просить о помощи. Осмотревшись вокруг, я понял, что в данный момент ждать ее просто неоткуда!

Эдвардс, словно футболист на тренировке, отпинывал от себя небольшие агрессивные комки, одновременно отбиваясь клинком от длинного змееподобного существа. Толщиной оно было почти что с пятилитровую баклажку и, кажется, продолжало расширяться.

Пройдоха свирепо бил по чудищу клинком, правда, только плашмя, используя кинжал, как дубину, не нанося врагу урона, а просто отмахиваясь от него. Видимо, Эдвардс примерно в тот же момент, что и я, сообразил – все отрубленные от монстра части начинают жить самостоятельной жизнью. Причем целью их существования, очевидно, является прекращение существования нашего…

Язва же, оказывается, нашла-таки второй конец этой гигантской змеи, и все это время пыталась удержать его в одном месте, пришпилив к земле при помощи своих стилетов. Поначалу у нее это очень даже неплохо получалось, однако, эта ползучая тварь (это я про змею, а не про наемницу), расширяясь, перестала быть пригвожденной и вновь обрела подвижность и стремительность. Наемница всем телом навалилась на монстра, держась за рукояти воткнутых в него стилетов и оплетя ногами его условную шею.

Получалось, что я, по сравнению с товарищами, еще и неплохо так устроился!

Придя к выводу, что помощи со стороны пока не предвидится, я сразу же нашел выход из своей ситуации – повернулся к ближайшему дереву и начал бить по нему ногой в стиле молодого ван Дамма.

Каждый раз всю силу удара принимала на себя именно та зараза, что все еще опутывала мою ногу. Второй ее конец я все еще сжимал в руках. Постепенно хвост моего персонального монстра, попавший под раздачу, начал плющиться и сам по себе отвалился, не подавая при этом признаков жизни. Воодушевленный этим открытием, я бросил второй конец монстра на землю и хорошенько по нему потоптался. Причем, мой экземпляр пытался стать не шире, а длиннее, и ему эта затея почти удалась. Он тоже очень быстро начал менять форму, потом, подобно ящерице, отбрасывающей хвост, избавился от покалеченной части тела и попытался смыться.

Я не дал ему такой возможности. Всласть потоптавшись по нему, я принялся помогать товарищам. Физически это сделать я не мог, потому как был мал, слаб и легок, но зато я смог поделиться опытом с Эдвардсом.

– Его можно сплющить! – подсказал я Пройдохе. – Тогда он умрет.

– Как… ты… себе… это… представляешь?!. – не без сарказма в голосе и с заметными паузами поинтересовался он. – Эта… тварь… уже… шире… меня!

Вообще-то я очень даже легко мог себе это представить, правда, почти уверен, что асфальтоукладчик здесь еще не изобретен. А если, все-таки, каким-то чудом его аналог и существует в этом мире, то в джунгли его затащить уж точно никому в голову не пришло.

– Чем-нибудь тяжелым и, желательно, круглым, – как смог, объяснил я свои фантазии товарищу.

Вопреки ожиданиям, Эдвардс не послал меня куда подальше, а, задумавшись на несколько секунд, заявил, что я уже недаром тут у него под ногами путаюсь!

С этими словами он особенно удачно огрел монстра кинжалом и бросился от него наутек.

– Язва! – крикнул он наемнице набегу. – Как только я скажу «Давай!», тебе нужно будет отпустить свой конец монстра, подобрать мой клинок и начать заряжать его на такое максимальное рубящее проникновение, какое ты только в силах обеспечить.

– Хорошо! – простонала ему в ответ позеленевшая наемница, которую уже заметно подташнивало от их со змеей импровизированного родео.

Пройдоха же тем временем отбросил в сторону Язвы свой кинжал и полез на ближайшее стоящее слегка на отшибе дерево.

К слову сказать, в нижней своей части оно было без веток.

Эдвардс вскарабкался по нему, как взаправдашний кот – в один миг! Его зеленый змий тоже проявил завидную резвость и, извиваясь, последовал за жертвой к самой кроне дерева.

– Давай! – закричал сверху Пройдоха!

Наемница с громким вздохом облегчения буквально слетела с монстра, еще в полете пряча в складки одежды свои стилеты. Перекатившись по земле, она взяла в руки кинжал Эдвардса и начала любовно поглаживать его по лезвию, тихо что-то приговаривая.

Пройдоха же за это время успел добраться до первых веток, расположенных практически на самом верху и застыл там, дожидаясь преследователя.

Змея, будто понимая, что деться жертве уже некуда, с ленивым изяществом забиралась все выше и выше…

– Готова?! – крикнул Эдвардс наемнице.

– Да! – ответила та.

– Бросай мне, как приземлюсь! – скомандовал Пройдоха и прыгнул вниз.

Его ноги еще только начинали касаться земли, а рукоятка кинжала уже плотно лежала в ладони. Короткий взмах сверху вниз, и дерево скользящим движением заваливается набок. Эдвардс движется параллельно направления падения дерева. Еще один взмах и от ствола отделяется крона. Круглый ствол, обвитый нашей толстенной змеей, плашмя падает на землю.

– Быстрее! – кричит нам Пройдоха. – Сам могу не справиться!

Мы бросаемся ему на помощь, и втроем катаем ствол туда-сюда насколько позволяют растущие рядом деревья.

– Да нет же! – снова кричит Эдвардс. – Становитесь на него, а то веса не хватает, чтобы расплющить заразу!

Мы все же справились.

Все с ног до головы измазанные полупрозрачным зеленоватым соком мы сидели на спасительном бревне и пытались прийти в себя.

– Про такое я не слышал, – признался Эдвардс, – но многие говорили и писали, что местную зелень лучше не обижать без веской на то причины. Так что впредь (долгий взгляд на Язву) лианы не режем!

Наемнице хватило ума промолчать.

Потом мы двинулись в путь. Нашли небольшой ручей и, как смогли, быстро привели там себя в порядок.

А практически сразу за ним и обнаружилась та полянка, на которой я лежу теперь, вспоминая перед неминуемой смертью недавно пережитые эмоции.

***

– Па-а-а-а-а-береги-и-и-сь! – едва слышу я за разъяренным писком громоподобный голос Пройдохи.

Из последних сил поворачиваюсь набок, умудряюсь краешком глаза увидеть вернувшегося товарища, и невольно улыбаюсь, стараясь, впрочем, не разжимать губ – видимо, смерть на какое-то время откладывается!

Глава II. Горе от ума

Эдвардс – ну, чисто копия Шварценеггера из фильма «Коммандос» тащит на плече тот самый ствол дерева, которым мы плющили змею, доносит его до поляны, сбрасывает с плеча и с отраженным на лице чувством глубочайшего удовлетворения смотрит на то, как мрут раздавленные мыши.

Как только бревно перестает катиться, Пройдоха пинает его ногой, и смертельная жатва набирает новые обороты. Меня он уже выдернул из-под пищаще-грызущей серой массы, отряхнул и отбросил себе за спину в то место, где живых мышей уже не осталось. Через несколько секунд ко мне в гости прилетела и наемница. Если я приземлился на задницу, то она красно-серое покрытие земли пропахала прямо лицом. Собственно, после этого Язва и отползла в ближайшие кусты, чтобы попытаться вывернуть себя наизнанку.

Вначале я тактично отвернулся, но с другой стороны зрелище было еще печальнее. Пришлось, за неимением лучшего, присмотреться к себе.

Все тело жгло от сотен укусов. Раны ныли и начинали чесаться. На глаз было непонятно, чьей крови на мне больше: моей или мышиной.

В прошлой жизни я слегка побаивался вида собственной крови. Чужой мог хоть водопад просмотреть без всяких эмоций, а вот своя, родимая, покидающая организм всегда вызывала ощутимое беспокойство.

Здесь и сейчас кровь была не совсем моя, но факт уменьшения ее объема в теле провоцировал некоторую озабоченность ситуацией.

Я посмотрел в сторону наемницы. Та с завидной целеустремленностью пыталась логически завершить свои желудочные спазмы.

Пожалуй, если она себе сейчас помочь не может, то мне и подавно здесь ловить нечего.

– Эдвардс! – позвал я. – Меня тут покусали немного.

– Да, – весело отозвался тот, – мне тоже на слово не поверили, что я невкусный. Потерпи немного, еще чуть-чуть и я тут закончу, а потом уже займемся групповым лечением. Как там Язва, жить будет?

– Сейчас уточню, – отозвался я и, осторожно шагая, направился к кустам.

Не могу сказать, насколько все плохо было у наемницы. С уверенностью можно было утверждать только то, что физические мучения беспокоили ее меньше психологической травмы.

Просто стоять рядом и смотреть на ее потуги показалось мне глупым занятием. Однако чем ей помочь я не знал. Вспомнив, как в такие моменты поступают девушки, я решил соответствовать ситуации, подошел к наемнице и убрал ей волосы за спину, придерживая их, чтобы не свесились назад.

– В подружки мне набиваешься? – зло спросила Язва в коротких перерывах между позывами.

– Да иди ты козе пуп царапать! – возмутился я любимой присказкой деда. – В гробу увидеть такую подружку – заветная мечта любого адекватного человека!

Но Язва меня уже не слышала – ей было не до этого. У нее, наконец-таки, получилось совершить маленькое чудо – опорожнить и без того пустой желудок. Причем, в тот самый момент, когда я отпустил волосы…

Помог, так сказать!

Тем временем Эдвардс закончил геноцид мышиного племени и, поскальзываясь почти на каждом шагу, приблизился к нашей шумной компании.