– На выход, и поживее, – скомандовала она, и ученики ринулись к спасительному свету ламп в коридоре.
В кабинете окончательно стемнело. Все были слишком увлечены смартфонами или просто спали, последовав примеру мадам Сюр, никто и не думал зажигать свет. Меня передернуло, когда я представила путь домой мимо того самого дома, из которого пропали без вести два человека. Даже не пропали, просто испарились.
Я подождала, пока все, кто особенно торопился, покинут класс, и неохотно зашагала к выходу. Мадам Сюр лишь машинально кивнула на прощание, как обычно, не заметив меня.
Коридор светился желтым. Некоторые лампы назойливо жужжали, будто мухи, прилипшие к липкой ленте и яростно пытавшиеся освободиться. Гул голосов и шаги постепенно стихали. Раз за разом хлопала входная дверь, пока звуки совершенно не стихли, оставив после себя лишь звенящую пустоту.
Я шла вдоль шкафчиков с металлическими дверцами, выкрашенными в серо-голубой цвет. В этом желтом свете подобное сочетание имело какой-то болезненный, жуткий вид. Мои шаркающие шаги раздавались по всему коридору и отражались от стен, вместе с жужжанием и миганием ламп они пробуждали какое-то тревожное чувство.
Позади послышались шаги. Кто-то быстро и уверенно приближался. Я хотела побежать, сорваться с места и припустить прямо к выходу из школы, единственной мыслью было оторваться от преследователя иначе… Иначе что? Я попыталась успокоить дыхание. Что могло произойти со мной в стенах школы? В пустой школе со зловещими темными коридорами, в которых потихоньку гасили свет. Казалось, тени удлинились, и кто-то по пятам следовал за мной, жаждал схватить. Я ускорила шаг, но тут тяжелая ладонь легла на мое плечо. Страх захлестнул волной, кровь застыла в жилах, ноги стали тяжелыми, будто каменными. В оцепенении я приросла к полу, боясь повернуться и посмотреть на преследователя.
– Ты чего? – прозвучал удивленный голос Гарри Томпсона.
Я обернулась и со всей силы, которая только нашлась в напрочь лишенных мышц руках, толкнула его в грудь. Он немного пошатнулся, но устоял.
– Эй! – обиженно воскликнул Гарри, потирая грудь.
– Ты! Напугал! Меня! До чертиков, Томпсон! – закричала я, мой возглас негодования разнесся по всей школе.
– Ого! – засмеялся Гарри. – Да в тебе есть какие-то эмоции.
Я насупилась и, резко развернувшись, заспешила к выходу. Гарри постоял несколько секунд и поторопился следом.
– Да ладно тебе, не обижайся, я совсем не хотел напугать, ты просто странно реагируешь. К тому же убежала куда-то, – развел руками он.
– Я не обижаюсь, просто отстань от меня, – пробурчала я, не сбавляя темпа.
Мы подошли к выходу, и Гарри галантно распахнул дверь, жестом, какие обычно исполняют дворецкие. Я вышла, демонстративно не глядя на парня, и как только оказалась на улице, замерла. Солнце почти зашло, на улице стало ощутимо прохладнее. Если бы я жила не в сорока пяти минутах ходьбы от школы, точно успела бы до темноты, но такая возможность таяла на глазах. Меня трудно назвать смелым человеком.
Я порылась в рюкзаке и достала телефон. Отчаянно не хотелось демонстрировать очередную слабость, но выбора не было, нужно позвонить маме. Возможно, она сейчас ехала домой и могла захватить меня по пути.
Я разблокировала смартфон, порылась в телефонной книге и, найдя нужный номер, стала ждать ответа. Гудки тянулись, а мама все не торопилась отвечать. Дозвонилась я только со второй попытки.
– Алло, – быстро проговорила мама.
– Мам, тут такое дело, – начала было я, но она прервала меня:
– Вероника, я сейчас не могу разговаривать, мы с тетей Люси едем в одно место… Что-то случилось?
– Нет, – я провела пальцем по красной кнопке на экране.
Гарри уже стоял внизу лестницы и смотрел на меня с беспокойством. Он кивнул в сторону парковочных мест, где у перекладин было привязано несколько велосипедов. Парочка железных коней сиротливо стояла на опустевшей парковке, ожидая своих припозднившихся хозяев.
– Ты разве не на велике? – спросил Гарри.
– Нет, – буркнула я.
Сцепив руки на груди, чтобы сохранить остатки тепла, которое явно должно было пригодиться, я спустилась с крыльца и по дорожке направилась к воротам школы.
– И как ты будешь добираться домой? – снова возник рядом Гарри.
– Очевидно, пешком.
– Тогда мне придется тебя проводить, – безапелляционно заявил парень.
Я остановилась и тупо уставилась на Гарри, в его глазах плясали озорные искорки. Для него это все было не более чем очередным приключением. Возможно, он даже чувствовал себя героем, готовым защищать убогую чудачку от зла, протянувшего к ней лапы.
– Мне идти сорок пять минут.
Этот аргумент должен был убедить Гарри отвалить и оставить меня во власти собственных страхов и страданий. Но он упрямо следовал по пятам.
Я чувствовала, что эмоции, испытанные сегодня, переполняют, мне необходимо их куда-то выплеснуть. По пути домой я планировала как следует дать волю слезам, которые сдерживала весь день. Назойливая муха в лице Гарри, очаровательного в своей детской непосредственности, никак не входила в эти планы.
– И как ты потом доберешься домой? – спросила я, надеясь, что это вопрос его окончательно приведет в чувство.
– Ну наверняка твоя мама приедет к тому времени и подкинет меня обратно, – ответил Гарри.
– Без вариантов, она вообще, может, сегодня не появится.
– Тогда позвоню отцу, – пожал плечами Гарри. – Он знает, что моя тачка в ремонте, и наверняка допоздна засидится в участке, он точно сможет сделать небольшой крюк.
Похоже, от Гарри никак не отвязаться.
Тьма сгущалась, редкие фонари зажигались на противоположной от школы стороне улицы. Я знала, что на шоссе отсутствует освещение, линии электропередачи сломались несколько месяцев назад, и никому не было до них дела. Редкие машины, проезжающие этой дорогой, вполне довольствовались светом фар. Мурашки побежали по спине при мысли о другом варианте – пути через перелесок, мимо поля и старого дома. Такая дорога еще более жуткая, особенно в свете открывшихся фактов и увиденного утром.
В конце концов я с облегчением поняла, что иду не одна, и хотя Гарри раздражал, отрицать пользу его внезапного порыва невозможно. Идти вдвоем, а не в одиночестве куда безопаснее и легче.
Гарри, насвистывая какую-то песенку и засунув руки в карманы, следовал за мной, как личный телохранитель. Его небесно-голубой бомбер со светлыми рукавами был расстегнут, и он расслабленно смотрел по сторонам. Мне бы хоть каплю его уверенности.
Когда мы прошли освещенный участок улицы и свернули на соседнюю, ведущую к развилке, нужно было решить, каким путем идти. Правая тропинка выходила к шоссе, откуда по прямой можно было дойти до моего дома, а левая вела к небольшой насыпи. С нее следовало спуститься, чтобы выйти к заросшей поляне у перелеска, за которым начиналось кукурузное поле и стоял тот самый дом.
Остатки решимости покидали меня вместе с последними редкими фонарями, стоящими у дороги. Впереди ждала только тьма.
Глава 7. Призрачный автомобиль
Мы шли молча, если не считать насвистывания Гарри, которое со временем мутировало в фальшивое пение. Кажется, было всего две вещи, которыми природа обделила его, – это голос и интеллектуальные способности. Когда мы дошли до развилки, я остановилась, врастая ногами в асфальт, который в этом месте превращался в сухой грунт. Гарри едва не врезался в меня, но чудом успел остановиться.
– И чего стоим? – Лицо Гарри освещалось экраном смартфона, с которым он не расставался всю дорогу.
– Как пойдем? – чуть подрагивающим голосом ответила я вопросом на вопрос.
– А есть какая-то разница? Я, если честно, редкий гость в ваших краях, обычно езжу в город по шоссе, да и все. Или ты хочешь срезать по полю? – На его лице не дрогнул ни один мускул.
Гарри не любил стоять на месте, да и, скорее всего, хотел поскорее попасть домой после этой вынужденной прогулки в качестве сторожевой собаки. Я все еще сомневалась, что его отец не велел ему приглядывать за мной. Каким бы Гарри ни был простым и искренним, кому доставит удовольствие тащиться по темной дороге в соседний городок, в котором из достопримечательностей только кошка, сидящая посреди улицы и пристально изучающая редких прохожих?
Я покачала головой, и Гарри пожал плечами:
– Тогда выбор очевиден – идем по шоссе.
На этот раз он двинулся вперед, не дожидаясь, пока мои ватные ноги снова обретут способность двигаться. Гарри включил фонарик на телефоне, и маленький островок света начал быстро удаляться от меня, заставив поспешить следом.
Тропинка была сухой, присыпанной гравием в самом ее начале, по обе стороны от нее росла невысокая трава, едва достающая до середины голени. Я осторожно шла за Гарри, уговаривая колени перестать трястись. Парень напевал песенку, но шум в ушах мешал расслышать слова. Казалось, будто тьма вокруг стала такой плотной, что протяни руку – почувствуешь ее на кончиках пальцев. Она сгущалась и давила, грозя перекрыть кислород.
Такое состояние было мне незнакомо. Назвать меня смелой ни у кого не повернулся бы язык, но и совсем трусихой я точно не была, а темноты или дороги домой в сумерках не боялась уж точно. Мы с Майки часто оставались одни дома, гуляли по вечерам и иногда возвращались затемно.
Нет, причина крылась в другом. Возможно, эта тьма, что клубилась вокруг, поглотила Майки, и теперь она внушала ужас. Возможно, этот дом, из которого исчезла некогда счастливая пара и в котором сегодня утром я заметила непонятное движение, прямо в этот момент смотрел пустыми глазницами на шоссе и ждал, когда мы с Гарри пройдем мимо.
По спине побежали мурашки, и я корила себя за любопытство, которое побудило искать информацию о ферме и ее хозяевах.
А вдруг Гарри обманул? Может быть, он специально напугал меня, чтобы теперь, провожая домой, выкинуть какой-нибудь фокус или злую шутку. Эта идея и разочаровывала, и обнадеживала одновременно. Несомненно, такая ситуация ранила бы меня, но она подарила бы долгожданное успокоение и уверенность в том, что никакой мистики здесь нет.
Приободрившись, я в несколько широких шагов догнала Гарри.
– Ты обманул меня сегодня, – заявила я.
– Вероника, я же уже сказал, что отец не заставлял меня следить за…
– Я не об этом, – торопливо прервала я, – а о том, что произошло в доме Митчелов.
Гарри резко остановился и, обернувшись, скрестил руки на груди.
– И каким же образом я мог обмануть? – нахмурился он. – Ты же сама видела вырезку из газеты, подтверждение моим словам.
– Ну, может быть, там и пропали люди, но ты-то откуда знаешь все подробности, насчет того, кто и во сколько к ним пришел, что увидел и что вообще думали о них соседи и покупатели? Откуда тебе знать, что люди считали Маргарет ведьмой? Если ты, конечно, не экстрасенс, в таком случае я бы немедленно заставила тебя расстелить карту и искать моего брата с помощью маятника. – Я была так возбуждена и обрадована своей внезапной догадкой, что не заметила, как мы подошли к выходу на шоссе.
– Потому что Эдмунд Митчел был кузеном моего дедушки, – проворчал Гарри. – А насчет твоего брата, если бы я мог его найти, то давно бы это сделал.
Он отвернулся, показывая тем самым, что разговор окончен, и пошел дальше, туда, где по обе стороны от тропинки стояла пара деревьев и, повернув налево, можно было выйти на шоссе.
У дороги росли невысокие кусты и одинокие деревья, которые даже рощей назвать было трудно. Сквозь них просматривался перелесок, который сейчас выглядел иссиня-черным, едва различимым пятном.
Немного погодя я пошла по обочине следом за Гарри. Мне стало стыдно за глупые претензии, что я на него вывалила.
Гарри шел, не отрываясь от смартфона. Он бесконечно набирал сообщения.
– Извини, – пробормотала я, – не хотела тебя обидеть, просто…
Гарри отвлекся от телефона и прищурился, изучая мое лицо в слабом свете фонарика. Он молчал, и я поняла, что простым «извини» здесь не обойтись. Целый день я подвергала его действия и слова сомнениям, не доверяла, да и не могла этого сделать. Мы никогда не общались, не проводили время вместе. С чего бы мне выворачивать душу наизнанку для Гарри Томпсона?
Как и все остальные, он не обращал на меня внимания, а я только и делала, что смотрела на него, практически следила за ним, присутствуя на всех его играх, а иногда и тренировках. Его девушка Бриджит и ее подруги всячески цеплялись ко мне и унижали, загоняя мою и без того низкую самооценку в самый дальний угол. Бриджит не останавливало даже то, что мой брат пропал.
В конце концов, как я должна относиться к внезапному проявлению доброты со стороны Гарри? Это было странно, и не будь он таким бесхитростным, он бы это понял. Но, видимо, в эмоциональном плане развитие Гарри оставалось на уровне чайной ложки.
– Я не хотела тебя обидеть, просто эта история слишком странная, – задумчиво проговорила я.
– Согласен, – кивнул он, и взгляд его снова приобрел ту живость и открытость, что были ему присущи. – Я сам бы не поверил, расскажи мне кто-то подобное. Но вряд ли отец стал бы выдумывать такое, все-таки он взрослый человек, к тому же полицейский. Папа сам не верит в то, что они испарились или что были связаны с магией и всякими потусторонними штуками. Но, так как дело произошло давно, судить не берется, ему необходима, как это называется… – он потер затылок, – доказательная база. А сейчас узнать, что там произошло на самом деле, нереально, даже дедушки уже нет. Но отец предполагает, что либо их устранили конкуренты, либо они сами сбежали искать лучшей жизни. Я очень на это надеюсь: думать о том, что в прошлом веке люди все еще верили в ведьм и всю эту муть, жутковато. Это должно было исчезнуть еще… В каком там веке сжигали ведьм?
– Гонения на ведьм длились несколько веков вообще-то, – уточнила я.
Мои познания в этой области были обширными, тема колдовства и ведьм увлекала, но только с исторической и научной точки зрения. Я интересовалась историей, особенно средневековой. Сколько фолиантов, вызывающих восхищение, теснилось на полках школьной библиотеки, в которую я частенько захаживала! Все карманные сбережения обычно уходили на покупку тяжелых многотомников по истории.
Художественную литературу я читала редко, рассказы о выдуманных людях казались смешными и бессмысленными. Какой толк читать о том, чего никогда не было и не случится?
Особенно меня раздражали романтические произведения, где герои страдали от неразделенной любви или автор посвящал читателя в тайны человеческой души.
Другое дело – исторические книги, факты, собранные на листах бумаги, приоткрывающие завесу неизвестности в туманном прошлом, а при должном любопытстве и сообразительности – и в будущем. История циклична, и для меня нет ничего более интересного и упоительного, чем пытаться разгадывать ее тайны. Раньше я делала многочисленные пометки в толстой, скрепленной металлическими кольцами тетради, выписывала информацию об интересных мне личностях и изучала их жизненный путь.
Также меня увлекала история колдовства и магии. Я особенно тщательно изучала гонения на ведьм в Средние века, причины, мотивы и последствия этого продолжительного процесса, когда практически любую женщину могли объявить ведьмой и жестоко наказать. Подтверждение ведьмовства при необходимости находилось быстро – любую родинку инквизитор мог счесть дьявольской меткой и объявить женщину виновной в связи с потусторонними силами.
– Об охоте на ведьм известно с древности, но особого размаха она достигла с конца пятнадцатого века и продолжалась до конца семнадцатого, – добавила я.
– А ты умная, – ухмыльнулся Гарри и тут же смутился: – То есть я не хотел сказать, будто считал тебя глупой…
– Я поняла, можешь не объясняться, – отмахнулась я. – Все нормально.
Кусты по левую руку шевелились от легкого дуновения ветра, который становился все прохладнее. Небо приобретало черно-синий оттенок, на котором ярко выделялся тонкий полумесяц, значит, вот-вот должна была родиться новая луна. Я с облегчением втянула ноздрями воздух, напоенный запахами осеннего вечера, и на несколько минут расслабилась. Хорошо, что сегодня не полнолуние, иначе моя нервная система уж точно не справилась бы со стрессом, и огромная полная луна стала бы вишенкой на и без того невкусном торте.
Кроме шелеста травы и глухих звуков наших шагов, поглощаемых сухим и мягким песчаным грунтом, тишина вечера ничем не была нарушена. Никто не хотел продолжать разговор, а Гарри надоело петь, поэтому мы безмолвно следовали за синевато-белым светом фонарика на его телефоне. Спустя пятнадцать минут мы прошли чернильную темноту перелеска. В слабом свете луны колыхались кукурузные листья на поле, за которым высился мрачный силуэт полуразрушенного фермерского дома. От хлевов и сараев остались только полусгнившие доски, да и тех было ничтожно мало – все, что сохранилось, уже давно растащили на дрова или выбросили. Постройка неумолимо приближалась с каждым шагом.
Вдруг темноту разрезал яркий свет оранжевых фар. Обернувшись, я сощурилась и поднесла к лицу ладонь козырьком, силясь разглядеть в слепящем свете приближающуюся машину. Но тщетно, только яркие круги плясали перед глазами.
Свет озарил нас, машина оказалась так близко, что я могла бы протянуть руку и дотронуться до ее гладкого корпуса. Затем автомобиль с низким урчанием быстро проехал мимо, разметав мои и без того запутанные волосы по плечам.
Гарри выругался:
– Вот черт, ничего не вижу из-за этих фар.
И снова лучи выхватили нас из тьмы. Я удивилась, что в такое время целых две машины проезжают по шоссе, но это был тот же автомобиль. Он развернулся, пока мы пытались восстановить зрение, и теперь мчался обратно. Я застыла, сердце застучало в груди, да так, что я слышала его в ушах и ощущала в горле, будто оно готово было вырваться наружу.
Гарри приблизился на несколько шагов, а затем встал прямо передо мной, прикрыв плечом. Грудь судорожно вздымалась, но я старалась успокоиться. Возможно, это кто-то из знакомых, а может быть, даже шериф. Увидели нас, спустя время узнали и решили вернуться. Но почему-то внутренний голос кричал: «Что-то здесь не так!»
Машина, визжа тормозами и скрипя колесами, остановилась в нескольких ярдах. Свет фар не позволял разглядеть водителя. Я увидела, как плечи Гарри напряглись, он сам вытянулся в струну и словно стал еще выше. Гарри был похож на льва перед прыжком, такой же собранный и в любой момент готовый броситься в атаку. Значит, это точно не шериф, его машину Гарри бы узнал, даже если бы тот ехал на личном автомобиле. Друзей Гарри тоже мог различить, они часто ездили вместе на одной машине. Иногда всех возил его товарищ по бейсбольной команде, иногда наш одноклассник, который был соседом Томпсонов, а иногда и сам Гарри.
Зрение начинало привыкать к свету, и я увидела вытянутые квадратные фары и силуэт на водительском месте. Зубы застучали, меня знобило и бросало в холодный пот.
Машина, словно дикий затаившийся зверь, стояла. Мотор урчал, иногда прерываясь и всхрапывая, будто лошадь, бьющая копытом перед скачкой. Водитель не спешил покидать салон, создавалось ощущение, что он просто наблюдал за нами. Казалось, его силуэт сгущается, вздрагивает. Я смогла различить широкополую шляпу на его голове, которая склонилась набок в изучающем жесте.
