Два крупных мужчины, на минуту, влиятельные мужчины Бостона, идут по обе стороны от меня. Они в какой – то степени заменили мне отца. Были рядом, когда дедушки и бабушки не могли, помогали с моей учебой и самое главное не давали погрязнуть в моей трагедии. Они дали мне полный доступ к арене, чтобы я могла посещать матчи и выступления. Чтобы сама занималась любительским катанием, вообщем тот доступ, который у меня был, когда живы были мои родители, и эти два человека его не отобрали.
Я сажусь в черное бархатное кресло, в кабинете адвоката по вступлению и оспариванию наследства, в просторном светлом кабинете, напротив мужчины среднего возраста, а мои сопровождающие присаживаются на кожаный диван вдоль стены и кивают в знак приветствия.
– Итак, – начинает он, – Меня зовут Алан Донован, все четыре года я вел учет ваших финансов и поддерживал работу некоторых объектов, которыми владели ваши родители.
– Все, верно, – я соглашаюсь, – Насколько мне известно, завещание было составлено лично моими родителями.
В качестве страхования своей жизни и своего имущества, мама и папа составили завещание задолго до их смерти.
– Да, – Алан согласно кивает и перекладывает документы, – Завещание было написано, ровно десять лет назад, постоянно обновляясь.
Адвокат протягивает мне первый конверт.
– Эти деньги будут перенаправлены на ваше имя, как и сказано в завещании. Здесь гонорары мистера и миссис Бартоли, доходы за тридцать восемь лет и ежегодные выплаты от «Бостон Брюинз» в дань памяти великому спортсмену.
Я резко поворачиваю голову к Шону Симонсу и округляю глаза, но он лишь отмахивается и улыбается. Позже поговорю с ним.
Я вскрываю конверт и изучаю документ.
Тут мои данные и список банков, где будут храниться эти деньги.
Я думала, что я стала миллионером в двадцать один год, но нет.
София Грейс Бартоли, самая молодая миллиардерша.
Зачем мне такая сумма?
– Здесь находятся некоторые объекты и недвижимость, – Алан подает мне следующий конверт, – Которая так же по закону и желанию ваших родителей переходит в собственность их дочери.
Вскрываю конверт.
Дом в Бостоне, где я и жила. Квартира также в Бостоне, которую родители купили мне, к слову это был их последний подарок. Мамин бренд спортивной одежды «Bartoli» и дом в Брамптоне. Это тот особняк, по соседству от родителей папы, где я не была там уже лет семь.
У моей семьи кажется слишком много того, чего не нужно.
Когда ты происходишь из богатой семьи, то перестаешь удивляться этому, но знаете, я бы предпочла живых родителей чем то, что сейчас переходит в мои руки.
Я сглатываю ком в горле, откладываю документ и киваю.
– Транспорт.
Третий конверт.
Небольшой частный самолет Embraer Legacy 650E, на котором мы летали в путешествия и в гости в Канаду. Я помню его еще с детства. К нему полагается свой пилот, наш добродушный и веселый мистер Джимми Ли, он всегда угощал меня мармеладом.
Машины: черный Range Rover, на котором я сейчас езжу, синий Chevrolet Camaro 2010 года, пятого поколения, одна из моих любимых машин, мамин красный Porsche Panamera Turbo и, конечно же, любимчик Лиама Бартоли – черный, матовый Lamborghini Gallardo, папа на нем очень редко ездил, а купил этот автомобиль, лишь потому, что мечтал и наконец, смог себе это позволить.
Я откладываю конверт и смотрю на адвоката, который на столе удерживает какой – то документ, но не подает его мне, а кивает кому – то через мое плечо.
– София, – прочищает горло дядя Шон и садится уже на соседнее кресло от меня, принимая в руки загадочный документ, – Твой отец всегда говорил нам о том, что ты мечтаешь о своей ледовой гавани, поэтому ты с отличием окончила школу Бизнеса и отлично сдала практикум на моем стадионе.
Дрожь проходит по моему телу, и я медленно киваю.
– Да, вы знаете, что я планирую делать со своим наследством.
– Дело в том, что у твоего отца в Канаде есть собственность, – то как дрожит его голос, я понимаю, что этот человек волнуется не меньше чем я, – После смерти Лиама и Миранды, то место потеряло хозяина, хотя сам Лиам не часто там появлялся из – за работы в Брюинз, – Шон ободряющие улыбается, – И его выставили на аукцион.
– Дядя Шон, – я практически шепчу, – Что происходит?
Он нервно теребит документ и переводит взгляд с него на меня, сам себе кивая, передает его мне.
«Ледовая арена имени Лиама Бартоли, Брамптон, Онтарио, Канада.
Владелиц: София Грейс Бартоли».
У меня пропадает дар речи, руки начинают дрожать, а по щеке скатывается слеза.
– Там вырос твой отец, София, он спонсировал это место, пока был жив, лед – его стихия, – я вижу, что уголки его глаз намокают, и он даже не пытается это скрыть, потому что Шон Симпсон, был ему как второй отец, – Я выкупил это место для тебя, малышка, это твоя мечта и твое наследие, прошу, не подведи.
Вот и все.
Слезы, которые я сдерживала уже долгое время, предательски льются по моим щекам, капая на документ.
Я даже не знала, что у папы была своя арена.
Теперь же головоломка со школой Бизнеса, которую отец мне всегда навязывал, встала на свои места. Он хотел мне ее передать.
Глава 1
Райан
– Тренировка окончена! – кричит наш тренер по хоккею Томас Одли, – Прошу всех подойти ко мне!
Когда Томас Одли созывает нас после тренировки, ни к чему хорошему это не приведет.
В голове я мысленно перебираю варианты того, за что мы можем получить выговор.
Вечеринка в братстве? Нет. Обычное дело.
Третий проигрыш за сезон? Нет. Мы уже и так достаточно получили от тренера.
Возможно…хм.
Возможно дело во мне. Моя вчерашняя одиночная вечеринка в раздевалке с бутылкой текилы. Думаю это.
– Не говори что ты снова в дерьме, – рычит наш капитан и один из моих друзей Тайлер Одли, он же еще и сын нашего тренера, но не думайте что этот парень стал капитаном из – за родственных связей, нет, он крутой чувак и всегда вытаскивает наши задницы из всяких передряг.
– Отвали, Кэп, – я фыркаю, медленно подъезжая к наудивление спокойному тренеру, – Я не при делах, я все убрал.
Ну, точнее убрал Колин Милтон, наш левый нападающий и еще один из моих друзей. Он пришел сегодня как обычно раньше всех на тренировку и нашел меня, спящего на скамейке в раздевалке.
– Что ж, – Одли старший хлопает в ладоши, пробегая по нам взглядом, – Все мы знаем, что эта арена принадлежала Лиаму Бартоли.
Лиам Бартоли – легенда.
Я застал его, когда мне было тринадцать, я тогда навещал родителей своей матери, а Лиам приезжал навестить свое детище. Потрясающий человек и звезда НХЛ. Мир потерял чертовски могучего спортсмена в мире хоккея.
– Четыре года назад, – продолжает тренер, – После смерти Лиама, арена была выставлена на аукцион, ее выкупили сразу же, но покупатель остался инкогнито, но сегодня нам сообщили, что новый владелец уже прибыл в Брамптон, поэтому прошу вас в ближайшие несколько дней не попадать в передряги, – он фокусирует свой смертельный взгляд на мне, заставляя меня съежится, – Возможно, будет пресса, потому что имя Бартоли вновь получило огласку, нам еще не сообщили всех подробностей, есть вопросы?
– Да! – кричит Итан Куинси, вратарь и клоун нашей команды, и, по каким – то неведомым мне причинам – мой лучший друг. В его глазах как обычно читается веселье, – Наш благотворительный вечер еще в силе?
Молодец мужик, что я говорил вам о клоуне? Этот парень ничего не воспринимает серьезно, в нем девяносто килограммов чистого веселья, потому что благотворительные вечера нашей команды, то еще зрелище. Все напиваются и цепляют девчонок, без капли стеснения перепихиваясь в кабинках туалета.
О, я не святой, даже близко.
Обычно я первый в списке тех, кому отсосут.
Потому что я Райан Уэйнрайт, номер шестнадцать, звездный центральный нападающий «Черных Котов».
Я циничен и эгоистичен, а мои знакомые вкратце охарактеризовали бы меня как того ещё негодяя, но мало кто знает Райана настоящего.
За мной большее количество забитых шайб и я так же стал первым, кто забил хет – трик «Ангелам» из Уитби, которые были до недавнего времени самой сильной командой в Онтарио.
Горжусь ли я? Блять, да.
Моя слава дает мне секс, внимание и пропуск в любое место.
«Бостон Брюинз» задрафтовали меня еще два года назад, я бы мог перевестись в Юниорскую лигу в Бостон сразу же после подписания контракта, но мой дорогой и любимый папочка сказал, что лишит меня черной карточки «Amex», если я не окончу университет, который выпустил и его самого, но и у Бостона есть условие о высшем образовании.
Поэтому еще один год, и я свалю к чертям.
Меня ничего не держит в Брамптоне, ну кроме как команды.
– Эй, Рай, – окликает Куинси, заставляя меня выползти из своей головы, – Ты придешь на вечер?
– Ты спрашиваешь? – я усмехаюсь и выхожу с катка, ступая на резиновое покрытие. Я снова пропустил наставления тренера, но уверен, что ничего нового: «Не опозорится»; «Не драться»; «Не трахаться». Как думаете, есть ли пункт, в этом списке, где кучка двадцатилетних парней, может поставить галочку? Я вам отвечу! Нет! Потому что, что может быть лучше бесплатной выпивки и толпы кисок, которые вешаются на тебя, умоляя их трахнуть? Ни – че – го.
– Точно, – теперь усмехается Итан, – Говорят будут парни из Уитби, – это он произносит с озорством, – Давно хотел погладить Сойера О’Хара.
Сойер и Итан что – то не поделили на первом курсе колледжа и теперь всячески друг друга цепляют, ни один благотворительный вечер не проходит, без того, чтобы эти двое ушли целыми. Ну, я вообщем и не против, все «Ангелы» дерьмо.
Я захожу в раздевалку, где настолько сильно несет потом, что глаза режет.
Все пошло насмарку, как погиб Лиам. Четыре года арена парила между небом и землей. Ее просто забросили. Вентиляционная система неисправна, сушилка для нашей экипировки едва справляется, не говоря уже и о ежегодном ремонте. Да, средства были выделены, но все равно это было не так, как управлял этим местом настоящий владелец.
Заходя в душ, под горячую воду, я поднимаю лицо прямо под струю, потому что у меня дикое похмелье.
Отец вчера притащил в дом очередную свою шлюху, в то место где совсем недавно жила мама.
Она умерла год назад от рака желудка.
Бросила меня с мужчиной, который не знает что такое, быть родителем. Я сорвался, случилась очередная сцена, в результате которой я получил ссадину на брови, которая жжет прямо сейчас. После этого я оказался здесь, в единственном месте, где нахожу покой. На арене моего кумира.
Внезапно я задумываюсь о словах тренера, кто же выкупил это место и какая судьба будет нас ждать. Будет ли это тот человек, кто достоин быть владельцем льда? Будет ли он чтить память 18 сентября, как это делаем мы, сохраняя минуту молчания, вот уже четыре года?
Лиам Бартоли хоть и появлялся тут редко, но он всегда давал хорошие советы и мог уделить время нуждающимся.
Таким как мне.
После десятиминутного душа и двадцатиминутной поездки до дома, я паркую свой BMW M5 на подъездной дорожке дома и вхожу в просторный особняк.
– Райан? – слышу голос отца, – Можно тебя на минуту?
Началось.
– Привет, – мой голос не выражает ни единой эмоции, большего этот человек от меня не получит, – Я ночевал у парней.
– Я знаю, что ты был на арене, – отец сидит на кухне, на высоком стуле, за островком, оперившись локтями в мраморную столешницу, и смотрит что – то на своем iPad.
Я закатываю глаза, подхожу к холодильнику и достаю бутылку воды.
– Тогда увидимся, – бросаю через плечо и прохожу мимо, направляясь в свою комнату.
– Вам сказали кто новый владелец? – вдруг спрашивает он, заставляя меня остановиться, – Я имею в виду, кто выкупил арену Лиама?
Вопрос застает меня врасплох, Натаниэль Уэйнрайт никогда не интересуется моим занятием и уж тем, что происходит на катке.
Я оборачиваюсь и вижу открытую статью на экране перед отцом, где большим шрифтом написано:
«Новая эра? Спустя долгие четыре года, ледяная гавань знаменитого хоккеиста Лиама Бартоли, наконец, получила хозяина, источники сообщают, что это будет кто – то приближенный к семье Бартоли из Бостона. Информация будет обновлена»
– Почему это тебя волнует? – я смотрю на широкую спину Нейта, – С тех пор как мистер Бартоли умер, ты не интересовался этим.
Я знаю, что они были знакомы. Оба парня родились и выросли здесь, в Брамптоне. Но я мало чего знаю из жизни своего отца, он ушел от нас, когда мне было пять лет. До недавнего времени я видел его лишь на некоторых праздниках. До смерти мамы.
– Я участвовал в аукционе, – вдруг говорит он хриплым голосом, – Но это место интересовало очень многих, какой – то анонимный человек заплатил нереальную сумму, чтобы выкупить арену.
Это немного странно, Нейт Уэйнрайт – самый богатый человек в городе, ему принадлежит строительная компания «NRA», которая обслуживает большую часть Канады и слышать от него что – то вроде «нереальная сумма», очень необычно.
