Элизабет ещё немного повоевала с приставучими смешинками и, одержав победу в этой партии, вернулась на стул, возвращая лицу серьёзное выражение.
– Признаюсь честно, мне тяжело в это поверить. Сколько себя помню, Эдди всегда был добр и ласков со мной. Часто навещал меня, когда я была совсем крохой, и всегда с улыбкой делал всё, о чём бы я его не попросила. Он был мне ближе, чем родные братья и сёстры. Да и сейчас ничего не изменилось. Эдди каждый раз встречает меня в порту, когда я возвращаюсь домой со службы, а после мы по долго разговариваем друг с другом за чашечкой ароматного чая, делясь накопившимися за время разлуки историями. Нет, мне определённо сложно поверить во всё, что ты наговорил. Особенно если учесть, что именно Эдвард договорился с леди Беатрис, чтобы она взяла меня под своё начало, за что я благодарна ему и по сей день.
– Послушай, Элизабет, – Клаус выжидающе посмотрел на девушку, но она никак не отреагировала на эту фамильярность, – почему ты вообще решила стать дозорницей?
– Причём здесь это? – она непонятливо тряхнула головой.
– Есть у меня одно предположение… – великан, вопреки бытовавшему мнению о присущей всем здоровякам придурковатости, не был лишён природной смекалки, поэтому слова девушки натолкнули его на одну мысль. – Но мне нужно убедиться.
– Так Эдди мне и предложил. Сказал, что моя Сила как нельзя лучше подойдет для такой работы, и я с ним полностью согласна.
– Угу. И за этими вашими посиделками с чаем, он наверняка много расспрашивал тебя о твоём капитане?
– Ничего он не расспрашивал. Я сама рассказывала, потому что искренне восхищалась… – девушка запнулась, а на чистой поверхности голубых рек её глаз болезненной рябью разошлась невыносимая тоска, – и до сих пор восхищаюсь леди Беатрис, а Эдди всего лишь с удовольствием слушал меня.
– А случалось такое, что ты нечаянно выбалтывала что-то лишнее?
На лице Элизабет промелькнула тень смущения.
– Ну случалось, – неохотно признала она, виновато потирая кисти рук.
– А теперь хорошенько подумай, не происходило ли после этого чего-нибудь непредвиденного или жутко подозрительного?
– Да к чему ты всё время… – глаза Элизабет внезапно округлились от вспышки подоспевшего понимания, – клонишь…
– Вижу, ты всё поняла, – невесело усмехнулся Клаус, с долей сочувствия наблюдая, как уголки небесных глаз заволакивают тучи, пропитанные горечью открывшейся правды.
– Н-нет… Не в-верю… – На сей раз девушка боролась со сдавившим горло комом, сплетенным из чёрных нитей подлого предательства и нестерпимой обиды. Наверняка сейчас она отдала бы всё, чтобы вернуть так несправедливо прогнанные ею смешинки.
Не желая показывать слабость перед пленником, Элизабет порывисто встала и зашагала прочь, резко хлопнув люком на выходе. Даже не удосужилась запереть его на замки. Это могло бы стать отличной возможностью для Клауса осуществить задуманный ранее побег, однако после этого разговора он прозябал в сомнениях.
– Паф? – поинтересовался у склонившего голову в раздумьях великана маленький пушистый комочек радости, не понятно как преодолевший расстояние от укрытия до него, оставаясь полностью незамеченным с такими-то аляповатыми лапами.
– Паф… – то ли обратился к ней, то ли просто передразнил Клаус. Он снова протянул руку, чтобы всё-таки удовлетворить своё навязчивое желание, но взгляд квопл внезапно привлекла потёртая, однако не лишённая изящества бархатная треуголка, что покоилась посреди обвалившегося после урагана «Элизабет» мусора. Она пошлёпала к ней, в очередной раз оставляя любителя пушистых зверюшек с носом.
Паф ловко, как настоящий скалолаз, вскарабкалась на гору хлама, где её поджидала приковавшая внимание вещица, завороженно полюбовалась пёстрым павлиньем пёрышком, притороченным к одному из уголков, и даже попробовала его на вкус, – вот настолько оно приглянулось маленькой авантюристке, – а затем нахлобучила треуголку на макушку. Вот только торчащая кверху длинная чёлка тут же её сбросила. Квопл насупилась и решительно повторила попытку, но как и в прошлый раз она не возымела результата. Как, впрочем, и несколько последующих.
– Глупыха, – хохотнул умилённый Клаус. – Поди сюда, помогу.
Сердитая Паф схватила раздражающий головной убор, пыхтя, протопала до великана и с недовольным видом всучила его в лопатообразные ладони. Клаус вновь не удержался от беззлобного смешка, после чего с наслаждением несколько раз пригладил назад непокорную чёлку, так и норовившую вернуться в исходное положение, и быстренько накрыл её шляпой.
– Ну вот и готово, – с улыбкой сообщил он ставшей ещё забавнее зверушке.
Загоревшиеся глазки Паф с азартом обежали трюм в поисках чего-нибудь, что можно использовать в качестве зеркала. На её удачу где-то на границе между светом, в котором водили весёлые хороводы кружившие в воздухе пылинки, и молчаливым царством сумрака блеснул начищенный бок списанной в утиль кастрюли. От едва сдерживаемого возбуждения она буквально бросилась к ней, и уже через несколько секунд, как и любая другая девочка, с обожанием крутилась вокруг собственного отражения, воображая себе невесть что.
– Добро пожаловать на корабль, капитан Паф! – подыграл пушистой озорнице великан, отвешивая манерный поклон.
– Паааф, – глубокомысленно выдала она, устремляя прищуренный взгляд в направлении окошка, за которым свободно плескалось сине-зелёное море. Затянувшись воображаемой трубкой, квопл с еле слышимым свистом выпустила в потолок несколько таких же колец, затем заложила одну лапу за спину, второй рассекла воздух, задавая курс, и отдала свой первый приказ: – Паф! Паф, паф!
– Уже совсем скоро, – со смехом согласился с ней примерно понявший сказанное великан. – Совсем скоро…
Остаток дня они так и провели: играли в пиратов, временами отвлекаясь на перекус, приносимый дежурным матросом, да на прятки от всё тех же матросов. Особенно юных, что в своём стремлении поглазеть на самого страшного пирата после «Весёлого» Роджера группками спускались в трюм и толпились возле лестницы, прожигая в нём дыры взглядами и шушукаясь. В один из таких визитов Клаус не выдержал и припугнул визитёров неистовым рывком, от которого плаксиво заверещали чрезмерно натянувшиеся цепи. Эффект превзошёл все ожидания: зрители в безотчётном ужасе рванули на палубу как тараканы, пихая друг друга локтями и спотыкаясь о каждую ступень. Салаги, что с них взять. Но благодаря этому обстоятельству более никто не решался снова беспокоить опасного преступника, возлагая всю заботу о нём целиком и полностью на плечи леди Элизабет, которая, к слову, тоже так и не навестила его больше. Она пришла только на следующий день, и по состоянию её опухших от выплаканных слёз глаз можно было легко догадаться почему.
– Ты пойдёшь со мной к Эдди, и мы вместе проясним все недоразумения! – с порога заявила она, полыхая просто неимоверной решимостью.
– Лиз, – великан, как и в первый раз, выдержал паузу, осторожно прощупывая границы допустимого. Дозорница чуть неодобрительно дёрнула идеально ровным носиком, но ничего не сказала. – Не горячись. Если ты так поступишь, тебя просто уберут, как ненужного свидетеля.
– Нет! Эдди никогда так не поступит! – Элизабет упрямо отказывалась принимать действительность, продолжая отчаянно цепляться за мысль, что близкий ей человек не способен вот так запросто растоптать её доверие грязным сапогом предательства. Клаус не мог её в этом винить. – У тебя нет никаких доказательств!
– Нет, но есть одна вещь, которую я не успел рассказать. Когда всё это случилось, и мне, наконец, удалось прорваться сквозь кольцо демонов, я рванул за ускакавшей далеко вперёд каретой с малявкой, дочерью Беатрис, чтобы выполнить данное мной обещание. И знаешь, с кем мне пришлось сойтись якорями…
– Давай без этих своих словечек! – грубо оборвала его Элизабет, которой очевидно было не до расшифровок пиратского жаргона.
– Прости, – усмехнулся пират, – привычка. Так вот, как только я нагнал карету, натолкнулся на другого демонслеера, который атаковал её. Он принадлежал к десяткам. Ты знаешь что-нибудь об этом?
– Знаю… – поражённо выдохнула девушка. – Десятки – единственный клан демонслееров, который на добровольных началах присоединился к Альтане. Их земли являются частью столицы, и именно они обеспечивают архипелаг наёмниками и противодемоническим оружием. Но я не понимаю, зачем представителю клана нападать на дочь леди Беатрис?..
– Чтобы избавиться от неё. Просто вдумайся, как всё удобно складывалось. Беатрис напала на след пиратов Моргана, «расправилась» со всем экипажем, за исключением демонслеера, которого взяла в плен, чтобы потом конвоировать в столицу и казнить, а тут с неба на город посыпались демоны. Пират воспользовался суматохой, отомстил обидчице и заодно решил убить и её дочь, чтобы избежать возможных проблем в будущем. Согласись, никто не станет сомневаться в правдивости такого отчёта, а даже если бы и нашлись особо придирчивые – Айден то уничтожен. Ни свидетелей, ничего.
– Но это ещё ничего не доказывает. Кто угодно мог нанять этого демонслеера.
– Мог, – согласился великан, – и мы даже можем выяснить, кто именно. Достаточно просто спросить у главы десяток.
Лицо Элизабет озарил лучик надежды, что неудивительно, ведь в деле появился новый фигурант, который мог бы опровергнуть всё сказанное Клаусом.
– И ведь точно! – обрадованно воскликнула она, не скрывая победной дрожи в голосе. – Прямо сейчас пойду и свяжусь с ним!
– Постой… – Клаус хотел предостеречь её об возможной опасности в лице шпиона, но дозорница проигнорировала его, торопливо шагая к люковой лестнице. И снова не заперла замки, предоставляя ему очередной шанс для побега. Однако и сейчас он решил повременить с этим. Предчувствие настойчиво взывало к разуму, трубя во всю глотку, что близится буря, и, если великан сойдёт с корабля, выхоленные палубные доски окропит чья-то невинная кровь. И ведь оказался прав: ровно в полдень в трюм ворвался вчерашний мерзавец-матрос, объятый почти видимой аурой гнева.
– Что ты ей наговорил, ублюдок?! – давясь брызжущей наружу злобой, с трудом просипел он, устрашающе выкатив глаза цвета горького шоколада. – Ты хоть понимаешь, что своими дебильными догадками обрёк её на смерть?!
– А вот и крыса, – кровожадно хмыкнул пират, собирая в руках всю свою феноменальную мощь, чтобы разорвать оковы и надавать неприятелю по роже. Однако его план оказался слишком очевиден: противник выхватил из-за спины короткий клинок и одним стремительным движением ударил великана в шею. Кровавая струя выстрелила в переборку, окрашивая её в чернильные тона, но уже спустя три удара сердца смертельная рана начала затягиваться. – Ха! Таким меня не…оуу…
– Я знаю, что вас, выродков, так просто не убить, – недовольно фыркнул убийца, протирая клинок от крови, однако тут же ощерился не хуже дикой собаки, загнавшей добычу в угол, – но ты ведь уже почувствовал, что что-то не так?
Клаус попытался что-то сказать, но язык буквально приклеился к нёбу, а горло горело словно от огня. Глаза облепил рой мелких чёрных мушек, мешавших разглядеть что-либо перед собой, а в ушах вовсю трезвонили колокола.
– Это слёзы кореглаза[18 - Кореглаз – цветок, похожий на бутон розы. Во время цветения набухает изнутри и распускается таким образом, что становится похожим на человеческий глаз. Сердцевина, внешне напоминающая зрачок, источает сильный яд, который приманивает насекомых, принимающих его за нектар. Как только яд убивает жертву – околоцветник схлопывается подобно векам, и добыча медленно переваривается.]. Сомневаюсь, что они убьют тебя, да этого и не требуется. Мне нужно лишь на время вывести тебя из игры. Побудешь здесь до самого утра, а я тем временем без помех расправлюсь с нашим капитаном и обставлю всё так, будто это сделал ты.
Великан угрожающе захрипел, хватая ватной рукой матроса за штанину, но тот с презрением отдёрнул ногу и наградил его приличным пинком в квадратную челюсть, выбивая последние крохи самообладания. В глазах окончательно потемнело, и Клаус без чувств рухнул на пол.
…Шлёп, шлёп, – кто-то настойчиво мутузит Клауса по щекам, – шлёп, шлёп. Шлёп, шлёп, – слабые удары едва ощущаются на коже, – шлёп, шлёп. Шлёп, шлёп, – в лицо рваными клочками бьёт чьё-то тёплое дыхание, – шлёп, шлёп. Шлёп, шлёп – взволнованный и вместе с тем раздражённый вскрик наполняет ушные раковины. Паф – шлёп, шлёп – Паф. ПАФ!..
Протяжный хриплый вдох врывал великана из цепких лап пленившего его ядовитого забытья. Он резко сел, жадно глотая воздух.
– Пафф… – облегченно выдала запыхавшаяся квопл, как только чёрные глаза отдышавшегося Клауса уставились на неё.
– Спасибо… – с благодарной улыбкой прохрипел он и пригладил мех на шелковистой розовой макушке.
– Паф, – добродушно махнула лапой квопл, как бы говоря, что не стоит благодарности, после чего, полностью потерявшая всякий интерес к компаньону, отправилась бродить по округе разодетого в сумрак помещения. Лишь две скудные полосы бледного света не давали ему полностью раствориться во мраке наступившей ночи.
– Позже обязательно угощу тебя чем-нибудь вкусненьким, – пообещал великан, глядя на удаляющийся задорно виляющий пушистый хвостик. – Но сейчас нужно разобраться с одной зарвавшейся крысой…
Клаус сдвинул браслет на ногах к лодыжке, чтобы было легче подсунуть под него пальцы, и крепко сжал в ладони. Рывок, второй, третий – и вот заклёпка, соединяющая концы браслета, со звонким «чпок» вылетела и исчезла где-то во мраке. Избавившись от второго браслета тем же путём, великан поднялся на покалывающие от долгого нахождения в сидячем положении ноги и развернулся лицом к нише, где прозябал запас цепи от ручных кандалов. Натянув её до предела, он упёрся стопой в борт и вырвал цепь, разорвав при этом надвое.
– Оставайся здесь, Паф, – наматывая концы цепи на предплечья, бросил через плечо Клаус своей пушистой спутнице, которая и без этого не особо то и спешила покидать трюм, копошась в разбросанном повсюду хламе. – Я скоро, – закончив, добавил он и двинулся к выходу.
Взобравшись по ступеням, великан остановился перед люком, приложил левое ухо, мочку которого по настоянию Морганны венчало отшлифованное до блеска стальное колечко, и тщательно прислушался к обстановке наверху. На палубе было по ночному тихо, и лишь всплески солёных волн, что самоотверженно разбивались о бархоут, раскачивая корабль, нарушали эту тишину.
– Надеюсь, я не опоздал, – отчасти виновато за то, что так долго провалялся без сознания, пробормотал Клаус и попробовал аккуратно приподнять люк, в душе уповая на то, что он не заперт. Желания выламывать его, а после сражаться со всем пробуждённым ото сна экипажем, у которого в оружейной наверняка завалялась пара другая заряженных пустышек, в данный момент у него не было от слова совсем. Всё, на что рассчитывал великан – остановить убийцу и тихонько удрать с корабля вместе с Паф. И госпожа Фортуна милостиво прислушалась к столь благородному порыву: необременённая замками крышка люка бесшумно откинулась в сторону, давая великану беспрепятственно ступить на пошатывающуюся от лёгкой морской качки палубу.
Крадучись бесшумной – что совершенно не вязалось с внушительной комплекцией – походкой, Клаус добрался до жилых кают, и с этого момента каждый его шаг сопровождался разноголосым храпом вперемешку с невнятным бормотанием, что доносились из-за дверей. Так, невольно вслушиваясь в эти полубредовые сонные причитания, состоявшие в основном из жалоб на тягости военно-морской службы да навязчивого желания узнать цвет белья прекрасной леди Элизабет, он вскоре оказался подле двери последней. Тихонько приоткрыл её, не издавая ни единого скрипа, и по-кошачьи прошмыгнул внутрь.
С порога лицо пирата приятно обласкал прохладный морской бриз, что сквозняком забрался в каюту через настежь распахнутый иллюминатор и теперь безнаказанно здесь хозяйничал. Теребил невесомую вуаль бежевых штор, шелестел желтоватыми листами бумаги, исписанными чернильными вереницами слов, проказливо подталкивая их к краю украшенного строгой резьбой рабочего стола, раздувал полог, за которым располагалось спальное место. Осторожно обогнув продолговатый столик для совещаний, окружённый роскошными креслами с отделанными кожей спинками и сидениями, Клаус неторопливо продвигался вдоль занявшего всю левую переборку высокого стеллажа. Он был доверху забит всякой всячиной, начиная от книг в дорогих переплётах и заканчивая присущей морскому промыслу различной атрибутикой. На одной из полок великан приметил несколько запечатлей-зеркалец[19 - Запечатлей-зеркальце – предмет, похожий на обычное зеркало с той лишь разницей, что, если посмотреть в него в течение минуты, он навеки запечатлеет отражение смотревшего(-их).], окантованных изящными позолоченными рамочками под стать запечатлённым в них людям. Тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что это родные Элизабет. На самом большом зеркальце их насчитывалось около дюжины, и все как на подбор: стройные, грациозные, в красивой одежде и с серьёзными выражениями на лицах. Ну просто образцовая семья богатеньких криолисов.
Дойдя наконец до обнесённого ажурными перилами помоста, на котором красовался тот самый рабочий стол, – так пафосно и так по-капитански, – Клаус быстренько перешагнул через ступеньку и прошёл до полога, отмечая про себя, что стоявшая на столе клетка, предназначенная для почтового голубя, пустует. Следовательно, беспечная дозорница уже давно отправила официальный запрос в клан десяток, в связи с чем и оставила иллюминатор открытым, дожидаясь вестей от своего пернатого гонца. Великан неодобрительно покачал головой и тихонько вошёл в покои Элизабет.
Девушка неподвижно лежала на широкой двухместной кровати, занимающей две трети всего пространства, и выглядела настолько умиротворённой, что Клаус невольно забеспокоился, а не опоздал ли часом, но подойдя ближе и внимательно всмотревшись в очертания хрупкого девичьего тела, укрытого лёгким одеялом, успокоился от вида размеренно вздымающейся груди и сопровождающего этот процесс негромкого сопения. Великан развернулся и уже собрался покинуть капитанскую каюту, чтобы затем дождаться появления убийцы снаружи, хорошенько так пристукнуть его по кучерявой балде да вышвырнуть за борт, как вдруг, то ли из-за того, что это было сделано неосмотрительно резко, отчего разболтавшаяся цепь на правом предплечье звонко брякнула звеньями, разбивая безмятежное спокойствие каюты, то ли из-за того, что госпоже Фортуне наскучило сопровождать пирата, и она отправилась на поиски нового счастливчика, заслуживающего горячее прикосновение её удачливых губ на собственной щеке, глаза Элизабет распахнулись. Она со скрипом села в кровати и повернула голову на непрошеного гостя.
– Дьявол… – одними губами чертыхнулся Клаус, видя как проясняется взгляд небесных глаз, как разрастаются от страха зрачки, как приоткрываются побледневшие губы, готовясь сорваться в истеричный крик. Всё-таки не имеет значения, могущественный ли ты криолис или же бравый капитан дозорников, в тот момент когда в твою спальню посреди ночи врывается оголённый по пояс здоровый детина, уязвлённая женская натура возьмёт вверх над всяким самообладанием.
В один прыжок великан оказался на кровати, повалил девушку на шёлковые простыни, нависая сверху, и зажал ей рот грубой мозолистой ладонью. Дозорница попыталась воспользоваться Силой, но лёгшая на грудь цепь тотчас поглотила её ещё в зародыше и мало того – начала неумолимо опустошать внутренние резервы. Осознав в какой ситуации она оказалась, Элизабет задрожала всем телом, замычала, затрясла головой, а из прикованных беззвучной мольбой к Клаусу глаз по щекам покатились первые слёзы.
– Лиз, послушай меня очень внимательно, – великан старался говорить крайне спокойно и убедительно, – я клянусь всем ромом мира, что не причиню тебе вреда и всё объясню, если ты пообещаешь, что не станешь устраивать шумихи. Лады?
Убедительный тон сработал: девушка самую малость расслабилась и слабо кивнула.
– Точно? – на всякий случай перестраховался Клаус, не решаясь убирать руку.
Брови Элизабет сердито съехали к переносице, как будто и не она только что обливалась слезами, а в ладонь Клауса ударили недовольные вибрации. Он еле заметно скривил губы: о её сумасбродной переменчивости характера можно слагать легенды. Как и обещал, великан слез с девушки, которая незамедлительно отвесила ему звонкую оплеуху, после чего спешно прикрылась одеялом и отползла практически к самой спинке кровати, чуть ли не с ногами забираясь на подушки.
– У тебя есть ровно десять секунд, – задыхаясь от волнения, с угрозой предупредила она.
– Хорошо, хорошо, – проворчал демонслеер, почесывая красный отпечаток ладони на щеке. – На твоём корабле есть крыса, которая работает на твоего кузена. Это тот белобрысый, что позвал тебя вчера. Сегодня ночью он намерен убить тебя, а я заглянул лишь затем, чтобы убедиться, что всё в порядке. Кто же знал, что ты проснёшься…
– Ещё секунда, и я закричу! – судя по этой реплике Элизабет не очень-то и поверила в искренность слов, а тем паче намерений, сидящего напротив презренного пирата, который не чурается врываться в спальню леди.
– Лиз, поверь мне. Я… – край полога приподнялся, впуская в комнату человеческий силуэт, несомненно принадлежавший убийце.
Поймав на себе два чужих взгляда, убийца замер в недоумении. Он явно не ожидал увидеть здесь Клауса, который по самым грубым подсчётам должен был проваляться в отключке до рассвета. Но стоило отдать убийце должное: он быстро взял себя в руки и действовал наверняка. В отголоске лунного света блеснуло лезвие клинка и молниеносно полетело в пребывающую в замешательстве девушку.
– В сторону! – крикнул Клаус, выбрасывая цепь наперекор смертоносному оружию. Звено на конце зацепило изогнутую рукоять клинка, сместив траекторию полёта на несколько сантиметров вбок, но скованная оторопью девушка так и осталась сидеть неподвижно, рассеяно смотря на приближающееся остриё. Вострая сталь обезобразила лицо кривым порезом и вонзилась деревянную раму позади.
Элизабет болезненно вскрикнула, дрожащей рукой прикоснулась к кровоточащей скуле, посмотрела на окрасившиеся кровью пальцы, закатила глаза и обмякла.
– Мы обязательно ещё свидимся, чертова крыса… – гневно прошипел Клаус, бросив на ухмыляющегося негодяя полный презрения взгляд, после чего прижал к себе девушку и стремительно сиганул в море, разнеся спиной оконный проём вдребезги.
V
Интенсивно загребая морские волны рукой, Клаус не без труда выбрался на песчаный берег пристани. Однако едва хлюпающие ботинки отпечатались на влажной полосе прибрежного песка, с корабля раздался тревожный вой сигнального горна. Стоило отдать должное экипажу Элизабет: не прошло и двух минут, как правый борт озарился огненными светлячками ламп подскочивших по тревоге матросов.
– Они на берегу! – прокричал какой-то особо горластый тип. Светлячки всколыхнулись и как по команде единым порывом полетели к забортному трапу.
Избавившись наконец от проклятых цепей, что так и норовили утащить его на дно, Клаус покрепче прижал к себе влажное тело несчастной девушки и бросился прочь, в город, надеясь разыскать лачугу того доктора, пока не стало слишком поздно.
Песок под ногами осыпался, скрадывал размашистые шаги. Клаусу казалось, что он бежит не быстрее сухопутной черепахи, а ночная темень, размывшая грань, что отделяла берег от потрескавшихся земляных мостовых, и звучащие всё отчётливее крики за спиной лишь усиливали это подозрение. Но страшнее всего было состояние Элизабет: она холодела всё сильнее с каждой секундой, и этот холод сквозь тонкую ткань вымоченной сорочки передавался и самому великану, закрадываясь в его бешено колотящееся сердце и вонзаясь в плоть леденящими иглами отчаяния. Демонслеер в который уже раз затеял опасную гонку со временем, где на кону опять оказалась чья-то жизнь. Злобный рык вырвался из обожжённого частыми вздохами горла; Клаус собрал всю волю в кулак и на порядок ускорился, возвращая себе ощущение ясности совершаемых движений. Всё, хватит с него смертей! Сегодня он собственноручно разорвёт этот порочный круг и во что бы то ни стало спасет эту девушку.
Клаус пулей вылетел на мостовую, перепугав разбуженных горном горожан, которые со справедливым возмущением на полусонных – ну по крайней мере они были такими до появления несущегося прямо на них пирата – лицах вышли посмотреть, из-за чего весь сыр-бор. Он набрал полные лёгкие воздуха и громко – чем только увеличил количество загоревшихся светом окон – прокричал:
– Здесь есть доктор?!
Реакция людей на его крик получилась неоднозначной. Кто-то с визгом падал на пятую точку, превращая глаза в наполненные первобытным страхом блюдца и сотрясая дрожью землю под собой. Кто-то со скоростью вспышки молнии влетал обратно в дом, хлопая дверью так, что с фасада осыпалась побелка. Кто-то по классике превращался в неподвижную статую, роднясь с молчаливыми горгульями, верой и правдой охранявшими сны суеверных богачей. Но никто из присутствующих так ничего и не ответил. Великан злобно сплюнул, впервые сетуя в душе на свою дурную славу, и продолжил бег, надеясь, что ему удастся сориентироваться, как только он окажется в окрестностях трактира «Весёлый пьяница».
– Эй, здоровяк! – внезапно окликнул сосредоточенно всматривающегося в вывески великана чей-то ещё не надломившийся мальчишечий голосок. – Следуй за мной.
Не останавливаясь, Клаус мотнул головой на голос и увидел мальчишку лет двенадцати в потрёпанной холщовой одёжке, что обычно носят бродяжки, который зазывал его в переулок впереди. Поддавшись на уговоры загадочного мальчугана, – от него не исходило совершенно никакой угрозы, не считая разве что присутствия некоторого лукавства в невзрачных серых глазах, хотя не демонслееру со своим лисьим взглядом его осуждать, – великан на полном ходу свернул в переулок, чуть было ненароком не протаранив стену ближайшего дома, и побежал вслед за ним, стараясь подстраиваться под темп маленького проводника.
Кирпичные фасады зданий с безумной скоростью сменяли друг друга. Километры тёмных переулков, казалось, слились в один нескончаемый лабиринт, и если бы не юркий проныра, ведущий Клауса непонятно куда, – но лучше бы, конечно, к доктору, для его же благополучия, – то последний точно бы заблудился в нём, наивно считая эту провинцию маленькой. Беготня по улочкам прекратилась только с рассветом, когда они оказались в том самом тупике, где стоял кособокий домишко с испещрённой мелкими дырами дверью. Парнишка вбежал на крылечко, по-свойски отодвинул половик, который укрывал под собой ключ от замка, в два поворота открыл его и вошёл внутрь, а следом за ним влетел Клаус с умирающей девушкой на руках.
– Бабушка! – с порога прокричал в полутёмный коридор мальчуган. – Бабушка!
– Чего горланишь с утра пораньше, шалопай? – глухо отозвалась она скрипучим голосом, донёсшимся из первой боковой двери. Послышался звук сливаемой воды, затем его сменило неторопливое шарканье уже немолодых ног, после чего дверь открылась, и в коридор выглянуло морщинистое лицо с заспанными глазами и торчащими в разные стороны серебристыми волосами. – И вообще – где ты шляешься по ночам, негодник?
– Бабушка, сейчас не до этого! – сердито отмахнулся парнишка. – Здесь девушке срочно нужна твоя помощь! – маяча рукой в направлении застывшего истуканом великана, крикнул он.
Сузив подслеповатые старческие глаза, старушка всмотрелась в очертания неожиданного гостя за спиной внука, а затем опустила взгляд на его бледную как приведение ношу, и её лицо мгновенно преобразилось.
– Филип, проводи их в кабинет. Я сейчас подойду.
– Хорошо, бабушка, – с готовностью отозвался мальчик и поманил Клауса в самую дальнюю комнату коридора.
Всё внутреннее убранство комнаты целиком и полностью являлось медицинским. На тонких нитях плетёных веревочек под потолком висели сушенные целебные травы, по углам стояли шкафчики с мутными стеклянными дверцами, за которыми хранились рулоны бинтов, склянки с настойками и мазями, а боковые стены занимали две старенькие больничные койки, делившие их с рабочим столом с одной стороны и порой тумбочек с хирургическими инструментами с другой.
– Положи её на койку, – распорядился Филип и, как только Клаус выполнил распоряжение, изучающее – можно даже сказать профессионально – осмотрел Элизабет, нисколько не смущаясь просвечивающих сквозь влажную ткань сорочки изгибов женского тела. Хотя, надолго он на них особо и не задерживался, потому что его взгляд почти сразу приковал к себе покрытый безобразной кроваво-гнойной плёнкой, распухший и обросший тёмно-фиолетовой паутиной, расползшейся по щеке вдоль венозных жил, порез. Мальчик зачем-то принюхался к нему и побежал к правому шкафчику.
– Что с ней приключилось? – осведомилась старушка, войдя в комнату. Сейчас она выглядела прямо как заправский доктор: строгий белый халат, собранные в хвост волосы, очки с толстыми линзами в круглой оправе и свисающий с шеи стетоскоп. Да и действовала соответствующе: не дожидаясь ответа, подошла к Элизабет, прощупала пульс, послушала дыхание, осмотрела рану и, несколько расслабившись, посмотрела на демонслеера.
Клаус раскрыл рот, чтобы всё прояснить, но его перебил Филип, дотошно перебиравший одинаковые на вид склянки:
– Это сильнодействующий яд. Нужно приготовить противоядие.
– Какой яд?
– Слёзы кореглаза.
