Артем Галустов "Магнифит"

– А мне можно кофе?

– Ты вообще ещё мал для кофе. – Александр повернулся к официанту, и тот поднял голову, посмотрев на него одутловатым взглядом. – Две чашки кофе и пацану ещё стакан обычной воды. – официант одобрительно кивнул.

Александр сел за стол к сыну. Видя, что Лев его боится, он принял более мягкое выражение лица и тона. Они сидели близко к витрине. Дождь растекался по всему стеклу, дыша холодным воздухом.

– Стакан воды нужен, чтобы ты запивал кофе. Он слишком крепок для тебя. И маме не говори, что кофе пил. Хорошо?

– Хорошо. – кивнул головой Лев.

Александр ему мило улыбнулся, хоть и не должен был. Надо было сохранять вид грозного отца, но Лев ему очень напоминал Диану. Такой же чёрный волос, такая же белая кожа. Худое тело, чуть больше голова. Один глаз прищурен. Толстые губы вечно поджаты от скромности. Милый и на вид смешной парень.

В таверне стал распространяться терпкий запах, который Лев обожал, но никогда не был к нему причастен.

– Ну рассказывай. Зачем ты это сделал?

– Не знаю.

– Да ладно, рассказывай. Не бойся, ругаться сильно не буду. Маме тоже не скажу, чтобы не ругалась. Ты знаешь, если разговор между нами, то женщины не при делах. Ну…

– Мы сожгли его, потому что нам несправедливо ставили оценки. – он посмотрел на отца и, видя, что тот все ещё слушает, продолжил. – В журнал плохие оценки ставили только григорианцам. Даже если неправильно отвечает аспириец, учителя двойку ему не ставят. А нам могут поставить, даже когда мы отвечаем правильно. А потом в обычный журнал стали ставить оценки за поведение, а для этого есть другой журнал. Но григорианцам за плохое поведение ставили и в обычный. Хотя все вели себя хорошо.

Официант подошёл к ним с кофе, и Лев замолчал.

– Ясно… – сказал Александр, потирая губы и находя нужные слова. – Ну, пробуй.

Лев отпил кофе и сразу сморщился. «Почему он такой горький? – подумал он. – Зачем родители пьют каждый день эту гадость?». Увидев, как сын сморщился, Александр засмеялся:

– Ну водой запей. Сказал же, рано. Ещё успеешь быть взрослым. Лучше возьму тебе горячего шоколада.

Лев, накуксившись, смотрел на свою чашку кофе и ждал теперь шоколада. Александр умилялся своим сыном. Толстые губы Льва растянулись в улыбке, а прищуренный глаз лукаво посмотрел.

– Лев, почему ты мне ничего не рассказал?

– Не знаю.

– Самое ужасное это не то, что ты сжёг этот дурацкий журнал, а то, что ты мне ничего об этом не сказал. Понимаешь, если бы ты вовремя дал мне знать, я бы что-то придумал. А теперь у нас могут быть неприятности.

– Какие неприятности?

Александр понимал, что ещё рано. Он просто ребёнок. Но он все чувствует, все понимает. Такому существу сложно врать.

– Я хочу сказать, что своими поступками ты можешь нанести вред другим.

– Но они сделали несправедливо.

– Я знаю. Я знаю, что и ты справедлив. Я всегда в тебе это видел. Но ты не задумывался, что в этом журнале есть оценки аспирийцев. И как они их теперь восстановят?

– Но они все несправедливы к нам. – настаивал Лев.

– Они же вам ничего не сделали. Ты так говоришь, потому что они аспирийцы. Тебе ничего не сделали твои одноклассники. Я хочу сказать, что своим поступком ты сам разделяешь класс на григорианцев и аспирийцев, но ты не объединяешь его. Понимаешь? Придёт день, сынок, когда тебе выпадет сложный выбор, когда нужно будет принять, а возможно и защищать людей, которых в твоём обществе все ненавидят.

– Почему ты думаешь, что мне придется делать такой выбор.

– Потому что я сделаю свой, а тебе оставлю этот. Я хочу, чтобы ты принял правильное решение. Договорились?

– Да. – задумчиво кивнул Лев.

– А твой друг Корнеид? На сколько я знаю, его мама григорианка, а отец аспириец. Как ему жить в таком классе?

Лев молчал, потому что начинал понимать правоту отца.

– Я тебя даже не хочу наказывать. Потому что в том, что произошло, виноват я. – Лев посмотрел на него. – Я тебе не объяснил всё это. А объясняю уже после того, как все произошло. Но я хочу, чтобы ты умел думать. Оставь свою справедливость другим. Мы с тобой мужчины. Наше дело – исполнять наш долг. Долг брата, мужа, отца, сына, а также долг к тем, с кем ты живешь вне семьи. Их ты тоже должен уважать. Ты должен уважать своих одноклассников. Понимаешь?

– Угу.

– Вот тебе и угу. Мне из-за тебя ещё с мамой ссориться, когда я ей скажу, что ты теперь в школу не пойдёшь. Хотя мужчина должен только любить своих женщин, а не слушаться их. Но с твоей мамой это, конечно, не прокатит.

Лев стал улыбаться, а официант принёс ему шоколад.

Александр улыбнулся ему в ответ.

– Что лыбишься? Ешь давай свой шоколад. И пойдём уже. Вот только рубашку не испачкай. – хотя предостережение Александра уже было поздним.

Александр смотрел, как сын наслаждается шоколадом, и та ужасная мысль, что из-за сына могут пострадать другие семьи, вдруг унялась. А вдруг все пройдёт? А вдруг этот день никогда не настанет?

Глава 5

Был уже поздний вечер. Александр шёл с работы. Целый день он носился без отдыха. На улице было очень тихо. Ни одного человека, хотя в это время всегда ещё отдыхали взрослые и игрались дети. Все наслаждались последними тёплыми днями, протискивающимися через дождливый сезон.

Зайдя в свой подъезд, он прошёл мимо человека, который исступленно тёр свою дверь губкой. Рядом с ним стояло ведро с покрасневшей водой. Сосед через каждую секунду оборачивался, а когда мимо прошёл Александр, вовсе испугался. Александр кивнул ему головой, не посмотрев на него. Больше всего ему хотелось видеть Диану, лечь вместе с ней на диван и хоть на полчаса уткнуться в её плечо. Он даже шёл и гадал, что на ней будет надето, и представлял, как она улыбается, когда он её смешит.

Поднявшись на свой этаж, опять стояло несколько человек, которые тёрли свои двери так же с тряпкой и ведром. Александр начал уже ускорять шаг и увидел, как рядом с его дверью стоит Сандро и тоже трёт свою дверь. Все эти люди были ведомы одним и тем же тошнотворно стыдливым чувством, будто были уничижены тем, что с такой силой и скоростью трут свою дверь, словно пытаются быстро убрать за собой свою грязь, дабы её никто не успел увидеть.

Подойдя поближе, Александр увидел, как он пытается стереть крест. Он был жирно нарисован красной краской. Спешно. С засохшими красными каплями, которые стекали вниз.

Александр, оцепенев от страха, повернулся к своей двери и увидел то же самое – красный крест со стекающими каплями вниз. Его вдруг пробрал первобытный страх. В горле пересохло. А сердце забилось импульсивной птицей в клетке, чьи крылья в панике ударялись об тесные решётки. Глаза расширились. Костяшки побелели. Руки задрожали. Голова стала думать гораздо быстрее, но в никуда. Он рванул к дверям. «Ну же. Что же это?» Он смотрел на людей. «Кто оттирает? Григорианец. И это григорианец. И это тоже». Он обернулся. «Отец Корнеида. Нет. Он аспириец. Да. Нет! Нет! Нет! Причём здесь она. Его жена». Он побежал дальше. Как сумасшедший стал прыгать по лестнице, забегая на чужие этажи. «Кто здесь живет? По-моему, этот. А здесь? Тот». Так он пробежал и посмотрел все двери. Даже пустые. Почти у каждой стоял мужчина и стирал свой крест, словно свой позор. Оглядываясь, чтобы никто не узнал об этом, будто его в чем-то уличили.

Вот и все. Все двери с красным крестом – это двери григорианских семей или семей, где хоть один член семьи – григорианец. Началось. Это зашло уже слишком далеко. Эта была та человеческая глупость, которую не сломать, не переубедить. Прогрессирующая. Агрессивная. Она шла за тобой. И скоро она за тобой придёт. Она берет количеством. Она берет волной, когда ты один. Во всем этом океане безумия. Был лишь вопрос времени о начале шторма. Каждую ясную секунду ты убеждал себя, что сможешь уплыть из его зоны. И вот облака сгустились. Гладь загорбилась. И теперь ты пытаешься куда-то уплыть? Куда ты хочешь убежать? Когда город теперь лабиринт. Море – кипяток. Горы – стены. Человек – чужой. Куда ты хочешь убежать от своего последнего дня?

Он прибежал домой. Захлопнул за собой дверь. Диана, стоявшая межу столом и диваном, зажав руки в замке у груди и вперив глаза в телевизор, резко дёрнулась и машинально попятилась назад. На экране вещали о падении государства на прежние части, о независимости Аспирии и Григориании, которые официально объявили друг другу войну. По всей стране происходили погромы и убийства.

Александр, поставив перед собой руки, стал подходить к жене.

– Тише-тише.

Увидев мужа, она побежала к нему и с жаром обняла его.

Александр поймал её и начал приглаживать её волосы, успокаивая.

– С тобой все хорошо, все хорошо? – она закивала головой. Александр обхватил её лицо обеими руками, постарался сделать так, чтобы она на него посмотрела. – Диана, где дети? Успокойся и скажи, где дети.

– Спят.

– Спят? Уже?

– Да. Я им велела лечь спать.

– А ты что, не заметила, как у двери кто-то был? – она покачала головой. – Вообще? Даже ничего не услышала? – она опять покачала головой. – Да как так?

– Что это?

– Я не знаю, как тебе это сказать. Но ты должна уйти отсюда.

– Уйти?

– Да, иди в церковь. Там они не посмеют тебя тронуть.

– Нужно поднять детей. – она отпустила мужа и хотела пойти к ним в комнату, но Александр схватил её двумя руками за предплечья.

– Нет, не надо этого делать. Оставь детей. Я знаю, как увезти их отсюда. Никто даже не узнает.

– Куда увезти? – сначала она на него отстранённо посмотрела, но через секунду в глазах вспыхнул огонь. – Нет, я детей не оставлю!

– Диан, я тебя умоляю, – Александр взял её за плечи и встряхнул хорошенько, – сделай, как я тебе говорю. Мы не можем их здесь оставить. Сами мы не выберемся, а их вытащим. Если что-то произойдёт… уходи… иди в церковь, пожалуйста, прошу тебя.

– А ты?

– Как только спрячу детей, я приду к тебе. Но ты должна идти прямо сейчас. И ни в коем случае не возвращаться. Обещай мне! – она смотрела на него шокированными глазами, абсолютно немыми. – Обещай!

– Хорошо.

– Иди, прямо сейчас иди.

Он открыл дверь. Сандро и другие григорианцы все ещё оттирали двери. Александр вышел вместе с женой. Она не отпускала его руку, а он морально не мог отпустить её. «А если больше не увижу? Она все моё сердце. Куда мне её отпустить? Осталась бы лучше со мной. Нет, иди. Иди. Иди». И он отпустил. Цепляясь глазами за каждую секунду, что видит. И она уходила, оборачиваясь с напуганными глазами. И вот она скрылась за угол. И вот её уже и нет.

Он вернулся домой, оставив дверь открытой, и встал, загипнотизированный телевизором. По нему показывали начало боевых стычек на границах и разъярённых людей на главной площади их города. Радикально настроенные националисты напомнили аспирийцам, что они здесь хозяева и что не следует держать у себя дома людей, представителей того этноса, с которым сейчас идёт война. Началась общая истерия. Стали показывать беспорядок в разных районах города. Погром. И радиус этого очага разрастался и был очень близок. Он приближался. И для него уже были помечены цели. Александр с ужасом понимал, что полиция заодно с бандитами. Никак иначе они не могли знать место фактического проживания. Семья Александра жила в доме его друзей аспирийцев. С ними Александр уже обо всем договорился. Необходимо было действовать.

Александр все елозил в мыслях. Дверь была открыта, и в квартиру вошёл Сандро. Он был маленького роста, черноволосый, с мраморной кожей и густой чёрной бородой.

– Началось, Александр.

– Да… к сожалению.

– Куда ты пойдёшь?

– Не знаю. Но оттирать свой крест бессмысленно. Они скоро придут. Я спрячу семью и буду их ждать.

– Это глупо, тебя убьют! – вспылил Сандро.

– Бежать мне некуда. – тихим и безучастным голосом проговорил эти слова Александр.

– Я жену и ребёнка отправлю в храм. Сам пока тоже останусь. Можешь спрятаться у меня.

– На твоей двери тоже крест. – сказал ему Александр, кивнув на дверь.

– Если будут ломиться, я открою и скажу, что один.

– А если обыщут?

– Значит, будим с ними драться.

– Хорошо. – немного обдумав, сказал Александр. – Оставь меня. Я кое-что сделаю и приду к тебе.

– Да, конечно. Моя семья ещё дома. Я прослежу, чтобы они сначала ушли.

Александр кивнул головой, и Сандро ушёл, закрыв за собой дверь. Тогда Александр выключил телевизор и взял молоток.

В это время в поле, где был Карлен, началась тревога. Все стали носиться мимо него. Погружать сумки в машины. Выстраивать всю технику в линию. В воздухе гремели команды. Взвода и роты строились перед своим командиром. Бригада растянулась и по длине стала больше деревушки. Шеренги уходили далеко и уже ютились среди домов и полей с подсолнухами. Было приказано ехать в Красный город и вытащить оттуда григориан.

Карлен стоял вместе с офицерами своей роты и всего полка. Им зачитывался приказ о наступлении. Карлен находился среди деревянных домов. Он заметил, как из окна на него смотрела молодая девушка. Карлен, не поднимая головы, глазами её осматривал. Он слегка улыбнулся ей, вдруг вспомнив о своей любимой. Рядом стоял командир роты, Карлен шепнул ему.

– Капитан, что произошло?

– Да пока непонятно, что на самом деле произошло. Ничего не говорят. Мы сейчас информационно отрезаны. Знаем только одно – мы едем в Красный город. Офицерам пришла информация, что там убивают гражданских.

– Гражданских? Кто? Армия, полиция?

– Нет, такие же гражданские. Армия и полиция не вмешиваются, но и не мешают. Поэтому поедем мы. Надо забрать оттуда григориан.

– Будет бой.

– Не думаю. Военных нет в городе. Оставили его как на съедение волкам. Думаю, мы встанем там и пригрозим использовать силу. Тогда-то они и дёру дадут. У нас же столько техники. Да и сами вооружены.

Александр постучался в дверь соседу. Сандро открыл и увидел Александра, а позади него хаос. За его спиной зияла квартира в полной темноте, в ней прорезывалась для глаз поломанная мебель. Вся она была перевёрнута и перебита в щепки. Все вещи валялись на полу. Выдвижные ящички от комодов и шкафчиков были вытащены и оставлены лежать. Сам Александр стоял с молотком в руке.

– Что произошло? – недоуменно спросил Сандро.

– Так надо. – холодно ответил Александр. – Пусть думают, что дом атакован. Это отвлечёт внимание.

Александр зашёл в квартиру, закрыл дверь, а сам прилип к дверному глазку, уставившись в темноту своей квартиры.