– Я… Я на такси, – с трудом разлепила губы девушка.
– В таком состоянии? – хмыкнул Олег Викторович.
– Господи! Господи, пусть земля разверзнется, – молила Аня про себя. Но Господь был глух к ее молитвами и с землей ничего не происходило. Она даже колыхаться под ее ногами перестала.
– Со мной все в порядке, – Аня не могла смотреть на Олега Викторовича, ведь в его глазах было столько осуждения и презрения, что она это просто не могла вынести.
– Я видел, как с тобой все в порядке. Поехали. Отвезу тебя домой.
Аня зажмурилась. Как же ей хотелось, чтобы все это оказалось сном, и Олег Викторович на самом деле не приезжал.
– Ань, ну че ты встала? – окрикнула ее Карина.
Мужчина оглянулся. Аня заставила себя сделать шаг, второй. Тело слушалось плохо.
Олег Викторович держал для нее дверь, пока она садилась на заднее сиденье. Аня не смела поднять на него глаза. И в тот момент она ясно поняла, что он никогда больше не посмотрит в ее сторону. Это было ужасно – понимать, что ты потеряла то, чего у тебя никогда не было, но чем ты очень хотела обладать. Ане не было так больно, даже когда врачи запретили ей танцевать. Именно сейчас, а не тогда, как ей казалось, весь ее мир и вся ее жизнь потеряли смысл. Девушке даже было все равно, что едет она домой, пьяная, в чужом развратном платье и что дома непременно будет скандал, большой и страшный.
– Куда тебя отвезти? – спросил Олег Викторович, глядя на Аню в зеркало заднего вида. Она назвала ему адрес. Машина медленно тронулась с места. Девушка вжалась в угол сиденья. Скоро она приедет домой и ее пути с Олегом Викторовичем разойдутся навсегда. И Аня останется в его памяти алкоголичкой, не умеющей пить и блюющей в подворотне. Что может быть ужаснее?
Мужчина за всю дорогу не проронил ни слова. Аня не знала, хорошо это или плохо. Может, было бы лучше, если бы он ругался, отчитал ее, тогда бы у нее хотя бы был шанс объясниться, убедить его, что она не такая, что она напилась впервые в жизни и больше никогда не станет этого делать, но Олег Викторович молчал. И одному Богу было известно, о чем он думал. Но Аня была уверена, осуждал.
А Олег на самом деле не понимал. Он всю дорогу бросал на девушку короткие взгляды в зеркало заднего вида и задавался вопросом, какого черта она пила? Ясно же, что не умеет этого делать. Решила ощутить себя взрослой? Дурочка! Хотя бы начинала с малого. А Каринка еще получит за то, что напоила Аню.
Он свернул во двор с указанным адресом и нахмурился. Надо же, какое совпадение! Ведь он в юности часто здесь бывал. Вот в этом самом доме жили его друзья Костя и Андрей. Их пути давно разошлись, но когда-то они тесно общались. А много лет назад здесь жила девушка, которую он безумно любил. Думал, что любил. А оказалось, что подделка это. Как и сама девушка, фальшивая насквозь. Олег ухмыльнулся, ничего не ощутив по этому поводу. Ничего внутри него не дрогнуло от воспоминаний о Ларисе. А тогда, двадцать лет назад ему казалось, что жизнь его закончилась и никогда уже больше он не полюбит.
Олег остановил машину у последнего подъезда.
– Приехали.
Он видел, как сонно огляделась Аня, бросила испуганный взгляд на окна квартир и открыла дверь.
– Спасибо, – ее голос было едва слышно.
– Может, тебя проводить? А то мало ли, – предложил Олег. – Ты как себя чувствуешь?
– Нормально. Спасибо. До свидания.
Аня захлопнула дверь и, бросив еще один взгляд на единственное горящее окно, нетвердой походкой пошла к подъезду.
– Представляю, что сейчас будет, – ухмыльнулась Карина.
– В смысле? – не понял Олег, оглянувшись на дочь.
– Да мать у нее строгих нравов. Аньке щас достанется по первое число.
Мужчина посмотрел на окно на третьем этаже. У него не было сомнений, что именно там живет Аня.
– Зато будет думать в следующий раз, прежде чем пить. И вообще зачем вы ее напоили?
– А мы-то тут причем? – возмутилась Карина. – Она сама немаленькая. Силой же никто не заставлял.
– Ремень по тебе плачет, – беззлобно ответил Олег и, развернув машину, вырулил со двора.
– А я-то че?
– Нет слова «че», – рыкнул отец. Дочь притихла. Она выпивала не в первый раз. После парочки вечеринок ее вообще заносили домой на руках, но отец всегда относился к этому лояльно. Мог пожурить, но до скандалов дело не доходило. Сейчас же он был недоволен. И настолько, что Карина чувствовала, лучше не спорить. А отец побесится и отойдет, как всегда.
– Неужели непонятно, что Аня не умеет пить? – не унимался он.
– Так и не пила бы.
– Знаю я ваши вечеринки. На слабо взяли девчонку?
– Да никто ее ни на что не брал. Все пили и она пила. Не хотела бы, не пила.
– Что хоть пили?
– Шампанское, – дернула плечом Карина.
– И все?
– Мартини было. Пара коктейлей.
Олег покачал головой. Он хорошо представлял, как чувствовала себя Аня и как она будет чувствовать себя завтра утром. Ну плюс в этом определенно был. Сильное похмелье надолго отобьет у нее желание пить. Самое интересное, что Олег не осуждал ее. Напротив, в его представлении Аня была никем иным, как жертвой обстоятельств, из-за своей несмелости неспособной отказать.
– Неужели такие еще существуют? – ухмыльнулся он, съезжая на подземную парковку. – Где же она выросла такая, совершенно не приспособленная к реалиям этого мира?
На самом деле Олегу не хотелось, чтобы Аня к ним приспосабливалась. Ведь это бы означало нарастить броню, стать дерзкой, где-то жесткой, потерять прелесть своей невинности и наивности – потерять себя.
– Поместить бы ее в музей под стекло, – подумал Олег, поднимаясь в лифте, – как редкий экспонат, чтобы можно было любоваться.
А любоваться Олегу хотелось. Жаль, что в жизни они никак друг с другом не связаны. Аня была ему интересна. Он не чувствовал в ней той пустоты, что была свойственна современным девушкам. Напротив, он чувствовал глубину, которую хотелось постичь и измерить. Жаль, что между ними такая пропасть. Ведь разве он сам может быть ей интересен? Конечно, нет. Олегу вообще казалось, что единственные чувства, которые он вызывает в Ане, – это страх. И если бы это было возможно, то она предпочла бы никогда с ним не встречаться.
– Я спать, – прервала его мысли Карина.
– Давай. Спокойной ночи, – кивнул он.
– Спокойной ночи.
Он тоже быстро принял душ и лег в постель рядом со спящей женой. Она не шелохнулась. Отвернувшись от нее, Олег подумал:
– Как там Аня? Сильно ли ее потрепала мама?
Он был согласен, что небольшая взбучка иногда крайне полезна в воспитательных целях. Главное, не переборщить. И Олег надеялся, что маме Ани знаком этот принцип. Хотя какое бы ему было до нее дело? Чужая дочь, чужая девушка… И все-таки он думал о ней.
Глава 5
Ане же пришлось несладко. Мама не делала никакой скидки на состояние дочери и с порога принялась ее распекать.
– Ты, что, пьяная? – ужаснулась она.
– Я немного выпила, – попыталась девушка оправдаться. – День рождения же все-таки.
– И что? – взвилась мать. – Это повод напиваться? Ты себя вообще видела? А что это за платье? Аня, откуда у тебя это платье и где твое платье?
Ане хотелось исчезнуть, снова уйти и вернуться только, когда мама успокоится, но она знала, что этого не будет, поэтому стоически терпела, превозмогая слабость и тошноту.
– Это платье Оксаны. Я…, – ее мозг, несмотря сейчас на состояние желе, пытался активно найти оправдание. – Я пролила сок на себя и она одолжила мне свое платье.
Аня не привыкла и не умела врать. Она прятала взгляд, чтобы мама не догадалась, что ее слова – ложь.
– А почему ты не привезла свое платье? И, кстати, кто тебя привез? Что это за машина? – глаза матери сузились и она впилась взглядом в дочь.
– Ларис, да оставь ты девчонку в покое, – раздался из комнаты голос отца. – Дай ей хоть пройти. Что ты ее в коридоре держишь?
– А ты не защищай, – крикнула она в ответ. – Ты посмотри в каком виде она пришла. Взрослой, что ли, стала?
– Мам, это было просто день рождения. Мы с девчонками посидели, выпили по бокалу шампанского. Ну, в конце концов, я же не маленькая девочка, – Аня попыталась улыбнуться, чтобы смягчить гнев матери. Но та была непреклонна.
– Я спрашиваю, кто тебя привез. И, главное, откуда? – мать скрестила руки на груди и была настроена воинственно.
– Это папа Карины. Мы вместе учились в училище. Он просто меня подвез, – воспоминания о сцене возле клуба вызвали у Ани новый приступ стыда.
– Быстро сними с себя это платье и марш спать, – прошипела женщина. – И больше никаких дней рождений и посиделок с подружками. Дожилась. Дочь приходит домой пьяная и непонятно в чем.
Аня, обрадованная, что экзекуция закончилась, протиснулась мимо матери и юркнула к себе в комнату. Переодеваясь в пижаму, она слышала, как отец что-то говорил, как недовольно, но негромко возмущалась мама. Обрывками до нее долетали фразы:
– Уму непостижимо!…
– Свою молодость…
– Стыда не оберешься…
– Перестань, Ларис…
– А тебе не до чего нет дела!
Аня больше не прислушивалась. Она забралась под одеяло и, закрыв глаза, замерла, прислушиваясь к себе. Еще тошнило и немного кружилась голова. Она сама вся словно покачивалась на волнах и от этого медленно погружалась в сон. Сейчас хотелось только покоя. И даже мысли об Олеге Викторовиче и стыде отошли на второй план.
Аня еще два дня отходила от этого дня рождения. Когда ей стало относительно легче и набеги на белого друга в туалете сократились до пары раз за несколько часов, она лежала в комнате и, обняв одеяло, смотрела в окно. Ей открывалась неинтересная картина из верхушек деревьев и кусочка серо-голубого неба. Но даже их Аня не видела. Она вспоминала взгляд Олега Викторович, когда он застал ее в скрюченной позе над лужей собственной рвоты. Девушка прокручивала этот момент в своей голове снова и снова, как будто хотела отыскать в глазах мужчины что-то другое, а не шок и отвращение. Но другого ничего там не было. Она разочаровала его. Хотя как можно разочаровать того, кто не очаровывался? И все-таки Аня всегда хотела произвести на Олега Викторовича хорошее впечатление. Да и что в ней было плохого? Она не курила, не выпивала, не меняла мужчин, как перчатки, учила детей танцам. И все равно девушка считала, что всего этого недостаточно, что ей чего-то не хватает, чтобы Олег Викторович заметил ее, думал о ней, чтобы привлечь его внимание. Хотя зачем и что дальше, она не понимала и не думала. Как забывала и о том, что мужчина женат. Но какое теперь это имело значение? Аня его разочаровала. И ничто уже не сможет это изменить.
Ей было больно. Никогда прежде она не чувствовала ничего похожего. Нет, что такое физическая боль, Аня, конечно, знала. Разбитые коленки, ноющие мышцы, головные боли, наконец, – все это было в ее жизни. Но никогда еще душа ее не испытывала таких страданий, от которых хотелось плакать и не хотелось жить. Даже когда умерла любимая бабушка, она страдала, плакала, горевала, но, наверное, на интуитивном уровне понимала, что это естественно. Сейчас же в ее страданиях не было ничего естественного. Она любила. И это было больно.
С каждым днем тоска съедала Аню все больше. Из ее глаз ушел свет. Опустились плечи. Мир потерял свои краски. Она больше не искала в прохожих Олега Викторовича, не грезила встретиться с ним. Аня смирилась, что чувства ее безответны и только уповала на время, которое никак не спешило лечить девушку. И даже с танцами не ладилось. Прежде она часто задерживалась после занятий, чтобы потанцевать самой, вспомнить движения, насладиться ими, доказать самой себе, что еще способна красиво двигаться, что в ней еще живо все то, что вкладывалось в училище. Но теперь ничего не получалось. Ноги становились будто деревянные. Аня спотыкалась, падала, сбивалась с ритма, злилась, начинала все сначала и все снова повторялось. Как будто не танцевала она никогда и не пророчили ей большую сцену. От этого становилось жалко себя. И, Аня, припав к станку, или, сидя прямо на полу, плакала до тех пор, пока не заканчивались слезы, пока вместо удушающей тоски не наступала пустота. Хотя бы ненадолго, но это приносило облегчение.
После одной из таких неудачных репетиций Аня вышла на улицу. Уже стемнело. Зажглись фонари и вывески магазинов. Это был конец ноября. Недавно прошел дождь и начинало ощутимо холодать – изо рта шел густой пар. Как назло, девушка забыла дома перчатки, а мелкие карманы пальто не спасали. Она неспешно побрела в сторону остановки, но, сделав несколько шагов, остановилась. Ане не хотелось ехать домой. Что делать там? Снова запереться в своей комнате, чтобы перемалывать в голове безответные чувства? Она задыхалась от этого. Ей не хватало воздуха и хоть крошечного глотка свободы. Аня повернула в другую от остановки сторону и неспешно двинулась по тротуару. Путь домой был неблизкий, но она и не собиралась весь его проходить пешком. Только чуть-чуть, пока не начнет совсем замерзать.
Несмотря на наступающую ночь, город еще жил полной жизнью. Люди спешили домой, забегали в магазины, торопились по своим делам. Аня вглядывалась в их лица, пытаясь угадать, о чем они думают, чем живут, счастливы ли. На лицах взрослых мелким шрифтом был напечатан список забот, которые невозможно было бы уложить и в целую жизнь, а надо – в ближайшую неделю, если не сегодня же. Дети хотели веселья и не желали вписываться в рамки каких-то там норм, которых не понимали. И на самом деле, почему нельзя забраться в лужу, если очень хочется? Ну и что, что на ногах короткие ботиночки? Нет, не завтра. Сделать это надо непременно сегодня. Завтра лужи уже может и не быть. А это станет самой настоящей трагедией. Подростки совмещали в себе печать вселенской усталости от этого мира, словно за свои четырнадцать-шестнадцать лет успели увидеть и попробовать все и ничего больше им не было интересно, и безудержного, бесшабашного веселья без оглядки на все те же пресловутые общественные рамки. Кто вообще их придумал и зачем они нужны?
– Аня? – ее окликнул мужской голос. Девушка сначала оглянулась и только потом поняла, кому этот голос принадлежит. Олег Викторович стоял у своего внедорожника и смотрел на нее так, словно сомневался, она ли это или нет. А Аня вдохнула и забыла выдохнуть. В голове ее родились десятки вопросов о том, что делать, как поступить и что говорить. Со скоростью света она отбрасывала один вариант, изучала другой и снова отбрасывала. А пока просто стояла, глядя на Олега Викторовича широко распахнутыми от страха глазами.
– Привет, – улыбнулся Олег. – А ты что тут делаешь так поздно? Неужели занятия так поздно заканчиваются?
Он не понимал, с чего бы Ане его бояться. Вроде ни разу не оскорбил ее и не причинил зла. Скорее, наоборот.
– Здравствуйте, – ответила она наконец, еще глубже пытаясь засунуть руки в карманы, хотя глубже было некуда. – Нет, я просто задержалась.
Аня не могла признаться ему, что на самом деле танцевала. Точнее, пыталась. Почему-то этот факт казался ей каким-то стыдным.
– Ты домой сейчас?
– Да, – кивнула она.
– Пешком? – нахмурился Олег и заметил надутые карманы ее куртки.
– Да тут недалеко. Я немного, – ее обдало жаром смущения.
– Да ты ж замерзла. Садись в машину, я тебя подвезу.
– Да нет, я на автобус пойду.
Он шагнул к ней и сделал то, от чего Аня застыла, будто соляной столб, забыв как дышать и растеряв враз все мысли и способность говорить. Олег взял ее ладони в свои. Аню обдало жаром. Зачем? Что он делает?
– Да у тебя ж ледяные руки, Ань. Ты, что, заболеть хочешь? Живо в машину.
Олег открыл для нее дверь и почти силой усадил на пассажирское сиденье. И пока он обходил машину, она продолжала ощущать на себе его прикосновения. Каждым миллиметром холодной кожи Аня чувствовала тепло мужчины и его немного шершавые ладони. В глубине живота вспорхнула стая бабочек, защекотала своими крылышками, закружилась. Эти ощущения были Ане непонятны, как непонятен был и жест Олега Викторовича. Он просто так? Или все-таки нет? Зачем ему везти ее домой, тратить на это время? Просто потому что он галантный и внимательный или потому что… Аня боялась довести свою мысль до конца. Несмотря на то, что она мечтала, что когда-нибудь Олег Викторович обратит на нее внимание, ответит на ее чувства, сейчас ей было страшно. Потому что если у него к ней были чувства, то что с ними делать?
Олег тем временем сел за руль, завел машину и включил печку. Он бросил короткий взгляд на Аню. Она вся была натянута, как струна. Машина мягко вырулила от тротуара на дорогу.
– Как твоя дружба с алкоголем? Продолжается? – весело спросил Олег, желая разрядить обстановку.
– Что? – не поняла Аня его шутки.
– Говорю, больше не пыталась познакомиться зеленым змием? Не пила? – уточнил он.
– Нет, – она тут же опустила глаза. – Я вообще… не пью. Просто тогда… Это был день рождения и… Я решила просто попробовать.
Аня пыталась объясниться, но выходило плохо, как будто она весь свой словарный запас растеряла или забыла. Блок какой-то стоял в голове.
– Я знаю, как это бывает, – негромко рассмеялся Олег. Девушка взглянула на него с удивлением. – А что ты думаешь? Я ведь тоже был молодым. И тоже когда-то начинал пробовать. Водка, пиво, даже спирт. И конфузы случались. Не без этого.
Он рассказывал это с какой-то гордостью. Ане становилось легче. Значит, он не осуждал ее. Она немного расслабилась.
