Рафаэль Дамиров "Боец 5: Лихие 90-е"

Юра, молодец, смекнул, как надо, подхватил игру:

– Короче, Вадим Антонович, – заговорил он веско, – я вышел… ну, по своей надобности…

Он вышел по надобности, отправился к туалету и в коридоре натолкнулся на этих трех красоток, вальяжно, со смешками шествовавших навстречу. Естественно, Юра не смог пройти мимо, он разразился комплиментами и приглашениями, на что одалиски реагировали очень позитивно и охотно. Примерно так:

– Ну что, принцессы, айда к нам? Вон туда, в кабинет! Выпить, закусить – все оплачено!

– Девчонки, пошли! – горячо зашептала одна, черноглазая, видимо, почуяв богатую халяву. Две другие вроде бы колебались, но в целом были не прочь. Юра поднажал с призывами, красочно расписывая ассортимент стола, и уже было склонил всех… как из общего ресторанного зала внезапно вывалился этот самый Хантер со своей братвой, и погнал резкую пургу – дескать, это мы заказали девчонок через официанта, а ты кто такой? Катись отсюда перекати-полем, и так далее… Ну, а остальное я слышал.

– Вот теперь картина ясная, – сказал босс. – Недоразумение! Идем-ка, пару слов сказать надо, – он взял Хантера под руку, отвел в сторону, что-то негромко говоря, вполне по-товарищески, и молодой товарищ заметно просиял, похоже, для него и его подопечных Вадим Антонович был неоспоримый авторитет. Трое, включая поверженного, потиравшего багровую щеку, безмолвно наблюдали за беседой лидеров.

Кончилась она тем, что начинающий ОПГ-шник, попрощавшись с шефом, быстро прошел к своим, молча махнул рукой, и все пошли в общий зал – так надо понимать, отступившись от девок в пользу нашей компании.

Вадим Антонович подошел к нам с Юрой, усмехнулся:

– Что, Юрий, хотел с царевнами пообщаться?.. Сбылась мечта, зови без препятствий! Провиант за мой счет, остальное – как договоритесь.

Он шагнул к проституткам:

– Ну, цветы бульваров, идете к нам?

– Идем! – опять первой выскочила черноглазка.

– Айда! – расплывшись в улыбке, Юра широко махнул рукой, приглашая всех.

– А ты чуть погоди, – вдруг придержал меня шеф.

Когда мы остались вдвоем в вестибюле, он достал из кармана неизменную сигару.

– Э-э… – осторожно протянул я. – А здесь можно курить?

Он скосился на меня с непередаваемой иронией на лице.

– Понял, – кивнул я, прочтя это как «мне здесь можно все». И спросил: – Знакомые? – разумея укрощенную компанию.

Шеф хмыкнул, крепко держа сигару в зубах.

– Не без того.

И рассказал, что этот Хантер и приятели – шпана районного масштаба, пытались «ставить на бабки» местный малый бизнес вроде ларечников, но быстро попали в поле зрения Вадима Антоновича, легко взявшего юного громилу за причинное место и объяснившего, как надо делать жизнь, не привлекая внимания правоохранительных органов…

– …ну вот с тех пор он у меня внештатно трудится, скажем так, – туманно поведал шеф. – По разовым поручениям. Да вот старые замашки еще дают о себе знать… Хотя, вообще, голова у пацана есть, если не промахнется, может в люди выйти.

– А почему – Хантер?

– Да по фамилии. Хантимиров… Хантемиров ли?.. Ну, как-то так, короче говоря, я ему в паспорт не смотрел, мне это ни к чему. У нас с ним партнерство построено на честном слове… Ну да ладно! Я о другом.

– Слушаю.

Он затянулся, выдохнул, окутался ароматным дымом. Помолчал, как бы прикидывая, как лучше построить разговор. И начал:

– Хотя речь тоже о партнерстве. Хочу предложить тебе тему. Но другой уровень, понятно. Дело, на мой взгляд, сильное. Перспективное.

– Организация турниров по боям? – догадался я.

– Именно, – он сбил пепел прямо на мраморный пол. – Слушай! Ты, наверное, понял, что этот наш турнир проведен не нашими усилиями? Вернее, не только нашими. Слов нет, мы молодцы, потрудились, но вряд ли бы смогли… ну, это же ясно, разве нет?

Разумеется, мне давно это было ясно. Ни шеф, ни Кудряшов не вытянули бы такой масштаб. В дело вошел инкогнито, негласно пробивший все, что надо, официально ни словом, ни взглядом к нашему соревнованию непричастный. Тем не менее, он это сделал, опять же сугубо негласно наварился…

– …в каком объеме? – шеф ухмыльнулся. – Не знаю, в каком. Не по чину знать. Хотя догадываюсь. Но тебе говорить не стану.

– Да мне это и ни к чему.

– Верно. А скажу я тебе, друг ситный, вот что…

Тут его лицо как-то странно изменилось в сторону жесткого сарказма.

– Надо же, вспомнил вдруг! Где-то в масонских ложах, что ли… Там вышестоящих в лицо не знали, от них приходили специальные посланцы и только ссылались на тех, – он показал пальцем в потолок, – и называли их: невидимые братья. Ну, вот будем считать, что и нас с тобой тоже есть невидимые братья… Ну, а теперь шутки в сторону.

Он вправду заговорил краткими рубящими фразами.

Во-первых – моя победа в турнире уже важный факт. За это разового вознаграждения мало. Хотя оно, бесспорно, будет. Но главный приз – моя доля в будущем бойцовском бизнесе. Пять процентов от прибыли в каждом турнире, организованном нами. Уровень, естественно, всероссийский. И первая задача – провести турнир в Москве. Попробовать столицы, так сказать.

– Это невидимый брат идею выдвинул? – прищурился я. – Слушайте, а может, он у нас будет под именем «Неназываемый»?

Шеф молча подымил сигарой.

– Ты зови как хочешь, а я буду говорить только: ОН.

Интонация не оставляла сомнений: шеф произнес это местоимение прописными буквами. И я отметил, что на эту тему вообще язык лучше придерживать. Правда, упоминание Москвы заставило меня вспомнить про Варианта:

– Вадим Антонович, а что наш заклятый друг Вариант, небось, уже на пути в первопрестольную?

Босс задумчиво покивал.

– Скорее всего. Он хитрый, котелок варит… А шестерок своих тут бросит, даже не икнет нигде. Расходный материал!

Я подумал, что, заезжая в Москву, мы попадаем на поляну Варианта и не только, наверняка там есть фигуры и помощнее его, и уж точно не глупее, они знают, где пахнет деньгами, и влезать в игру на этом московском поле… Но с другой стороны, как я понял сегодняшний тост шефа: если хочешь подниматься по жизни, то всегда будешь попадать в сферу все больших сил, рисков, тревог и борьбы. А нет – ну, проторчишь весь век в норе, в дыре… Нет, спору нет, кто-то именно это и выбирает, и это его дело, его выбор. Не осуждаю. Но я-то давно уже выбрал путь бойца и отступать поздно. Да и не хочу.

А шеф мастер, конечно! Знал, что предложить. За долю, пусть и скромную, но от больших денег я буду землю рыть, пахать день и ночь, что верно, то верно. А там, глядишь, пойдет так, что и общая сумма будет расти, и моя доля тоже, чем черт не шутит…

Так я мыслил, и раздумья, видимо, подзатянулись, потому что шеф вежливо подтолкнул:

– Ну так что? Ваше слово, товарищ… Боец!

– Согласен.

– Коротко и ясно! Тогда объясняю задачу-минимум.

Сказав так, он зачем-то глянул на часы. Это не прошло мимо меня. Я как-то незаметно привык к тому, что босс не делает ничего лишнего. Вообще ничего, от слова «вообще». Ну, значит, глянул он на часы и стал объяснять.

Руслан с бригадой операторов снял весь турнир на видео. Сейчас они, то есть его бригада, возьмутся приводить эту съемку в товарный вид. Картинка, звук, сюжеты… все это требует обработки. Запишут на кассету или несколько – это уж как получится – и вот у нас, по сути, продукт на продажу. Моя задача минимум – съездить в Москву, показать эти съемки уважаемым людям… Каким – мне скажут, разумеется. И «показать» – разумеется, это не все. Надо убедить уважаемых, что мы с нашим опытом сможем провести нечто и в Москве, с куда большим размахом и выручкой.

– Задача непростая, кто бы спорил. Но я же знаю, кому ее поручить. Тебе это по плечу. И… – тут шеф прервался и отклонился назад, заглянув мне за спину.

Мы с ним стояли так, что входные двери в ресторан были за моей спиной. Туда он и взглянул. И я вмиг сопоставил взгляд на часы и этот взгляд – как звенья одной цепи. И обернулся.

По ковровой дорожке, царственно улыбаясь, к нам шла Алина.

Черт возьми, как же она была хороша!..

Глава 4

– Здравствуйте, – произнесла Алина своим неповторимо-мелодичным голоском. – Удивлены?..

Я сдержанно улыбнулся, но при этом пожал плечами. Удивлен я или нет? А черт его знает, если честно. Жизнь моя мчалась на такой бешеной скорости, что отшибала любую способность удивляться. Причем чем дальше, тем сильнее. Взять вот хотя бы день нынешний…

В произошедшем сегодня были некоторые странности, которые вряд ли кто заметил, кроме шефа и меня, ну… и пожалуй еще определенных лиц. Я о них, о странностях в смысле, промолчал, думая, что шеф объяснит мне их – не заметить некоторые вещи было просто невозможно. Но он молчал, как партизан, и я, уже более или менее зная Вадима Антоновича, пришел к выводу, что самому заводить тему не надо, если он ее не включил – манера такая у него специфическая, проверять собеседников на коэффициент интеллекта. Логика примерно следующая: мол, догадается или не догадается, что пока шеф не заговорил о чем-то важном, не спросил, не подвел разговор к тому или иному… то нечего и трепать об этом. Ну специфическая, не специфическая, а какая есть и с этим орпеделенно стоит считаться.

Я не сомневался, что прохожу у него по разряду «умных», в том числе умеющих угадывать, о чем можно говорить, а о чем не стоит – все равно правда сама вылезет наружу, надо уметь ждать: это вообще один из признаков ума или даже мудрости… Ну, а раз так, то реноме надо держать. Помолчим пока.

Алина, похоже, ожидала от меня чего-то большего, чем молчаливое приветствие, слегка поджала губы, сделала надменный взор. Шеф, напротив, заговорил приветливо, но мудрено:

– Здравствуйте, здра-авствуйте, сударыня… Как говорится: большому кораблю – большое плавание! Осваиваетесь на новом рабочем месте?

– Спасибо, – сухо откликнулась она. – Не жалуюсь.

– Это хорошо… Да! Человек должен расти всю жизнь, я это давно понял и не так давно стал об этом говорить. Пределов никогда нет, ни в каком возрасте, и в восемьдесят лет у человека должно быть дело жизни, дело по душе. Тот космос, куда можно рваться бесконечно…

Этот благодушно-философский монолог значил то, что шеф позволяет нам видеть его в хорошем настроении – знак особой доверительности. Правда, с «любым возрастом» он что-то перегнул, Алина восприняла это не очень, хоть и с вежливым юмором:

– Хотите сказать, Вадим Антонович, что мне уже недалеко до восьмидесяти?

– Даже и не думал, – спокойно откликнулся он. – Я это вообще. Теоретически. Каждому свое на Земле на этой… – тут он спохватился, увидав, что очень уж в заехал в метафизику, не к месту, не ко времени. – Ну да ладно! Хорошо, что навестили нас, просим в зал! Точнее, в кабинет. Мы празднуем победу, знаете, наверное?

– Знаю.

– Прошу, – босс радушно повел рукой.

Она с царственным видом прошествовала по приглашению, и тут из зала выбежал один из пацанов Хантера, видимо, встречать очередную порцию «цветов бульвара». Был он явно взбудоражен, и я заметил, как блеснули его глаза, как жадно окинул он ими фигуру Алины – ну, что есть, то есть. Шеф грузно зашагал вслед за ней, я замкнул процессию.

Мысль продолжала усердно работать. Шеф и сейчас что-то не договорил, вновь зачем-то раскидал загадки. Он точно знал, что Алина сюда явилась не просто так, не погулять-выпить, это вовсе не в ее духе. А зачем? Ко мне? Любовь проснулась в сердце, сама не знаю, как?.. Тоже на нее не очень похоже… Ладно, разберемся.

Тем временем в кабинете веселье уже стояло коромыслом. Из магнитофона орал дурной шансон, а три гостьи, особы, мягко говоря, не стеснительные, разве что по столу не скакали. Уже успев поддать, они ржали, визжали, позволяя парням лапать себя за всякие интересные места, а парни, в свою очередь, раскраснелись, возбудились, здоровое мужское начало рвалось из них как гейзер, им теперь море было по колено, небо на руках, и шар земной вроде футбольного мяча…

Алина вошла в это буйство чувств как королева на карнавал – все разом обомлели, аж застыли, лишь дряхлый «Тандберг» надрывался истошным девичьим дуэтом:

Два кусочека ка-албаски
У тебя лежали на столе-е!..

Кто-то догадался хлопнуть по клавише, и «Комбинация» заткнулась.

Секунд пять в комнате стояла тишина. Реально. Белое безмолвие, как у Джека Лондона.

– Оп-па! – пьяно икнув и покачнувшись, произнес Танк. – Это кто же к нам?..

– Не к вам, а к нам, – с жесткой улыбкой, все ставя по местам, сказал я. – То есть, ко мне. Надеюсь, других вопросов нет.

Кое-кто переглянулся, но молча. Шестым чувством я ощутил, как напряглись девки. Не то, что напряглись, их явно полоснуло завистью – конечно, они ощутили, насколько они пыль перед этой царственной особой.

– Добрый вечер, – с изысканным сарказмом промолвила Алина, вроде бы безупречно вежливо, а все-таки с усмешкой.

– Прошу, – повторил шеф, и жест свой повторил, причем так, что ясно – это обращено к нам двоим, ей и мне. – А что все затихли? – осклабился он. – Музыка, танцы, вино – сегодня можно все! Гуляй, душа!..

– Жратва, секс… – едва слышно продолжил я перечисленный боссом ряд греховных удовольствий.

Магнитофон вновь загремел:

Ты рас-с-сказывал мне сказки-и-и…

И все и вся вновь понеслось развеселой чехардой. Кроме нас с Алиной.

Она подчеркнуто уселась в дальней стороне стола, где было пусто, и лишь тут я заметил, что исчезли Степаныч с Ракитиным – шут их знает, куда и зачем. Может, просто решили не смущать молодежь, может, захотели уединиться, чтобы вспомнить минувшие дни… Не знаю, словом. Алина присела, я послушно опустился на стул рядом, включив в себе галантного кавалера:

– Что предпочитаете? Шампанское?

– Шампанское?.. Нет, пожалуй. Красное. Вон то, «Лидия». Оно, конечно, на любителя…

Я чуть не вздрогнул. Лидия! Надо же, ирония судьбы. И подумал, что Лида скоро будет здесь… Ну и ладно! С Алиной у меня было и сплыло, несмотря на всю ее обворожительную ауру. Не скажу, что я был бесчувствен. Нет, я совершенно явственно ощущал, как эта магия влияет на меня, обволакивает незримым флером… Но я и сам ведь не лаптем щи хлебаю, знаю, как держать себя в руках, как не растаять – что я, дурак, что ли?

Так рассуждал я, наполняя «Лидией» хрустальный фужер. Тем часом в кабинет почтительно вошли два официанта в строго черно-белой гамме: штиблеты, брюки, сорочка, галстук-бабочка… Да, сорочки, пожалуй, могли быть побелее, посвежее, ну да ладно! Оба несли подносы с бараньими отбивными, распространявшими умопомрачительные запахи жареного мяса и специй.

– Угощайтесь, пожалуйста, приятного аппетита! – со сладкой улыбкой пожелал первый, видимо, старший по квалификации. Его напарник тоже старался улыбаться, но выходило это несколько напряженно, и действовал он без комментариев, впрочем, сноровисто.

Явление халдеев с роскошным блюдом было воспринято с восторгом, особенно девчонками, давно забывшими моральное унижение. Видать, такая халява перепадала им нечасто, а возможно, и вовсе впервые – и как знать? – может, и никогда больше такого не будет в их вряд ли светлой жизни…

Тут я поймал себя на том, что задумался, и даже не задумался, а просто представил, как это странно: то, что летят годы, зимы с веснами кружат равнодушной каруселью, им ведь совершенно пофиг наши мечты и судьбы, встречи и разлуки, память и печаль… Какая там твоя весна: семнадцатая, тридцать третья, пятьдесят восьмая пробегает мимо?.. Это тебе то свет, то тени, надежды и утраты, а жизни все равно…

– О чем задумались, чемпион? – шелковый голос Алины вытянул меня из оцепенения.

– Нет, – кратко ответил я.

– Что – нет?