Михаил Волков (Мотузка) "Изнанка"

– Патогению, – подсказал охотник.

– Да, патогению… остановился, то что бы со мной было? – спросил Михаил, поднимаясь и стирая с лица влагу.

– Ты бы просто исчез. Бесследно.

– Куда?!

– Спроси что-нибудь попроще.

– Хм! – Волохов повернулся к тому месту, через которое они прошли, но никаких инфернальных стен не обнаружил. Только непонятное, мутно – тёмное нечто.

– И многие исчезали?

– Мы стареемся вывести всех, – отрезал Стикс.

– Но всё-таки?

– На моих глазах пропали трое, – Роман невесело усмехнулся. – Четыре года назад. Очень уж им хотелось получше всё рассмотреть.

– А обойти эту фигню никак нельзя?

– Нельзя! Справа, вернее теперь уже слева – мины. Плюс – сигнализация. Да и с блокпоста нас бы видно было.

– Понятно…

Они двинулись дальше, прошли, как и обещал проводник ещё метров сто и, наконец, приблизились к Локусу.

– Мне пистолет кому на хранение отдавать? – сдавленным голосом поинтересовался Волохов у Романа.

– Зачем?! – удивился тот.

– Ну… вдруг я в монстра превращусь?!

– Даже если ты превратишься в варга, – наставительно произнёс охотник, – то воспользоваться оружием не сумеешь…. Вернее – не успеешь.

– Вы меня пристрелите?

– Не тебя. Самого тебя уже не будет. Мы уничтожим лишь твоё тело, дабы оно не продолжило… хм!… существование в иной ипостаси. Понял?

– Понял, – уныло согласился Михаил.

«Боже, что я делаю?!» – в ужасе подумал он. «Куда я на хрен лезу?! Ведь вон там, метров чрез сто – смерть! Причём, добровольная! Считай – самоубийство! Сколько там процентов? Десять?! Мать, мать, мать!!!».

Волохов повернулся к проводнику.

– А отказаться я могу?

– Можешь, – ответил тот со скучающим видом. – Только путь обратно, до Семисотки будет тебе стоить двойную сумму. У тебя деньги есть?

– А если я сам назад пойду?

– Попробуй. Посмотрим, как далеко ты уйдёшь.

Он окинул Волохова презрительным взглядом.

– Что, обосрался?

– Да пошёл ты! – Михаил отвернулся.

– Ага, – кивнул Стикс. – Прямо сейчас и пойду. Пора мне.

Женщина удивлённо задрала брови.

– А вы разве не останетесь посмотреть?

– На что?!

– Превратимся мы в изнаночников или нет.

– Нет, не останусь. Во-первых, я уже видел, как люди умирают, во-вторых, зрелище сиё не из разряда приятных. Ладно, удачи вам!

Он кивнул, развернулся и, не говоря более ни слова, исчез в тёмном пятне, похожем то ли на дым, то ли на грязь.

Алексей поправил автомат на плече, зачем-то посмотрел на часы.

– Готовы?

– Нет, – с мрачным видом ответил Волохов.

– Что ещё?

– У меня последний вопрос.

– Какой?

– Мы должны были идти не с вами, а только с проводником…. Кто бы, в таком случае провёл нас троих через Локус?

Охотник пожал плечами.

– Сами бы прошли. Ничего сложного тут нет.

Михаил вздохнул.

– Я надеюсь.

Они двинулись через пустырь, причём в этот раз шли цепью – женщина с ребёнком на руках (хотя, судя по всему, ей было тяжело это делать) и Волохов – посередине; охотники с оружием снятым с предохранителя – по краям.

Михаилу было страшно. Очень страшно. Словно двигаешься к некоему краю, за которым уже ничего не будет – ни жизни, ни даже смерти. Только пустота.

Он попытался вспомнить какую-нибудь молитву, но в голову, кроме «аминь» и «аллилуйя», как назло, ничего не лезло. Мысли метались подобно ошпаренным тараканам, ноги подгибались от страха, руки дрожали.

«Абзац! Во дурак-то! Дурак!!! Денег ему захотелось!!! Богатства, мать его за ногу, и за прочее! Сейчас будут тебе деньги! Нажрёшься ими так, что мало не покажется! Чёрт! Чёрт! Чёрт!».

Загребая ногами мутную жижу, они пересекли лужу, миновали какие-то мёртвые кусты, обогнули заросли тоже – мёртвого, почерневшего борщевика… и тут….

Кто-то огромный, невидимый, но тем не менее – реально существующий, со всей силы пнул Волохова в сердце.

Ногой.

По ощущениям – обутой в тяжёлый армейский ботинок. Или в железный «испанский сапог».

От неожиданности Михаил хотел было заорать, но не хватило воздуха. Мало того: он обнаружил, что какое-то время вообще не дышит. Не чувствуя к тому же особого дискомфорта.

«Вот так и превращаются в изнаночника! И это – моя последняя мысль!».

Затем, земля прыгнула ему навстречу, и всё померкло.

Впрочем, ненадолго.

– Твою душу! – услышал он справа и, повернув голову, уставился на ворочающегося в грязи Романа. – Холера!

Держась за сердце, охотник поднялся на ноги и направил пистолет на Волохова. Глаза у него сделались холодными и беспощадными. Как у солдата расстрельной команды. Постояв так какое-то время, охотник вдруг широко улыбнулся и убрал оружие.

– Поздравляю! – сказал он. – Тебе повезло! Давай руку!

– Не могу, – простонал Михаил, по-прежнему держась за грудь. – Больно!

– Сейчас пройдёт, не парься!

Волохов, и вправду ощущая, как затихает, уходит сумасшедшая боль, оглядел себя, затем, повернув голову, посмотрел на Алексея. Тот помогал подняться женщине с сыном.

– Но ведь говорили, будто человек становится изнаночником не сразу, – вновь переведя взгляд на Романа, сказал он. – Должно пройти какое-то время….

– Должно, – согласился тот. – От десяти до двадцати минут. Иногда меньше, иногда больше. Вот только будущие варги никогда не испытывают то, что испытывают при пересечении Локуса нейтралы. То есть мы.

– Удар в сердце? – догадался Михаил.

– Его. Ладно… Хорош валяться. Встать сам можешь?

Волохов кивнул, затем поднялся и принялся было отряхиваться, когда за спиной послышался крик.

Кричала женщина.

– Господи, спасибо!

Михаил, вздрогнув, резко развернулся.

Их спутница стояла, подняв мокрое от слёз лицо к небу и истово крестилась.

– Спасибо! Ты сделал это!

«Эк, её торкнуло!» – уже окончательно придя в себя, с иронией подумал Волохов. «Да она, оказывается, боялась даже больше, чем я! Хотя… её, конечно, можно понять. У неё инвалид на руках….».

Михаил перевёл взгляд на мальчишку – дауна и… замер, открыв рот.

Поскольку тот больше не был дауном.

Сейчас рядом с молящейся женщиной стоял обыкновенный пацан лет восьми, а может – девяти, без характерных признаков этой, кстати, весьма загадочной генетической болезни. Исчез ненормально высокий и ненормально широкий лоб, безвольный рот с маленьким подбородком; нездорово – бледная кожа сделалась вполне стандартной, чуть загорелой даже; но главное – глаза. Они, из выпученных, пустых, стали тоже вполне себе стандартными, с осмысленным взглядом.

– Мам, – произнёс ребёнок, подёргав женщину за куртку, – ну, престань уже!

– Господи! – женщина опустилась перед ребёнком на колени и осторожно обняла, словно тот был сделан из хрусталя. – Ты можешь говорить! Ты теперь всё понимаешь!

Тут она, очевидно, не выдержав, разрыдалась.

Роман пихнул Волохова в бок.

– Видал?!

– Эт… это что?! – спросил тот, ткнув пальцем в странную пару.

– А это то, за что Изнанку можно не только ненавидеть.

– То есть?

– Здесь инвалиды…. Любые инвалиды! – охотник поднял палец. – Перестают быть инвалидами.

– А… – Михаил потряс головой, – а почему об этом никто… э-э… не знает? В смысле – почему об этом нет нигде никакой информации?!

Роман кивнул.

– Правильно. Информации нет. Точнее – об этом знающие люди стараются не говорить. Ну, и власти тоже… не приветствуют подобные разговоры.

– Но… почему?!!!

– Да потому, что, если бы об этом узнали там, – он показал рукой куда-то за спину, – к Периметру ломанулись бы все, имеющие подобные проблемы! И не только, как ты должно быть догадываешься, из России… Со всего мира! Это даже не сотни тысяч, миллионы!

– Офигеть! Значит, наша… э-э… спутница….

В этот момент женщина, наконец перестав рыдать, оторвалась от сына и, повернув голову к ним, произнесла:

– Меня зовут Ирина.

– Михаил, – машинально представился Волохов. – С вами всё в порядке?

– Да, – она кивнула. – Я тоже получила сердечный удар, не беспокойтесь. Но главное – с Ильёй всё в порядке. ТЕПЕРЬ в порядке! Господи, я не верила! До последнего не верила! Надеялась, да, но не верила!

– Ладно, ладно, – Алексей снял с пояса и протянул ей флягу. – Вот, выпейте. Вам не повредит.