Рома прихватил поданной салфеткой миску и поставил её на откидной столик, около какой-то машинки с рукояткой. Затем он загрузил тарелку с брикетами в печь, включил её и уже потом взялся за цилиндрическую упаковку с винтовой крышкой. В ней лежали – стопкой – круглые плоские бежевые диски, похожие на галеты, или хлебцы. Рома разломил «галетину»: внутри она была пористой. Он взял – ещё одну, опустил её в миску с кипятком, и галета вмиг распухла до размеров пышного оладушка.
– Здолово! – обрадовалась Даша и захлопала в ладоши.
Рома выложил лепёшку в чистую тарелку и запустил в миску ещё три диска; и те сразу же превратились в «оладушки». Сняв с настенного крючка шумовку, похожую на сачок, он и их выгрузил в тарелку.
– Надо помыть руки, а то ходим грязными целый день, – сказал паренёк и двинул штырёк на загнутой трубке.
Дети умылись, вытерлись свежими салфетками – из стенной прорези – и вновь занялись «оладьями». Они были ещё горячими.
Рома достал из щели новую салфетку, свернул вчетверо и прихватил ею одну лепёшку. Он понюхал её, разломил, снова обнюхал. Ничего подозрительного в её аромате он не учуял. Мало того, ему показалось, что она пахла даже привлекательно. В этот момент микроволновка булькающим голосом и открытием дверки оповестила ребят, что кушанье готово.
– Спасибо, – поблагодарил её Рома, – но сперва мы закончим с оладушками.
Он отломил маленький кусочек от лепёшки, положил в рот и, прищурившись, стал жевать.
Втянув голову в плечи, Даша с тревогой в глазах наблюдала за его дегустацией незнакомого блюда.
– Лома, ну что? … Это не яд для талаканов? – шёпотом спросила она. – Лома, лодненький, только не умилай. … А то я без тебя… тоже умлу.
– Яд это или не яд – станет понятно через пару часов. А пока скажу: вкус этих лепёшек напоминает лаваш. И это прекрасная замена для хлеба! Всё, пойдём к столу, – проговорил брат.
Он снял с крючка круглый поднос, поставил на него тарелки – с лепёшками и с брикетами из микроволновки. Его взгляд скользнул по машинке с ручкой. Он нажал на ручку, и она, с небольшим сопротивлением, пошла вниз. Слева из машинки выступал поддон, а справа располагался лоток. Рома открыл верхнюю крышку и заглянул внутрь. Продолжением рукоятки служило острое лезвие, и его конец крепился на оси. В открытом положении крышка блокировала ход ножа.
– Всё ясно: это резак. Причём, безопасный, – уверенно заявил он. – Вот им-то мы и будем разрезать то замороженное мясо, которое мы видели в морозильном складе.
– Лома, а я… нашла какой-то ящик… с двелью, – прозвучал из-за переборки голос Даши.
– О! Да это же моечная машина! – обрадовался Рома. – Ненавижу мыть посуду. Вот пусть машина и моет. Всё, пошли кушать, а то оладушки стынут.
Ребята вышли из-за шкафа и уселись за стол на низкие пуфики. Рома переставил на стол тарелки с разноса. Не найдя нигде ложек или вилок, Рома достал из своей сумки две ложки.
Они тщательно обнюхали запечённые мясные брикеты. Это блюдо внешне чем-то напоминало паштет.
– На что – по-твоему – похож аромат этого мяса? – спросил Рома.
– На… поджалку, влоде бы, – неуверенно ответила Даша и понюхала ещё раз. – Нет, на шашлык!
– Мне тоже так показалось. Шашлычный паштет, – подтвердил брат.
И дети вприкуску с «оладушками» начали есть это странное мясо, со вкусом шашлыка; сначала они ели осторожно, а потом стали уплетать за обе щёки.
Когда они съели всё, что приготовили, Рома сказал:
– Сейчас чаю попьём, со смородиной. У меня с последнего похода в тайгу осталось полпачки заварки. А пока вода греется, я схожу к штурвалу времени – индикацию проверю – и принесу ведро с ягодой.
Он налил пол-литра воды в керамическую кастрюльку, поставил её в микроволновую печь и спросил:
– Даша, ты хоть наелась? Ещё оладушек не желаешь?
– Лома, я наелась. А чай… со смолодиной… буду, – ответила она.
Идти было недалеко, и Рома вернулся быстро. Он поставил ведро на кухонный стол и доложил обстановку:
– За проёмом горы, снаружи – глухая ночь. А на свет – от прожектора башни – налетела туча ночных бабочек и мотыльков. Но они, как бы ни старались, не могут пробиться сквозь проём, потому что он покрыт защитным полем, как наш мобиль. Теперь о главном: световой индикатор на барабане – всё ещё красный.
– Класный цвет… не лазлешает… клутить колесо, – напомнила сестра.
– Да. Это нами уже проверено, – проговорил брат. – Зато мы нашли всё, что планировали: воду, еду и туалет – даже душ. И это здорово!
– Да, здолово, – поддакнула Даша. – И здолово, что… мы ни лазу… не умелли.
В микроволновке закипела вода. Рома выставил на разделочный стол кастрюльку, кинул туда две щепотки заварки, две горсти смородины и закрыл её крышкой.
Он перенёс в столовую чай; сестра принесла две чашки.
За чаепитием она спросила:
– Лома, а где мы… будем спать? Там, где… матласы?
– Именно там. Лучшего места для ночлега мы пока в этой башне не нашли. Там много шкафчиков; возможно, в них хранятся спальные принадлежности: что-нибудь вроде подушек, простыней, одеял. Посмотрим. Полагаю, что-нибудь придумаем, – ответил брат.
Дети попили чаю и взялись за работу. Рома составил на поднос тарелки с ложками, чашки и кастрюльку, потом сбросил в ведро с педалькой – упаковки, объедки, использованные салфетки; при этом он процитировал реплики двух мультяшных персонажей:
– Чистота – залог здоровья, порядок – прежде всего.
Он отнёс в кухонную выгородку поднос, поставил его вместе с посудой, кроме кастрюльки, в моечную машину и включил её – та тихо заурчала.
А Даша, тем временем, принесла салфетку, намоченную под краном, вытерла ею стол и тоже бросила её в ведро; потом она наступила на педаль и вдруг удивлённо вскрикнула:
– Лома, всё… плопало!
– Как это «пропало»? – не поверил братец. – Значит, под ведром – мусоропровод.
Он переставил ведро на другое место, кинул в него выданную щелью салфетку и нажал педаль; в тот же миг ведро опустело.
– Ого! Они аннигиляцию освоили и внедрили в быт, и даже – в детский сад! – изумился он.
В эту секунду за перегородкой прекратилось урчание и что-то громко булькнуло. Он заглянул в выгородку: в моечной машине было пусто, а тарелки, чашки и кастрюлька стояли на полке на своих местах, на своём крючке висел и поднос.
– Вот это да! – воскликнул паренёк. – Она всю грязную посуду вместо мытья тупо аннигилировала, а потом материализовала туда, где чему предписано находиться. Стоп! А мои ложки где? Куда она их дела?
– Лома, не лугай её. Ложки тут, … на столе. Они… чистые, – сказала Даша и убрала ложки в сумку.
Рома, удовлетворённо хмыкнув, поставил ведро с ягодами в холодильник, затем наполнил графин водой из крана, а Даше вручил небольшое ведёрко. Свои действия он для неё доходчиво прокомментировал:
– Ягода в холодильнике дольше сохранится, не прокиснет; воду возьмём с собой: вдруг ночью захочется пить; а ведёрко – чтоб тебе не бегать по ночной башне до туалета.
Ребятки перешли в спальню и тотчас приступили к ревизии шкафчиков.
Рома сразу же открыл их – все. В них, с его точки зрения, хранилась, в основном, всякая никчёмность. Он так и сказал:
– Добрую половину этого бесполезного хлама можно смело выкинуть на свалку. Какие-то панамки, странные боты, малюсенькие пижамки, младенческие слюнявчики, бусы из ракушек, оправы без стёкол; а это вообще что-то из области несуразного: напоминает, то ли памперсы, то ли шлемофоны. Как их носить, куда надевать? Ума не приложу. А вот эти три шкафчика – они до отказу забиты пластиковыми дощечками, размалёванными непонятными иероглифами. Подушек – в нашем понимании – нет, но есть мягкие овальные валики, какие зимой кладут под ворота в автотранспортных предприятиях; правда, длина у этих – около полуметра. Вот их-то мы и используем вместо подушек. И наволочек нет ни одной, зато тут полно, вроде как, полотенец – разных размеров; вот этими полотенцами – типа банных – обернём валики вместо наволочек. Одеял тоже нет, но есть много маленьких стёганных покрывал. Оп-па! Нашёл! – воскликнул он. – Тут всего два больших покрывала, как раз длиной два метра и шириной – полтора. Это нам подходит, – Рома ещё раз прошёлся вдоль шкафчиков и проговорил: – Так-так, простыней и пододеяльников нет; и полотенцами тут не отделаешься. Что ж, придётся спать одетыми, как в шалаше или в зимовье. – Тут он заметил большую катушку широкой плотной ленты, типа капроновой. – Это нам тоже пригодится.
Последний шкафчик оказался почти пустым: на его полочке лежал всего лишь один обычный кубик Рубика. Но Роме сейчас было не до него.
Он отмотал от катушки метров десять ленты (с запасом) и отрезал её финкой; после этого сдвинул четыре матраса в общий квадрат, попинал их с разных сторон, устраняя зазоры; затем обтянул по периметру всю четвёрку матрасов лентой и стал ею стягивать их в единый матрасный блок. В этом ему активно помогала сестра: сначала она подпинывала матрасы, а на завершающей фазе – по команде брата – крепко держала пальцами первую стяжку узла.
– Ах, какая… огломная кловать… получилась! – восхищённо произнесла она, когда брат прочно зафиксировал ленточный узел.
– Это ещё не всё: остался последний штрих, – сказал Рома.
Он вплотную придвинул к стене стянутый лентой матрасный блок, потом завернул два валика в полотенца и положил их вместе с двумя покрывалами на новоиспечённую «кровать».
– Спать будем вместе, но каждый – под своим одеялом. Под одним одеялом с тобой невозможно спать: ты всю ночь будешь его стаскивать с меня и в него заворачиваться, – произнёс он.
Даша запротестовала:
– Неплавда, не буду я… заволачиваться.
Братец рассмеялся, а после проговорил:
– Да так уже было, прошлым летом, когда мы были на рыбалке и ночевали в таёжной избушке. Ты всю ночь стягивала с меня тулуп и заворачивалась в него.
– Что-то… не плипоминаю, … навелно, спала клепко, – выкрутилась сестрица.
– А давай-ка сделаем кресло, – предложил Рома.
– Клесло? А… из чего? – удивлённо спросила Даша.
– У нас остались три незадействованных матраса.
Паренёк, отступив пару метров от кровати, пододвинул к стене лежавший неподалёку матрас, оставив меж ним и стеной дециметровую щель, на него вертикально поставил – второй, плотно приткнув его до стены, и сверху на нижний матрас положил плашмя – оставшийся, с силой придавив им вертикальный матрас, коему выпала роль спинки.
– Кресло готово! – торжественно объявил он и добавил: – Садись, голубушка, проверяй. Только не прыгай на нем: матрасы пружинные, они разъедутся, и кресло развалится.
Сестрица с опаской села в импровизированное кресло.
– Плекласное клесло! – похвалила она. – Жаль… плыгать нельзя.
Рома взял с полочки из последнего шкафчика кубик Рубика и подсел к сестре. Кубик был основательно разобран.
– Не люблю, когда кубик оставляют запутанным, – проворчал брат.
– Давай я его… ласпутаю? – попросила Даша.
– А ты сможешь?
– Ланьше… ни лазу не смогла. А вдлуг… ласпутаю?
Братец усмехнулся и отдал ей кубик.
Даша принялась крутить-вертеть слои кубика, а Рома со скептической улыбкой наблюдал за суетливыми движениями её рук. Он видел, что у неё ничего не получается.
– Нет, сестрёнка, так – наобум – ты его не соберёшь. – Он забрал у неё кубик и глянул на телефонные часы. – Смотри, сначала я собираю одну грань, причём, с правильной ориентацией к среднему слою. – Он быстро расставил элементы кубика на свои места. – Видишь, вся грань стала красной. Поворачиваем её вниз. Теперь надо собрать средний и верхний слои, но так, чтобы не разобрать красный нижний слой. Для этого надо знать формулы для перестановок и вращений элементов. Я выучил восемь нужных формул – взял их из Интернета – и теперь запросто собираю кубик, – говорил он, ведя сборку кубика согласно формулам. – Гляди, нам осталось провернуть три элемента на средних гранях. Крутим: П-Т-Л-Ф-В-Ф
-Л
-Т
-П
-В
. Всё! Кубик собран! – Он посмотрел на часы. – Три минуты! И учти, что я ещё терял время на пояснения.
Рома отдал сестре собранный кубик. Она покрутила его в руках, разглядывая со всех сторон, и грустно промолвила:
– Я никогда в жизни… не смогу соблать… кубик-лубик. Я – дулочка.
– Дашуля! Долой пессимизм! Вот вернёмся домой – тебя вылечат, ты пойдёшь в школу, научишься читать, писать, освоишь компьютер, Интернет, – начал брат утешать сестру, но она перебила его:
– Интелнет? Тебе-то… холошо говолить: ты умный. Потому-то мы… до сих пол не умелли. А тепель… пола спать. Устала я.
– Я тоже хочу спать. Но сперва надо выполнить обязательную программу.
Брат с сестрой поднялись в командный отсек. Сквозь иллюминатор хорошо просматривался горный проём: к ораве крылатых насекомых, тщетно пытающихся пробиться к свету, присоединилось множество летучих мышей, которые с жадностью пожирали этих неугомонных ночных мотыльков да мошек.
Ну а в штурманской выгородке на штурвале времени по-прежнему мерцал красный огонёк.
Возвращаясь, дети посетили две душевые кабинки, из услуг которых их в тот момент интересовали только унитазы.
Вернувшись в спальню, они стали готовиться ко сну.
Рома у изголовья «кровати» постелил на пол полотенце, на него поставил кружку и графин с водой, снял с ремня финку, вынул из кармана телефон и положил их рядом с графином. А Даша подхватила ведёрко и отнесла его в закуток меж двух рядов шкафчиков в углу спальни; на обратном пути она подняла с пола их куртки да шапки и сложила на «кресло».
Ребята разулись и улеглись на уютную «кровать», накрывшись покрывалами. После напряжённого дня они сразу уснули, как убитые.
Глава шестая
