– Так вот ты какой, пульт управления машины времени, – задумчиво произнёс он. – Но это только штурвал времени, а сама машина времени, я бы сказал, агрегат времени – это целый комплекс, а именно: башня со штурвалом времени, подземные залы, горные вместилища, тоннели, а также внешняя сеть сине-прожилистых дорог. – Взяв сестру за руку, брат спросил: – Дашуля, что ты трогала в этой комнатушке? Расскажи как можно более подробно.
– Я тлогала калтинки… на этом… балабане, потом… поклутила колесо, – робко произнесла она.
– Так, это уже хорошо. И, значит, наш план таков, – уверенным голосом говорил брат. – Мы сейчас наберём комбинацию символов на барабане, которые ты понажимала, но только в обратной последовательности, то есть, задом-наперёд, а шарик на колесе совместим с риской на барабане точно так же, как он стоял перед тем, как ты это колесо начала крутить. Я полагаю, что только так мы сможем вернуться в наше время. Но этот план неосуществим без твоей помощи. Тебе, сестрёнка, придётся вспомнить, какие именно фигурки ты нажимала и где стоял шарик. А я запишу. Ты не торопись и не паникуй, у тебя всё получится. Подумай, напряги память, посмотри на фигурки и постарайся всё-таки вспомнить. Иначе нам с тобой, Дарьюшка, никогда отсюда не выбраться.
Рома достал из внутреннего кармана куртки карандаш и блокнот. А Даша потёрла лоб рукой, глубоко вздохнула и с напряжённым лицом начала медленно ходить вокруг барабана, сосредоточенно вглядываясь в каждую фигурку. Прошло минут десять. Внезапно она сказала:
– Пло шалик я… вспомнила. Вот тут… он стоял! – Девочка приложила палец к базальтовому барабану.
– Записываю, – радостно воскликнул брат. – Три риски по часовой стрелке от «змейки». Молодчина, Дашуля! Теперь – фигурки!
– Фигулки, фигулки. – Она опять потёрла лоб. – Пелвую я потлогала… вот эту фигулку. Потом… вот эту. – Она снова задумалась. – Ага, вот эту! Потом, потом… тлонула эту…
Даша пальцем прикасалась к символам, а Рома в той же очерёдности зарисовывал их в своём блокноте. Всего в Дашином наборе поучаствовало одиннадцать фигурок.
– Отлично, – похвалил её брат. – Теперь, пока ты все их вспомнила, давай проверим, чтобы избежать ошибок, правильно ли я их записал.
– Давай! – ответила сестрица.
Она, уже уверенно, шла вокруг барабана и тыкала пальцем в иероглифы из её набора, а братец сравнивал её показания с зарисовками в блокноте.
– А шарик – вот тут, – добавила она, и её палец упёрся в третью риску вправо от «змейки».
– Всё идеально, сестрёнка! Ни одной ошибки! – с довольным лицом проговорил он по окончании проверки.
Рома попробовал установить колесо на нужное место, но оно не сдвигалось.
– Нет, Лома, – остановила его Даша. – Надо плидавить… лычажок внизу, и надо, чтобы… лампочка голела.
Она на выносном экране нажала на значок, похожий на солнышко, и тот же миг в центре базальтового цилиндра ярко вспыхнул красный огонёк. Брат придавил педаль и вновь взялся за колесо, но оно даже не шелохнулось.
– Надо, чтобы… голела – зелёная, – подсказала сестра.
– Не красная? – переспросил брат.
– Нет, Лома. Класная… заголелась, когда я ублала… ногу с лычажка, – твёрдо заявила она.
– Теперь более или менее ясно. И у меня по этому поводу есть кой-какие догадки, – произнёс паренёк. – Штурвал времени исправен; это очевидно: экран работает, фигурки подсвечиваются, индикация в порядке. Просто имеется какой-то запрет. Какой – нам пока неизвестно. Это машина времени; возможно, и ограничение касается времени. Например, выставлен лимит на количество суточных перемещений во времени. Но задержка может быть и технологической: допустим, после каждого перемещения у них проводятся регламентные работы.
– А долго… плидётся ждать? – спросила Даша.
– Не знаю, – ответил Рома. – Инструкция наверняка где-то есть, только написанная иероглифами. В любом случае нам придётся ждать. Но мы не будем зря терять время. Нам в первую очередь надо найти питьевую воду и какой-нибудь источник пропитания. И туалет: мы, всё-таки, цивилизованные люди. Будем исследовать башню и поджидать, когда загорится зелёный огонёк.
И подростки приступили к обходу башни в поисках воды, пищи и отхожего места.
В нескольких помещениях, примыкающих к кольцевому коридору третьего этажа, хранились – шкатулки с землёй, мешочки с песком, коробки с камешками. В длинном узком отсеке – по другую сторону коридора – на стенных полках стояли пластиковые ящики; какие-то из них были заполнены битой черепицей, какие-то – фрагментами статуэток, остальные – осколками хрусталя. Но дети не нашли ни одного ящика – хотя бы – с сухарями. Затем они посетили большой зал, заставленный глиняными кувшинами. Однако ни в одном из них не было ни капли воды.
В следующих четырёх помещениях отсутствовало освещение, и ребятам пришлось вести поиски при свете своих фонариков. Здесь тоже хранился всякий хлам, типа археологических артефактов; но ничего съестного и никакого питья – они не обнаружили.
– Так много энергии аккумуляторов – телефона и фонаря – зря потратили, – проворчал Рома, сокрушаясь. Он глянул на их индикаторы и удивлённо воскликнул: – Да они полностью, на все сто процентов, заряжены! Видимо, телефон и фонарь каким-то образом заряжаются от башни!
– Лома, я… плоголодалась и… хочу пить, – сказала Даша.
Дабы утолить жажду и подступивший голод, ребята съели по две-три горсти ягоды. Дикая смородина гораздо кислее, чем садовая, поэтому много её не съешь; немудрено, что дети быстро набили оскомину. Тем не менее, жажда отступила, и они с новыми силами продолжили осмотр.
Вскоре оскомина от ягод прошла, зато голод вернулся.
Ребята подошли к двери, покрытой теплоизоляционным материалом. В метре от неё стояла вместительная тележка с двурогой ручкой. Рома заметил под дверью на полу рукоятку с длинным шестигранным стержнем. Он поднял её и проговорил:
– О, это уже интересно. На двери есть – дверная ручка, наружная рукоятка от защёлки и ничем незанятое отверстие. Вот эта подобранная мной рукоятка со стержнем должна вставляться в это отверстие, но изнутри. Она – тоже от защёлки. – Паренёк повернул рукоятку на двери и потянул за ручку – дверь открылась. В образовавшийся проём хлынул холодный воздух и толстым слоем густого тумана стал расстилаться по полу коридора. – Это морозильный склад, – констатировал Рома. – Там очень холодно: градусов пятьдесят по Цельсию, не выше.
Он вставил в дверное отверстие изнутри найденную рукоятку и покрутил её – защёлка работала исправно.
– Ну вот. Осталось только закрепить рукоятку на двери, чтобы она опять не выпала. Сейчас в сумке пороюсь: подыщу подходящий гвоздик. Вставим его в отверстие в штыре и загнём кончик, – говорил Рома, выкладывая из сумки инструменты.
– Лома, … смотли, что я… нашла на полу, – сказала Даша и протянула брату свою находку.
– Ух-ты! Ты же нашла как раз то, что нам надо: шплинт и шайбу! – радостно произнёс он и усмехнулся: – Да ведь у них шплинт даже не был разведён. Мне это так представляется: кто-то, кто посещал башню до нас, когда выходил из морозильника, не заметил, что выпала рукоятка, и просто захлопнул дверь да ушёл.
Рома надел шайбу на выступающий наружу конец стержня, в его отверстие вставил шплинт – головкой кверху – и плоскогубцами развёл ножки шплинта в разные стороны. Он несколько раз опробовал механизм запора двери – сначала снаружи, потом изнутри – и остался доволен своей работой.
Паренёк убрал инструменты в сумку и сказал:
– Дашуль, я быстренько пробегусь по морозильному складу, потом тебе расскажу – что там имеется. А ты пока постой здесь, в коридоре. Не хватало бы ещё, чтобы ты простудилась.
Рома метнулся в морозильник и уже через минуту выскочил обратно.
– Ну и морозище там! Даже уши защипало, поэтому я всего пять шкафов осмотрел. Но новости хорошие, – говорил он, продвигаясь с сестрой по коридору. – Там десять шкафов – в ряд. В них хранится замороженная мясная продукция. В первых трёх больших шкафах висят на крюках разделанные туши каких-то животных, по размеру соизмеримых – с коровой, оленем и свиньёй. В четвёртом шкафу на полках лежат разные тушки, размерами – с гуся, с курицу, с рябчика. В пятом – по полкам разложены просто нарезанные куски мяса; они примерно по килограмму каждый и в форме кирпича. Каждая туша или тушка, каждый кусок мяса – завёрнуты в прозрачную плёнку с этикеткой. Правда, все этикетки написаны иероглифами.
– Мясо… это холошо. Мне нлавится… жаленое мясо, – вставила Даша, а брат добавил:
– Мы туда обязательно наведаемся для более детального осмотра, если удастся найти какую-нибудь электроплитку или духовку.
Сразу за поворотом подростки увидели настенную вешалку, на которой висели бушлаты, а внизу стояли войлочные угги больших размеров. Рядом с вешалкой находилась этажерка; на её полках лежали рукавицы и шапки из тонкого войлока.
Примеряя рукавицы, Рома сказал:
– Эти тёплые вещи нам очень пригодятся, если вдруг пойдём в тот морозильный склад.
В одном из помещений дети обнаружили стоящую на невысоком постаменте странную капсулу, в виде глубокого горизонтального лонжерона с выпуклой прозрачной крышкой, оснащённой ручкой. Рома потянул за неё, и крышка – на шарнирах – без особых усилий откинулась набок до ограничителя. Он похлопал ладошкой по днищу лонжерона: тот изнутри был обит чем-то мягким.
– Лома, а для чего нужен… этот стланный ящик? – встревоженно спросила сестра.
– У меня три предположения: это – кабинка солярия, барокамера, либо гроб, – ответил братец.
Кольцевой коридор, сделав круг, вновь вернул подростков к командному отсеку со штурманской выгородкой. Огонёк – в центре базальтового барабана – оставался красным.
Для продолжения поисков ребята поднялись на четвёртый ярус и зашли в ближайшее помещение. Оно напоминало спальню. На полу лежало семь одинаковых матрасов; каждый имел габариты – метр на метр и толщину с четверть метра. Вдоль двух стен стояли шкафчики.
Рома пощупал матрас и, пожав плечами, сказал:
– Прикольные у них матрасы. Но меня интересует, как на них спать: даже ты, сестрёнка, на таком матрасе не поместишься. Тебе придётся – два состыковывать.
А сестра скинула сапоги и принялась прыгать на одном из матрасов, выкрикивая:
– Какая мягкая, … какая уплугая… кловать!
Однако брат утихомирил её, воскликнув:
– Дашуля! Прекрати скакать! Это баловство тебе выйдет боком, как тогда, в твоём раннем детстве. И что я потом буду с тобой делать? А?!
Девчонка вмиг угомонилась и, обувая сапоги, заявила:
– Лома, мне надо… в туалет. Слочно!
– Я тоже хочу в туалет, но терплю. Потерпи чуток. Мы с тобой уже нашли спальню, а около спальни всегда где-то неподалеку должен быть туалет.
Ребята покинули спальню и вошли в соседнюю комнату.
Помещение представляло собой длинный проход, с семью дверками по одну его сторону. Все дверки имели таблички, на которых значился одинаковый иероглиф.
Рома открыл первую дверь. За ней находилась секция, разделённая на две каморки перегородкой с проёмом. Пол секции был покрыт толстым слоем перфорированного материала, типа резины. В ближней каморке – на стенке висела вешалка с полкой, внизу стояла низкая лавочка, а напротив неё из пола торчала короткая овальная труба, с завальцованным внутрь верхним ободом. За трубой на стене виднелась большая кнопка; рядом с ней из стенной щели выглядывала какая-то ткань.
Паренёк потянул за уголок ткани, и на его ладонь легла мягкая салфетка. Он скатал её в шарик, бросил в горловину трубы и нажал на кнопку – из-под обода хлынула зелёная пенящаяся жидкость, с запахом лыжной мази.
– Даша, это – унитаз! – воскликнул Рома. – Только он маленький: для малышей.
– Ула! – крикнула сестрица и метнулась в соседнюю кабинку. Через минуту оттуда послышался её довольный возглас: – Ух, с тлудом… успела. Холоший туалет, и… тляпка мягенькая.
Из её кабинки донёсся рокот смывной жидкости. Парнишка тоже воспользовался «детским» унитазом – с превеликим удовольствием; и потом, уже не спеша, прошёл в дальнюю каморку.
После её беглого осмотра он крикнул:
– Дашуля, глянь: что там во второй комнатке в твоей кабинке?
– Тут навелху… тлуба, из стены толчит… лычаг, а лядом… колёсико, – раздался её звонкий голосок.
– Ну и здесь – то же самое. Не зря же на всех дверях кабинок все иероглифы одинаковые. Иди сюда: зачем нам перекрикиваться, если все кабинки идентичные. – Даша быстро прибежала, и Рома продолжил, уже не напрягая голос: – Труба наверху – это душ; рычаг – это смеситель, а колёсиком можно регулировать высоту этой трубы с разбрызгивателем. Вот сейчас душ выставлен так низко, что мне, чтоб помыться, пришлось бы сгибаться в три погибели или стоять на коленях.
Он снял со стенного крючка ковшик, повернул смеситель вправо, набрал в ковш воды – от неё шёл пар, и она была розоватого цвета; потом, повернув ручку смесителя влево, набрал холодной воды. Та тоже была с розовым оттенком и от неё пахло каким-то моющим средством.
Рома огласил свой решение:
– Эту воду нельзя пить ни в коем случае, а унитазную – тем более! Но если имеется вода техническая и вода для мытья, то где-то должна быть и вода питьевая. Пойдём искать дальше!
Они зашли в следующее помещение. Это был какой-то склад. Здесь на трёх стеллажах хранилось огромное множество прозрачных контейнеров с откидными крышками на шарнирах. Все они были заполнены какими-то сыпучими материалами: в одном – красные «горошины», в другом – оранжевые колечки, в третьем – жёлтые чешуйки, в других – зелёные звёздочки, голубые трубочки, синие кубики, фиолетовые ромбики. На всех контейнерах имелись чёткие надписи на незнакомом языке.
Паренёк, выбирая наугад, открывал некоторые из контейнеров и осторожно нюхал. Эта странная крупа ничем не пахла. Он пожал плечами и сказал:
– Жаль, что здесь телефон не ловит Интернет. Я бы сфоткал этикетки и запросил перевод. А так – это может быть всё что угодно: и пищевые полуфабрикаты, и оконная замазка, и клей-момент, и моющее средство, и отрава для тараканов. Поэтому мы однозначно эти крупы есть не будем.
Даша с ним согласилась:
– Да, Лома. Я… не люблю талаканов.
Они вышли из склада сыпучей продукции и зашли в соседнее помещение. Посредине просторной комнаты стоял круглый стол с короткими ножками, а вокруг него – семь низеньких пуфиков.
Рома усмехнулся:
– Такое ощущение, что здесь обитали малыши младшей группы из детского сада, или гномы. И очевидно, что это была их столовая.
Вдоль стены стояли шкафы из блестящего металла. Рома стал открывать их один за другим. Первый шкаф оказался холодильником; и он был абсолютно пуст. Из остальных – при открытии двери – веяло стужей: это были морозильные камеры. Их полочки были заложены брикетами, запакованными в прозрачную плёнку или пластик. Каждая упаковка сопровождалась этикеткой на чужом языке. Рома подумал: «Вряд ли кто-то собирался хранить в холоде оконную замазку и отраву для тараканов. Здесь наверняка продукты питания. А вот пригодны ли они для наших желудков или нет – это уже другой вопрос». С этой мыслью он выложил на стол из одного морозильника цилиндрическую упаковку с винтовой крышкой, а из другого – два брикета, с чем-то мясным.
Тем временем, Даша приметила за последним шкафом – на стене – дверцу с красной кнопкой. Она подошла, открыла её и удивлённо проговорила:
– Лома, тут… класная кнопка, а внутли… пусто.
– О, да ты нашла микроволновку! – радостно воскликнул подошедший брат.
Он положил на полку принесённые брикеты и стал взглядом искать, во что бы выложить их содержимое. И тут он заметил, что – сбоку от полки – из стены торчит загнутая книзу трубка со штырьком; под ней – на уровне колена – стоял тазик на подпорках. Рома покачал штырёк из стороны в сторону – тот не сдвигался. Тогда он потянул его на себя – и вдруг из трубки потекла прозрачная жидкость. Рома взял с полки пластиковую миску, наполнил её, сунув под струю, и понюхал. Глянув на сестру, он скомандовал:
– Ну-ка, нюхни. Чем пахнет?
Даша тщательно обнюхала жидкость и ответила:
– Ничем. Лома, навелное… это вода.
Брат намочил палец под струёй и лизнул его.
– Ура! – радостно крикнул он. – Сестрица, мы живём! Действительно, это вода! – Он сделал несколько глотков и дал попить сестре. – Правда, она чуть-чуть солоновата, но это даже к лучшему, потому что соль у нас уже закончилась. Сейчас проверим работоспособность микроволновки.
Рома добавил воды в миску, поставил её в микроволновую печь, закрыл дверцу и нажал кнопку – внутри раздалось жужжание.
– Лаботает! – ликующе вскрикнула Даша.
– Погоди радоваться, – сказал со смехом брат. – Жужжать-то она будет. Но будет ли греть? Подождём – увидим.
Чтобы не терять зря время на ожидание, он распаковал два брикета и выложил на две продолговатые тарелки по заиндевевшему бруску, каждый размером с кусок хозяйственного мыла.
В углу стояло большое ведро с педалькой. Прямо над ним в стене была щель, а рядом – белая кнопка. Даша нажала на неё, и из щели выполз, как из принтера, прямоугольный лоскут белой ворсистой ткани. Тиская её в руках, девочка приговаривала:
– Лома, это тляпка. … Холошая тляпка! … Лучше, … чем в туалете.
Микроволновка что-то прочирикала не по-русски, и её дверца открылась. Рома потрогал миску и восхищённо произнёс:
– Ух-ты! Кипяток!
– Лома, … на, делжи тляпку, – предложила Даша, протягивая ткань.
