Когда сели в машину, мой коллега наконец-то вернулся к анекдоту.
– Приходит волк на бал… Блин, забыл, прикинь… Так хотел рассказать тебе, и не помню…
До гостиницы мы добирались молча. Мой коллега напряжённо пытался найти анекдот в Интернете, а я смотрел на первые лучи восходящего солнца, желая разобраться во всём многообразии человеческих душ.
Когда машина, наконец, остановилась, он открыл дверь и сказал:
– Я, когда вспомню, расскажу.
Потом, уже перед входом в гостиницу, добавил:
– Здорово всё-таки, что мы вместе летели! Хоть пообщались.
24.06.2020 г. (7528 Лето).
На съёмках «55 секунд»
с режиссёром Элеонорой Шестерненко.
Джон
– Привет, Денис. Ты же Джона играешь? – посмотрев на меня, спросил режиссёр, переминаясь с ноги на ногу.
– Да, – кивнул я, натянув шапку на уши.
Ночь. Холод. Градусов тридцать пять мороза. Ветер…
Вся съёмочная группа стойко переносила тяготы и лишения той холодной зимы. Боролись со стихией как могли. А какое самое лучшее народное средство на морозе?.. Правильно – движение. Вот и двигаются все кто к буфету, кто к вагончикам, а кто и просто так шатается. Но о другом народном средстве тоже не забывают. Благо, что все люди опытные и не первый день в кино. Подготовиться смогли. Официально конечно нельзя, а что делать. Все всё понимают, на лютом морозе по-другому несколько часов не продержишься. Задубеешь.
– Хорошо. Поработаем. – режиссёр съёжился, втянул голову в плечи и сделал большой глоток из фляги. После чего развернулся и заскрипел в темноту.
Меня посадили в натопленный вагончик. Тепло. Хорошо. Печка греет. Сижу, текст повторяю.
Распахнулась дверь. Трое замёрзших коллег, в инее, ввалились ко мне. Тут же появился коньяк. Познакомились. Сидим. Общаемся. Анекдоты травим. Истории рассказываем. Часа четыре просидели. Мои коллеги уже по несколько раз на площадку уходили и обратно возвращались, а я сижу. Коньяк выпили. Истории закончились.
Решил кофейку откушать. Вышел: мороз. Звёзды. Рядом дольщики рельсы укладывают. Светики направляют прожектора. Рабочие декорации носят. Актёры, закутанные в утепления, по площадке ходят.
Пока кофеёк брал, уже и снимать начали. Я у вагончика встал, смотрю. Тут же палатка с монитором стоит, где режиссёр сидит. Начали сцену репетировать.
Подъезжает джип с включёнными фарами. Выходят люди в пальто. Актёр, закутанный в шарф так, что только глаза видно, что-то бормочет им и убегает в ангар. Прячется. Двое с автоматами за ним. Пару раз прогнали. Приготовились снимать. А мороз крепчает, аж уши сводит. Все, кто мог, попрятались. Режиссёр из палатки вышел и, съёжившись, прошуршал на площадку поправки делать. Так холодно, что каждая секунда дорога. Обратно возвращается, краем глаза посмотрел на меня белыми ресницами и, как вкопанный, остановился. То на меня смотрит, то на парня в шарфе, который в ангар убегал. Явно мысль какая-то в голове его крутится.
– Ты же Джон?
Киваю. Он побагровел и как заорёт:
– Настя!!!
Воцарилась гробовая тишина. Испуганная девушка словно лань подбегает. Пар изо рта валит. Глаза выпученные. Вся съёжилась.
Режиссёр в меня тычет пальцем и, сдерживая свой гнев, произносит:
– Это кто?
Настя на меня смотрит и явно не понимает, что происходит.
– Это Денис! – говорит он, а самого всего трясёт, то ли от холода, то ли от злости. – Это он у нас играет Джона?
– Да, – кивает испуганная девушка.
– Тогда что за… сейчас у меня в кадре стоит?
Девушка посмотрела туда, куда указывал режиссёр. В свете фар стоял парень, укутанный в шарф. Видимо, до всех, наконец, дошло. И до меня тоже. Тот парень – это я. Джон. В смысле вместо него должен быть я. Джон – моя роль. И почему я стою здесь, а этот парень в кадре в моём костюме сейчас, непонятно. И кто он вообще такой?
Всё пришло в движение. Режиссёр начал рвать волосы на шапке. Продюсер взахлёб глотать коньяк. Ор. Шум. Гам. Суета. Меня и этого парня хватают под белые ручки быстро ведут в вагончик. Переодевают. Делают грим. И пулей обратно на площадку.
Холод жутчайший. Я только из вагончика вышел, а уже ног не чувствую.
Режиссёра уже откачали. Опять же, коньяк спас. Продюсер откушал крепкий горячий кофе и пришёл в себя. Всё заново развели, уже со мной. Благо, я репетицию до этого видел. Начали снимать. Подъехал «Джип». Вышли люди. Я их встретил. Текст сказал. И бегом в ангар.
– Стоп! – послышалось команда режиссёра.
Тишина воцарилась, аж воздух трещит.
– Снято!
Уже на обратном пути в машине, отогреваясь в автомобиле, мне рассказали, как вышло так, что нас перепутали и чуть не сняли парня из массовки. В этом проекте у меня был первый день. Мало кто меня ещё знал. А в костюмерке актёров массовых сцен уже одевали. Работали давно. Мороз. Ночь. «Грелись» не первый час. Девушки костюмеры, общаясь между собой, поинтересовались, кто, мол, Джона играет. А тот парень возьми да и пошути – я, говорит играю. Вот его и одели в мой костюм. А так как холодно, он шарфом и обмотал лицо, чтобы не замёрзнуть. А девушка ассистентка по актёрам тоже работала совсем недавно, буквально пару дней. Когда начали репетировать, все были в полной уверенности, что на площадке стою я.
В общем, все звёзды сошлись…
Весна 2022 г. (7530 Лето).
«Формула преступления» 2017 год. режиссер Сергей Виноградов.
Массовка
Осень – удивительная пора.
Вот как-то, помню, лет двадцать назад пришёл я таким же осенним золотым денёчком на съёмочную площадку, а там всё честь по чести, как положено: «светики» прожектора направляют, художники кадр улучшают, дольщики рельсы выкладывают, актёры возле буфета лясы точат – одним словом, все при деле.
Надел я, значит, костюм. Загримировался. Хожу, текст в голове повторяю, роль улучшаю. Вышагиваю туда-сюда вдоль вагончиков и замечаю, как две девушки-актрисы массовых сцен всё на меня поглядывают да улыбаются. Приятно, конечно, когда тобой барышни интересуются. Спорить не стану.
Головками своими кивают, мол: «Здрасте».
Я им тоже: « Бонжур – отвечаю.
Они улыбаются. Я тоже не отстаю.
Пока любезностями обменивались, режиссёр позвал к себе, чтобы поделиться, так сказать, видением сцены, которую снимать собирается.
Подхожу. С коллегами поздоровался и рядышком замер. Слушаю.
Любопытная картина вырисовывается. Тут и человеческие отношения есть, и драматургия, и глубина…
Начали читать и репетировать. По ходу пьесы режиссёр понимает, что у него сцена как-то не клеится. Помолчав, подумав, походив из стороны в сторону, решает пару моих реплик раскидать между другими персонажами. И правильно. История от этого только выиграла. Сцена стала хлёсткой, правдивой. Режиссёр, довольный, кивает головой и ладони потирает от удовольствия.
Получается кино-то.
Смотрю, девушки незаметно ближе подкрались и уже рядышком стоят. Хихикают да глазки мне строят. Я тоже, не будь дураком, даю понять, что мне приятно их общество.
Оператор тем временем руками нам машет, что всё, мол, готово, можно начинать снимать. Вышли на площадку. Пока мы ногами пробовали «развести» нашу историю, второй режиссёр актёрам массовых сцен объясняет, кто, куда и за кем должен в кадре идти. Гляжу, мои знакомые барышни рядом с нами очутились. Прогуливаются и улыбаются.
Сняли дубль. Сцена прямо-таки заиграла новыми красками. По актёрски очень даже хороша. Режиссёр тоже остался доволен и для закрепления успеха отдал оставшиеся мои фразы главному герою.
Общественное, как говорится, выше личного.
Жаль только, что это были мои самые выигрышные реплики… Ну да ладно. Зато история, можно сказать, «задышала». Восхищаюсь, насколько тонко режиссёр чувствует материал.
Справедливости ради замечу, одну реплику он всё-таки оставил.
Мои поклонницы тоже одобрительно закивали и, продолжая мило хихикать, начали ещё ближе к нам подкрадываться. Поближе к камере. Барышни, что с них взять.
– Девушки! – вдруг позвал их режиссёр. – А ну-ка идите сюда.
Молодые особы быстро засеменили на площадку.
– Вы же актрисы, правильно я понимаю? Хотите в эпизоде сняться?
Барышни зарделись, закудахтали и замотали головами.
– Ну вот и хорошо, – улыбнулся режиссёр. – Есть у меня одна идея, – прищурил он глаза, задумался и, обратившись ко мне, сказал: – У тебя в кадре очень выразительный взгляд, ты и без текста можешь всё сыграть. Давай-ка мы твою реплику насчёт кражи лучше вот этим красавицам отдадим. Так смешнее будет.
Сказано – сделано. Слово режиссёра – закон. Раскидали мою последнюю реплику между девушками. Ещё раз сняли сцену, уже по-новому.
Действительно смешно получается. Хорошая сцена в итоге вышла: смешная и трогательная одновременно.
Жаль только, что слов больше у меня не осталось совсем. Да и лица в кадре не видно. Вместо крупного плана теперь на общем стою. Дальше всех. Спиной к камере… Режиссёр посчитал меня настолько талантливым актёром, что сказал – я и спиной всё сыграю. Во как!
Всё отсняли. Все довольны. Можно и перекурить. Набравшись смелости, подхожу к барышням.
– Так, мол, и так, сударыни, давайте знакомиться.
Что повыше, заулыбалась и отвечает:
– Алёна.
«Ну, пошло дело», – думаю.
– Чего ты с ним разговариваешь? Он же массовка теперь. У него слов нет, – вдруг неожиданно одёргивает свою подругу та, что пониже.
– Так и мы тоже, – засмущалась первая.
– Не. Мы не массовка. У нас текст есть. Мы теперь эпизодники!
Осень – удивительная пора…
25 октября 2021 г. (7529 Лето)
«Невозможное прощенье» 2023 год.
режиссер Дмитрий Магонов.
Точность
– Главное в нашем деле – точно понять, о чём история, беря в руку лопату, заявил мой коллега с серьёзным видом.
Сцена, которую мы снимали, не была замысловатой. В ней нет погонь, драк, трюков или каких-то шекспировских трагедий. Герои, которых мы играли, стояли возле кучи дерьма и молча, методично наполняли им тачки. В определённый момент появлялся наш коллега. У него с одним из главных героев завязывался диалог, после чего он удалялся. Вот, в общем-то, и вся драматургия.
