– Они кажутся свежими, не сгнили. Может поэтому.
Бек перешагнул через не разобранные доски и увидел в коробке: тронутые ржавчиной плоскогубцы, старый молоток-гвоздодер, черную изношенную рулетку, большую плоскую отвертку, гвозди разных размеров, желтые и черные саморезы. Обязательный минимум инструментов для такого «ранчо», только ножовки не хватало.
– Вот картонку подстелил. Видно, сидел на коленях, занимался ремонтом. Это его шапка, – Иса указал Беку на черную выгоревшую бейсболку с вышитой головой быка, накинутую на конец рейки.
Пастух говорил быстро, иногда запинаясь, и Беку с самого начала отчасти была понятна его суетливость. Пастухи привыкли работать с животными, где они все знают и им все понятно. Когда они попадают в другую ситуацию, тем более, когда речь идет о поиске виновного в смерти человека, понятно, что они теряются, если даже не имеют к этому никакого отношения.
Кто из них мог бы нанести такой сильный удар? Оба смогли бы. Иса сильный жилистый мужчина запросто мог расколоть череп человеку. И второй, невозмутимый, плотно сбитый с короткими толстыми пальцами рук – тоже мог без особых затруднений отправить Рамазана к праотцам. Бек вглядывался в их глаза, в их лица, пытаясь разглядеть волнение, эмоции, связанные с незаслуженным обвинением. Во всяком случае Омар пока держался так спокойно, будто он попал на ферму впервые вместе с Беком и обвинить его в смерти бригадира значит то же самое, что оклеветать святого. Когда не более чем за полчаса потом, Бек выяснил, что первым в списке подозреваемых можно поставить его.
– Затылок у него был весь в запекшей крови. И вот здесь лужа, – Иса указал на лужу крови на полу.
– Интересно, а сколько времени он тут лежал убитый? – задал вопрос Бек скорей к самому себе, но ответил Иса:
– Два-три часа как минимум прошло.
– Это с чего ты решил, что два-три часа прошло? – поинтересовался Бек, у которого от вони пощипывало глаза, хоть противогаз надевай.
– По спекшейся крови можно приблизительно вычислить, когда она выпущена, – пояснил Иса, оглядываясь на Омара, чтобы тот подержал его. Омар предпочел промолчать.
– И где ты находился за два-три часа до этого? – спросил Бек, поневоле не сводя глаз с его лошадиной челюсти.
– Я был около стада, – Иса нервно сглотнул.
– И кто это сможет подтвердить? – спросил Бек, делая пометку в блокноте.
– Ну, утром вместе с Омаром выходили и Абдулатип с соседней фермы видел.
– А ты Омар?
– Я тоже был со стадом, – невозмутимо ответил тот.
– Мужики, вы что? Коров свидетелями не признают даже в Индии, где они священные, – Бек уперся взглядом в его лицо, – кто-нибудь из людей может подтвердить, что ты находился все это время со стадом?
– Абдулатип меня тоже видел у стада.
– То есть ты, – Бек наставил указательный палец на грудь, – тоже подозреваемый в смерти Рамазана. У тебя тоже нет свидетелей, которые поклялись бы, что ты не приложил к этому руку!
Бек указывал пальцем на грудь специально. Он знал, что грудь есть место сосредоточение человеческого «я», куда человек указывает, когда говорит о себе. Не каждый выносит, когда, обвиняя, пальцем тычут в его «я».
Но Омар никак не прореагировал на палец:
– Если бы знал, что потребуются свидетели, обязательно кого-нибудь пригласил бы с собой, – невозмутимо отвечает он.
– Сегодня на ферму кто-нибудь приезжал?
Нет, они никого посторонних не видели.
– Давайте, рассказывайте дальше.
– Эта доска валялась рядом с телом, – продолжил Иса.
Почему-то Иса раздражал Бека. Казалось, что не смотря на его скорбный вид, он рад случившемуся. И еще Бек заметил у него привычку двигать губами, будто собирался говорить, а потом передумал.
Доска была шириной в добрую ладонь, толщиной около пяти сантиметров, длиной около трех с половиной метров, видимо орудие убийства.
– Я позвал его, потом проверил пульс – он был мертв. Как раз в это время и подошел Омар. Мы решили вытащить тело из коровника, – быстро затараторил Иса.
Бек попросил его показать, как лежал покойный.
– Вот здесь, – пастух опять засуетился и начал укладываться в положение убитого. Встал коленями на картонку, подтянул другой, лежащий в стороне, кусок картонки под туловище и голову, улегся лицом вниз.
Бек чуть приподнял доску за конец – тяжелая порода, еще и покрыта, будто шпаклевана, навозом. На конце доски, на узкой ее кромке, торчали два острых заржавевших гвоздя. На другом конце был прибит кусок доски где-то двадцать на пятнадцать сантиметров, со следами вытянутых гвоздей.
– Эй! Хорош! Вставай, – сказал Бек, когда увидел, что Иса ждет его указаний и лежит, не шелохнувшись, точно убитый. Омар грустно усмехнулся.
– Эти все доски и рейки разобраны с этих загонов? – спросил Бек пастуха.
– Да.
– А вот эта доска, которой убили, она где была прибита? Кто может сказать?
– Здесь, мы их прибивали весной, – показал Омар на две стойки.
Бек приложил доску к стойкам. Точно, доска оторвана отсюда.
– Где сегодня пас коров? – обратился Бек к Исе.
– Как обычно, вон за тем пригорком, от пригорка налево другое стадо.
– Сколько времени потребуется, чтоб прийти от стада сюда и обратно.
– Минут двадцать-двадцать пять.
– Утром во сколько выгоняете?
– В шесть, – подумав, Иса добавил, – иногда полседьмого.
Бек вышел вместе с ними, еще раз внимательно осмотрел разбитый затылок убитого, и повторно исследовал доску со следами крови. Сомнений не оставалось – смертельный удар нанесен именно этой доской.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70503622&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Намус – этические понятие, включающее обобщение представлений о правильности жизни горца из разных сводов моральных кодексов жителей гор.
