«Я верю другу своему»
Я верю другу своему,
Всю жизнь я с ним служил.
Я с ним прошёл огонь, войну,
Отбросив на пошив
Разрушенные чувства. Смех
Скатился в буерак,
А вместе с ним и первый грех
И тысячи рубах.
Глотнули чистой пустоты —
Остался чуждый фронт,
Задребезжал пред лик святых —
Божественный экспромт.
Прижал тебя к груди я, брат,
И мы с тобой расстались,
А руки крепкие дрожат,
Чего бы не касались.
Я встретил друга своего
Без чувств, по-джентельменски.
Да ладно – вру я вам чего! —
Прижал его прям к сердцу!
На вид так бледный был: «Здоров?»
«Конечно, брат, а как же!?»
«Снесли мы помнишь сто дворов?»
«А после что…», «А дальше…»
Я доверял ему, как прежде,
Но вот загвоздка в том была,
Что он-то не был уже прежним —
Рутина всё с него смела.
Я резко понял: с подлецом
Судьба меня скрестила,
А он плевал мне прям в лицо
И, видно, веселило…
Не знал я друга своего,
Погряз он нынче в пепле.
Расстроен был от этого,
Как в жизни точно не был.
Наверно, брат, всю эту гниль
Ты прятал в тех окопах,
Но оголил великий штиль,
Отмыв с тебя всю копоть.
Но почему ты так со мной?
Ответ простой – характер.
И весь спектакль твой большой
Прервётся на антракте.
Он не воспринял же всерьёз,
Сказал: «Не виноват!»
Старался я уйти без слёз:
«А ты мне был как брат…»
Мы все беззубые слепцы —
На ощупь, но без пальцев.
И беззаботные глупцы,
Уверившие в счастье.
Не верю никому уже
Да и поверю-то навряд ли.
Затягиваю в руке туже
Извечный символ душ – девятку.
Красно-белое
Верх из лакомств – панна-котта,
Красно-белое в цвету!
Моя цель путём болотным
Выйти в сладкую войну.
Кровожадно, сладострастно,
Всеобъемлюще, несносно!
Пусть мелодью златовластной
Зазвенит моя повозка!
И всё замерло в экстазе,
Прекратили говор пули,
Смолкли тысячи оказий,
Враги в ужасе взглянули!..
И тогда польётся пенье,
Пробудится Велиал,
Захлестнув в рифмосплетеньи
Бархат ручек милых дам.
Порасклеится бомонд – то
Благовонный фимиам,
И разрушится ротонда —
Благородный филиал.
Всё рассыплется, к несчастью,
Обернувшися пластом,
И накинут вам на пасти
Вертихлявое лассо!
Это небо красно-бело.
Кто же был? Кто победил?
Поражает красой тело
В тёплом обществе могил.
Эпитафия (17.11.18)
Крестись, солдат наш, крепись, солдат наш,
Хоть не проймёшь!
И не отрадно, и не отрадно,
Но жаль – не ложь!
Подобно эху, подобно эху,
Связав концы!
Затихло сердце, затихло сердце
Твоей жены…
И не в палате, и не в палате
Медсестер возле!
А на полати, гнилой полати
Исчезли слёзы!
В смертной горячке, смертной горячке
Рвала себя!
И погибала же не иначе, ведь не иначе
Как без тебя!
И все поплачут, и все поплачут,
А что потом?!
Опять забудут, опять забудут
Всех слёз поток!
Что ж не любили, что ж не любили?!
К чему теперь-то ваши слова?!
Лишь о могиле, святой могиле!
Идёт пустынно ваша молва!..
Ты слышишь, да, же, ты слышишь, да, же?
Мы все, мы каждый, мы – твой пастиш!
Ты так добра же, ты так добра же,
Я верю, знаю ты нас простишь…
Солдат, неверно, солдат, отставить!
Блеснул в руках же тяжёлый нож.
Успела верно, успеть оставить
То, чему цена лишь же медный грош!
Смотри же, вот он, смотри же, вот он!
Что я принёс…
Лишь только локон, лишь только локон
Её волос!..
«Я начинал сначала»
Я начинал сначала – отходил назад,
Я начинал сначала и входил в азарт.
Так много смысла, ключевых посылов.
Что было – смыло, для остальных посыпалось…
Ты внедрилась и обсохла, хотя «я не такая»,
И в теченье полугода вновь летят ятаганы.
Вновь простой язык, но ты опять не втыкаешь.
Я так долго не писал, сука, рука затекает!
Снова тысячи пастил, чтобы я постиг,
Кого хочу пасти, и что не взял пассив,
И вроде полон сил, но снова пот полил.
Кто там идёт, смотри – это же тот Данил!
Ты где был, босяк? И как выбрался?
Ты вроде три года назад уже исчез, иссяк.
Он вернулся для финала, так скорей присядь,
Вновь храбрый подвиг – это честь, стезя.
Эй, арматор, ты откуда, я же сам матадор.
Ты расскажешь нам, ребятам, это – саммит богов.
Долгий, долгий, долгий путь, братец конкистадор.
Наконец-то дождались, добро пожаловать за стол!
