Ольга Смирнова "Вслед за тенью. Книга третья"

«Когда?»

«Скоро», – слышу я.

Смотрю на своего нежданного визитера и замечаю, как он начинает постепенно исчезать в темноте. Словно растворяться.

«Куда же ты?!» – пытаюсь крикнуть ему вслед, но не могу. В горле появляется ком. Он не даёт возможности четко проговорить этот вопрос. Так, чтобы он смог его услышать.

Я снова одна. Понимаю, что нужно отсюда выбираться, но покидать комнату страшно. Хочется вернуться в постель и спрятаться под одеялом, но я вновь поворачиваюсь к окну и не могу оторвать глаз от того, кто наблюдает за мной из сада.

Это явно мужчина. Он подходит ближе и становится лучше различимым. Его коротко стриженная макушка кажется белой. Волосы либо очень коротки, либо отсутствуют полностью. Под нависшими густыми бровями замечаю глубоко посаженные глаза. В страхе делаю несколько шагов от окна и краем глаза замечаю зыбкую тень справа от себя: у комода или как там его. Поворачиваюсь, чтобы рассмотреть тень и узнаю знакомый с детства силуэт.

«Мама? Как ты здесь оказалась?» – то ли вслух, то ли мысленно спрашиваю я.

«Не доверяй ему, Котёнок!» – эхом отдаётся у меня в голове.

«Кому, мама? Тому, кто был здесь, или тому, кто за окном? А может Мише?»

Ответа я услышать не успеваю.

– Ка-тя! – врезается мне в уши настойчивый возглас Маши, – Что за нафиг! Хорош виснуть! Целую прорву времени стоишь как сомнамбула!

– Что? – шепчу я в ответ, наблюдая как видение перед глазами трескается и осыпается миллионом мельчайших осколков. Пару мгновений слежу взглядом за тем, как осколки те исчезают в снежной массе у меня перед ногами, а затем медленно смаргиваю наваждение и полностью возвращаюсь в реальность.

– Что-что! Пошли! – воскликнула она, настойчиво подергав меня за рукав дубленки, – Или ты хочешь, чтоб мы как эти деревья обледенели?!

– Подожди, Маша, – резко осекла подругу Виктория. И негромко обратилась ко мне: – Скажи мне, ты что-то вспомнила? Что-то важное?

– Не знаю, – ответила я ей как на духу. И добавила со всем доверием, на которое была сейчас способна: – Знаешь… Мне вдруг привиделся сон. Ни с того, ни с сего привиделся, понимаешь?

– Зашибись! – иронично воскликнула Марья, – Она и вздремнуть успела! Стоя! Как цапля!

– Нет, Маш. Этот сон приснился мне раньше… Совсем недавно… В первую ночь в «Империале».

– Боже мой! Приснился по праву первой ночи, что ль? – подтрунила надо мной Марья.

– Типа того, – не стала спорить я. И добавила: – А сейчас он заиграл новыми красками.

– Новыми красками, говоришь! Неужто Орлова узрела? – усмехнулась подруга. И уточнила со всей решимостью: – Надеюсь, ты его прогнала, ведунья ты моя доморощенная?! Он нам сейчас не в тему, ясно!

– Он сам ушел, – вздохнула я.

– Ну вот и славненько! И вообще, бросай эти свои закидоны с зависаниями! Ты меня пугаешь!

– Подожди, Мария. Расскажи, Кать! – зачем-то велела наша вчерашняя гостья.

– Даже не знаю, что рассказать… Я ничего не поняла, – проговорила я сокрушенно. И заметила с осуждением: – Маша мне помешала.

– Да я спасла тебя, Красавица ты наша Спящая! Задрыхла бы здесь этим своим летаргическим сном и задубела бы нафиг! Видишь, и Орлов от тебя слинял! Даже во сне, сечешь! Так что рассчитывай только на меня, ясно! Мне перед Громовом ответ держать!

– Причем тут дедушка…

– Он – при всем, Кать! Он же как та тень отца Гамлета – вечно рядом! – заявила Машка.

– Подожди, ты назвала мой сон летаргическим? Почему? – зацепилась я за слово, показавшееся мне неприятным.

– Потому что тебя хрен добудишься, дорогая!

– Правда?

– А то! Дрыхнешь так, что хоть из пушки пуляй – даже не пошевелишься! – воскликнула моя авантюристка, подмигнув из-под маски, которые мы успели водрузить на лица.

– Ладно… – вздохнула я, поймав недовольный Машкин взгляд. И с сожалением добавила: – Вот напрасно ты не дала мне сейчас сконцентриро…

– На чем? На каких-то там фантазиях? – бойко перебила она меня, – На очередных виделках?! Да летят они в пропасть, ясно!

– Летят в пропасть? – переспросила я.

– Возможно, вместе с нами… – задумчиво проговорила Виктория.

– Чего! – воскликнула моя неугомонная, – Ты это, Вик, завязывай щас с предсказаниями! Не сбивай с настроя, ясно!

– Что ты заладила: “ясно” да “ясно”. Напрасно ты не дала ей договорить.

– И ты туда же! – воскликнула подруга, – Двое на одного! Это нечестно!

– А ты сама-то до конца честна? – не удержалась Вика.

– Конечно! Мне от вас скрывать нечего! И если я вдруг чего-то не договариваю, это прост время не пришло, ясно?

– Не знаю, как Катя, а я предпочитаю сама решать, когда и что мне узнавать, – с прохладцей ответила Вика моей конспираторше.

– Вот только бунта на корабле нам сейчас не хватало! – возмутилась Марья, с вызовом взглянув на Викторию. И помолчав, спросила: – Ты, правда, считаешь, что это сейчас в тему? Пока мы Катькины байки слушать будем – околеем тут нафиг! Так что – да, пусть виделки ее летят в пропасть!

– Что ты с этой пропастью заладила, Маш, – расстроенно пробурчала я.

– А что! – возмутилась она мне в ответ.

– И так сердце не на месте…

– Ну, ты чего, Кать? Да, забей ты на эту пропасть! Это ж образно! Так дедуля говорит, если меня на поворотах заносит. Что ты на меня вылупилась как Ленин на буржуазию?! – несло подругу, – Да-да, дед мой так и говорит: «Летишь в пропасть, Амазонка! Притормози!»

– И часто с тобой такое бывает? – недовольно уточнила у нее Вика.

– Не парься – не очень! – не «заржавело» у Марьи с ответом, – Скорее эпизодически, нежели периодически. Только сейчас речь не обо мне, а о Катькиной шизе!

– Шизе? – уточнила я у подруги, не веря собственным ушам. И разочарованно добавила: – День открытий какой-то… То сон у меня летаргический, то шиза…

– Ну, бывает, чо! – не унималась Марья.

– Полегче на поворотах, Амазонка, – предупредила мою бунтарку Виктория.

– Да я – сама деликатность! Ну, чего ты надулась, Кать! Просто не лезь сейчас в эти свои виделки – и всё будет норм, ясно!

– Ты считаешь меня… ненормальной, да, Маш?.. – пролепетала я.

– С чего вдруг! – возмутилась моя фурия, – Нет, конечно! Я же просто так сказала, Кать… Ну, чего ты?.. – сменила она тон на более дружелюбный, – Это же просто к слову пришлось, понимаешь? Ту же ничего обидного. Это – как «шиза моя отдыхает». Типа «сегодня норм – без закидонов», сечешь? Ну, или типа «тихий час у тараканов в моей башке». Это ж образно, Кать. Усекла?

– Усекла…

– Ну вот и чудненько! – обрадовалась моя провокаторша, – Тогда шевелись давай! Осталось в паре сугробов завязнуть – и в дамки! – велела она, снова схватив меня за успевшие совсем промерзнуть пальцы правой руки. – У, ледышки совсем! Давай – шевели ногами! Не хватало простуду схватить. Ну что: мир?

– Мир, – вздохнула я. И добавила: – Прости, но с каждой минутой я понимаю всё меньше. И всё больше хочу вернуться домой…

Глава 2 Козочка на заклание

– Отставить панику! – деловито распорядилась Марья и уже мягче добавила: – Ну, чего ты как маленькая, Кать. Пошли, давайте уже дойдем до точки!

– Дойдем до точки… – сокрушенно повторила я. И негромко добавила: – Ты сегодня одними перлами бросаешься, Маш.

– Ой, да я имела в виду Новиковскую точку! – возмутилась она и честно поделилась своим настроем: – У меня прям руки чешутся комприк на него надыбать! Чую, сегодня меня ждет удача! – вещала моя неугомонная. И приказала: – Пошли! Поздняк метаться!

– Ну, поздняк, так поздняк, – не стала спорить я.

Мы снова двинулись к цели и преодолели предпоследний ряд кучно растущих деревьев. Я брела за Машей, не выпускавшей моей ладони из своей. Ее хватка была крепкой, как капкан, оттого я вдруг почувствовала себя козочкой, бредущей на заклание. Брела я и всё мысленно задавалась вопросом: «Зачем память подкинула мне сейчас именно тот сон из «Империала»? В чем его смысл? Есть ли он вообще?..»

Полина – наша с дедом помощница по хозяйству – очень любит разгадывать сновидения и свято верит в то, что некоторые из них бывают вещими. Считает, что ими с нами говорит подсознание, а потому надо непременно прислушиваться к таким вот «звоночкам». В детстве я часто делилась с ней тем, что приснилось ночью. И как только мне находилось что ей рассказать, мы садились за наше ритуальное чаепитие с блинчиками и принимались «гадать да разгадывать»: что бы это могло значить. Полина всегда выслушивала меня с неподдельным интересом, задавала наводящие вопросы, дотошно вникала в мои ощущения во сне: тяжелы ли они были или наоборот – радостны. Она полагала, что эмоциональный фон в сновидении – очень важен.

Эта, наша с ней своеобразная игра сразу пришлась мне по душе и со временем приучила анализировать все, что со мной приключалось по жизни. Дедушка нашу “блажь за чашкой чаю” не пресекал, как-то выразив мнение, что не видит в ней ничего скверного. Стоит заметить, что раньше сны я видела довольно редко. Основная их масса пришлась на период исчезновения папы и гибели мамы. В те страшные месяцы я часто просыпалась в истерике посреди ночи и, надо сказать, наш с Полиной анализ моих снов очень помог мне в тот период. Спустя полгода, когда я уже вернулась из тайги, куда отправил меня дед сразу после инцидента с мамой, кошмары во сне перестали меня мучить. Но в течение всей прошлой недели я снова стала проваливаться в сновидения каждую ночь, полагая что причиной тому – никто иной, как Каменнолицый, нежданно-негаданно свалившийся мне на голову. Да, прошедшие семь дней выдались на редкость «урожайными» на видения: стоило лишь прикрыть глаза, и они накатывали на меня всей силой Ниагарского водопада. Они не то, чтобы очень уж пугали, но конечно, напрягали сверх всякой меры. Похоже, из-за такой их интенсивности, мне и не удалось досконально проанализировать тот – самый первый, приснившийся в первую ночь в «Империале». А обсудить его с Полиной возможности так и не представилось.

Мы выбрались из небольшой, но густой лесопосадки, и очутились на заасфальтированном пятачке. Дом-призрак находится теперь совсем близко и, казалось, надвигался на нас всей массой своих хмурых стен. Вокруг висела звенящая тишина и только хруст снега под нашими ногами нарушал это царство хмурости и безмолвия. Сюда не доносилось ни отзвуков музыки, ни разговоров, ни смеха со стороны других зданий комплекса, совсем недавно придававших мне некоторой уверенности. И только осознание того, что Марк с Сергеем – наша «группа поддержки», как окрестила их Марья, находились неподалеку, грело мне душу. Почему они не пошли с нами в это царство мрачной неопределенности, так и осталось для меня загадкой.

«Возможно, девочки решили, что снаружи от группы поддержки будет больше пользы? – в недоумении предположила я. И тут же успокоила себя: – Скорее всего, так и есть. Папа же учил меня на задании всегда держать «агента на стреме»». В наших вылазках по дому эту роль обычно он сам и исполнял.

В который уже раз я вгляделась в строение и задумалась: что же могло находиться за этими, порой вспыхивающими слабой синевой стенами.

Мои неугомонные серые клеточки скучковались и порадовали очередной догадкой:

«Скорее всего, там зал на первом этаже. Самый большой из всех четырех».

Я сопоставила конфигурацию фасада здания, маячившего перед нами, с выуженным из памяти планом клуба. С ним, нанесенным на небольшом листе бумаги, ознакомила меня Марья ещё в общаге, когда мы только принимали решение посетить это непонятное место.

«А в зале, наверное, дискотека, – принялась я строить очередную логическую цепочку: – Дискотека равно светомузыка. Светомузыка равно лучи. Они и просачиваются сквозь стены, как песок сквозь пальцы… Нет, Катя, в стенах не может быть щелей, иначе внутри будет холодно. Источник освещения должен быть снаружи. Он должен быть встроен в фасад. Но для чего все это? А для того, чтобы создать иллюзию «заколдованности». Так что никакого песка сквозь пальцы, Кать, а голый расчет – всё ясно как день».

Я даже улыбнулась, довольная, что удалось несколько успокоиться и объяснить себе феномен со вспышками света, усиливающими в душе и без того немалый раздрай. Но само слово «песок», видимо, спровоцировало разбушевавшееся воображение, и оно услужливо подкинуло картинку из ещё одного сна. Он приснился мне только сегодня ночью. Тут же отчетливо припомнилось, как я угодила в самые жгучие, самые реалистичные песчаные барханы на свете, под самым, что ни на есть палящим на свете солнцем. Ощущения из того сна настолько правдоподобно окутали меня с макушки до пяток, что даже ступни мои в модельных сапожках вмиг согрелись, а пальцы будто снова утонули в той жгучей сыпучей массе. Я даже реально почувствовала жар у плеча: один-в-один, как в том сновидении. В нем за плечом у меня оказался непонятно откуда взявшийся орел. Он во сне так и прожигал меня взглядом. Вспомнилось и как орел тот передал мне флягу с водой. Водой, поистине живительной, ведь именно она и спасла мне жизнь в том ночном видении, не дав погибнуть от дичайшей жажды.

«А как он тебе ее передал? В клюве, что ли? Или в лапах?.. То есть: в когтях… Так, стоп, Катя!» – в который уже раз одернула я себя, постаравшись утихомирить вконец разбушевавшееся воображение. По многолетней привычке я качнула головой из стороны в сторону. Затем повернула ее к плечу, все ещё пылающему жаром, и взглядом столкнулась с острым Викиным.

– Все в порядке, – чуть слышно успокоила она меня, видимо, уловив флюиды моего взрывоопасного состояния. Я действительно была на взводе. Казалось, любая мелочь могла бы сейчас выбить меня из колеи. Поэтому и вздрогнула, заслышав какое-то негромкое, но настойчивое жужжание.

«А, это всего лишь «проснулся» Марьин смарт, – успокоила я себя. – Стоп! Как это «всего лишь»! Что ее смарт тут делает?» – тут же мысленно возмутилась я и воскликнула со всем недовольством, на которое была сейчас способна:

– Ты вручила мне “левый” смарт, а с собой взяла свой?!

– Не истери! – осекла меня интриганка. И резонно заметила: – Должна же у нас быть хоть какая-то ниточка с внешним миром.

Как ни странно, сейчас я даже была благодарна ей за то, что у нас есть хоть какая-то “ниточка” и эта “ниточка” окажется с нами внутри клуба.

– От моего было бы больше пользы, – расстроенно посетовала я.

– Нифига! – не согласилась моя бунтарка, – Твой – под колпаком у Мюллера! То есть у Громова. Да это – одно и то же! Даже хуже!

– Почему хуже?

– Потому что Мюллер – просто душка по сравнению с твоим дедом!

– Так ты, что же, считаешь дедушку монстром?

– Не утрируй, пожалуйста! И не переводи стрелкок. Мы сейчас о другом. На мой сотик достаточно было лишь «прогу» грузануть.

– Какую еще прогу, Маш?

– Что-то вроде «шапки-невидимки». Чтобы не «палиться» перед всякими мюллерами раньше времени. Забей, Кать! Сосредоточься на Новикове!

– Причем здесь Новиков? Ответь на вопрос, – настояла я.

– Ну, какой вопрос, Кать? Сказала же: забей!

– Какой прок в этой твоей «шапке-невидимке», если она не даст определить наше местоположение?

– А такой, что в час ХЭ ее отключить можно, – парировала Марья.

– Какой ещё час ХЭ?

– Ой блин, Ка-тя, отстань! Вот засада! Саша звонит! – известила она нас с Викой, взглянув на все еще настырно вибрирующий в нее ладони телефон.

– Ответь, – попросила я, – И намекни ему хотя бы, где мы…

– Не учи ученого! Да, любимый! – елейно ответила она на звонок, – Всё замечательно! А как у тебя? Занят? И завтра тоже?.. Я так и знала! Да вот… пытаюсь себя занять, пока ты занят. Выходные же, ну! Как пытаюсь? Да долго ли умеючи… Конечно, не секрет. Мы тут это… С девчонками потусить решили. Ты ж всё равно занят… Да не волнуйся ты, мы ненадолго! Часиков так до десяти в клубешнике подансим – и пулей в общагу. Да-да, именно пулей, дорогой. Зуб даю! – рассмеялась она, – Да с кем-с кем?.. С подружайками, знамо дело. – Речь Марьи весь вечер пестрела сленговыми оборотами – явный признак того, что подруга нервничала. И не просто нервничала, а явно была на взводе. – Конечно, знаешь! – излишне жизнерадостно воскликнула она в трубку. И нехотя принялась перечислять: – С Катей… с Викой… ммм… Как не знаешь Вику? Недоработочка, милый! Вику знают все! Ладно, не парься – познакомлю!

Тем временем мы поднялись по невысоким ступеням крыльца и дверь перед нами бесшумно отворилась. Мы даже постучать не успели. На пороге появился «качок» с каменным лицом. Виктория молча вручила ему три круглых жетона с зеленым матовым покрытием, видимо, служившим здесь своеобразным пропуском.

«Как у игрового стола в казино», – мысленно заметила я, отчего-то припомнив кадры из фильма о кутилах, который как-то смотрела вместе с дедушкой. Конечно же, смотрела в воспитательных целях – как же иначе…

Качок так же молча принял жетоны, прошелся странным прибором по их рельефной поверхности и всем телом ловко сдвинулся в сторону, пропуская нас вовнутрь.