– Вы помните своего отца?
Чтооо? Да, я помнила, но не вспоминала, зачем сейчас об этом?
– В этот день умерла моя мама, – неожиданно жёстко ответила я.
Именно этот факт я помню, в этот день я потеряла любимого человека, а папа украл этот день, вписав в этот день и себя.
– Да, – просто сказал Лаймз, пристально глядя на меня.
Некоторое время мы смотрели друг на друга не моргая, я первая отвела взгляд.
– Я понимаю вашу обиду, – вдруг произнес профессор, я резко подняла глаза.
– Зачем вы меня позвали? – я уже не на шутку злилась.
– Ваш отец жив, но он далеко отсюда, – снова спокойно сказал учёный.
Эти слова были произнесены вслух, и это ещё один факт, который я подозревала и крутила в своей голове последние годы, но не хотела слышать подтверждение.
– Вы унаследовали ум своего отца, это сложно отрицать, даже в столь юном возрасте вы уже опережаете своего гениального родителя, – произнеся эти слова Лаймз застучал пальцами по столу, будто сам нервничал.
– Спасибо, – только и ответила я, расценив эти слова как комплимент.
– Это факт, – будто услышав мои мысли, сказал Лаймз и встал.
Он обошёл стол и сел на диванчик, тем самым убрав барьер в виде стола между нами.
– Я не склонен разбрасываться комплиментами, только говорю факты. Вы мне безразличны, но у меня долг перед вашим отцом, – довольно напряжённо проговорил Лаймз.
Я молчала, всё это не должно было вдруг всплыть в моей жизни, хотелось бежать отсюда, но кажется мне придётся узнать, что хочет сказать профессор.
– Ваш отец был самым талантливым учёным, его проекты были прогрессивными и буквально невозможными. Перед исчезновением ваш отец работал на одним проектом, «Омут мечты» называется. Он верил и даже знал, что возможно создать мир, свой мир. Описать его по своим меркам, заложить нужные характеристики, продумать правила и порядки его функционирования, продумать свою роль в нём и можно погружаться в этот мир.
– У него не удался эксперимент? – почему-то с надеждой предположила я, скрывая страх, накативший новой волной.
– Вы же так не думаете, – глядя на меня своими мутными глазами, ответил Лаймз.
– Тогда что случилось? – еле сдерживая дрожание в голосе, спросила я.
– У него всё получилось, конечно же, – профессор растягивал эффект от сказанного, и у него это получалось.
Я сглотнула, дабы не выпустить так давящую мне на глаза слезу. Мне казалось, я смогла отпустить произошедшее шесть лет назад, смогла спокойно отпустить его, а сейчас я поняла, что он не просто пропал и с ним что-то случилось, он просто ушёл туда, где ему было лучше. Без меня.
– Он и множество добровольцев смогли заселить этот новый мир. Вот уже шесть лет этот мир принадлежит вашему отцу, этот мир развивается и продолжает принимать в себя всё, что он в него вкладывает, а мир в свою очередь принял его и его правила и впитал в себя его душу. Он правит этим миром Олли, ваш отец Бог этого мира!
Этот учёный сумасшедший, как и мой отец видимо. Эти мутные глаза, прожигающие меня сейчас, горели безумием и алчной завистью, Лаймз только мечтал о подобном достижении, а мой отец сделал свою мечту реальностью. И всё же я не верила в эти бредни, как можно найти пустой мир, заселить его и придумать для него правила.
– Откуда вы знаете, что мой отец жив? – пытаясь вернуть профессора в реальность, спросила я.
– Всё просто Олли, мы с ним всегда были на связи. Я был свидетелем погружения в новый мир, и только я являюсь связующим звеном между мирами!
Даже эта деталь, эта роль связного приводила Лаймза в восторг, он считал себя причастным к чему-то великому и грандиозному.
– Проект секретный, на сегодняшний день из свидетелей остался только я, проход в новый мир открылся всего раз, и этот момент был просчитан до мелочей, но кто-то должен был остаться, чтобы навсегда запечатать проход, этим человеком стал я.
В этой фразе было много гордости и боли, он понимал масштаб своей жертвы, но несмотря на то, что со мной разговаривал сам профессор Симом Лаймз я продолжала не верить в его слова. Видя мой взгляд, профессор встал и направился к стене с наградами, в которой был потайная дверка и сейф. В нём он взял ноутбук поставил мне на стол, включил и повернул ко мне монитор. Я настолько сильно была в ступоре, что не сразу поняла, что вижу фото моего отца. Он изменился, стал старше и намного мужественнее, черты лица стали жёстче и даже как-то страшнее. В этом человеке было сложно узнать моего отца, пусть он и отпечатался в сознании как вечно угрюмый и хмурый.
– Этого не может быть… – только и смогла сказать я.
Тогда Лаймз открыл почту, где были письма, а отправителем был мой отец.
– Это ничего не доказывает, отправителем может быть кто угодно, под именем моего отца, – уже не своим голосом возмутилась я.
Лаймз молча открыл предпоследнее письмо, в котором было голосовое сообщение и запустил его.
– Приветствую тебя мой верный друг. – Обращался к нам мужской голос, очень похожий на моего отца, только баритон стал намного ниже. – Я стал реже отправлять тебе письма, но от меня сейчас мало что зависит. Мы решаем вопрос с западными поселениями и горными шептунами, расширяем территории, продолжаем познавать мой прекрасный мир. Смогли наконец подвести итоги прошлого года. Численность населения в плюсе, привес двести пятнадцать человек. Представляешь Сим! Площадь освоенных территорий тоже растёт, мы наконец смогли изучить то загадочное озеро, которое не подпускало нас к себе, до сих пор не могу поверить: озеро, которое думает! Оказывается, там жило своё «Лохнесское» чудовище, оно правит этим озером, всё как в моих мечтах! Но мы как всегда и во всём смогли договориться с ним, по-другому же не могло быть, теперь его воды в нашем распоряжении. А какие сыворотки получаются на основе этих вод…
В этот момент Лаймз остановил сообщение, восторженные реплики резко прекратили резать мой слух. В кабинете снова повисла тишина, я была в растерянности. Этот голос был настолько похож на голос моего отца, что на протяжении всего сообщения по моему телу бежали мурашки, этот голос несомненно был жив, но обладатель голоса умер для меня навсегда.
– Только у меня стоит этот адаптер для сообщений, созданный твоим отцом, даже компьютер шестилетней давности, – в этот момент мутные глаза устремились на меня, – я не смог его взломать.
Этот взгляд впервые с начала разговора показался мне угрожающим, он был не просто страшным, а изучающим, ожидающим и требующим. Пришлось вспомнить, что я нахожусь в кабинете с малоизвестным мне человеком, который на деле оказался сумасшедшим.
– С моим отцом находятся те люди, которые пропали одновременно с ним? – решила я отвлечь вопросами опасного собеседника, затуманить бдительность.
– Да, но это был их выбор. Мы отбирали людей несколько лет, не каждый смог стать участником данного проекта, только самые сильные, здоровые и умные, они проходили отбор из тысяч добровольцев.
Моё неверие продолжалось разбиваться об очередные аргументы, но я продолжала находить им объяснение в своей голове. Но это скорее было похоже на то, будто я уговариваю сама себя, ведь именно эти факты жили со мной последние годы, я сама многое подозревала. Но с каждой минутой мне становилось страшнее от произносимого профессором, информация много лет была секретной и только Лаймз знал её, мне же только вчера исполнилось восемнадцать, и по всем правилам жестокого мира я не должна была узнать эту информацию.
– Что вы от меня хотите? – в лоб спросила я.
Лаймз усмехнулся, думаю он планировал хотя бы ещё несколько минут производить на меня впечатление своей значимостью и важностью, но я не хотела больше этого слушать.
– Мне нужен этот мир, я должен в него попасть, и в этом компьютере есть ответы на вопросы, – выдал истинные намерения Симон Лаймз.
Ещё один учёный с замашками на бога. Откуда у них только это. Значит семейные фотографии у стола для отвода глаз или для самоуспокоения, думаю и у моего отца такие были, для создания правильного образа учёного-семьянина.
– С чего вы взяли, что я смогу? – вскочила я со своего места.
– Вы сможете, я давно наблюдал за вами. Те задачи и задания, которые вам приходилось выполнять, не были рассчитаны на простых лаборантов и даже руководителей проектов, большинство этих задач не смог бы решить и я сам.
Чтоо? Последние годы я решала много задач, мне задавали различные ситуации, с проблемными и нерешаемыми моментами, но я упорно находила ответы, мне нравилось это делать, я не могла иногда даже спать, пока не найду ответы. Но я считала так учится большинство студентов и работает большинство лаборантов в Приюте, просто мы никогда не обсуждали и не сравнивали свои обязанности!
– Последний мой эксперимент имел такой успех только благодаря вам, вы проделали основную часть теоретической и практической работы этого проекта, успех формулы только ваша заслуга. Этому проекту много лет, я долго стоял на месте и не находил ответов, только когда вам дали просмотреть данные, вы смогли помочь сдвинуть с мёртвой точки.
Я ничего не понимала. Неужели я была настолько глупа, мной манипулировали и меня использовали, я просто утопала в работе и учёбе, а оказалось всё это обман. Тем временем Лаймз продолжал жестоким образом открывать мне глаза:
– Вы молоды и нам это на руку. Ваша наивность и желание учиться и познавать просто феноменальной! Я даже извиняться не буду, ведь вам самой нравилось быть важным звеном в происходящем!
– Только я не знала, что важна! – выкрикнула я, сделав резкий выпад и повысив голос. – Я потратила столько времени на вас, даже не зная, что это настолько важно!
– Просто для вас это легко! – резко перебил меня Лаймз. – В вашей семье родился гений, а ваш отец так и не узнал об этом.
Мы оба замолчали, а я отвернулась от Лаймза, чтобы отдышаться.
– Я не просто хочу в новый мир, – не унимался профессор, – у меня есть основания полагать, что этот мир влияет на наш, но не лучшим образом. Ваш отец привязал наш мир к новому и наш мир стал якорем для нового, он энергетически подпитывается от нашего. Изначально новый мир создавался для будущего поколения, ведь наша планета не вечна, а новый мир не знал такой расточительности и обладает тем запасом ресурсов, которые так жизненно необходим нам. Но сейчас должны найти новый путь решения этой проблемы, иначе произойдёт совершенно обратная ситуация, и наш мир погибнет намного раньше.
Меня снова накрыла волна негодования, я развернулась и посмотрела в эти теперь ненавистные глаза.
– Ваши алчные желания править и обладать привели к этой ситуации, сомневаюсь, что ваши якобы благие намерения оправдывают ваши истинные намерения.
– Если бы не истинные намерения, мы бы не смогли добиться таких высот, сотрудники Приюта должны обладать сильными качествами, а иначе здесь делать нечего!
Лаймз уже верил в своё величие, только его обладание не совпадало с его раздутым эго.
– Тогда я увольняюсь! – неожиданно сказала я.
– Я не принимаю вашего увольнения! – парировал профессор.
Снова установилась тишина и мы смотрели друг другу в глаза. И я снова первая отвела взгляд. Мои руки начали трястись.
– Кажется вы не до конца поняли моего предложения, Олли.
Симон Лаймз перешёл на откровенно угрожающий тон.
– Сейчас сюда зайдут мои помощники, они сопроводят вас к вам домой, вы соберёте вещи и отныне переедите в общежитие Приюта, поближе к работе и будете работать над секретным и самым важным проектом в вашей жизни.
– Что? Вы не имеете права! – закричала я, но профессор уже отвернулся к окну, а в кабинет ворвались телохранители Лаймза, они грубо подхватили меня под руки и повели на выход.
Я продолжала что-то кричать и вырываться, в моей голове с невероятной скоростью проносились мысли, каждая была выводом из предыдущей, я окончательно поняла произошедшее, когда меня бросили в машину на заднее сиденье и заперли. Я ломилась и кричала, руки сбила об окно, но оно так и не поддалось, между мной и переднем сиденьем была перегородка, которая также не упрямо оставалась закрытой, как бы я не стучала по ней, даже ногами. Отчаяние меня накрывало с неимоверной скоростью, но я всё ещё надеялась на борьбу. Дождусь, когда доберёмся до дома, а там найду способ сбежать, хоть они и сильные, но не такие шустрые. Остаток дороги я даже попыталась отдышаться и берегла силы, чтобы в удачный момент всё правильно сделать. Но всё пошло не плану.
Когда мы уже почти добрались до дома, зазвонил мой телефон, который был на самом дне рюкзака, который по какой-то причине никто не отнял у меня, а я в свою очередь так глупо забыла про телефон. Как же я на себя злилась!
Наконец добравшись до дна, я увидела звонившего и у меня сразу вылетело всё из головы. Абсолютно всё: что со мной произошло, где я нахожусь и что со мной собираются сделать.
– Да, доктор! – не с первой попытки произнесла я, голос от криков и волнения был сам не свой.
С другого конца трубки тоже не сразу заговорили, секундное замешательство окончательно забрало у меня последние капли надежды.
– Олли, мне очень жаль, но ваша бабушка скончалась, – говорил мне голос доктора бабушки, – мы сделали всё возможное, примите мои соболезнования.
Эти слова были произнесены будто на автомате, они не в первые были произнесены этим человеком, но впервые услышаны мной.
– Олли, вы меня слышите? Сегодня уже поздно и приезжать не нужно, завтра жду вас с самого утра, необходимо всё оформить.
Доктор продолжал что-то говорить, но я впала в сильнейшее состояние стресса и ступора. В какой-то момент двери машины открылись, сильные руки рывком выдернули меня из неё, не забыв приложить виском об дверь. Телефон выпал из рук на асфальт и разбился, когда я слышала последние слова доктора, который пытался мне ещё что-то сказать. От удара я вышла из ступора, на улице уже стемнело, рядом с домом как на зло никого не оказалось, но я закричала. В этот момент мне на лицо легла широченная ладонь и прижала мне рот с такой силой, что показалось даже зубы вот-вот выдавит. Но я громко мычала, слёзы потекли по щекам. Боль заполнила моё сердце целиком, одиночество и пустота, было очень плохо и страшно.
– Вам лучше успокоиться, – услышала я в ухо, – иначе я вырублю вас, возьму только те вещи, которые сам посчитаю нужным, но сюда вы уже не вернётесь.
Я затихла, вспомнив про необходимость бежать, я должна попрощаться с бабушкой. Руки моего охранника отпустили меня, всего в квартиру со мной поднялись двое. Они ходили со мной по пятам, пока я собирала сумки. Слёзы продолжали катиться по щекам, хотелось одновременно зарыться в одеяло и наконец дать волю слезам, а ещё больше бежать.
– Вам стоит поторопиться, через десять минут выдвигаемся, – скомандовал мой мучитель.
Мой рюкзак чудом ещё был со мной. Его я заполнила самыми необходимыми вещами, которых там ещё не было: базовые лекарства и одежда, зубная щётка с пастой, влажные салфетки, бутылка с водой, перочинный ножик и деньги. Закинула также попавшиеся под руку любимые сушки бабушки, которые мы покупали пачками. Чемодан я заполняла бездумно, поскольку я тянула время и приводила себя в чувства.
– Мне нужно в туалет! – рискнула я.
– Даю минуту и без фокусов, – это было произнесено даже не глядя на меня, охранники в этот момент словно подростки зависли в телефонах, наверное не видели во мне угрозы.
Осторожно схватив рюкзак, я нырнула в туалет. Бабушка жила в доме довольно старой постройки, но мне нравился этот дом своей атмосферой и уютом. Мы жили на последнем пятом этаже, сверху была только мансарда, а из туалета выходило окно, которое я не помню, чтобы мы хоть когда-то открывали, но сейчас наступил тот самый момент. Руки уже не тряслись, я не боялась, но сильно волновалась, что не получится. Щеколда и петли окна давно были залиты краской, они буквально слились с рамой, но само стекло ходило ходуном в окне. На зиму бабушка закрывала окно плотной дощечкой и всё утепляла старым детским пледом. Этой зимой мы пропустили такой ритуал, у бабушки здоровье не позволяло, а меня толком дома не было, душ я принимала быстро под горячей водой, чтобы не сильно замерзнуть.
Время шло, мне нужно было торопиться. Я залезла на унитаз, одну ногу я поместила в выемку в стене, туда мы складывали туалетную бумагу. В такой позе я удачно доставала до окна, но сколько бы я не двигала стекло, оно не поддавалось. Я била по трухлявой раме, но она оказалась только с виду такой хлюпкой.
В дверь стали стучать и у меня не осталось выбора! Я подняла свой тяжеленный рюкзак и со всего размаха разбила стекло. Рюкзак вылетел на карниз и чудом завис на краю. Пока я лезла на окно, мне пришла мысль, что я не подумала, что буду делать дальше и куда полезу. Из окна меня обдавало холодным ветром, на встречу которому я усилено ползла. Я уже почти была на карнизе, когда охранники ворвались в ванную. Первый ворвавшийся охранник схватил меня за ногу, второй вытащил пистолет и стал угрожать. Увидев пистолет, я стала только ещё активнее рваться наружу, нога стала болеть от хватки первого громилы, но я локтями упёрлась в раму, а свободной ногой била по его лицу. Тот, что был с пистолетом, пытался протиснуться в этой маленькой ванной, кричал, что будет стрелять, но споткнулся и всё же выстрелил, но в стену. Я поняла, что для них нет ограничений по задержанию меня, раненой я им тоже сгожусь. В итоге охранники разъярились настолько, что наконец стали действовать слажено. Они уже держали обе мои ноги и со всей силой тянули на себя. Сил сопротивляться и держаться за раму у меня уже почти не осталось, я практически была полностью возвращена в помещение, когда мне в руки попал кусок стекла, и, недолго думая, я схватила его и вонзила в щеку первого охранника, от чего он зарычал как раненный бык. Хватка ослабла с одной стороны, но усилилась с другой. Вооружённый охранник одной рукой держал мою ногу, а второй направил на меня оружие.
Время будто замедлилось, причём в прямом смысле. На барабанные перепонки резко началось сильное давление, уши невыносимо заболели, но я продолжала изо всех сил терпеть и держаться за раму. Охранники чувствовали то же самое, сжав зубы, они рычали и всё так же замедленно крутили головами в поисках источника происходящего. Давление усиливалось с каждой минутой, при этом боль усиливалась в геометрической прогрессии. Я терпела из последних сил и была на грани безумия и обморока. Раненный охранник закрыл уши руками, со вторым охранником мы боролись до последнего, но я победила, если так можно сказать. В тот момент, как охранник резко отпустил руку, время резко ускорилось и по инерции я вылетела на карниз к своему рюкзаку. Но карниз не выдержал, и мы оба полетели вниз.
Чертово шестое апреля!
Глава 3
Сознание стало постепенно возвращаться ко мне. Сперва я перепутала это с бесконечными сновидениями, которые как калейдоскоп крутились в моей голове. Я видела маму, друзей, бабушку, отца… В какой-то момент они не просто что-то делали в моих снах, а стали говорить со мной, их взгляд был устремлён прямо на меня и каждый зачем-то торопил меня, уверял, что я должна что-то сделать. Это было бесконечно. После они стали кричать, чтобы я бежала. И я бежала. Потом снова останавливалась и выслушала их речи. Отец не кричал, он молча смотрел на меня, только взгляд у него был тяжёлым, будто я что-то натворила, а он осуждал.
Не знаю сколько прошло времени, но я стала просыпаться. Глаза никак не хотели открываться, было больно. И тут я вспомнила, что упала. Вспомнила как падала, я даже не успела испугаться, только подумала, что не успела попрощаться с бабушкой, но в самый последний момент поняла, что как раз вовремя спешу к ней на встречу. А там увижу и маму. В итоге я упала умиротворённая, даже успело зародиться счастье.
Сейчас не было никакого умиротворения. Сновидения вымотали меня, пробуждение было болезненным. Неужели я пережила падение с пятого этажа, но меня ещё никто не соскребает с асфальта? Я точно лежала на улице, чувствовала свежий ветер, и нереально ярко светило солнце. Я снова прислушалась к своему телу. Боль была сильная, но болела только голова и глаза, из-за солнца было сложно разлепить веки. С трудом, но я всё же увидела окружающую меня природу, и это привело меня в шок. Стояла безоблачная погода, небо насыщенного синего цвета, вокруг деревья сочного зелёного цвета, а сама я лежала на мягкой, никем не топтаной траве. Пахло весной и приближающимся летом, недалеко пели птички, а рядом над ухом жужжали насекомые. И всё! Я не в городе, не рядом со своим домом, вокруг никого. Совсем никого! Куда же я попала? Куда они меня отвезли?
Когда совсем близко пролетела огромная пчела, я дёрнулась, точнее я так думала, но ничего не произошло, тело не откликнулось. Я попробовала ещё раз и ещё, и ещё сотню раз, пока не поняла, что я не могу этого сделать. Паника накрыла меня, голова изо всех сил дёргалась, но тело не отзывалось на мои импульсы. Слёзы заполнили мои глаза, моя фантазия против моей воли понеслась галопом и мне представилось что меня ждёт. Мне уготована медленная и мучительная смерть. Зачем я только выжила в первый раз?
А как я вообще выжила? Пятый этаж и внизу только асфальт! Никто бы не выжил, при очень удачном раскладе возможен вариант отбить себе всё и остаться инвалидом. А вот я как раз не могу ничем пошевелить, видимо я сломала позвоночник и меня парализовало. Дышала я так часто, что заболели рёбра. Рёбра!? А ведь я их чувствую. Или это фантомное ощущение? Да нет же, точно чувствую, как и всё тело, как и холодную землю подо мной. Но почему же я не могу пошевелиться?
В какой-то момент я устала бояться и думать. Накрыло безразличие и ступор, я расслабилась и смотрела в небо, солнце уже поднялось в самую высокую точку. Я чувствовала, что стала замерзать, но, когда не дул ветер, солнце даже припекало и моё тело немного получало тепло. Постепенно я стала ощущать жажду и голод. Это снова заставило меня задуматься о происходящем. И очень даже зря. Новое осознание пришло ко мне – меня никто не ищет. Если только враги. Кроме врагов меня никто искать не будет, так или иначе исход не очень. Снова нахлынули воспоминания о бабушке, потом и о маме. Слёзы снова заполнили мои глаза. Надо прекращать страдать и жалеть себя, иначе обезвоживание наступит раньше. Я максимально возможно подняла голову, чтобы снова рассмотреть место, где я странным образом оказалась. Я лежала на возвышении, справа, совсем далеко, я заметила вершинки вроде как гор, они были покрыты снегом. На деревьях сидели странные птицы, которых я никогда не видела, даже в книгах. Интересно, поскольку, присмотревшись, я поняла, что и деревьев таких никогда не встречала и не знала, что это за виды такие. Зверей я никаких не приметила, что очень хорошо, но ночью мне может не везти так.
Солнце постепенно клонило к горизонту. Ещё два раза меня снова накрывала очередная паника, думаю у меня стала развиваться фобия, мне казалось, я в замкнутом пространстве. Второй раз в жизни я парализована, но в прошлый раз я не хотела бороться, а сейчас было страшно. К вечеру похолодало. Солнце ещё не полностью зашло, но сердце из последних сил разгоняло горячую кровь по моему телу, которое не могло шевелиться, но всё чувствовало. Я дрожала от холода и страха. Меня накрыла очередная паника, я трясла головой, билась о траву, пытаясь вырваться из своего тела, я истерично плакала, но слёзы уже практически не вытекали из моих глаз, которые горели и щипали, лёгкие болели и разрывались на части. Мне нужно было выпустить боль. И я закричала, что есть мочи!
И мне ответили. Дикий рёв прозвучал далеко, но он был настолько сильный и глубокий, что моя паника резко отступила, и я вся обратилась в слух. Я крутила головой, пытаясь найти источник этой силы, но сумерки уже мешали мне смотреть далеко. Но вблизи пока никого не было. И тут я поняла, что обзор улучшился. Я не заметила, как мои руки приподняли меня, руки опирались на локти, тем самым я стала выше. Нужно было торопиться, и я это понимала. В стороне, в метрах ста, я увидела скопление камней, за которыми густая роща. Камни образовывали небольшую пещеру, в которую мне срочно нужно было попасть. Не веря себе, я стала пробовать двигать пальцами, они послушно выполняли мои указания, пусть и плохо, но уже что-то. Покачавшись на локтях, я поняла, что плечевой пояс тоже неплохо двигается, поэтому по одной руке я попробовала вытянуть перед собой. Не сразу, с падением, но стало получаться. Тихо, как сумасшедшая, я засмеялась. Сегодня я не стану ужином для кого-то. Но нужно торопиться.
Спустя минут тридцать я вполне уверенно могла управлять верхней половиной тела. Это стало возможным после усиленной разминки, которая была очень даже болезненной, тело за целый день затекло, а ведь я не знала, сколько я так пролежала до этого. С невероятным усилием я развернула своё тело на живот и стала ползти к своему спасению. Как же я радовалась движению, моё тело реально стало замерзать, но сейчас я двигалась, пусть и медленно, но усилия приходилось прилагать титанические, тем самым я согревалась. Спустя минут десять я оказалась на другом краю моего возвышения, на котором я находилась весь день и заметила то, от чего я чуть от радости не запрыгала, если конечно бы могла. Рюкзак! Он лежал в стороне, и по пути к пещере пришлось бы сделать довольно ощутимый для моего передвижения крюк. Я обдумала все риски. До пещеры до наступления темноты я скорее всего не успею, но ночь в пещере без рюкзака я могу и не пережить. Значит рюкзак того стоит.
По моим прикидкам, ползти мне было больше часа, но когда я проползла минут двадцать, то поняла, что в моих подсчётах есть просчёты. Силы уже были на исходе, я была на грани. С меня постоянно сползали штаны, за их пояс и за шиворот куртки я набирала землю и траву, поэтому приходилось постоянно останавливаться и что-то с этим делать. До рюкзака оставалось совсем немного, когда я поняла, что почти стемнело, солнце выпускало последние лучи из-за горизонта. Дышать было сложно, горло сильно пересохло и его больно саднило. Трава покрылась росой, и я тут же помимо всех прочих неприятностей стала ещё и мокрой, было очень скользко цепляться за растения, а изо рта я выпускала последние тепловые пары. Метры стали километрами, секунды часами, моё тело окончательно сдалось, я двигалась только за счёт разума. Оставалось только протянуть руку, и я получила бы свой рюкзак, но я больше не могла, я просто упала и, кажется, стала проваливаться в бессознание. Я умирала. Но снова не сейчас.
Моё сознание практически закрылось, когда в него ворвался тот самый рёв, будто разрываются небеса. Он был ближе, намного ближе. От этого звука даже земля затряслась, и я проснулась. Сразу ощутила испуг, такой силы, что моё сердце снова запустилось. Мне хватило одного рывка, чтобы схватить рюкзак. Это была моя награда. Негнущимися от холода пальцами, но я открыла рюкзак, схватила бутылку с водой и некоторое время пила мелкими глотками. Сознание снова вернулось ко мне. Я понимала, что нужно бежать, но ноги… А ноги неожиданно стали поддаваться, однако было больно даже двигаться пальцами, я боялась, что они буквально отвалятся по одному. Суставы и мышцы замёрзли и одеревенели, но ко мне определённо возвращалась чувствительность. Я обрадовалась и наверняка бы заплакала, но слёзы высохли уже давно. Земля снова завибрировала подо мной от глубокого рыка. Он был близко, но темнота уже не давала мне возможность что-либо рассмотреть, даже мою спасительную пещеру, но я помнила направление. Перекатившись на четвереньки, я попыталась двигаться. Уверенности у меня не было, но желание не быть заживо съеденной давало мне пинка. Так или иначе, но я стала продвигаться, при этом тащив тяжеленный рюкзак. И как только я его раньше носила?
Шаг, рука, нога, рюкзак. Проговаривая эти слова в голове, я старалась не сбиться. Подул сильнейший ветер, посмотрев на небо я не заметила звёзд и луны, значит небо заволокли облака. Я даже руки перед собой еле различала, мне казалось, что вот-вот мне в бок воткнутся острые клыки, я буквально слышала тяжёлое дыхание. Я торопилась изо всех сил, но не успевала, на меня стали падать первые капли дождя и загремел гром. Когда сверкнула первая молния, я поняла, что взяла немного правее, а это лишние минуты в опасности. Я была злая, но ещё больше уставшая, так сильно, что была готова сдаться. Дождь усилился, перед очередным громом я снова услышала рёв, которые потом слились воедино. Очередная молния осветила мне путь, и я поняла, что наконец доползла. Рукой я нащупала камень, а потом проход и стала в него пробираться. Он был довольно узким, на четвереньках не пройти, необходимо было встать. Срывая ногти на руках и до боли в пояснице, я вскарабкалась по камню и встала. Подняла рюкзак и первым протиснула вовнутрь, потом обдирая все бока стала протискиваться сама. Молния, рёв, гром и наконец ливень, который стал хлыстать о камень и о половину моего тела, которая неуклюже протискивалась через каменный проход. Но я смогла.
