– И все лавно дулак! Все лавно бабе ласскажу.
– Ну-ну, рассказывай. Только глубоко не заплывай.
Куннэй ударила маленькой ладошкой по воде и поплыла подальше от брата. Вместе с кровью ее сердце качало жгучая детская обида, и потому она совсем не уставала – плыла и плыла, все дальше и дальше в темной воде. Уже не смотрела за берегом, вздрагивала, когда ее ног касались водоросли, но не оборачивалась и плыла, плыла…
Наконец, вокруг нее сомкнулась мертвая, густая тишина. Котлован плотно обступал лес, так что не видно было неба между ветвей. Не проступало солнце. Она остановилась и не достала ногами до дна. Прокрутила воду еще раз, на маленькую смуглую ногу налип холодный лист – и ее захлестнула паника, в ушах оглушительно, до боли забилась кровь, рот исказился судорогой: кричать, кричать!
…но не кричала. Тишина была вязкой, густой, гулкой во все стороны воды и незнакомого леса у ее берегов – такую тишину не порвать. Куннэй знала, чувствовала. И вдруг ветер зашумел в кронах, шелест отразился в воде, сложился в слова:
Сир анныгар, кыыс, эн дьыл-л?а?, дьыл?а?-эриэн ??н, эриэн-н-н ??н к??тэр…
[Тебя ждут под землей, девочка, ждет твоя судьба, судьба-змея, змея…]
И вдруг она поняла: там, на берегу, среди темных елей на нее кто-то смотрит. Куннэй замотала головой: нет, нет! – а ветер перешел в шипение, она зажала уши, и отражавшее в котловане небо сомкнулось над ее головой. Куннэй в панике вдохнула полной грудью, зажмурилась, молясь, где-то далеко-далеко в сознании молясь о том, чтобы проснуться.
…воздух был чистый. Легкий-легкий. Выдохнула, снова вдохнула. И теплое солнце алело сквозь закрытые веки, и кожу обнимала по-летнему сухая трава.
– А?
Она протерла кулаком глаза, села: рядом сидел, сжимая траву руками, брат. На коже блестела вода, на ноге алыми каплями выступила на царапине кровь, на грязных смуглых щеках – слезы.
– Куннэ-э-эй…
Он обнял ее, такой костистый, нескладный. До боли.
– Отпусти.
– Куннэ-эй… – он шумно втянул сопли в нос, продолжил, – прости меня, я такой дурак, такой дурак, я так испугался, меня бы бабка… прибила… да что бабка, э-эх!
Он снова втянул сопли, еще раз коротким вдохом. Она надула губы и толкнула его:
– З-задушишь!
Брат поспешно отпустил ее, тут же замолчал и вытер сопли рукой, руку – о траву. Блестели на солнце капли воды, застрявшие в его волосах. «Так красиво», – подумала Куннэй.
– Не пойдем больше плавать сегодня, ладно?
Она кивнула: «завтра». Подул ветер, так, что снова зашелестели ели: она закрыла глаза, прислушалась… ничего.
– А с тобой говолят деревья, блат?
Он повел плечами, прижал угловатые колени к тощей груди:
– Деревья не разговаривают.
– А бабушка…
– Бабушка говорила не про сами деревья, балда, а про…
Вдруг брат стал размываться. Его лицо смазывалось, сливалось с солнцем, с травой, с блеском котлована, со всем миром, и далеко-далеко в этом мареве она слышала его голос и все никак не могла понять, что он говорит.
– …про иччи, – сказала она сквозь полусон и открыла глаза: Ван спал спокойно.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70515850&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
