– - -
Ира не помнила, когда начала рисовать. В художественной школе преподаватели восторгались ею. Когда Ире исполнилось четырнадцать лет, и она окончила восьмилетку, мама отвезла её поступать в художественное училище.
Старичок-преподаватель, которому показали Ирины произведения, быстренько спустил её с небес на Землю, сказав, что она – девочка, без сомнения, талантливая, но работы слабенькие, с техникой туговато. Мэтр был очень суров, но, увидев печально-удивлённые, полные слёз глаза девчушки, смягчился.
– Ну-ну, барышня! Я Вам не приговор читаю! Попробуйте посдавать вступительные экзамены. В этом году Вы вряд ли поступите, зато узнаете, как это бывает и над чем следует поработать.
Мрачные прогнозы почтенного педагога не сбылись.
На первом же экзаменационном испытании Иру заметил молодой преподаватель, аспирант Академии, признанный светилами незаурядный оригинал, Виктор Важин. Правда, полностью отстоять угаданный им талант едва оперившемуся гению не удалось. Остальные члены приёмной комиссии не разделяли его восторгов.
И всё же Иру приняли «кандидатом» в мастерскую Важина, а после первой же сессии она стала законной студенткой.
Виктор Важин не ошибся. Уже к концу первого курса об Ире говорило всё училище, а на следующий год она досрочно защитила диплом и перебралась в Академию, став легендой.
А дальше…
Когда вспыхнул их бурный роман, никто не знал.
Первые полгода ничего крамольного не наблюдалось. На церемонии официального присуждения Ире статуса студентки, Важин, поздравляя, поцеловал её в щёку. Покраснели оба.
Следующие полгода в училище шушукались, но внешне всё выглядело пристойно: талантливый преподаватель, выжимающий максимум из своей талантливой ученицы.
На следующий год «взлёт» Иры был настолько стремителен, да ещё прямиком к досрочному диплому, что окружающие перестали её воспринимать обычным человеком.
А вот после лета, когда Ира появилась в стенах Академии в несвойственном ей ранее гардеробе и с чрезвычайно изменившейся фигурой, выяснилось, что они с Важиным, с согласия Ириной матери, без малого год, как женаты.
Лёша родился во время сессии между «Историей искусств» и «Перспективой». Кстати, «Перспективу» Ира ездила сдавать с особого разрешения главврача роддома, да ещё и на «скорой». К остальным экзаменам её, к счастью, уже выписали.
Академический отпуск Ира брать не стала. Лёша оказался дитём не менее замечательным, чем его родители. К тому же отец из Виктора получился непревзойдённый. Так что справлялись.
Всё складывалось как в сказке ещё год или два, а потом с Виктором что-то случилось. Он начал пить.
Нет, до этого «что-то» он тоже в трезвенниках не ходил. В доме Иры и Вити часто собирались весёлые компании, выпивали, но чёрными попойками те мероприятия назвать ну никак нельзя было. А вот после этого «чего-то» Важин стал пить по-чёрному и почти до чёртиков.
Ира ничего не могла понять. Она старалась во всём и изо всех сил, но Виктор пил всё чернее и чернее.
– - -
Близился к завершению четвёртый курс. Большая выставка работ студентов и преподавателей Академии.
Как всегда, нежно обняв друг друга за талии, Ира и Виктор медленно двигались вдоль стендов. К ним подошли двое представительных пожилых мужчин.
– Разрешите Вам представить невообразимого, удивительного художника Ирину Палладину! Кстати, а это – её муж и по совместительству преподаватель Виктор Важин.
– Хвала учителю! Вы вырастили гения!
– Ирочка, поздравляю Вас! Вы – сложившийся художник со своим стилем, своей манерой. А самое главное, это далеко не предел! Не Ваш предел. Да, пожалуй, у Вас вообще нет предела! Творческих успехов!
Дядечки раскланялись и отошли в сторону. Виктор обнял Иру, поцеловал в лоб и тепло улыбнулся.
– Поздравляю!
– Спасибо.
Ира светилась счастьем.
– Подожди минутку, – сказал Виктор и исчез.
Ира не придала этому значения, но он так больше и не появился.
– - -
Ира вошла в утонувшую во мраке квартиру. Включила свет. Виктор сидел на полу, раскачиваясь из стороны в сторону, и выл.
– Витя.
Он перестал раскачиваться и выть, и поднял глаза на Иру.
– Ты мне жизнь сломала, – сказал он, цепляясь за всё, что можно, неуверенно приподнялся, перевалился на диван и уснул.
Ира собрала свои и Лёшины вещи. Ночь она провела в мастерской у мольберта.
Утром отнесла все свои работы в салон и забрала Лёшу от свекрови. К счастью, та ничего не заподозрила.
Уехать в родной Сочи из-за кое-каких формальностей Ира смогла только через две недели, которые пришлось перекантоваться у друзей. К счастью, никто ни о чём не спрашивал.
С Важиным она больше никогда не общалась. Оформить развод помогла подруга подруги, которая работала в ЗАГСе.
По слухам, в Академии Виктор курс больше не ведёт. Только в училище преподаёт. Общие дисциплины.
Повторный просмотр
Яркое солнце слепит и не даёт полностью открыть глаза. Сквозь ресницы видно как где-то внизу беснуется толпа, подзадориваемая священником. Из его уст слышатся то молитвы, обращённые к небу, то проклятия, рассыпаемые тоже вверх, но гораздо ниже. Толпа вторит ему.
Тело сдавлено плотной грубой тканью. Не шевельнуться. Даже дышать тяжело.
Толпа близка к истерике. Голос священника срывается. Вдруг в его руках появляется факел. Выкрикивая что-то непонятное, он носится с ним кругами и поджигает хворост. Хворост вспыхивает.
Странно. От дыма должно першить в горле и резать глаза, но почему-то наоборот стало легче дышать, и солнце больше не слепит.
Пламя. Какое же оно ласковое! Какое же оно нежное! Блаженство. Больше не душит, не сдавливает грубая ткань, не слепит солнце. Как легко! Как легко парить над толпой!
Крики стихают. Люди опускаются на колени. Они молятся.
– Она святая!
– Это – ангел!
Восклицания сливаются в единый блаженный стон. Блаженный стон переходит в стон безвозвратной утраты и отчаяния.
Священник пускается наутёк. Кто-то из толпы следует за ним вдогонку.
Стоя поодаль, за происходящим наблюдает человек невероятных размеров. Он устремляет вверх тяжёлый, пронизывающий, сверлящий взгляд и делает лёгкий взмах рукой. Жест получается какой-то неоднозначный.
Горы. Какие они красивые с неба!
Если это и есть смерть, то это и есть то единственное, к чему следует стремиться всю жизнь.
– - -
Ира открыла глаза, пытаясь понять, кто она и где она. Её тело всё ещё приятно вздрагивало от неземных ласк пламени.
Что-то до ужаса противно верещало где-то в изголовье.
«Телефон», – почти сразу – и двадцати звонков не прозвякало! – догадалась Ира, и даже, хоть и с трудом, но вспомнила, что в таких случаях обычно делают.
– Алло.
– Ну наконец-то! Дрыхнешь?
– Уже нет.
– А Люся, между прочим, бутербродов с сёмгой принесла, – «тонко» намекнула Наташа.
– Вау! Наташ, я быстренько в душ и сразу к тебе.
– Давай, ждём.
Под струями горячей воды мысли стали приходить в порядок. Однако в сознании продолжала оставаться какая-то несостыковка.
– Так. Хорошо. Понятно. Сожжение на костре – это сон. Это однозначно. Но… Снег, отключение света, поездка с Игорем всей толпой куда-то в горы, в гости к… Кажется Аристарх Поликарпович. Хм, имя-то какое редкое. Тоже приснилось?
Горячая вода мощной струёй била по телу. Ира разговаривала сама с собой вслух.
Послышался настойчивый стук в дверь и Наташин недовольный бурк:
– Ирка, ну, ты скоро?
– Иду-иду!
Ира выключила воду и вытерлась. Завернувшись в полотенце, просочилась в комнату, оделась и впорхнула в соседнюю квартиру.
– Привет, девчонки!
– Ты сегодня какая-то не такая, – заметила Люся.
– Девчонки, у меня что-то с головушкой не то. – Ира улыбнулась.
– Во-во, я тебе давно намекаю, – сказала Наташа.
– Наташ, я серьёзно.
– И я серьёзно.
– Да нет, я не о том. Тут действительно что-то странное.
– Ир, что-то случилось? – Люся выглядела гораздо взволнованней, чем предполагал Ирин весёлый тон.
– Да не так, чтоб уж совсем случилось… Я понять не могу, что мне снилось, а что на самом деле произошло.
– Это как? – Наташа застыла в замешательстве.
– Ну-у… Как меня на костре сжигали, то, что это мне приснилось, в этом я уверена. – Ира на мгновение замолчала. – Почти уверена, – добавила она как бы самой себе.
– Как это «ПОЧТИ уверена»? – спросила Люся.
– Ну-у… Я в этом уверена потому, что на самом деле этого быть не могло, потому что не могло быть в принципе.
– Так почему же «ПОЧТИ»? – не унималась Люся.
– Понимаете, уж слишком всё настоящее было. Вплоть до тактильных ощущений.
– Ужас! Ты что, ожоги чувствовала? – Наташины глаза округлились.
– Девчонки, вы себе представить не можете, какое оно нежное, какое оно ласковое! Пламя. Да это описать невозможно! У меня все клеточки до сих пор подрагивают.
– Ирка, ты точно с катушек съехала! С мужиком чаще спать надо. – Наташа хихикнула.
– Да нет, это не то. Это… – Ира тщетно пыталась подобрать слова.
– То, то! – подхватила Люся. – Вон хотя бы Игорь Афанасьевич твой, как круги вокруг тебя наматывал! Хоть бы раз за пять дней…
– Стоп! За пять дней!!!??? С этого момента, пожалуйста, поподробнее. – Ира резко оборвала Люсю, но затем её речь замедлилась.
Она переводила взгляд с Люси на Наташу и с Наташи на Люсю так, будто прикидывала, что могут такого знать они, чего не помнит она.
Подруги, в свою очередь, смотрели на Иру в полном недоумении.
– Послушайте, – голос Иры наполняла безысходность, – снег шёл?
