Тихий щелчок – поднятие трубки второго телефона на линии.
– Да, – услышал Томас.
– Добрый вечер, синьор Верроне. Прошу прощения за поздний звонок. Меня зовут…
– … вы детектив из отдела по расследованию убийств. Я вас помню. – Голос Марио Верроне был таким, каким его запомнил Томас. Вежливые интонации человека, который часто ведет переговоры, и флорентийский акцент. Как и в прошлый раз, он мгновенно перешел на английский: – Чем могу помочь?
– Надеюсь, вы не заняты, потому что мне необходимо с вами поговорить.
– Мы уже говорим.
– Не по телефону, синьор Верроне. Я хочу, чтобы вы приехали в управление. Это касается Сантино Моргани.
– Санни? – искренне удивился Марио. – Он успел набедокурить, и теперь мне звонят из квестуры? Да я видел его каких-то два дня…
Он осекся и замолчал, видимо, осмысливая услышанное, а потом продолжил – неуверенно, как человек, пытающийся переварить шокирующую новость:
– Простите, детектив, мне кажется… Из отдела по расследованию убийств? По поводу Сантино?..
– Да. Чем быстрее вы приедете, тем лучше. Это очень важно.
– Буду через полчаса.
***
На Марио Верроне были нежно-голубые джинсы, которые мать Томаса называла «ох уж эта мода на вещи из помойки» и тонкий свитер из белой шерсти. Он выглядел достаточно юным для высокопоставленного прихвостня криминального авторитета, хотя, скорее всего, готовился разменять третий десяток. Клара, подруга детектива Ланта, сказала бы, что он вполне себе ничего, если прибавить сантиметров пять роста, обрезать к чертям длинные волосы и откормить.
Путь от дверей участка до кабинета Томаса спутники проделали в молчании. На часах было начало одиннадцатого вечера, и тишину, царившую в коридорах, нарушал только стук каблуков ботинок флорентийца. Дорогих ботинок из хорошей кожи, не сочетавшихся с остальной одеждой. Высоковатых, по мнению детектива Ланта, каблуков, дюйма два, если не больше, но даже в такой обуви синьор Верроне был ощутимо ниже почти двухметрового американца.
– Шея, – произнес Марио, усаживаясь в кресло напротив стола Томаса. – Вы делали снимки его шеи?
– Да. Вот они.
Флорентиец несколько секунд рассматривал фотографии, а потом положил их на колени и прикрыл глаза.
– У него татуировка. Здесь. – Синьор Верроне провел указательным пальцем по своей шее. – Видите?
– Мы заметили. «Фелиция». Это имя его матери? Подруги?
Марио усмехнулся и бросил фотографии на стол.
– Имя его сводной сестры. Они жили вместе чуть больше года. Она была наркоманкой, а он работал на двух работах для того, чтобы содержать всех, включая ее двухлетнего сына, рожденного неизвестно от кого. Приходил домой, находил сестру спящей или ничего не соображающей. Кормил ребенка и укладывал спать. Но иногда она была трезвой. Если мальчик крепко спал, а у Санни оставались силы, они кувыркались почти всю ночь без отдыха, представьте себе.
Томас поднял брови.
– В каком смысле… кувыркались?
– Занимались сексом. Трахались. – Синьор Верроне привел еще пару синонимов, менее цензурных, чем предыдущие, и для того, чтобы убедиться, что собеседник его понял, выдал несколько непристойностей по-английски, да таких грязных, что у детектива Ланта покраснели уши. – Он и наркотики ей сам покупал.
– А что с ней случилось потом?
– Потом Санни не повезло, и он оказался в полицейском участке. Джулиано помог ему выбраться, долгая история. И дал возможность начать новую жизнь, но с одним условием – к старой он больше не вернется. Месяцев через шесть Санни узнал, что его сестра мертва. Ребенка нашли и отдали родственникам Сальватора Конте, адвоката семьи Бертони. Смышленый мальчуган. Говорит на трех языках.
– Печальная история, – вздохнул Томас.
Заметив на столе пачку сигарет, Марио поднял глаза на хозяина кабинета.
– Можно?
– Это не мои, напарника. Но берите, конечно.
– Не курите, да? Я тоже не курю.
С этими словами синьор Верроне достал сигарету из пачки Фабрицио, чиркнул спичкой, сделал глубокую затяжку и закашлялся.
– А знаете, как она умерла? – обратился он к хозяину кабинета, и с его губ сорвался нервный смешок. Томас подумал, не предложить ли ему воды. Или кофе. Или чего-нибудь покрепче. Или успокоительных капель на травах, которые он всегда держал в кабинете специально для таких случаев. – Замерзла в подворотне. Интересно, далеко ли эта подворотня от того переулка, где нашли Санни.
– Примите мои соболезнования, синьор Верроне. Как я понимаю, вы были близкими друзьями. Мне очень жаль.
– Мне тоже жаль. Чертовски, чертовски жаль.
Марио сделал очередную затяжку и уставился в окно. Он не походил на человека, близкого к истерике. Он выглядел так, словно из него достали все чувства, и теперь он изо всех сил старается сохранять момент эмоционального отупения. Одно неловкое движение – и придется впустить в себя боль, осознать, что от реальности не убежать.
– У вас есть… предположения? – заговорил Томас, присаживаясь на край стола.
Синьор Верроне выпустил дым через ноздри и прищурился.
– Никаких.
– Может, кто-нибудь из приближенных к синьору Бертони людей…
Марио ударил кулаком по столу, и Томас вздрогнул от неожиданности.
– Я – один приближенных к синьору Бертони людей, детектив Лант. Моя работа – узнавать чужие секреты. Вы понимаете, что это значит?
Томас неопределенно пожал плечами.
– Это значит, – терпеливо пояснил синьор Верроне, – что я всегда знаю все, что нужно. И поверьте – если бы Санни угрожала опасность, я бы поставил в известность и его, и Джулиано, и всех, кого это касается.
– Мы предполагаем, что Сантино убили два дня назад, Марио. – Услышав свое имя, флорентиец поднял брови. – Вы сказали, что видели его… – Он откашлялся. – Вы помните, чем занимались в тот день?
Синьор Верроне не разозлился и даже не запустил в Томаса большой стеклянной пепельницей. Он только потушил в ней остаток сигареты, откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе.
– Помню, детектив Лант. Я вошел в кабинет Джулиано в пять часов утра. И до семи часов вечера оттуда не выходил. Просидел бы до поздней ночи, но Санни пришел и сказал: либо я выхожу оттуда сам, либо он уведет меня силой.
– Так вы…
– Я не договорил, детектив Лант. Разве вы не хотите выслушать показания?
– Я не допрашиваю вас. Иначе я зачитал бы вам ваши права, и вы могли бы позвонить адвокату.
– Нахрен адвоката.
– Простите, что перебил.
Марио вытянул руку и принялся изучать свои ногти.
– Мы пошли в бар. Выпили. У нас обоих был напряженный день, и мы хотели расслабиться. За столиком напротив сидели две восхитительные американки, и мы пригласили их на бокал вина. А потом поехали ко мне вчетвером. Утром я отвез девушек по домам, а Санни остался в кровати, потому что проснулся с жутким похмельем. В протоколе вы можете написать, что ночью мы смотрели целомудренные передачи по телевизору.
– А потом вы вернулись домой?
– Да. Вечером. Но Санни не было. Когда он остается у меня по причине похмелья, то чувствует себя виноватым, а поэтому моет посуду и делает уборку и уходит так тихо, будто что-то своровал.
Томас наблюдал за Марио. Он положил ногу на ногу и сцепил руки в замок.
– У него есть ключи от вашей квартиры?
– Да. У меня тоже есть ключи от его квартиры. Могу дать, если вы не нашли связку в бардачке машины.
– Буду рад.
На стол легла связка ключей с брелоком-каплей из зеленого пластика.
– С тех пор Сантино вы не видели?
– Нет. Вечером я позвонил ему, но трубку не подняли.
– Это вас не насторожило?
– Нисколько. Санни часто пропадает. Я не ревнивая женушка, чтобы устраивать концерты.
Томас взял связку ключей и повертел ее в пальцах.
– У него есть родственники? Отец? Мать? Жена?
– Нет. Отцом он считал Джулиано, а родным домом – его дом. – Марио посмотрел на детектива Ланта. – А где Стефано? Обычно я беседую с ним.
– Он уехал. Медовый месяц.
Впервые за время их разговора Томасу удалось поймать взгляд синьора Верроне, и он заметил, что глаза у него серо-голубые, внимательные и не холодные, а прямо-таки ледяные. Детективу Ланту стало не по себе. Захотелось побыстрее закончить разговор. Или он делает из мухи слона? Этот мужчина потерял близкого друга. Какие бы грубости он ни говорил, его можно понять. Ему нужно посочувствовать. Но что-то во внешности Марио Верроне – то ли в лице, то ли в глазах – приводило Томаса Ланта в ужас. Они беседовали от силы четверть часа, но детективу казалось, что этот неприметный человек знает о нем все. Больше, чем нужно. Больше, чем хотелось бы.
– Аллегра.
Брови Томаса поползли вверх, и он запоздало понял, что удивляться нечему. Марио говорил о напарнике как о добром знакомом. Естественно, он знает, как зовут его жену.
– Вы ее видели? Величественна, как королева.
– Верно, – опомнившись, кивнул детектив Лант. – Стив отхватил лакомый кусочек.
Синьор Верроне встал.
– Было приятно побеседовать, детектив Лант. Возьмите. – Он достал визитную карточку. – Можете звонить в любое время.
Детектив Лант прикоснулся к кусочку картона, но синьор Верроне не торопился отдавать визитку. Он в очередной раз посмотрел хозяину кабинета в глаза, и тот почувствовал себя полным идиотом. Впервые превосходство в росте не придавало ему уверенности.
– Как зовут вашу подругу, Том?
Обращение, которое он привык слышать только от близких друзей, подействовало на детектива Ланта как выплеснутый в лицо кипяток.
– Кларисса… Клара.
– Ее фото стоит на вашем столе. Для матери слишком молода, а на сестру не похожа. Я решил, что это ваша подруга. Попросите у нее прощения от моего имени. Вместо того, чтобы ужинать с ней в такой замечательный вечер или предаваться более приятному занятию, вы целых двадцать минут разговаривали с подчиненным торговца чужими секретами.
– Х-х-хорошо, – выдавил из себя Томас.
Марио взглянул на часы.
– Для ужина еще не поздно, – заметил он. – А для более приятного занятия – тем более. Не заставляйте Клару ждать.
За два месяца до описанных событий
Глава первая. Вы даете мне шанс?
Примерно за месяц до событий, описанных в прологе
25 мая
Рим, Италия
– Еда тут – пальчики оближешь, вино восхитительное. А эти смуглокожие красавчики… Ты не оставишь меня им на растерзание? Как-нибудь обязательно приедем сюда на выходные.
– Не знаю, что и сказать, Туни. Дел по горло.
– Ты успела обзавестись работой или стайкой надоедливых ребятишек?
Пьетра рассеянно теребила витой телефонный провод.
– Отец не готов отпустить меня в Штаты.
– Твой отец деспот! Сегодня тебе исполнилось двадцать, и ты можешь самостоятельно решать, куда ехать и что делать. Так и передай ему, и пусть уже прочистит голову.
– Ты говоришь о моем отце, Фортуна.
