– Не волнуйся, он мало чем отличается от твоей «Шилки», – махнул рукой Вахрушев, сильнее обняв свою любимую. – Вперед!
Разбуженные селяне, видя танк, на башне которого в обнимку сидели девушка и солдат, укоризненно качали головами.
При выезде из села Седов не смог справиться с управлением тяжелой машины, зад танка немного занесло в сторону, и он снес штакетник и полсарая одного из домов. Будучи механиком-водителем поневоле и не видя, что натворил, солдат продолжил движение.
Возле развилки дорог, остановив танк, Седов вышел наружу, и Вахрушев, смеясь, рассказал ему о случившемся:
– Ты представляешь, что наделал?! Снес оградку и полкурятника председателя сельсовета. Хозяин в одних трусах выскочил на улицу и вслед нам пригрозил кулаком, а кругом куры разбегаются.
– Ой, ой! – схватился за голову солдат. – Сейчас попадет Варе!
– Да не бери в голову, – беззаботно рассмеялся Вахрушев. – Он родной дядя Вари, я передал через нее извинения и пообещал, что после армии все починю.
– Да, да, не переживай, – подтвердила девушка. – Дядя меня не будет ругать, тем более Дима обещал все сладить.
– Откуда он сладит? – недоверчиво изрек Седов. – Через два дня председатель сельсовета поставит новый забор, а не будет ждать демобилизации Дмитрия.
– Самое главное обещать исправить ошибку, а там будет видно, –засмеялась Варя и повторила: – Не переживай, Валера, все будет в порядке.
– Тогда приступаем к еде и в путь? – вопросительно глянул он на влюбленную пару.
– Да, да, сейчас накрою, – с готовностью ответила девушка и, достав со дна лукошка скатерть, постелила на траву.
Основательно подкрепившись, друзья направились в обратный путь.
На прощание Варя напутствовала:
– Ребята, доброго пути! Не печальтесь, вся эта история закончится счастливым концом. Обещаете?
– Да, – кивнули солдаты в унисон.
До подъема оставалось два часа десять минут. Друзья понимали, что не успеют прибыть в часть вовремя и теперь готовились к самому наихудшему. Но никто из них не переживал так сильно, как бы переживал, если бы они съездили впустую, не встретив Варю. Незримый образ девушки и ее напутственные слова придавали обоим силу и уверенность, что они преодолеют все невзгоды и неприятности, которые сгустились над их головами.
Когда друзья устроили небольшой привал для того, чтобы размять затекшие конечности, Вахрушев поделился радостной вестью, что Варя согласна стать его женой и поедет с ним в далекую Якутию.
– Вот видишь, как мы удачно съездили, – приободрил его товарищ. – Ради этого стоило рисковать, теперь нам не страшны никакие наказания.
Вахрушев посмотрел на часы и, виновато улыбаясь, сообщил:
– Подъем через пятнадцать минут, нам осталось ехать минут сорок. Валера, извини, если что…
– Ладно извиняться, – нарочито нахмурил брови Седов. – Попробуй только не пригласить на свадьбу!
Прежде чем тронуться с места, Вахрушев предупредил:
– Командирам расскажи все начистоту, что я попросил тебя стать попутчиком. И про Варю расскажи, а я как-нибудь отбрешусь, командиры же тоже люди, должны войти в мое положение, понять меня…
3
А тем временем друзей уже искали. В час ночи дневальный по парку при прибытии дежурного офицера поделился своими подозрениями, что вечером с ремзоны выехал танк, это он услышал по звуку мотора, который, скорее всего, еще не вернулся обратно на место.
Дежурный проверил ремзону, а затем посчитал количество танков, после чего поднял личный состав батальона по тревоге, где выяснилось, что отсутствует механик-водитель Вахрушев, чей танк и пропал из парка. Командир батальона доложил о чрезвычайном происшествии командиру полка, и оттуда поступило грозное указание – если танк с беглецом не будет обнаружен в течение трех часов, об инциденте будет доложено командующему военным округом с вытекающими оттуда последствиями.
Дежурный по дивизиону «Шилок», услышав беготню в верхних этажах казармы, справился у дежурного танковой части, что случилось и, узнав о том, что совершен побег вместе с боевой техникой, для подстраховки объявил подъем в своем подразделении. Когда офицер узнал, что в казарме отсутствует рядовой Седов и, еще не догадываясь, что угон танка и пропажа солдата –звенья одной цепи, учинил собственное дознание. Осмотрев койку и содержимое тумбочки отсутствующего, он пришел к выводу, что солдат покинул казарму полностью одетым.
Допрошенный Алишер был непреклонен, мол, ничего не видел, ничего не знаю, как Седов мог выйти из казармы, подкрепив свои слова гулкими ударами кулаком по груди и словами: «Мамой клянусь!». «Деды»* (старослужащие, которым осталось служить менее полугода) на вопрос офицера только разводили руками, «черпаки»* (солдаты, прослужившие от года до полутора лет), к коим относился и Седов, ничего внятного не смогли объяснить, «духи»* (солдаты, отслужившие менее полугода) ни сном ни духом не ведали, куда исчез их старший товарищ.
Ближе к семи утра по приказу командующего военным округом была объявлена всеобщая тревога, и два вертолета вырулили на взлетную площадку для того, чтобы с воздуха вести поиски исчезнувшего танка, в это время поступила команда «отбой», поскольку «самоходчик»* (солдат, самовольно оставивший часть) с танком вернулся в расположение части.
Седов честно рассказал дежурному офицеру про свое путешествие на танке, но Алишера так и не сдал, объяснив, что казарму покинул в его отсутствие возле тумбы. Это не освобождало ночного дневального от ответственности, но тот, по крайней мере, избежал участи быть пособником побега.
Утром на плацу командир дивизиона вывел Седова перед строем, отчитал его как следует и, объявив наказание в виде содержания на гауптвахте сроком на пять суток, в конце с ехидцей добавил:
– В «Жаворонка»* (фильм про советских солдат, совершивших побег из немецкого плена на танке Т-34) решили поиграть? Об отпуске можешь даже и не вспоминать.
Седова сразу не смогли отвезти на гауптвахту, поскольку она находилась в полусотне километров от части, а вечером его вызвал к себе заместитель командира дивизиона майор Скоробогатов. Когда солдат доложил ему о своем прибытии, офицер пригласил сесть на стул и начал издалека:
– Родители ждут, когда приедешь в отпуск?
– Наверное, ждут, – пожал плечами солдат. – Писал письмо, что могут дать отпуск.
– Сколько детей в семье кроме тебя?
– Брат и сестра, оба младше меня, учатся в школе.
– Значит, ты старший в семье?
– Да, я старший сын.
– Седов, ты понял, что тебе отпуска не видать?
– Да, это я знаю.
– Друга-танкиста как зовут?
– Вахрушев.
– Так вот, Седов, тобой и этим Вахрушевым заинтересовалась военная прокуратура. Проступок серьезный – угон военной техники.
– Что нам грозит? – внутренне холодея, спросил он.
– Дисбат* (дисциплинарный батальон).
– Это лишние год-два отслужить в армии? – озадаченно проговорил солдат. – За что, мы же ничего такого не совершили?..
Тут он вспомнил снесенную оградку и курятник председателя сельсовета, тело прошиб холодный пот:
«Лишь бы не заявил в милицию, а то не оберешься беды! Варя, на тебя только надежда!»
– Как это ничего не совершили? – удивленно вскинул голову майор. – А угон танка – это не серьезный проступок? Да во время войны вас сразу бы приставили к стенке!
– Понял, виноват, – понуро кивнул солдат и поинтересовался: – Товарищ майор, что мне делать? Готовиться к дисбату?
– Почему сразу в дисбат? – вкрадчивым голосом произнес Скоробогатов. – Ведь можно же искупить свою вину.
– Чем?! – поневоле воскликнул солдат.
– Поступил приказ об отправке из нашей части двух солдат для перегона техники в Афганистан.
– В Афганистан?! – обрадовался Седов. – Согласен! Какую технику будем перегонять?
– «Шилки». Ты же знаешь, что в войска стали поступать «Тунгуски»* (более современный зенитный комплекс, наследник «Шилки»), поэтому командование решило значительную часть «Шилок» перебросить в Афганистан.
– А кто второй со мной?
– Как кто? – усмехнулся офицер. – Конечно же, Шарипов. Там у него родные места, Таджикистан под боком.
– Он дал согласие?
– А куда он денется?
– Куда предстоит выехать?
– В городок под названием Кушка.
– А это где?
– Туркменская ССР. Оттуда до Афганистана рукой подать.
– В чем будет заключаться наша задача?
– Задачу поставят на месте. Значит, даешь добровольное согласие?
– Да, согласен.
– Тогда подпиши документик. Вы официально числитесь служащими в Советском Союзе, но часто будете нырять в горячие точки, такие, как Кабул, Кандагар, Хост, Файзабад… Короче, скучать не будете.
Прежде чем выйти из кабинета командира, Седов поинтересовался:
– Товарищ майор, а что будет с водителем танка Вахрушевым? Может быть, вместо Шарипова взять его?
– Во-первых, его судьбу решает военная прокуратура, – нахмурил брови Скоробогатов. – Во-вторых, там нужны специалисты по «Шилкам», а не танкисты, так что не забивай себе голову дурными мыслями, а готовься через три дня к выезду по месту назначения.
За те дни, которые оставались у Седова в запасе до того момента, когда он навсегда покинет свою войсковую часть, сослуживцы, узнав, что тот уезжает в Афганистан, стали уважительно обращаться к нему по прозвищу Жаворонок. Алишер же был безмерно рад, что уезжает поближе к Пянджу* (поселок в Таджикистане), откуда он был родом, и надеялся найти возможность встретиться там со своими многочисленными родственниками.
Перед отъездом Седов сходил к танкистам и узнал, что Вахрушев по приказу командующего округом помещен на десять суток на гауптвахту, и что его дело расследует военная прокуратура. С тяжелым сердцем он вернулся в казарму, а наутро с Алишером ехал на поезде до самого южного городка необъятной страны под названием Советский Союз.
В Кушке им объяснили, что в их задачу входит расконсервация и доставка своим ходом установок «Шилка» в районы Афганистана, где дислоцированы советские войска. Обратно же предписывалось возвращаться в Кушку на неисправной военной технике, которая была еще на ходу, для дальнейшего ремонта и восстановления.
За неполных три месяца Седов и Алишер в составе колонны сделали три ходки в Афганистан, но на четвертой не повезло.
В горной местности колонна попала в засаду, в «Шайтан-арбу»* (почетное прозвище «Шилок» у моджахедов) Седова попал снаряд. Он этого не помнил, поскольку сидел на башне, и его отбросило на несколько метров в сторону от машины. Позже, придя в сознание, он узнал, что колонна отбилась от моджахедов, но в бою заживо сгорел внутри «Шилки» Алишер.
С тяжелой контузией и раздробленным левым коленом его доставили в Кушку, а затем переправили в военный госпиталь, расположенный в городе Одинцово.
Часть вторая
Милиция. Карманник Француз.
1
Находясь в госпитале, Седов получил письмо от Вахрушева. Судорожными движениями вскрыв конверт, он начал читать:
«Здравствуй, Валера! Случайно узнал, что тебя ранило и ты находишься в госпитале, поэтому сразу решил написать письмо. Во-первых, извини, что я вовлек тебя в эту авантюру с поездкой в танке, в результате чего пострадал только ты. Ты даже не знаешь, как я хочу оказаться на твоем месте, ведь я все это натворил, я и должен был ответить за содеянное! Обязательно искуплю перед тобой вину, самое главное, чтобы ты быстрее выздоровел и вернулся домой на радость своим родителям. А насчет меня все нормально – следователь немного помурыжил и закрыл дело. Так что скоро дембель, и мы встретимся с тобой в Якутске, чтобы за рюмочкой водки повспоминать наши армейские будни. После того случая Варя приезжала ко мне в часть, подтвердила, что поедет со мной, так что готовься к свадьбе. И, кстати, ты у меня будешь шафером, даже не думай отнекиваться. Ведь ты же у меня был однажды свидетелем, когда я поехал на танке женихаться к Варе, так что тебе не привыкать. Давай, Валера, скорой тебе выписки из госпиталя и счастливой жизни на гражданке! Твой преданный друг Дима.
Ах да, чуть не забыл. Председатель сельсовета не в обиде на нас, более того, через Варю отправил нам большой привет и добрый шмат соленого сала, который мы съели за ужином, вспоминая тебя самыми теплыми словами».
Облегченно вздохнув, Седов достал из тумбочки лист бумаги, вырванный из ученической тетради, взял ручку и стал быстро писать:
«Привет дорогой мой друг Дима! Очень рад, что у тебя все сложилось нормально, а то я, грешным делом, думал, что ты уже в дисбате отбываешь тяжелую службу. А насчет меня не беспокойся, контузия постепенно проходит, ногу собрали, хожу, правда, на костылях. Наверное, через месяца два выпишут и отправят домой, а там и ты подтянешься со своей невестой Варей. Жду не дождусь, когда сыграете свадьбу, согласен стать твоим свидетелем по второму разу. Ох и погуляем же тогда от души! Ладно, на этом заканчиваю, более подробно поговорим при встрече. До свидания, твой друг Валера».
В декабре восемьдесят пятого Седов уже был дома. Нога побаливала, но постепенно молодой организм стал брать свое; он стал разрабатывать больной сустав и вскоре забросил трость в дальний угол дома.
После нового года он поговорил с мамой:
– Хочу устроиться в милицию.
– Ты что Валера, какая милиция?! – ахнула мама. – Ты весь израненный, тебя не возьмут туда по состоянию здоровья.
– Нет, мама, я хочу в милицию, – упрямо повторил сын.
