Любовь Сушко "Кот из бездны. Антиутопия"

Глава 23 Как повторяется старый миф о Зевсе

Сначала монах хотел выгнать его. Потом понял, что это еще одна глупость, тот никуда уходить не собирался. Да и больно хотелось знать, что же он ему скажет такого.

– И зачем ты пришел? Что тут позабыл?

– Чтобы напомнить тебе старый миф, от которого ты открещиваться собрался.

– Не ведаю, что говоришь ты.

– А то и говорю, что ты сам завтра на том месте быть можешь, только не о том речь, а об ином, ты должен отпустить волхва.

– И не подумаю, – буркнул тот, хотя в голосе его вовсе не было такой уж уверенности.

– Ты вообще думать не приучен, как погляжу, но разве не ведомо тебе, что даже Зевсу, который водами Леты поклялся, пришлось отпустить Прометея.

– Не ведаю того, – снова буркнул монах.

– И напрасно не ведаешь, – говорил бес, – но я тебе напомню, что тот самый Прометей знал самую главную тайну, после коей и остался Зевс жив и невредим еще какой-то срок. А если бы он так же упрямился, как ты нынче, так и вовсе не ясно было бы, что с ними стало.

– И что это ты все говоришь? – вырвалось у того.

– А то и говорю, что рухнет твой мир, и ладно бы ты один, а то ведь все храмы, и все, ты вот не знаешь, а я сам видел, как первые полыхали и сгорали дотла. Потом нам надоело пожарища устраивать, мы отступили, чтобы передохнуть, но все может быстро начаться снова.

– Плевал я на твои угрозы.

– Ты не плюйся, твой бог едва ли такое одобрит, – заверил его бес, и это скорее всего было правдой.

– Кроме этой рукописи, от которой твой князь взбеленился, есть другая, я тебе уже сказывал. И тебе ту найти надобно.

– Словно ты мне дашь это сделать.

– Не дам, но ведь и меня обдурить можно, не крестом твоим, конечно, но можно – это точно. Вот и принимайся за дело. Я тебя обо всем предупредил, дружок ты мой, дерзай.

Он так говорил, словно они что-то новое и интересное обсуждали, но уж не опасное для жизни. Бес бросал ему вызов, и ничего не оставалось – только принять его. Монах молчал.

№№№№№№№

Монах метался, словно его тоже загнали в темницу, но хотелось ему только одного – найти ту крамольную рукопись, и князю принести, а еще лучше и не приносить ее, в костер бросить и посмотреть, как она полыхать будет. Бес бросал ему вызов, и он должен был его принять.

– Хорошо, я принимаю твой вызов.

– Но прежде ты освободишь Прометея, волхва нашего, если хочешь, чтобы твоя вера, которая на ладан дышит давно, еще какой-то срок продержалась.

Бес растворился, но оба понимали, что он только дал ему передохнуть и явится снова уже завтра, вроде он что-то о том говорил. Монах понял, что он потерял покой и сон. Хотя последнее было не совсем верно, спал он как убитый, и даже снова никаких не видел. Но это испугало его не меньше, потому что утром все одно придется просыпаться и ждать беса.

Тот от него не отстанет, но он не может отпустить злейшего врага своего, которого мысленно уже казнил несколько раз. Это невозможно, а что он князю скажет после этого.

– Невозможно. То ли во сне, то ли в бреду шептал монах и никак не мог проснуться.

Глава 24 Бес требует от монаха невозможного

Все так и было, как он предположил, чтобы доказать, что он вольная птица и никакие предрассудки ему не страшны, на этот раз бес появился на рассвете и остановился перед монахом, стоило ему только подняться с ложа своего. Тот снова хотел креститься, но только махнул рукой, понимая, что это напрасно, и не стоит беса смешить.

– Так что же ты решил с волхвом?

– Я спал и не видел снов.

– Отдохнул вестимо, вот и давай теперь, утро у нас говорят мудренее, чем вечер.

– А князю я что скажу? С какого это перепугу я его отпустить должен.

– Да ничего и не говори, что к нему бегать и докладывать, али ты боишься его, ну сопри на меня, скажи, что бес его утащил, ведь это так и есть.

– Вот и тащи без меня, – вырвалось у того невольно.

– Могу, конечно, но я хочу, чтобы ты его отпустил, али тебе напомнить, что с Пилатом случилось, когда твоего бога распинали.

И снова монах хотел сначала креститься, а потом стал руками махаться.

– Ну что ты машешь, ведь все очень просто, открой дверь темницы, Зевс сдался, Пилат маялся, а ты просто черный маленький и ничтожный в сравнении с ними хотя бы, так что же тебя держит, а я, между прочим, помочь тебе хочу.

– Знаю, я, куда твоими добрыми делами дорога стелется.

– А коли ведаешь, так что держит тебя, какой ты упрямый, запарился я с тобой.

Бес сделал вид, что он порывается уйти, но сам внимательно за своим пленником следил.

– И что в них такого особенного, хотя конечно, такому князю, как Всеволод, только такой и нужен, куда ему с моим волхвом тягаться, всею ничтожность видно, а на этого глянешь, и великим самому себе покажешься.

Он говорил это вслух, хотя, кажется, и не замечал речей своих пламенных. Глаза монаха страшно сверкнули, да как он смеет. И ведь смеет, и не заткнуть ему рта никакими судьбами.

– Как только мой волхв будет на свободе, я вернусь к тебе и поведаю тайну рукописи, а ты ее с собой в могилу унесешь, потому что ты не Зевс, и такая долгая жизнь тебе не грозит, но что там написали мы с ним, и что сохранить попытаемся, знать ты все-таки будешь.

С этими словами бес растворился в воздухе, а монах обреченно опустился на кровать свою измятую.

– И привяжется же такое чудище, но если он его все равно освободит со мной или без меня, то я больше с места не сдвинусь. Ничего делать вовсе не стану.

И словно желая проверить себя на прочность, он поднялся и пошел по знакомому уже пути.

– Я ничего не стану делать, – заявил он, и потребовал у стражника открыть засов.

Стражник удивленно посмотрел на него, но ничего говорить не стал. Монах не мог знать, что темница была пуста, никого там больше не было. Но у него не хватило сил заглянуть туда и посмотреть на волхва, которого бес давно и без него освободил, для него важен был только сам факт того, что тот поднимется и отправится туда. Он так и сделал.

И вина теперь навсегда на нем останется, впрочем, ненадолго, как вскоре выяснилось.

Глава 25 Бес вернулся к монаху открыть тайну Слова

А в полночь Волхв уже сидел перед Перепутным камнем, смотрел на луну и звезды и видел, как прекрасен и удивителен этот мир. Бес прохаживался перед ним взад и вперед и рассказывал о том, как он терзал святошу.

– Мне бы твои заботы, – с грустью волхв произнес.

– А у каждого заботы свои, но я слово давал, что спокойно они жить не будут, пока я жив.

– Видно, им не успокоиться никогда.

– А тем, кто с огнем и с мечом к нам пришел, тот и погибнет от того огня и меча, и покой мне и ему тоже только снится.

Волхв улыбнулся в полутьме.

Его забавляла суета беса. Он радовался тому, что он, как и вся его братия, не успокоились, единственные из всех духов, и делают хоть что-то. Хотя он понимал, что это капля в море, но не из таких ли капель состоит само море – на каждого беса по капле моря, на каждую каплю в море – по бесу, и это не так мало, и звучит уже внушительнее.

Но что же все остальные, почему они так просто сдались и ушли.

Он разговаривал с Велесом, когда тот приходил к нему во сне, и спрашивал, почему они не остались, никто из Ирия, только те, кто были на земле, только Люцифер под землей еще продолжали противиться.

Он говорил о Книге Судеб, о том, что ни один бог против Судьбы идти не волен. И это можно было разумом понять, но не принимала его душа такого, и в бунте этом видел он свою порочность, и нерешимость, но ничего с собой поделать не мог. Им на смену пришел тот, кого вообще умертвили, да еще и мучили страшно, а эти просто гордо и достойно ушли, только мир с кем и с чем остался.

Но монах понял, что жить надо так, как бес живет, ни о чем не задумываться особенно и делать то, что можно и должно, а богов не судить – праздное это занятие.

№№№№№№

На рассвете волхв отправился к себе в Чернигов, где его князь Игорь дожидаться должен был. Они разминулись в пути, и он не знал, что князь Игорь уже ворвался во Владимир, чтобы вырвать его из плена, и ради этого готов был даже в глаза лютому своему врагу заглянуть.

Но пока князь Игорь ехал по Владимиру, а волхв к Чернигову рвался, бес вошел в покои монаха. Он собирался держать свое слово, раз тот исполнил то, что от него требовалось, и рассказать ему о рукописи. Какая разница, пусть знает, да мается, ведь он до нее все одно не дотянется, сколько не старайся.

Но когда бес влетел в комнату, монах сидел в кресле с кубком в руке, и вдруг пустой кубок упад и покатился по полу.

Но не от появления беса, хотя и оно не радовало, слабость накатила на бренное тело монаха. По тонкому запаху бес сразу унюхал яд.

– И кто это тебя так? – Поинтересовался он, – ясно понятно, что будут вопить о том, будто я тебя отравил, только это не правда. Я пришел тебе поведать тайну нашей рукописи, ты должен ее знать.

– Ничего, ничего не хочу знать, – стонал тот, и через миг сам свалился к копытам беса.

– Князь Всеволод, да ты шустрее, чем я мыслил. Ну что же одним монахом меньше, одним больше, надеюсь, что ты ему мстил не за моего волхва. Даже жаль немного этого убогого, а я ему такую тайну раскрыть хотел, не успел, надо же, не успел, – сокрушался почти искренне тот.

Но за прикрытой неплотно дверью уже были суета и шум – это князь Игорь, которого здесь ждали меньше всего, потребовал, чтобы его пропустили, к Великому князю.

– Полежи здесь, пока они тебя не найдут, а я пойду, гляну, что там мой князь творит, из-за тебя забыл его предупредить, чтобы не суетился особо. А может, и не забыл, пусть Всеволод порадуется, он уже и не ждал его увидеть, а неожиданность не всегда приятна, но забавна бывает.

С этими словами бес в гридню и устремился, он никак не мог пропустить такого события важного.

Глава 26 Что услышал князь Всеволод за закрытой дверью

Шум заставил великого князя отойти от двери, за которой пока еще оставался бес и мертвый, им же и отравленный монах. Хотя и под пытками не признался бы великий князь, что он к тому причастен, и даже о том, что воеводе своему он рассказывал мнимый сон.

И снилось ему, что монах принял кубок с вином от беса, и ясно, что в том кубке было. А когда слуги вбежали, то он был уже мертв.

– И что бы это значить могло? – вопрошал у холопа верного великий князь.

Тот молчал, понимая, что перед Купалой это будет очень хорошим знаком для всех их людей, которые все меньше своему князю верят, особенно после бед, на них в последнее время свалившихся, и если они узнают, что странно и внезапно помер монах, то может, хоть немного успокоятся.

А когда князь узнал о том, что из темницы исчез волхв, то он сам обмер и снова бросился к воеводе. И хотя ничего ему не сказал, но они давно знали друг друга, и не надо было никаких слов. И вот теперь князь, проходя мимо, хотел убедиться в том, что приказ его тайный исполнен, хотя и не собирался заглядывать туда. Тело монаха должен найти кто-то другой, а не он сам. Но тут он слова беса о тайной рукописи и услыхал, и понял, что писанина о князе Игоре – не самое главное. Она просто должна была отвлечь от главного.

И так захотелось ему узнать, что же там скрывается, что он прямо взвыть готов был, как внезапно раненый зверь. Но тут произошло еще что-то, недаром говорится, как только Игоря помянешь, так он и явится. Так и на этот раз случилось.

№№№№№№

Сначала князь Всеволод решил, что это только призрак, но за ним бежали воины, и расталкивал он их с невероятной силой.

Князь Игорь был жив, и он – вот наглость – был здесь.

Подав знак стражникам, чтобы они отстали, князь Всеволод проследовал в гридню, и пригласил непрошеного гостя, который хуже татарина или Тугарина, за ним следовать.

Он неспешно развалился на столе своем и стал взирать на него издалека.

Давно не видел он крамольного князя так близко.

– Что это тебе не спится? Я мог бы и обождать.

– Да я ждать не собирался, где мой волхв?

– Я не сторож волхву твоему, – торжественно произнес князь Всеволод.

– А мне ведомо обратное.