– А что их отстрелять нельзя? Почему их так боятся? И мяса вон сколько будет! На несколько лет вперед запастись можно! – Максим вопросительно посмотрел на брата.
– Не знаю точно. Но говорят, что внутри здания у них вожак сидит, и он горазда больше и злей остальных, хотя я сам его ни разу не видел.
– Всех бы вам отстрелять, – вклинился в разговор Анатолий Алексеевич. – Они здесь давно уже обосновались, да и пятнами черными покрыты не с проста. Значит, на них кто-то нападает постоянно, а они в своем доме видимо хорошо оборону держат. И я видел их вожака один раз. Если даже нам и удалось бы убить его и остальных более сильных из них, кто знает, что за животина может прийти на их место. Вот я не знаю и знать не хочу!
– Да они в основном там за станцией в лесу пасутся, а в сам город не лезут, стало быть прикрывают этот вход в город, – добавил Илья.
– Ясно! – Максим виновно опустил голову вниз.
Петр, запыхавшийся от ходьбы на полусогнутых ногах, небрежно облокотился об стоящие друг на друге деревянные ящики, отчего они медленно качнулись, как будто бы пытаясь удержать равновесие, а затем с разлетевшимся по округе, с треском завалились на железные рельсы.
Максим, наблюдавший за стадом, вздрогнул, испугавшись шума упавших ящиков, но прийдя в сознание от секундного ступора, увидел, как большое стадо, снося всё на своем пути, стремительно мчится в их сторону. Он машинально толкнул рукой в плечо Анатолия Алексеевича, который в данный момент направил всё свое внимания на ошеломленного от своей неловкости Петра.
Едва обернувшись, Анатолий Алексеевич молниеносно оценил обстановку и тут же громким голосом скомандовал:
– Все на вагон, живо!
Максим вместе с остальными побежал к вагону, из-за которого несколько минут назад они вышли. С его торца была приделана лестница, ведущая на крышу. Пропустив Таню первой, Максим тут же поднялся наверх. Подав руку Петру, он краем глаза увидел, как массивные ящики, за которыми они только что находились, разлетелись в разные стороны под напором неистового стада.
Только руки лезшего последним Анатолия Алексеевича показались на крыше вагона, как большой кабан, бегущий во главе, своим мощным клыком подцепил железную лестницу и, оторвав её от креплений, унёс за собой.
Успев схватить Анатолия Алексеевича за руку, Максим едва не упал вместе с ним вниз, благо Илья, сам только что поднявшийся на крышу, подхватил вторую руку. Слегка присев, а потом сделав рывок, два брата моментально затащили Анатолия Алексеевича на крышу вагона.
Не успев перевести дух от небольшого кросса, запыхавшимся голосам Таня крикнула:
– Смотрите! – палец её вытянутой руки указывал в направлении станционного вокзала.
Обернувшись, Максим увидел, что со стороны вокзала к ним приближался ещё один кабан. Но он был раза в три больше самого большого из тех, кого они до сих пор видели, вся его голова и даже клыки были покрыты, черной массой.
– А вот вам и вожак, – заявил Анатолий Алексеевич.
Не сбавляя скорости, огромное животное, сделав прыжок, врезалось в стену вагона. Удар был такой силы, что многотонная конструкция шатнулась, едва не сбросив вниз находившихся на ней людей. Огромная вмятина с расползающимися от её центра полосками рвущегося металла осталась на месте соприкосновения бронированной головы кабана и вагона.
Тряхнув головой, огромный зверь отбежал от вагона, заходя на круг для нанесения нового удара.
Сняв автомат с плеча и передернув затвор, Петька крикнул:
– Ща, я сниму этого гада!
– Я тебе сниму! А ну быстро убрал автомат! – яростно крикнул Анатолий Алексеевич.
Только Петр, повинуясь приказу, начал убирать оружия, как второй удар по вагону качнул его и едва не заставил свалиться вниз, но рядом стоящая Таня вовремя подхватила его за воротник и подтащила назад.
– Ещё один удар – и крыша точно наклонится, – перекрикивал визг кабаньего стада Анатолий Алексеевич. – Давайте быстро к тому мосту.
Вагоны были сцеплены друг за другом, дальше от вагона, на котором они находились, проходил пешеходный переход. Со временем, без должного ухода, лестницы, расположенные по обеим сторонам, обвалились и лишь центральный пролет бетонной конструкции чудом оставался невредим. Добежав до него по крышам вагонов, Илья и Максим подсадили Анатолия Алексеевича, чтобы он смог забраться наверх, а позже помог остальным подняться.
Сидя посредине моста вместе с остальными, делая глубокие вдохи, пытаясь успокоить бешено колотившееся сердце, Максим спросил:
– Дядя Толя, а что дальше-то делать будем?
– Да ничего.
– Как ничего! – возмущенно переспросил Петр.
– Петька, ты и так уже всё сделал, так что помалкивай. Будем сидеть и ждать, пока они не успокоятся и не уйдут.
– И сколько интересно они будут успокаиваться?
– Знаешь, Максим, вот в такие ситуации до сегодняшнего дня я ни разу не попадал. Так что точно тебе ответить не смогу, но рано или поздно они успокоятся. Ну, а пока и пообедать можно, раз уж всё равно сидим без дела.
Город был расположен ниже находившейся на небольшой возвышенности железнодорожной станции, с моста, на котором находилась временно заточённая группа, можно было хорошо осмотреть его большую часть. Во время обеда и после него Анатолий Алексеевич продолжал обучать молодое поколение, указывая пальцем на запоминающиеся строения городка, попутно объясняя, как по нему ориентироваться. И каждый раз добавлял какую-нибудь байку о забавных случаях, произошедших с ним в этих местах.
Стемнелось. Илья пошел к краю моста проверить окружающую обстановку. Он увидел, как последние три кабана уходят обратно к зданию вокзала.
– Смотрите, ушли все! – шепотом сказал Илья.
– Это хорошо! Тогда аккуратненько без лишнего шума собираемся и тихонько, как мышки, сваливаем отсюда, – тихим голосом ответил Анатолий Алексеевич.
Максим, целый день внимательно слушавший Анатолия Алексеевича, понимал, что обратно ночью через лес они возвращаться точно не будут, следовательно, ближайшее место, где бы они могли провести ночь – это двухэтажное здание поста ГАИ. Почему-то именно название ГАИ так хорошо запомнилось Максиму.
– Мы сейчас к посту ГАИ пойдем? – спросил Максим.
– Да.
– Но насколько я помню, вы говорили, что ближайший путь отсюда до него лежит через пригородные домики. А там улицы одна другую часто пересекают и растительности столько, что через десять метров ничего впереди не видно. Мало кто или что там скрывается! Может лучше здесь заночевать, а завтра уже и в путь?
– Молодец, Максим! Хорошо запомнил то, что я целый день толмачил, – Анатолий Алексеевич похлопал Максима по плечу. – Я сам понимаю, что там опасно, но вдруг наши сторожа завтра утром вернутся. И что мы без еды и воды тут долго протянем? А там припасы, на всякий пожарный, всегда есть.
– Ясно.
– Ну, раз ясно! Так вперед, и тихонько, – говоря это, Анатолий Алексеевич направил свой взор на Петра.
Как заправские шпионы, без лишнего шума, команда спустилась вниз, сначала на вагон, а потом и на землю. Аккуратно, нога в ногу шагая за впереди идущим Анатолием Алексеевич, команда всё дальше удалялись от станции.
Пройдя с полкилометра в таком напряженном ритме, Анатолий Алексеевич остановился, глубоко вдохнул и на выдохе сказал:
– Теперь можно расслабиться. Вряд ли они нас здесь уже услышат. Но всё равно ушки на макушке. Ночь знаете ли не наше время, а до ближайшего места, где можно относительно безопасно провести ночь, ещё километра полтора. И как раз пригород начинается.
Шагая по поросшей травой улице, Максим с интересом и не малой долей настороженности осматривал окрестности: покосившиеся заборы, поросшие густой растительностью, спрятавшиеся за ними дома и другие непонятно для чего необходимые строения. Все это манило взор Максима, заставляя пристально вглядываться то в затонированные толстым слоем пыли окна, то в даль утопающих в летнем сумраке улиц.
Он поймал себя на мысли: «Интересно, что я хочу там увидеть или кого. Первым заметить какого-нибудь опасного зверя и предупредить остальных, а потом гордиться этим? Нет, вот бы сейчас посмотреть, как было раньше. Вот за этим окном горел свет, за столом сидела семья и спокойно ужинала, заборчик у дома был ровный и красиво окрашенный, (а не как сейчас наполовину заваленный и облезший) улица не скрывалась в тени, а была залита светом фонарей. Возможно, в одном из этих домов мог сидеть и я, рядом со мной…»
Поток приятных мыслей был прерван тычком носа в спину впереди идущего Ильи и негромким возгласом Анатолия Алексеевича:
– Что за чёрт! Из наших здесь никого не должно быть.
Заглянув через плечо брата, Максим увидел: через две улицы от них сквозь грязное окошко одного из домов виднеется тусклое пламя свечи, а из трубы тонкой струйкой сочится полупрозрачный дымок.
– Что будем делать? – спросил Илья своего командира.
– Сегодня прямо день сюрпризов и открытий, – Анатолий Алексеевич мимолетно взглянул на Петра, – сам толком понять не могу, кто или что там может быть, а уж тем более их намерения. Поэтому поступим так, Петр остаешься здесь, и ты Татьяна присматривать за ним будешь, а то мало ли что он учудит.
После утреннего казуса Петр молчал, и поэтому сейчас у него даже и грамма мысли не возникло возразить или хоть что-то сказать в ответ.
– Илья, Максим, мы тихонечко и аккуратненько идем к дому. Ты Илья подойди с боку к окну, из которого виден свет и, если заподозришь хоть что-то неладное, тьфу, тьфу, я разрешаю тебе высадить туда весь рожок. С тобой Максим пойдем к двери; по моему сигналу ты ногой вышибаешь её и тут же отходишь в сторону. Дальше уже действую я, ну, а там по обстановке. Всем всё ясно!
Не дожидаясь ответа, Анатолий Алексеевич снял с плеча автомат, обмотнул лямку вокруг руки и пошел вперед. Максим и Илья, переглянувшись, поступили так же.
Подойдя к двери дома, Анатолий Алексеевич дождался пока Илья займет свою позицию, а после кивком головы дал сигнал Максиму.
Сильным ударом ноги Максим выбил входную незапертую дверь и отскочил в сторону. Анатолий Алексеевич – одним прыжком вскочил внутрь дома и направил ствол автомата на сидящего возле печи человека.
Предвосхищая вопросы ворвавшегося в дом Анатолия Алексеевич, незнакомец сказал:
– Я здесь один, и мой охотничий карабин стоит по правую руку от вас как раз там, где висит мой плащ.
Анатолий Алексеевич слегка опешил от такой спокойной реакции. Он оглядел комнату и, убедившись, что, действительно, ружье стоит рядом с ним, а в комнате больше никого нет, спросил:
– Кто вы? И что, черт возьми здесь, делаете?
– Зовут меня Владимир, а здесь я отдыхаю после долгого дня, проведенного в путешествиях по просторам нашей необъятной планеты, – не оборачиваясь и всё тем же спокойным тоном ответил незнакомец.
– Что это значит, просто путешествуя! Вы со мной не шутите! Я знаете ли, за всю свою жизнь после известных событий не встречал ни одного такого странника!
– Да вы не бойтесь меня! Я здесь совсем один и не представляю для вас никакой угрозы, – незнакомец обернулся к смотрящему на него Анатолию Алексеевичу. – Ты, вероятней всего, ни один пришел, зови остальных к нам. Вода на печи как раз закипеть собирается, а я, по такому, случаю даже открою баночку кофе, так удачно попавшуюся мне в одном из многочисленных городов. Такое чувство, что берег я её именно для этой встречи!
– Хм, заманчиво. Максим, зайди сюда, – не сводя дуло автомата с незнакомца, крикнул Анатолий Алексеевич.
Через пару секунд в помещение, едва освещенное колеблющимся пламенем свечи, вошел Максим. Осмотревшись, он увидел, небольшую комнату, бревенчатые стены которой были покрашены известью, приобретшей пепельный оттенок. Возле окна стоял деревянный стол, на нем сколотая керамическая чашка, а в ней та самая свеча, которую они заметили с улицы. Прямо напротив него в дальнем углу располагалась кирпичная печь, через её потрескавшиеся швы виднелись языки пламени от горящих внутри дров. Перед печью на деревянной табуретке сидел незнакомец. Его худощавое телосложение, изрядно потрепанный вязаный свитер, небрежная копна волос на голове и смуглое от загара лицо, которое в полумраке казалось грязным, делало его похожим, скорей на бродягу нежели на путешественника.
– Ты окончил тут осматриваться? – спросил у Максима, Анатолий Алексеевич. – Тогда иди посмотри вон за той дверью, нет ли кого там, – стволом автомата Анатолий Алексеевич указал на расположенную с правой стороны от них дверь, ведущую в соседнюю комнату. – А я пока пригляжу за этим, а то складно он поет. Мало ли чего задумал, может в лучшем случае ограбить нас просто хочет.
Максим подошел к двери, потянул за ручку, сам приэтом задумался:
– Интересно! А что в худшем случае. Что может сделать один человек другому? Как будто у нас и так проблем не хватает. Надо будет при случае спросить у Анатолия Алексеевича, что он имел в виду. С этими мыслями, Максим незаметно для себя открыл дверь и заглянул в комнату. Ничего необычного он там не заметил. Это была довольно маленькая комнатка, основную часть которой занимала застеленная двуспальная кровать и шифоньер, плотно прижавшийся к дальней стене комнаты.
– Здесь никого нет! – сказал Максим, закрывая дверь и делая шаг назад.
– Что же, это хорошо! Так и быть поверим тебе, – опуская автомат, сказал Анатолий Алексеевич незнакомцу, – а ты Максим иди остальных позови.
– И так напомните, как там вас величать?
– Владимир. Да вы уж не стойте, проходите, садитесь, а то я уже месяца полтора ни с кем не разговаривал.
– А меня Анатолием зовут. Да уж интересно, откуда к нам такого загадочного странника занесло?
– Я с удовольствие расскажу вам свою историю, но предпочел бы перед этим поужинать, а то я знаете ли и обед пропустил.
– В принципе, это можно. А что вы там говорили насчет кофе – это серьезно? – лицо Анатолия Алексеевича расплылось в широкой улыбке.
Владимир, достал из-за стула большой походный рюкзак, засунул в него руку и, пошарив в нем некоторое время, достал небольшую стеклянную баночку кофе. В это же время в дом вошли остальные.
– Ух, а я и не ожидал, что вас так много будет, – взглянув на зажатую в руке баночку, улыбнувшись, сказал Владимир.
– А как вас зовут? – на ходу скидывая с себя верхнюю одежду, спросил Петр.
– Третий раз сегодня представляюсь! Зовут меня Владимир. Приятно познакомиться!
– А меня Петр! А как ваше отчество?
– Никак. Просто Владимир. Нет у меня отчества.
– Как так нет отчества! Разве такое бывает! – не успокаивался Петр.
– Бывает, если не знаешь, как зовут твоих родителей и некому подсказать.
– Это как так! – с всё большим любопытством расспрашивал Петр.
Любопытные расспросы Петра прервал громкий шлепок от удара Таниной ладони по его затылку. Петр тут же понял суть своего наказания и умолк, повесив голову.
– Да зачем же так. Я знаете ли очень люблю рассказывать истории о своей жизни, – улыбаясь, сказал Владимир, насыпая прямо из баночки в алюминиевую кружку только что открытый кофе.
Владимир передал баночку Анатолию Алексеевичу, а сам полез в свой рюкзак, достав из него свернутый в газету весьма увесистый кусок вяленого мяса и плотно свернутые в целлофановые пакеты кусочки высушенного хлеба.
Анатолий Алексеевич и вся его команда поступили точно, также. В итоге, вместе с лакомством Владимира на столе лежали: отваренное куриное яйцо, уже давно остывшая картошка в мундире, небольшая баночка соли, дюжина свежих редисок и стояли шесть кружек, наполняющих комнату ароматом свежезаваренного кофе.
Прошло не менее получаса, с тех пор, как произошла неожиданная встреча. Ночная тьма всё больше сгущалась снаружи дома. В комнате за столом сидели три человека: Анатолий Алексеевич, Владимир и Таня. Максиму и остальным попросту не хватило стульев. Он сидел на своем рюкзаке, облокотившись об стену, неподалеку от стола, жуя щедро отрезанный незнакомцем кусок вяленого мяса, смотрел то на него, то на грязное окно, через которое казалось, что на улице кромешная темнота.
Максим, развеяв шум дружного пережёвывания вечерней пищи, разбавленной периодическим прихлёбываем горячего кофе, спросил незнакомца:
– А откуда вы родом?
– Что же теперь можно и поговорить, – Владимир сделал небольшой глоток горячего кофе. – Когда всё произошло, мне было всего лет пять, а может и меньше. Спасся я тогда в бункере, предназначенном для высшего командного состава. Как мне рассказала баба Аня: мой отец там электрику чинил и по воле случая в тот раковой день взял меня с собой. К сожалению, когда все произошло, он как раз вышел на улицу. И не вернулся, по крайней мере до того момента, как двери наглухо закрыли.
– А баба Аня – это ваша бабушка? – спросила Таня.
– И да, и нет. Это была весьма пожилая женщина, работавшая там уборщицей, можно сказать, она-то и усыновила меня. Вот, кстати, Петр и ответ на твой вопрос, почему у меня нет отчества. Никто не знал, как зовут моего отца, и сам я не помню. Вот и остался просто Вова, а сейчас стало быть Владимир!
– Это ты нам так всю свою жизнь рассказать хочешь? Ты лучше расскажи, людей-то много выжило и где ты такое чудо раздобыл? Я его лет 14 назад последний раз пил, – указывая на баночку кофе, спросил Анатолий Алексеевич.
– Хороший вопрос! Я в начале своего пути тоже часто задумывался: если я один выжил, если нет больше никого, так зачем и мне жить. Но уже через неделю встретил первых людей, а за время своего, уже можно сказать, где-то сорокалетнего путешествия повстречал немало народу.
– Ого! – глаза Петра округлились от удивления. – А я думал: наше поселение последнее осталось, и больше никого нет.
Очередная увесистая затрещина прилетела от Таниной руки по затылку Петра.
– За что? – почесывая затылок спросил Петр.
