Здесь, в небольшой монастырской церквушке, слушая шелест чужих молитв, Люба поняла, что Тот кто вел ее по жизни, всегда рядом. Его не надо искать в далеких странах, глухих монастырях, бескрайних просторах. Невидимой тенью верного друга, учителя, мудреца, помощника, любящего отца и властного покровителя – ОН всегда рядом. Это надо прочувствовать, принять душой, выплакав светлыми слезами и высказав не умом, а чистым сердцем. Так просто!
Стало совсем спокойно.
Люба оглянулась, всматриваясь в лица прихожан. Понимает ли кто-нибудь случившееся чудо, чудо Веры? И находила такие же, удивленные произошедшим, взгляды.
В момент истинного просветления мы смотрим на мир глазами Бога.
Никакого волшебства! Так просто. ОН всегда рядом.
– Ты чего как статуя застыла, – шикнула Алла. – Ставь свечку.
– Сейчас, – шепотом ответила Люба, потрясенная открытием. – Ты чувствуешь его?
– Кого? – Спросила Алла.
– Бога.
– А как же, – Алла странно посмотрела на сестру. – Мы в церкви, однако.
– Нет, ты не поняла, – Люба захотела объяснить, но не хватало слов. – Как объяснить-то?
– И не надо, – запротестовала Алла. – Знаешь, я пойду еще к той иконе свечку поставлю.
Алла быстро ретировалась – слишком интимным был момент. Словно чужую тайну узнала.
И вроде все тоже – тихо, светло поет хор, успокаивающий запах свечей и ладана, робкий шепот искренних молитв. Но Вселенная обнулилась, стала иной. Чудо.
Ехали домой в полной темноте. Каждый думал о своем. Не хотелось ни шутить , ни разговаривать. В душе царила благостная наполненность. Теперь ночь не пугала, а стала защитницей. И огромная яркая луна не заманивала в ловушку, а освещала новую жизнь. Чудо.
В конце января папа с мамой официально развелись. Света хотела поехать на заседание суда, но мама отговорила:
– Зачем тебе? Между нами давно все оговорено и решено. Осталось лишь судебно оформить.
– А морально поддержать?
– Доченька, мне будет даже легче, если разведемся. А то какое-то двойственное положение.
Как потом рассказала мама, суд прошел мирно, без взаимных претензий, упреков и дележки имущества. После заседания папа довез маму домой. Конец пьесы. Двадцать пять лет совместной жизни словно канули в небытие. Был брак и нет его. На Свету напали уныние и тоска. Снова она вспоминала лучшие семейные дни, праздники, беседы на кухне, поездки на дачу и винила во всем Нину Семеновну.
Но, буквально через несколько дней после развода родителей Света побывала у нее дома. Вышло совершенно случайно. Решив бороться с унынием самым доступным и самым приятным для себя способом, Света созвонилась с сестрой и предложила ей пройтись по магазинам. Везде распродажи, а девушкам, как всегда, нечего было одеть и обуть. В результате совместного похода на двоих было куплено три пары обуви, пять кофточек, две футболки, гора косметики и одно шикарное вечернее платье.
– Слушай, надо еще в спортивный магазин заехать, – Наташка запихивала пакеты в машину. – Я бы Костику горнолыжный костюм купила!
– В Куршавель собрались?
– Костюм никогда не помешает. А в Куршавель ездят те, кто живет в таких домах. Посмотри, какие машины около домов стоят. Прямо выставка последних достижений зарубежного автопрома! – Наташка ткнула рукой на красивые, солидные сталинские дома, стоящие неподалеку от торгового цента. – Нам пока только Турция с Египтом по карману.
– В таких домах половина тех, кому квартира по наследству досталась, а остальная половина – пенсионеры, доживающая в них свой век.
– Скажешь тоже! И машины пенсионеров? Да нам хоть всю жизнь работай, на такую квартиру не заработать! – неожиданно агрессивно ответила Наташка
– Ты чего злишься?
– Да не злюсь я, – Наташка поняла, что несколько погорячилась. – Чего-то нахлынуло. Видать, гены по папиной линии сработали, и проснулся во мне дедушка революционер.
К Свете с Наташкой неслышно подъехала машина и из нее вышел папа. За рулем сидела приветливо улыбающаяся Нина Семеновна. Ни капли стыда, ни тени смущения.
– Девочки, привет! – папа кинулся обниматься с дочерьми. – В нашу сторону за покупками приехали? А мы с Ниночкой как раз рядом живем, – папа указал рукой в сторону одного из сталинских домов.
Услышав это, Наташка состроила недовольную гримасу и обернулась к Свете:
– А ты говоришь – пенсионеры!
Из машины вышла безупречно одетая и причесанная Нина Семеновна.
– Родион, приглашай девушек в гости, – она будто почувствовала, что Наташка со Светой станут возражать. – Я только зайду, занесу покупки и сразу уезжаю на встречу. Вы останетесь одни. Поболтаете.
– Ну, как? Зайдете в гости? – живо откликнулся папа. – Пойдемте, я очень соскучился. Хотя бы на часик.
Света хотела отказаться от предложения, но Наташка неожиданно с вызовом ответила:
– С большим удовольствием сходим в гости! Правда, Света?
– Ладно, – промямлила Света, несколько сбитая с толку поведением сестры. – Только если на часок.
– Вот и славно! – несказанно обрадовался папа.
– Машину, наверное, разумно будет здесь оставить. Около дома припарковаться негде. Ладно? – еще раз улыбнувшись, сказала Нина Семеновна, села в машину и уехала. Папа со Светой и Наташкой пошли в гости.
Смотря квартиру Нины Семеновны, которая к их приходу уже ушла, Света испытывала чувство глубочайшей, да, именно глубочайшей зависти. Какая мебель, какие гобелены, какие ковры на полу, какой умопомрачительный кафель в туалетной комнате, какой простор, как светло, как до безобразия красиво, безупречно.
В одной из комнат – спальне, выдержанной в классическом английском стиле, Света с Наташкой замерли. На стене напротив кровати в числе многих небольших картин и фотографий висел портрет папы с Ниной Семеновной. Они были изображены сидящими на легком плетеном бамбуковом диванчике в летнем саду. Прильнув друг к другу, смотрели в одну и ту же точку, спокойно, умиротворенно вглядываясь в совместное будущее. И будущее вселяло уверенность. Картина была необычайно хороша – трогательная, выполненная в мягких приглушенных тонах, подернутая легкой дымкой нежности. На ней папа с Ниной Семеновной выглядели как пара, прожившая много счастливых лет, так и не утратившая своей любви.
Света видела папу таким только на свадебных фотографиях с мамой – точно такой же безмятежный, уверенный взгляд. Но сейчас вместо мамы сидела пани Абсолют. Новая история новой любви.
Грустно. Свете стало очень грустно и горько. Чувство утраты, уже чуть подзатертое, подзабытое вновь наполнило душу, стало томить. Света поспешила выйти из спальни. Наташка поторопилась за ней. Света поняла, с сестрой творится тоже самое.
А потом Света с Наташкой обнаружили в огромной квартире гардеробную комнату! Самую настоящую большую гардеробную, какую видели только в кино. Полочки, ящички, коробочки, стеллажи для свитеров, и многочисленная одежда, развешанная строго по цветовой гамме.
– Мать честная! – выдохнула Наташка.
– Не то слово! – восхищенно поддакнула Света. – Первый раз такое в реальности вижу. Смотри, сколько вещей!
Света с Наташкой закрутили головами, ходя по гардеробной как по музею.
– Слушай, но где она их берет? – Наташка разглядывала ярлычок на какой-то невероятно красивой фиолетовой блузке.
– Нина Семеновна, не забывай, часть своей жизни в Италии прожила и имела возможность познакомиться с лучшими дизайнерами моды не по программе «Актуальный стиль», а, так сказать, непосредственно, вживую. Ты же видишь здесь нет раскрученных, разрекламированных брендов, но красиво, качественно и очень индивидуально. В отменном вкусе Нине не откажешь, – Света сняла с полочки красивые сиреневые замшевые туфельки. – Полный шик!
– И не говори. Надо записать название брендов и поискать в Интернете. Вдруг распродажа? Мы тоже чего-нибудь шикарное прикупим, – Наташка достала телефон и стала быстро фотографировать.
– Думаю, даже на распродажах для нас будет слишком дорого.
– А это мы еще посмотрим! – Света упорно продолжала фотографировать.
Не зря, ох не зря, платили клиенты Нине Семеновне большие деньги. Тут хоть из кожи вылези, хоть тысячу журналов просмотри и на миллион курсов сбегай, но так никогда не сделаешь и не придумаешь. Талант – либо он есть, либо нет.
Свету коробило, что теперь папа живет в «чужом» великолепии.
– Вот холера, – словно прочитав мысли, зло прошептала Наташка. – Мы маме обои старались, выбирали, а тут повсюду венецианская штукатурка и мозаика с гобеленами. Ты ковер с гостиной видела? Знаешь, сколько он стоит? Как две машины! Да здесь одна плиточка в ванной комнате, дороже моего золотого кольца. А оно не самое дешевое. Уже «крыша едет» от богатства с красотой. И у папы поехала.
– Зря ты плохо думаешь о папе, – Света покачала головой. – Он не настолько меркантилен и расчетлив. В принципе, живя с мамой, он тоже мог себе многое позволить, – Света еще раз покачала головой. – Папа ушел к женщине, а не к квартире.
– Не надо делать из него святого, – раздраженно фыркнула Света.
– А я и не делаю.
– Делаешь!
Но перепалку пришлось срочно прекратить. К ним подошел папа и обняв дочерей за плечи, ласково сказал:
– Девочки мои, а пойдемте, попьем чайку с коньячком и тортиком.
– Не буду пить коньяк. Я за рулем, – заведенная сестрой, буркнула Света.
– Машинку здесь оставь. Я ее вечером перегоню поближе к дому. Сами на такси уедете, – папа тактично не заметил плохого настроения дочери и примирительно продолжил. – Сегодня вы впервые у меня в гостях.
– Мы в гостях у Нины Семеновны, – съязвила Наташка.
– Но теперь и я здесь живу. Девочки, не будем ссориться. Испортить отношения проще простого. Прежде всего мы папа и дочки. Согласны? Вот и замечательно.
Папа привет сестер в гостиную. Центральное и почетное место там занимало старенькое, но, несомненно, очень дорогое фортепиано.
– Нина Семеновна еще и музицирует?– громко спросила Наташка.
– Да, – отмахнулся папа. – Очень редко. Некогда. Иногда, для души. Инструмент дорог как память о известном пианисте. Фамилию не помню, но звали точно Эдвард. Нина в детстве жила в Великобритании. Ее папа дружил со многими великими людьми. Один их них был тем самым пианистом. Однажды папа Нины катался с Эдвардом на велосипедах. Лето выдалось сухим и очень жарким. Эдварду от жары стало дурно, и с ним случился сердечный приступ. Нинин папа быстро доставил его в больницу и потом еще долго оказывал дружескую помощь. В благодарность за это Эдвард стал совершенно бесплатно заниматься с Ниной, а когда семья Нины уезжала в Россию, то на прощание подарил пианино.
Света подошла к инструменту и рассмотрела.
– Прикольно. «Стейнвей», – прочитала она название. – Дорогущее?
– Память бесценна! – философски заметил папа.
– А это кто? – Наташка ткнула пальцем в старинные фотографии стоящие на камине.
– Нинины предки по материнской линии. Довольно титулованные особы.
– Еще бы, – Света поднесла одну из фотографий поближе к глазам. – Вон, какие жемчуга на груди и брильянты в ушах. Не чешскую бижутерию носили.
– Стопудово! – поддакнула Наташка и тоже кинулась смотреть фотографии.
– Нашли, на что смотреть. – вздохнул папа. – На побрякушки. Вы на лица их посмотрите. Они совсем другие.
– Папа! – возмутилась Наташка. – На меня такие цацки нацепи, знаешь, какой одухотворенной выйду!
– Ага, а если тебя бы еще и графиней величали?
– Ну, тогда вообще! – Наташка закатила глаза.
– Девочки! Разговорами сыт не будешь. Давайте к столу! – папа забрал у дочек фотографии и подтолкнул к накрытому столу.
Буженина, по три вида ветчины и колбас, красная икра, свежие фрукты и овощи, паштет, два вида салатов, гренки, свежайший белый хлеб, филе красной рыбы, ассорти шоколадных конфет и еще какие-то умопомрачительные маленькие пирожные.
– Вы всегда так полдничаете? – Наташка изумленно приподняла брови. – Для полного разнообразия не хватает только пяти видов сыров и парочки бутылок французского вина.
– Ну, если желаете, могу и это на стол поставить, – выразил готовность папа. –Такой богатый стол скорее необходимость. К Нине часто домой приезжают богатые клиенты. Их макаронами с котлетой потчевать не принято. Может, кофе кому сварить?
– Мне! – хором крикнули сестры и рассмеялись.
Чаевничали часа три. Уже село за горизонт зимнее солнце и в многочисленных окнах загорелся свет. На время забыты распри, проблемы, заботы. Снова Света и Наташка стали любимыми дочками самого лучшего папы в мире. Казалось бы, ничего в мире не изменилось. Те же люди, желанные встречи, любовь и умиротворение. Только портрет на стене в спальне молча доказывал – теперь все по-другому.
11.
Налетел порывистый февраль, сметая на пути робкие надежды на потепление. Ударили новые крепкие морозы, на улицах гудела гулкая пронзительная пурга с колючим мелким снегом.
В один из таких дней Светина машина решительно отказалась заводиться. Вот просто сказала: « Ни за что не поеду!». Света некоторое время поскакала около нее, поохала, поахала, зябко кутаясь в дубленку, а потом поняла, выбора нет и надо ехать на автобусе. Строгий Светин начальник в обязательном порядке отслеживал опоздавших и вызывал в свой кабинет, читая очередную нотацию о рабочей дисциплине. За второе опоздание могли лишить части премии, чего очень не хотелось, учитывая, что они выполняли выгодный проект и пообещали большие деньги.
На остановке полно народу. В ожидании автобуса люди жались, пританцовывали и прятали носы от жуткого ветра. Когда подошел долгожданный автобус, Света уже не чувствовала ног, мечтая скорей добраться до работы и выпить горячий кофе и согреться около батареи.
Автобус брали штурмом. Самыми первыми, бодро расталкивая локтями, места в автобусе заняли бабушки. Затем в бой пошли мужики, напрочь забывшие о том, что надо уступать место более слабым. И уже последними, в автобус забрались женщины с детьми. В результате таких размещений-перемещений Света почти висела около дверей на одной ноге, судорожно вцепившись в отвоеванный участок поручня.
На работу приехала весьма помятой, злой и замершей. Правда, не опоздала. Начальник, стоявший с проверкой около турникета, при виде Светы демонстративно посмотрел на часы и недовольно проворчал:
– Две минуты до начала рабочего дня.
Света с трудом выдавила из себя улыбку и, решив никак не отвечать на выпады начальства, быстро пошла в кабинет.
Примерно через час, она почувствовала себя более-менее согревшейся. Сослуживица Люся Антоничева, сочувственно вздыхала:
– И как мы раньше без машин жили? Я свою «лапулю» всю ночь на прогреве держала и то еле приехала. Прямо передо мной на дороге две машины « хлопнулись». Я сама с трудом успела затормозить. Еще чуть-чуть и была бы третьей в их теплой компании.
– Ха, у меня подруга, Маринка, на днях невинно пострадала. Стояла себе спокойно на светофоре. Позади нее « Лексус» находился, а впереди никого. Представляешь, вдруг справа, со второстепенной дороги резко выворачивает другой «Лексус» и со всего маху врезается в ее машину .Картина маслом. В результате столкновения зажали Маринкину машину между двумя «Лексусами».
– Ничего себе! А тот, который вывернул с другой дороги, трезвый или пьяный?
