– Я отвечу в своё время. Важнее сейчас – кто ты?
Странный человек снял очки, и Косте снова стало по-настоящему плохо. Мозг словно раскалился внутри черепа, а воля оказалась парализованной. Минуту спустя старик глянул по сторонам и подтолкнул безропотно повиновавшегося Сверчка к скамейке.
– Вот оно как! Неопытный щенок, ? забормотал незнакомец, постепенно повышая голос. ? Новенький, заменивший старого хищника. Тогда я прошу прощения, если напугал или показался грубым. Я ожидал огромной радости, а ты мне испортил весь эффект своим воскрешением. Меня зовут Милвус. А ты, значит, теперь Костя. Или опять Костя.
Сверчок хмыкнул. Он успел немного прийти в себя.
– Опять – звучит неплохо. У меня что, поехала крыша, а потом вернулась на место? Я очнулся в незнакомом месте после какого-то обморока. Мои друзья куда-то поспешно убежали. Простите, но мне кажется, что я сейчас наедине с сумасшедшим, похожим на злого джинна из сказки.
Старик шутливо поаплодировал.
– Браво, браво! Вот свежий комплимент! Такого ещё не приходилось слышать. Но не беспокойся. Твоим друзьям и тебе сейчас ничто не угрожает. По крайней мере, убивать я вас не собираюсь.
– Премного благодарен за доброту, ? промямлил Костя, стараясь придать фразе должный сарказм.
– Думаю, в дальнейшем будешь по-настоящему благодарен. Однако сейчас, чтобы многое понять, тебе необходимо выслушать одну историю. Идёт?
Сверчок тоскливо осмотрелся. Вокруг ни души, хотя поодаль, за деревьями, слышна музыка, шум проезжающих машин. Послать этого чудика подальше и сбежать? Ведь вряд ли догонит. Только куда податься? А может, позвать на помощь? Какие страшные у него глаза! Мутные, стылые, но из них так и сыплются сиреневые вспышки…
Старик словно уловил его мысли, криво усмехнулся, достал из кармана маленькое изящное зеркальце в золочёной оправе.
– Прежде чем пытаться, не угодно ли взглянуть на себя?
Угодно или неугодно – но Костя глянул. И – отшатнулся. Это что – заразная болезнь такая? У него тот же сиреневый блеск, излучаемый как будто песочными часами. Бред? Но жара нет, хотя голова всё ещё гудит, и в ней бродят непонятные мысли.
– Может, выслушаешь всё-таки? ? спросил Милвус язвительно. ? А то у меня будет ещё один повод сетовать на всеобщую человеческую глупость.
Сверчок не дослушал и задал стрекача. Он просто не мог уже оставаться в бездействии. Спроси его, от кого и почему он побежал – точного ответа бы не нашлось. Хотелось немедленно исчезнуть, скрыться от неприятного собеседника. А ещё – от самого себя. Словно бег мог освободить, вытряхнуть наружу пока не до конца осознанное проклятие.
Костя рванул в ту сторону, куда ушли Володя, Таня и Алина. Возможно, ещё удастся их догнать.
Длинные ноги мгновенно вынесли наверх, хотели нести дальше и дальше, вдоль неплохой асфальтированной дороги. Нельзя сказать, что Свер бежит куда глаза глядят. Потому что глядят они не на практически пустую дорогу, а на припаркованный неподалёку автомобиль. Такая марка ни разу не встречалась не то что в автосервисе, куда так и не приняли юного механика, но и на московских улицах вообще. Куда же его занесло?
Как раз из незнакомой машины выскочили трое. Передний сразу нацелил огромный (да, он правда кажется огромным) пистолет, отчего ноги сами остановились. Даже дыхание ещё не успело сбиться.
Свер увидел перед собой решительное лицо. Плотный смуглый тип с усами выглядел внушительно, как человек, совершенно уверенный в своём праве делать что угодно. Даже выстрелить, и вовсе не в воздух, а прямо в голову беглецу.
Глаза. Вот в чём дело. Нет, в них никаких песочных часов не было. Сиреневых искр тоже не было. Но не было и живых бликов, тех искорок, которые так привычно видеть в нормальных глазах. У типа глаза пустые и равнодушные, как дуло пистолета. Стальные, уверенные, безжалостные.
Двое за ним на таком фоне совершенно не воспринимались, виделись какими-то пятнами. Усач что-то сказал, несколько непонятных слов. Что надо-то? Костя и так стоит как вкопанный.
– Назад! ? Правомочный обладатель пистолета вдруг заговорил на понятном языке и сделал не менее красноречивый жест. ? Возвращайся обратно.
Свер пошёл, не быстро, но и не черепахой. Даже не оглядываясь, он был абсолютно уверен, что в спину ему продолжают смотреть дуло пистолета и безжалостные глаза.
Старик спокойно ждал на прежнем месте.
Глава 2. Как трудно обходиться без часов
Мексика, Кампече, тот же день
Тут такой случай, что петушиное пение ничем не может помочь
– Хорошо, ваша взяла. ? Сверчок сглотнул слюну. ? Я готов слушать, валяйте. Только как же…
– Твои друзья никуда не денутся. Обещаю, ты увидишь их снова. Но не раньше того, как мы закончим разговор.
Старик повозился немного, стараясь удобно усесться на скамейке, вытянул длинные ноги в нелепых башмаках со стёртыми подошвами.
– Что так смотришь? Не нравится обувь? Да вижу я, что ей давно пора на свалку. Но мои ноги не выносят современные фабричные модели. Даже в Испании и Италии трудно сейчас найти мастера, способного изготовить приличные туфли на заказ. Поверь, я знаю толк в хороших ботинках. У моего отца служил один человек. Великий был сапожник! Мальчишкой я нередко любовался его работой. Смешно сказать, порой завидовал ему. Мечтал стать таким, как он. Глупо, конечно…
Из рассказа нового грубо навязанного знакомца следовало, что вырос он в родовитой княжеской семье. Его брат Стефанио появился на свет годом раньше. Отец был вечно занят своими интересами. Мать была ханжой, и вся её любовь к сыновьям выражалась в бесконечном таскании их по богослужениям. Нечему удивляться, что братья стали друг другу самыми близкими на свете людьми.
Когда младшему исполнилось десять, отец погиб, неудачно упав с лошади. Дела семьи пошли неважно, мать не умела распоряжаться капиталом. Она взяла управляющего и сделала его своим любовником. А он воспользовался положением и потихоньку подворовывал.
Милвус вздохнул и скривился.
– Образованием нашим, признаюсь, занимались из рук вон плохо. При жизни отца мы получали неплохие частные уроки, но потом их оплата сильно сократилась, и хорошие преподаватели сторонились нашего дома. А ведь мы, братья, были весьма способные и любознательные мальчики, а затем и юноши, очень хотевшие учиться. Я планировал стать философом и литератором, а Стефанио мечтал о политической карьере.
– Вам что-то помешало? ? спросил Костя скорее из вежливости, потому что старик взял паузу. Как от него отбояриться? Старые люди могут быть навязчивыми до тошноты. Помнится, раз в автосервис на старом корыте приехал въедливый хрыч и два часа донимал рассказами о своих совершенно неинтересных внуках. Его колымагу давно уже подлатали, а он всё продолжал и продолжал буровить. Свер не знал, куда от него деться. А нынешний собеседник со странным именем Милвус, возможно, даже покруче будет по нудным историям.
– Нет, кто-то. Мать и её любовник. Книги в те времена стоили крайне дорого. Мы тратили на них почти всё, что выделялось на наше содержание. А управляющий нашёптывал матери, что деньги спускаются на пьянки и карточную игру. Он первым подал идею отдать нас обоих в монахи. Нас, наследников княжеского рода! Подло и унизительно! Но матери такой план понравился. Она попросила совета у настоятеля и окончательно решила нашу судьбу.
Милвус опять помолчал.
– До сих пор вспоминаю тот злополучный вечер. Какое-то время после тягостного разговора с матерью я сидел в оцепенении в своей комнате, а потом решил проведать Стефанио. Он уже сложил небольшой дорожный сундук и теперь стоял над стопкой книг на столе.
«А, Милвус, ? сказал он и приветливо, и грустно. ? Как думаешь, что делать с этими тяжеленными сочинениями? Я не смог упихать их в свою поклажу».
«Ты собираешься уезжать?» ? удивился я.
«Разумеется, ? просто ответил брат. ? Неужели ты думаешь, что я готов обречь себя на забвение за монастырскими стенами из-за нелепых прихотей глупой женщины, давшей нам жизнь?»
«Но тогда придётся обречь себя на нищету, ? возразил я. ? А моё мнение тебя не интересует? Неужели ты хотел вот так просто уехать и покинуть меня?»
«Я как раз собирался зайти к тебе. Но я совершенно не думал склонять тебя к побегу. Возможно, ты ещё не готов к тяжёлой участи изгнанника».
«Нет! ? горячо возразил я. ? Я ни за что не расстанусь с тобой! Раз ты так решил – мы уедем вместе».
Вновь переживая описанную сцену, старик прервал рассказ и посмотрел на Костю, отчего тот невольно съёжился под прицелом жутких сиреневых зрачков. Милвус что-то проворчал и надел очки.
– Стефанио стал отговаривать меня от безрассудства, и мы спорили допоздна. Наконец он сдался. Мы решили написать по коротенькому прощальному письму, всего по одному листочку. Я пошёл к себе собираться в дорогу и по пути столкнулся со старой служанкой, когда-то ещё качавшей нас в колыбелях.
«Нянюшка, ? ласково обратился я к ней так, как мы нередко её называли. ? Не скажете, где сейчас матушка?»
«Госпожа удалилась к себе в спальню с полчаса назад».
«Одна?»
Описание стало красочным и объёмным. Костя легко представил ответное отрицательное покачивание и сжатые губы, показывающие, насколько предосудительным считает служанка поведение хозяйки. Потом – как братья совещались, где раздобыть средства на первое время. Как тихонько крались вдоль стен в собственном доме, словно тайком просочившиеся воришки. Умудрились стащить запасной ключ от комнаты любовника, проникли туда и с помощью ножей аккуратно взломали несколько замков. Найденных денег на полгода скромной жизни должно было хватить. Иначе обманщик-управляющий, по своему обыкновению, прикарманил бы их.
Повозку братья наняли на постоялом дворе по соседству и, стараясь не шуметь, погрузили туда вещи. Настроение стало приподнятым, как после удавшегося детского озорства. Из-за приступа эйфории решили шутки ради положить письма на паркет недалеко от двери материнской спальни.
– Мы приписали внизу на листках что-то вроде «Спросите о пропавших деньгах своего любовника» и, давясь от смеха, покинули нелюбезную обитель.
– И вас не искали? ? спросил Сверчок. История стала казаться более интересной, хотя невозможно понять, к чему она рассказывается.
– Искали? Не знаю. Мы уехали в другой город и остановились там на время. В пути меняли экипажи, и след наш наверняка быстро затерялся. Случилась совсем другая беда. Дня через три после побега мы с братом шли вечером по узкой и плохо освещённой улице малознакомого городка, стремясь сократить путь. Откуда было знать, что в этом переулке часто случаются нападения разбойников. Пятеро с кинжалами и дубинками внезапно окружили нас и потребовали вытряхнуть карманы. О сопротивлении не могло быть и речи. Я лишь удивился, когда Стефанио вдруг присел на корточки, подняв одну руку, словно защищая лицо. Но он сразу отдал кошелёк – всё наше состояние. Бандиты довольно осклабились, слегка обыскали нас и отправились восвояси. Мы остались одни и грустно посмотрели друг на друга.
«Вот и всё, ? сказал я. ? Теперь мы нищие».
«Не совсем, ? возразил Стефанио. ? Несколько монет я умудрился незаметно сбросить сюда, в узкую дыру под стеной дома. Там, видимо, земля или что-то мягкое, они упали без звона. Но теперь надо их оттуда выудить».
– Мы взялись вдвоём за это довольно противное дело, а вместо золотых кружочков одновременно вытащили по кожаному мешочку. ? Старик обозначил ладонями размеры. ? Можешь угадать, что за находка?
При слове «мешочки» Костя напрягся. Перед ним приоткрылась невероятная истина.
– Там было то, что связано с этим свечением в глазах? То, что изменяет человека и его судьбу бесповоротно? Я чувствую, как бездонное сияние окружает меня и куда-то зовёт. Но не понимаю, зачем.
– Да, мы почувствовали призыв. Мы бросили искать монеты, пошли домой. А там уже открыли и обнаружили в мешочках чёрный песок с сиреневым сиянием и маленькие песочные часы.
– Я тоже вижу, ? вставил Сверчок. ? Если закрыть глаза. И что, вы применили порошок?
– Разумеется. Сопротивляться его силе невозможно. Тот, кто нашёл свой клад, обязан принять часть его внутрь, объединиться с ним, пройти обряд инициации. Стать посвящённым. Или обращённым, как будет угодно. То есть – потенциальным бессмертным.
– Хотите сказать, что теперь я тоже стал таким? Но я ведь ничего такого не находил и внутрь не принимал. Или принимал, да не помню?
– Нет, с тобой особый случай. Я тебе всё расскажу, имей терпение.
К ним приблизилась гуляющая парочка. Молодые люди ещё издали приветствовали Костю, с любопытством разглядывая его собеседника.
– Надо было хотя бы кивнуть, ? прошипел Милвус. ? Похоже, явились соседи. Как всегда, люди до предела добрые и приветливые, любящие совать нос в чужие дела. Ненавижу соседей! ? Старик слегка махнул рукой, и парочка тут же ретировалась с повышенной скоростью.
– Как вы это делаете? ? изумился Сверчок. ? Значит, и ребят моих отправили куда подальше?
– Они вернутся, не волнуйся. Никто не должен нам мешать, пока мы не закончим. Не тащиться же к тебе домой совсем без подготовки.
– Ко мне? У меня что, здесь свой дом? А вообще – что за страна вокруг? Растения какие-то незнакомые. И люди говорили на непонятном языке.
– Да, у тебя есть дом, ? с нескрываемым раздражением проскрипел старик. ? Не богадельня под названием «детский дом», а обычный, нормальный. Частная собственность. А страна называется Мексика, тут почему-то принято говорить по-испански. Но это всё совершенно неважно. Важно сейчас только то, что я тебе говорю.
– Тогда продолжайте, я слушаю.
– Итак, я и Стефанио вытянули свои билеты на бессмертие. Позже мы узнали, как так вышло. Хулиганская выходка с подброшенными письмами привела к неожиданной трагедии. Наша мать зачем-то вышла из спальни рано утром, когда ещё толком не рассвело, а слуги даже не встали. Она не заметила под ногами злополучных листков, поскользнулась на них, упала вниз с лестницы и разбилась насмерть. Так, по иронии судьбы, мы оба стали повинны в её смерти, хоть и косвенно. Вот и получили в награду маленькие порции порошка с сиреневым сиянием. Совсем крохи, надо сказать.
Милвус замолк, потому что на сцене временно возникли другие действующие лица в виде дамы с шоколадной таксой на поводке. Собачка обнюхала ноги Сверчка и добродушно тявкнула. На старика она хотела зарычать, но передумала, хотя затем сильно заинтересовалась диковинными туфлями. Псина тянула и тянула поводок, но дама, видимо незнакомая с Фернандо Мартинесом, угомонила своё сокровище и удалилась с гордым видом.
– Проходной двор какой-то, а не место отдыха, ? посетовал старик. ? На чём там я остановился? Да, примерно через месяц, когда мы немного освоились со своим новым положением, явился посланник. Он открыл нам глаза на множество вещей.
Перед мысленным взором Кости снова вставали картины далёкой и странной жизни. Пыльная одежда курьера из зачарованного города. Властолюбивый Стефанио, решивший пойти туда и поступить на службу. Милвус, тяготеющий только к знаниям, решил остаться. Братья поклялись встречаться при любой возможности.
Стефанио не было мучительно долго. Лишь через восемьдесят лет он добился назначения посланником. Милвус много путешествовал и прослушал курсы лекций в куче университетов. Когда состарился, жил аскетом и отшельником, непростительно затянув свой первый переход в новое тело. Экономил песок, как только мог, создал только одну резервную копию.
– Моё положение стало отчаянным, ? вещал старик. ? Я одряхлел, у меня было слишком мало порошка, чтобы, так сказать, омолодиться. Однажды мне, как показалось вначале, повезло. В пути, спасаясь от чумной эпидемии, я застал врасплох другого бессмертного. Я хотел ограбить его, но он проявил проворство и сумел задушить меня. К счастью, копия у меня была, я возродился. Но этот негодяй нарушил неписаный кодекс чести и разбил мои песочные часы, хотя по правилам должен был ждать знака.
– Простите, я ничего не понимаю, ? взмолился Костя. ? Какая копия? Какие часы?
– Поймёшь, никуда не денешься. Индивидуальные песочные часы у бессмертного отмеряют время по-особому. Они наполнены не рыхлым кварцем, а магическим порошком, и он течёт медленно, пока жизнь телесной оболочки вне опасности. Когда тело старится или внутри него зарождается скверная болезнь – часы подают кроваво-красный сигнал, предупреждая о том, что пора принимать меры и подбирать новый сосуд. А теперь представь: сам бессмертный сохранился, а часов у него нет. Хотя… представить такое, если сам не пережил, невозможно…
Милвус засуетился, обшаривая бездонные карманы своего допотопного костюма; почему-то обрадовался, когда вытащил несколько свёрнутых листов пожелтевшей бумаги.
– Вот, хорошо, что не сжёг. Много лет назад одна мегера прислала письмо в «Таймс», а через некоторое время оно оказалось у меня. Послушай, я прочту его тебе в качестве иллюстрации и даже развлечения.
Старик откашлялся и начал читать с выражением, хотя человека с таким дребезжащим голосом никто бы не пригласил в дикторы.
«Уважаемая редакция!
Решилась написать в газету, потому что знакомые считают меня выжившей из ума старухой. Вообще-то мне всю жизнь хотелось стать известной, и чтобы фотографию мою напечатали.
После смерти любимого мужа я осталась совсем одна в большом доме. На конверте вы увидите обратный адрес, где я сейчас проживаю. А если приедете туда, то сразу поймёте, что это даже не переулок, а маленький тупик, в конце которого стоят рядом два дома. Один из них – мой, а второй постоянно сдаётся, и хозяина я никогда в глаза не видела.
У нас кругом высоченный сплошной забор из какого-то металла, так что можно ходить по двору хоть в чём мать родила (сама я так никогда не делаю). Вдобавок мой дом и соседский смотрят друг на друга глухими стенами, без окон.
Мне такая застройка никогда не нравилась, о чём всегда своему дражайшему супругу говорила. А он отвечал, что так спокойнее, люди друг другу мешать не должны. Разве я кому-то хотела досаждать? Так, просто здороваться с соседом, если такой появится.
И вот недавно кто-то появился. Мне ночью плохо спалось, и я слышала, как подъехала машина. На минуту по соседству зажёгся уличный фонарь, а потом в дом вошли (я не специально подслушивала).
Конечно, я страшно обрадовалась. Утром решила постучаться к соседу и познакомиться. Но никто не открывал, хотя я была настойчива (может, чуть более чем позволяют приличия).
Мне стало до крайности обидно. Я весь день провела, наблюдая за дорогой в нашем тупике. Ни одна живая душа так и не появилась. Значит, кто-то должен был остаться в том доме. Меня разобрало любопытство. Кто же там прячется?
Я вообще плохо сплю, а тут и вовсе не смогла. Взяла ручную дрель покойного мужа и проковыряла дырочку в заборе (наверное, это был плохой поступок). А чтобы её маскировать, подобрала листок плотной бумаги нужного цвета (слава богу, у меня много разных открыток в доме) и заклеила.
Помню, на следующий день была прекрасная погода, только чуть жарковато. Мне не сиделось в духоте, и я отнесла любимый плетёный стул к забору (без всякого хвастовства скажу, что, когда нужно, я умею красться бесшумно, не хуже любой кошки). Показалось, что вдалеке скрипнула дверь. Тогда я решилась понаблюдать.
Это был молодой человек приятной наружности. Он сидел возле дома в лёгком кресле и читал книгу. Думаю, он иногда сам с собой разговаривал. Больше ничего не происходило.
На следующий день всё повторилось. Человек всё сидел и читал. Может, разные книги, не знаю. Но меня кое-что поразило. Когда ближе к вечеру сосед встал во весь рост и потянулся, я отчётливо заметила, что он стал на вид старше. Как интересный и вполне зрелый мужчина. Безусловно, это был тот же самый человек. Только он лет на десять повзрослел.
Конечно, меня это поразило и заинтриговало, и я продолжала наблюдать. Через неделю сосед превратился уже в пожилого человека. А ещё сначала он выглядел как пожилой, но достаточно благообразный мужчина среднего роста (даже в чём-то напомнил моего покойного мужа). Но прошёл ещё день, и вдруг в незнакомце стали проглядывать черты совершенно другого человека. Он стал выше ростом, лицо его сделалось каким-то неприятным, и он всё бормотал о чём-то. Одежду он сменил, а книги продолжал читать. А потом просто исчез. Видимо, покинул дом также глубокой ночью, и больше не появлялся.
Мне особо не с кем было обсудить мои невероятные наблюдения. У меня есть дальние родственники, но они живут далеко, и мы не слишком ладим. Поговорила с продавщицей в мелочной лавке, где иногда покупаю шерсть для вязания. Меднолобая ослица посмеялась, пошутила про инопланетян. В полицию звонить я не стала: там меня не очень любят после того, как мне раз пять или семь померещились грабители в доме. Но ведь я живу совсем одна, и нервы мои расстроены. Могли бы проявить немного больше участия. Рассказала и другим людям, да всё без толку»
– Тут пару уничтоженных страниц занимал подробный перечень людей, которых анонимная кумушка донимала своей загадочной историей, ? хмыкнул Милвус, прервав чтение. ? Там крайне забавно упоминался не только род занятий соседей, но и были некоторые, порой весьма едкие, комментарии относительно их нравственности и добропорядочности.
