Владимир Юрьевич Василенко "Зарисовки"

***

Неосязаем, бродит стих,

как будущее в каждом прахе,

а горний сокол – на бумаге

свой промельк собственный постиг.

В невольном приступе чутья

не вы управили словами,

но кто-то расплатился вами

за перспективу бытия.

В устроенном из дня бреду

движенье верное не любо.

Не отзываясь, держат губы:

«Дай все слова, и я уйду».

Вернешься… пробирает ложь

дальнейшего существованья.

Весь тайный трепет пребыванья

все больше на стихи похож…

О, как нам сладостен итог

без божества, уже в начале,

мы что-то за итогом знали,

но учит памятливых Бог.

Т.П.

Наша встреча нечаянная – концом

затяжного ненастья стала.

И твоя аура, твое лицо –

кладбище моего идеала.

О, извечный, неодолимый миг,

разделяющий нашу цельность –

сам с собою обнявшись, мир

чувствует собственную неполноценность.

Слиться с деревом, камнем. Слиться – с чужим,

своевольем природу раня.

Так за признаки жизни цепляется жизнь,

недостигнутым кровь тираня.

Но не внять дыханью, неся любовь,

ни лицу, ни изгибу улиц.

Так за стенки вены цепляется кровь,

мыслью собственной не налюбуясь.

Удивительно – так вдруг, сквозь прихоть уст,

слышать с миром погибшим разность,

принимая за приступ чувств

окончательную безопасность.

***

Окно вагона – светлые врата

в сыром по-зимнему и неуютном мире.

Ты в них была, и ты была мечта

о темень отменившем пассажире.

Не знали: я, платформы на краю,

и ты, уже упрятанная в поезд, –

что свалится на голову твою

всей на свече плывущей ночи повесть.

***

Все кончается – зимой,

всех предметов белой тенью,

видом улицы, самой

не готовой к наважденью,

с предрешенности толчком,

безымянности потопом,

псом на поводе торчком,

девы радостным притопом.

Сон лишь сон, и наяву

нет пути вчерашним думам.

Это ворон рвет траву

из-под снега мокрым клювом.

Белый снег как белый пар

на холсте небес бредовом.

Гроздь, темнея, белый кадр

выдает пятном бордовым.

Чтобы все и впрямь ушло,

отступая равнодушно,

в небывалое тепло

угодить, по счастью, нужно.

Сонет

Когда в окне уже за темной кроной

светлея, остывают небеса

и тусклая под ними полоса

едва земное освещает лоно –

здесь каждый проблеск – больше чем вопрос,

чем чувство зрителя, что это значит,

и прямо на глазах природа прячет

то, что внезапно скрыть не удалось.