– Что же там было?
Сата виновато разводит руками. Она уже знает от Веры, что Макс погиб.
Когда мы покидаем дом, у меня снова есть план.
– Пойдем в отделение полиции. Я побеседую с начальником отчима. Тот должен быть в курсе дела.
– Нет, завтра. Сегодня тебе надо отдохнуть.
– И все-таки зайдем.
Хорошо, что это неподалеку, буквально две улицы. На крыльце молча курят сотрудники, я начинаю говорить им что-то несвязное. К языку будто привязали пудовую гирю. Со стороны, наверное, кажется, что я пьян. И опять выручает Вера, пытается объяснить мужчинам, кто я. Они кивают, вспоминая отчима. Я снова влезаю, говорю о незаконной продаже гектара земли, которая почему-то спускалась на тормоза. Мужчины настороженно переглядываются.
Их молчание выводит из себя, и я начинаю кричать. Вера пытается успокоить меня, но я с остервенением отбрасываю ее руку. Почти сразу хватаюсь за голову – в висок прострел. Мужчина с синим от щетины лицом обещает передать начальнику, что я приходил. Вера записывает на листке бумаги номер телефона и говорит, где мы остановились.
– Я не сумасшедший, – твержу скорее себе, чем огорченной моим приступом Вере.
Мы занимаем два смежных номера. Может, это и к лучшему. Вера спокойно отдохнет, не видя моей безумной рожи. Ужинаем внизу, в кафе на два столика, возвращаемся к себе. Вера говорит, что замерзла и хочет принять ванну, а я иду полежать. После таблеток всегда кружится голова, и я стараюсь не вставать. Веки быстро тяжелеют, туман погружает меня в сон.
Вдруг я слышу крик. Вскакиваю, кидаюсь к выключателю. Яркий свет ударяет в глаза. Соображаю, что кричит Вера. В ее номере распахнута дверь. Я влетаю в ванну и вижу, как она хватает ртом воздух.
Помогаю ей подняться, заворачиваю в халат и несу на кровать.
– Что случилось?
– Я ушла под воду… Меня хотели утопить…
Оказывается, Вера лежала в теплой воде, прикрыв глаза. Услышала шаги, но думала, что это я. А потом почувствовала чьи-то пальцы на горле. И ладонь, что закрыла ей глаза.
– Мне казалось, я уже перестала дышать! – по-детски всхлипывает Вера. – И вдруг меня отпустили.
– Может, ты просто заснула? – цепляюсь я за последнюю возможность, но вижу у нее на шее красные следы от пальцев. Бегу вниз, но администратор утверждает, что никого не видела. Возвращаюсь в растерянности.
– Черт… Это из-за меня… Тебе нужно уехать!
– Вызывай полицию!
– Полиция не поможет. Если тут замешан начальник отца, он покрывает кого-то из этих бандитов! И теперь те прислали сюда человека, чтобы заставить нас убраться из города.
– Кто еще знал, что мы здесь? – пытается думать вслух Вера.
– Сата и местные полицейские.
– Сата… А что, если ее подкупили? Кто-то из этих бизнесменов, что оформили землю… И она помогла избавиться от твоего отца. Нет, что я несу, она приятная женщина.
– Я разберусь с этим. А ты завтра же уедешь.
– Нет, ни за что не оставлю тебя здесь…
В моем номере звонит телефон. Начальник отчима, Валентин Олегович, спрашивает, что я хотел. Стараясь сдержать себя, прошу о встрече. Он не в восторге, но соглашается после минутного колебания. Мы договариваемся, что он подойдет к гостинице, потому как живет неподалеку.
Уговариваю Веру лежать, прошу сонную горничную принести ей чай, а сам выскакиваю и бегу к дороге. Так меня разбирает.
Валентин Олегович появляется в компании овчарки. В руках теребит поводок. Он глядит на часы, говорит, что у него всего пять минут, и спрашивает:
– Зачем вы меня искали?
Вываливаю ему все, что думаю о смерти отчима и о покушении на Веру.
– С ума сошли? – возмущается он.
– Нет.
– Думаете, это я столкнул Михаила?
– Вы покрывали пришлых мерзавцев, что нелегально оформили на себя землю. Не принимали заявление от местных…
– Если хотите знать, они бы его все равно прикончили. Повезло, что он сам…
Я хватаю Валентина за воротник пальто. Собака с лаем кидается в нашу сторону. Валентин сбрасывает мои руки.
– Полегче. Я тут ни при чем, сам предупреждал его, чтобы не лез. Эти участки… Я же понимал, что все решается наверху. Мне четко указали на мое место. После того, как Михаил погиб, ко мне пришел один наш местный, Тимур. Думаю, его наняли, чтобы расправиться с твоим отцом. Он следил за ним и, когда Михаил пошел на охоту, был поблизости. Видел, как тот с кем-то встретился у ущелья.
– Вы верите ему?
– Он же не на допросе признался. Наверное, этот идиот испугался, что с ним тоже могут разделаться. Вот и примчал. Просил, чтобы я включил его в программу защиты свидетелей. Насмотрятся сериалов…
– Где его найти?
– Я не знаю адрес, но он работает помощником на катере, который перевозит туристов на другой берег, к дюнам. Завтра сможете застать его на рабочем месте. Если, конечно, он еще жив. А лучше уезжайте, – кричит мне напоследок Валентин, подзывая собаку.
* * *
Настаиваю, чтобы Вера спала отдельно, закрыв окна и двери номера изнутри. Ночью я часто кричу во сне. И в этот раз просыпаюсь с открытым ртом. Подушка мокрая. На телефоне светится эсэмэска с незнакомого номера.
«Выходи».
Я за минуту одеваюсь, хватаю нож Михаила, выскакиваю на улицу. Поначалу вокруг только беспросветная тьма, но вот появляется светящаяся точка в конце переулка. Меня сильно тошнит, но я превозмогаю себя и иду на нее. Меня качает, но я ускоряюсь. Сворачиваю и понимаю: тупик. Светящаяся точка возникает чуть сбоку. Я кричу, инстинктивно взмахиваю ножом, но тут затылок пронзает резкая боль.
Звуки возвращаются постепенно, словно со дна колодца. Я жив. В голове шумит еще сильнее, мне жутко холодно, но я жив. Вижу застывшую кровь на ноже, рядом никого нет. Странно, но на улице вообще пусто. Задыхаясь, бегу назад в гостиницу. Мне везет: администратор храпит где-то в каморке, меня никто не видит. Долго мою нож, пью таблетки и засыпаю одетый, прямо в кресле.
С утра ночное происшествие кажется сном. Я боюсь за Веру и настаиваю, что ей лучше находиться в людных местах в центре поселка, там хоть можно оставаться на виду. Уверен, она деликатно думает, что я хочу побыть один.
Встречаюсь с Сатой, забираю документы и ключи. Вижу слезы в ее глазах: Сата прощается с домом. Затем я долго сижу на крыльце один, пытаясь собраться с мыслями.
После обеда мы с Верой ловим такси и едем на базу у берега, чтобы не опоздать на катер. В итоге приезжаем раньше и успеваем выпить кофе на террасе, заваленной стройматериалами. Я осматриваюсь. Впереди несколько низких песчаных холмов. К северу, на берегу выступает массивная каменная ограда – за ней начинаются дюны.
Управляющий, который сегодня за официанта, говорит, что пески могут засосать даже человека. Даже не верится.
– Летом мы катаем гостей на лодках по Лене, возим к островам, посещаем водопады. Тут масса достопримечательностей от Ленских столбов до заповедника Буотама. И бизонарий посетите! Но главное – это, конечно, дюны. Летом там красивый вид, а зимой можно кататься на лыжах, – отвечает управляющий на вопросы Веры.
Я говорю, что мне нужно увидеть хозяина, но управляющий разводит руками. Говорит, тот здесь практически не бывает.
На катере мне везет больше. Я почти сразу понимаю, кто из нескольких мужчин злосчастный Тимур.
Хмурый, в засаленном пуховике, он копается в углу с веревками. Мне сложно сдерживаться, и я сразу хватаю его за грудки. Вера влезает между нами и рассказывает о Михаиле. Даже с этим упырем она общается вежливо:
– Это сын погибшего Михаила Федосеева. Расскажите все, что знаете.
Тимур шарит глазами, словно хочет спрыгнуть в воду. Я предусмотрительно хватаю его за рукав, а Вера достает деньги. Чуть успокоившись, он начинает говорить. Повторят то, что я уже слышал от Валентина.
– Михаил встретился там с высоким типом в черной толстовке. Я не собирался его убивать. Они просили только припугнуть…
Меня тошнит то ли от качки, то ли от таблеток, и я опираюсь о палубу. Тимур быстро сваливает в рубку, больше я его не вижу.
Вера дает мне бутылку с водой. Замечает:
– Это мог быть случайный человек…
– В лесу? У скалы?
– Не знаю… Наверное, это все-таки был несчастный случай.
– Тогда кто прислал мне фотографию?
– Какую фотографию?
Я лезу в карман куртки в поисках того самого снимка, но его нет. Пусто. Невероятно! Ведь я точно помню, как положил его…
Боюсь поднять глаза и посмотреть на Веру. Теперь я уверен, что она считает меня свихнувшимся. А если она решит, что это я пытался ее утопить?
Вера первой нарушает молчание:
– Ты знал, почему Михаил уехал именно сюда?
– Вроде он когда-то служил в Якутске. И почему-то хотел забраться подальше от нас. От своей семьи.
– Мне сказала Сата… Словом, он как-то поделился с ней, что уехал, потому как вам угрожала опасность. Из-за него. Ты об этом слышал?
Я молчу, пытаясь переварить услышанное. Вот как…
– Не знаю точно. Вроде однажды на него напали на охоте. Он часто ездил в лес с ночевкой, спал в палатке. И как-то вернулся без трех пальцев… Мы все подумали, что он выпил и напоролся на капкан…
– Это все?
– Ну, где-то через месяц он поздно возвращался с работы. В подворотне ему брызнули баллончиком в лицо, а потом повредили глаз чем-то острым.
– Выяснили, кто это был?
– Нет… Не знаю! Мы не верили ему. Он тогда начал часто выпивать, и мать думала, что Михаил просто с кем-то подрался…
– То есть он утверждал, что кто-то ведет на него охоту, а вы игнорировали?
– Вера! Брось эти свои психологические штучки! Ты хочешь заставить меня чувствовать свою вину? Я был еще сопляком, чтобы что-то понимать…
– Просто хотела помочь…
– Извини. Может, я не прав. Вдруг у отчима действительно был повод уехать?
– Его могли преследовать из-за работы. Какое-то дело? Он мог перейти кому-то дорогу…
– И этот кто-то нашел его в Якутии?
– Может, именно это и узнал Макс, прочитав тетрадь.
Я закусываю губу, смотрю вдаль, словно ищу там ответ. Природа никогда не лжет. Нет ничего более правдивого, чем эта суровая красота.
Местность здесь состоит из раскиданных вперемежку песчаных холмов, некоторые уже поросли чахлыми кустами. Чуть позади густой каймой начинается лес. Деревья кривые, будто валятся друг на друга из-за постоянных ветров.
На самих тукуланах действительно очень ветрено. За полчаса нахождения там все карманы, уши, ноздри, глаза уже в песке, но такой красивый вид того стоит.
– Мне кажется, теперь нам лучше уехать, – мягко замечает Вера. – После того, что случилось ночью…
Мы ушли далеко от того места, где нас высадили. Я слышу дыхание ветра, что слегка шевелит песок. Слышу, как бьется сердце где-то в области горла, но здесь мне не страшно. Зато все сильнее обволакивает холод.
Я прижимаю Веру к себе, запускаю руки ей под свитер, хочу ощутить человеческое тепло. И нащупываю бинт.
– Ты поранилась?
– Ерунда, царапина.
– Покажи!
– Здесь холодно, давай потом…
Но меня уже не остановить. Я заламываю ей руки и пытаюсь задрать кофту. Вера отбивается и кричит:
– Леон, хватит! Ты болен! Тебе нужна помощь… Господи, прошу, оставь меня в покое!
– Отойди от нее! – раздается сзади. – Так и знал, что ты псих…
Я рывком поворачиваюсь и вижу Валентина с пистолетом в руках. Что он тут делает? Неужели специально приперся за нами?
Вера тоже поворачивается на голос, и я вижу, как по ее щекам текут слезы.
– Все в порядке, Валентин Олегович…
– Погоди, это ты его вызвала?
