Лысый наконец прошёл мимо сидящего скукоженного Андрея и подойдя к окну, отстранил мешавшую сорванную занавеску в желании высмотреть что-то за окном. Андрей лишь успел отметить дорогущие тёмно-коричневые лакированные штиблеты, что-то итальянское и явно недоступное среднему обывателю. И конечно одеколон. Показательно-статусный, из новых коллекций, не иначе.
Слева, в коридоре, что-то шевельнулось. От боли он совсем забыл про жабу. Скромняга! Сидит и не вякает, вернее, не квакает.
Лысый развернулся и, несмотря на его тёмный силуэт на фоне солнечного обесстеклённого окна, Андрей его узнал.
– Мммм.. Эмм… Не… – то ли челюсть всё же была сломана, то ли кровоизлияние в мозг. Может, и ещё что-то повеселее, но Андрей не смог вымолвить ни слова. Язык и челюсти не слушались, издаваемые им звуки были гортанные и чужие. А конец задуманной фразы терялся в зыбком тумане головной боли. Трындец! Если и выживу, то под баян мне уже не плясать! Кому этим обязан, теперь знаю, знать бы ещё – в связи с чем такой подарок судьбы!
Лысый склонил голову набок и прищурился. Затем показал рукой. Из коридора что-то жирно проплюхало и остановилось в метре левее. Точно, жаба. Большущая, с мопса, а то и крупнее будет. Всё как положено – буро-зелёные наросты, разлепленная в пол-головы пасть в нелепой ухмылке, пальцы с перепонками вразлёт. И глаза…! Не, глаза не жабьи! Умные жалостливые глаза. Такие, что смотреть в них не хотелось.
Лысый притворно осклабился. Андрей этого видеть не мог, разглядывая жабу, ощутив притворную любезность гостя на фоне сгущающейся угрозы.
– Твоих рук дело? – елейный голос заставил напрячься и втянуть голову в плечи. Началось!
– Ыгмн…. – вряд ли это переводилось на человеческий язык. Андрей почувствовал, что покрывается испариной.
– Знаю, что не твоих.
Лысый покачался на своих лакированных штиблетах с носка на пятку.
– А узнаёшь?!
Узнать, конечно, не узнал. Откуда?! В жабе, помимо неестественного взгляда, ничего человеческого не присутствовало. Однако всё говорило о том, что жаба – чей-то ментальный аватар. И по всему выходило, я должен был знать, чей. Из глубин памяти пришла догадка.
Андрей неуверенно кивнул.
Лысый натружено вздохнул.
Мол, ещё б ты, мудак, не узнал, нервы уже на пределе, еле сдерживаюсь, чтоб не грохнуть тебя, суку.
Если Андрей правильно догадался – перед ним пахан всего левобережья, Дед Игнат. Дед не дед, но в авторитете непререкаемом. В своей изрядно замокшелой жизни на воле любовался лютиками от силы пятилетку, остальное время чалился в сибирских чащобах, впитывая законы социального бытия отдельно взятой изолированной группы граждан.
Воротила чёрного рынка и теневого бизнеса – подпольные банки, биржи, казино, легальные автосалоны, фьючерсные и венчурные фонды, благотворительные организации и потребительские союзы, даже региональная партия. Словом, всё, что выглядит достойно и позволяет жить припеваючи. Одновременно очень бережёт своих конкурентов, в обиду их не даёт и сам не трогает. Прямая противоположность браткам девяностых. С чем связан был такой альтруизм – история умалчивает, но, если верить местным «окунькам пера», такая дальновидность позволяла ему быть до поры в реальной тени и не светиться как новогодняя ёлка, не давая повода вездесущим рексам попробовать его шкуру на вкус.
Обратился накануне каких-то своих очередных, но очень важных тёрок за защитой, я, дурак, согласился. Почему случилось то, что случилось и результат чего наблюдается практически на расстоянии вытянутой руки – этого Андрей не помнил. Но, факт! И тягучее состояние накаляющейся словно жидкий металл атмосферы говорило об одном – хренец, парень! Отпоют тебя под шлягерное караоке в ближайшем пивбаре братки с Второй ПлотинЫ, бабули высшмыгнут носами вслед дёшево обитому гробику на плечах хилых забулдыг, опустят его в раскисшее месиво в низинной части городского кладбища рядом с неопознанными бомжами, и – бывай, хлопец. Отстрадал своё!
Мысли пронеслись скрипящим на поворотах составом, окунувшись в траурные видения захотелось пустить слезу, но сделать этого не получилось.
– Босс, может, замочить его в ванной?! Ну, это.. водичкой, чтоб отошёл слегка?
Голос был новый, второго быка, державшегося пока поодаль. Решил проявить себя, бедолага. Судя по всему, из бывших спортсменов, речь правильная, уважительная, баритон. Наверняка бицуха под сорок обжатых и шайба как у Шварца. Словом, паровоз подходящий. С него, пожалуй, и начнём.
Лысый отвернулся от окна, скрипнула стеклянная крошка. Затянувшаяся пауза говорила о том, что, видимо, шла внутренняя борьба. Возможности зрелого теневика довольно известны, а игра в благосклонность могла дорого стоить.
Лакированные штиблеты продолжали разминать стекло, раскачивая вперед-назад тело в дорогом пальто.
Вместе с тем, мычащее существо бесполезно, а разговор предстоял серьёзный. Лысый пересилил себя.
– Давай.
Андрея не церемонясь, но вполне бережно в текущих условиях, обхватили за торс и перенесли в ванную, приткнули спиной к сливу и, повозившись, сильной струёй из душевого рассеивателя принялись реанимировать! Захлёбываясь и одновременно радуясь, Андрей почувствовал, как становится легче, как прибывают жизненные силы, набирает обороты тонусный маховик, смывается засохшая на лице кровь и тяжелеют набирающие воду джинсы.
Решив, что с него достаточно, Андрея вновь как пушинку перенесли в зал и зашвырнули теперь уже на диван. «А жизнь-то налаживается!» – про себя ухмыльнулся Андрей, некстати вспомнив бородатый анекдот.
«Главное, ничего такого вслух, иначе эта диванная трухлявая кляча переживёт тебя однозначно».
Давно сломанная пружина больно вонзилась в пятую точку, просевшую на пол-корпуса в туловище диванозавра. Ёрзая и пытаясь сделать своё текущее существование чуть более комфортным, Андрей судорожно соображал, выстраивая план действий на следующую пятиминутку. Планирование на более длительный срок пока казалось исключительной самонадеянностью, если не полным идиотизмом. Первое, что требовалось выполнить молниеносно и во всех подробностях – вспомнить, что было вчера. Андрей внутренне собрался и в мгновение ока погрузился в транс, мысленно нанизывая цепочку событий на девственно чистый хронометраж.
«…Так. Утро. Будильник. Проснулся. Семь. Марта..? Уехала накануне. Проводы на вокзале. Цветы. Поцелуйчики. Чемодан. Тяжёлый, падла! Что там? А, да – презенты дальним её родственникам. Отъезд. Такси. Мурло не хочет давать сдачи. Стреманул. Увидев скачущих по жёлтому капоту хундая с десяток огромных ниггерских фаллосов с причиндалами, норовящих прорваться в салон со стороны водителя, таксист сам отстегнул не глядя два счётчика. С ними, быдловатыми, только так! (Этот трюк мной освоен давно и пока беспроигрышно позволяет решать мелкие свары.) Двор. Где это?! Ресторан «У Гиви». Швейцар на входе с бородой а-ля Степан Разин. Оригинал! Сексот на лавочке напротив. Столы. Сумрак. Лыба официанта. Кофе. Препоганый. Суета. Дед.
Тише. Вот теперь ажурненько и подробненько.
Рукопожатие. Крепкая рука. Взгляд прямой. Открытый. Изучающий. Мирный. Нос с горбинкой. Залысины. Низковат. Одет неброско. Свита. Сели. Тоже кофе. Тоже недоволен. Погода? Тоже дрянь. Рыбалка. Спартак. Не курю. Колдую?! Да, давно. Теневил начальника Угро, Фёдора Балыка, ещё, пожалуй … А, известно. Ну да, ну да. Сделки. Конечно. Цифра?»
Память запнулась. На слове «цифра». Небольшой затык Андрей отнёс на счёт событий дня нынешнего, но на всякий случай отметил и отложил в сторону, чтобы позднее, если представится возможность, к нему вернуться и просканировать поглубже. Если…
«Так. Столичные. Встреча в «Галатее». Вечером. В восемь. Да, смогу. Да, гарантирую. Да, предоплата. Нет, в штат не войду. Нет, пройду раньше. Нет, искать не надо. Возможно, буду этажом выше или ниже. Сигнал к уходу – тройной автомобильный сигнал, два раза. Прикрывать?! Нет, не нужно.»
Лёгкий озноб и затуманивание мыслей нарушили ход восстановительной самотерапии. Появилось ощущение сырого колодца, тянущего вниз и погружающего в себя. Чёрт! Совсем забыл про четвёртого! Не могли же они прийти сюда, ко мне, без теневика!
В такие моменты барахтаться бесполезно. Тут простой противосилой ничего не изменить. Подобные фокусы были усвоены прочно и давно, еще в школе, сразу после обретения дара. Это не борьба на руках, тут действуют иные законы.
Скорее всего, четвёртый рассчитывал лишь проверить состояние и намерения Андрея. Однако, позволив от серии лёгких, еле ощущаемых, толчков увлечь себя в свободное падение, Андрей опрокинулся спиной в бездну. Мысленно выстроил пологую параболу падения, ощутил скорость, напор встречного воздуха, снижение температуры, сориентировался в трёхмернике, выстроил светящийся и отливающий фиолетовым мерцанием тоннель движения. Так, словно этот тоннель и впрямь был реален. Скорее даже, это тоннель ринулся навстречу Андрею, завихряя за собой пространство, в то время как сам Андрей находился неподвижно в центре всей Вселенной, в этакой "точке Лагранжа", лишь силой мысли, мурашками кожи, движением бровей разгоняя Вселенную мимо себя. Кожа действительно стала гусиной от ощущения холода, окружающая тьманалилась упругостью, густой и невыносимо отталкивающей, от которой тянуло смертельной угрозой. Уже ощущалось мощное ускорение падения, даже одежда, казалось, стала вибрировать от набегающего воздуха. Пора…
Стоя посреди комнаты, рядом с диваном, представив дно параболы позади, Андрей теперь рванулся ввысь со всей мощью ускорения трамплина. Ощущая себя снарядом, кинетической болванкой, придавая короткими выдохами дополнительный импульс к нарастающему ускорению, он, задержав дыхание, обозначил впереди светлый круг зева колодца и траекторию выхода. Приподнял плечи, сжался. Немного не рассчитал.
Бык, стоящий в дверном проеме зала, с удивлением ощутил могучее движение в дюймах от себя несущегося на полном ходу нечто размытого, смахивающего на массивный и неумолимый бронепоезд, снесшего пристенок входной двери и смявшего на лестничной площадке шизика-теневика, которого бандюки привели с собой. Отброшенный неумолимой силой, словно бильярдный шар, этот затёртый защитной рябью тип с плямкающим звуком влетел в стену и исчез, оставив после себя осыпавшуюся штукатурку и щербатое вмятое пятно в кирпичной кладке.
Ищите теперь его – не найдёте.
Немного зацепило Лиду. Она распростёрлась на лестнице, явно ударившись головой. Стремительный ментальный бросок к ней показал – жива, просто оглушена, угрожающих жизни повреждений не прослеживалось, но всё же пришлось поставить ей на лоб стабилизирующий волчок. Её визгливый голос, пристрастия смотрящего по коммуналке и повадки дворовой дуры уже порядком надоели. Но, если разобраться, Лида была много приятнее, чем вломившиеся держиморды. Её даже стало немного жаль. Жить будет, и это хорошо.
Андрей застыл в нелепой изогнутой позе, напоминающей метамфетаминового фрика. Его тело подрагивало, а руки словно распластались по поверхности воды.
Бык медленно разворачивался всем телом, пытаясь рассмотреть в подъездной пыли – куда же унесло шизика, когда возвратом, с вторичной параболы, прилетело и ему. Ничуть не смутившись разницей в массах тела, мощным ударом его смяло в клубок и, сорвав с места, выбросило на кухню. Второй «терминатор», потрошивший там холодильник и уже открывавший обнаруженную консервированную кильку, расположился как раз на пути. Удар и жмякающий хлопок, звон бьющейся посуды и завалившийся напоследок холодильник. В подступившей тревожной тишине лишь слышались звуки медленно осыпающейся штукатурки да удушливое, надсадное дыхание где-то совсем рядом.
С резким каркающим выдохом, выпрямляясь, Андрей тяжело вынырнул в реальность и сделал попытку сфокусировать ошалелый взгляд, выбрав для восстановления резкости очертания чего-то чёрного прямо перед лицом.
Головокружение и скачок кровяного давления привели к тому, что зрение наотрез отказывалось возвращаться. Бунтуя верхним систолическим, голова приняла на себя весь основной удар криза.
Так недалеко и до инсульта, парень.
Ничего еще не видя и плохо соображая после контакта с тенью Андрей, тяжело дыша, таращил глаза в пространство, пытаясь идентифицировать чёрную качающуюся перед лицом фигуру. Спустя еще мгновение голова прояснилась, дыхание выровнялось и оказалось, что прямо перед его лицом раскачивается зажатый в подернутых мелкой дрожью руках Лысого «Глок». Его заглядывающий прямо в мозг бездонный зев приковывал к себе, заставляя холодный комок внутри сжиматься и наливать руки многопудовым свинцом.
К этому моменту Андрей отметил про себя внешнее спокойствие и даже отчужденность главаря. С трудом обретя стабильное вертикальное положение, окончательно выпрямившись, Андрей закрыл глаза и плавно, как перед снайперским выстрелом, выдохнул. Его поза высказывала полное смирение и спокойствие.
Лысый, прищурившись, ловил мушкой переносицу поганца и, посекундно бросая короткие взгляды в сторону кухни, цыкнул языком. Быки не отзывались, никак себя не проявляли, и это вызывало беспокойство.
– Хочешь жить – замри – процедил он сквозь зубы и отступил на шаг.
Когда Андрей разлепил пришедшие в себя глаза, руки Лысого уже находились в карманах пальто, правда, правая явно и недвусмысленно оттопыривала карман плаща. Его штиблеты, потеряв от пыли лоск и блеск, замерли, прекратив высокомерную раскачку.
Андрей уткнулся в него блуждающим взглядом.
Лысый неспешно указал головой на притаившуюся в комнате жабу.
– Деда ты должен вернуть. Твой косяк, тебе и исправлять.
Жаба подала признаки жизни, плямкнув пастью и пошуршав брюхом, переминаясь на лапах.
Понимая, что с этого момента и ближайшее время ему ничего с этой стороны не грозит, Андрей всё же с намеренной расстановкой слов спросил.
– Что там случилось? – Голос прозвучал хрипло, слова вышли с пришепётыванием, но сносно.
Лысый глазами обежал избитое лицо, что-то про себя соображая. Ему следовало понять, действительно ли этот теневик ничего из вчерашнего не помнит, или прикидывается и просто тянет время. Сообразив наконец, что в любом случае сейчас противопоставить теневику решительно нечего, он опустил презрительный взгляд, поиграл желваками, нервно помахал полами плаща, стукнул носком правого штиблета об пол. Завершив, таким образом, повторную самоинициацию доминирующего самца в разгромленной комнате, выдохнул и обрисовал события.
– Столичные с ходу стали прессовать. Барыши на свой стол потянули. Дед немного раскачался. Тут всех накрыло, Зверь в окно вниз головой выпилился, Богдан просто отрубился. Я тоже… – он запнулся, размышляя, не лучше ли эти подробности опустить – отъехал, в-общем… Что там было дальше, знает один дед…
Он посмотрел в сторону жабы.
Получалось, что толком ничего не прояснилось. По факту имеем жабу вместо Деда, разгромленную квартиру и … офанареть какие проблемы! Мечта, а не расклад. А еще вчера был просто чудесный вечер, план на лёгкую подработку и неслабый фуршетик по случаю её выполнения. Выполнения?! Так, стоп..!
Андрея словно окатили ледяной водой.
Фуршет! А по какому такому поводу я вчера закатил фуршет?! Если…
– Сколько тебе нужно времени? – медленно, с расстановкой, Лысый не дал додумать возникшую догадку.
– Ну, восстановление памяти, накачка, поиск, ситуация не из простых. С учетом возможностей московских – он сглотнул – думаю, даже недели будет недост…
– Три дня. – Лысый не моргая смотрел в левый глаз. – У тебя три дня. Подавшись вперёд, он ждал реакции.
Вместо этого Андрей рассеял кокон и, ощутив бездонную усталость, отступив, опустился на диван. Мокрые джинсы неприятно холодили ноги. Лысый еще постоял, нависая над ним, вновь качнулся на замызганных и пыльных скомпрометированных штиблетах, хрипло прокашлялся и медленными широкими шагами вышел в подъезд. Даже не удосужившись полюбопытствовать, что сталось с его пособниками на кухне.
Андрей продолжал сидеть, свесив меж колен обессилившие руки, словно разрядившись, и тупо смотрел на разломанный журнальный столик.
Жаба неуверенно перетаптывалась на месте, то и дело раскрывая широко пасть, словно ожидая подлетающую мошкару. Через какое-то время в квартиру поднялся очередной, крепко сбитый, с необъятной шеей субъект на кривых ногах, с трудом нагнувшись, с почтением приподнял жабу и, держа её на вытянутых руках, опасливо озираясь, удалился. Через минуту за окном послышались хлопки дверей и звук мощного внедорожного мотора, удаляющегося со двора.
Спустя минуту за окном послышались множественные хлопки дверей и звук мощного внедорожного мотора, удаляющегося со двора.
Что-то, недоступное пока, на тонком неосязаемом уровне, заставило насторожиться, породив смутное, плохо читаемое сомнение. Пять хлопков автомобильных дверей показались явно избыточными. Но с трудом собранные в пучок мысли вновь расползлись по ноющим синякам и ссадинам, стекольным осколкам, плевкам и будущей истерике Марты.
Порывом ветра дёрнуло висящую на сорванном карнизе штору и она, увлекаемая потоком в разбитое окно, извиваясь, прощально махала кому-то незримому на улице, бессильно трепыхаясь и рассыпая остатки оконного стекла.
Глава 2
– 2 –
Пусть небольшой, но своим горбом заработанный жизненный опыт подсказывал Андрею – природному энтузиасту-стяжателю проблем нет смысла их искать, проблемы сами его найдут. Легко вычленят из толпы других таких же «счастливчиков» его, единственного, и, либо тут же, не отходя от кассы, либо уйдя на второй круг и потом с горки, от солнца, заходя в пикирующее сваливание, ударят наотмашь всей своей массой, иссекая осколками рядом стоящих родных, близких и друзей, сослуживцев, а там и докторов, страховщиков, служителей фемиды и полицейских сыскарей. Взрывным отвалом затрагивая судьбы каждого, кто соприкоснется с твоей.
Непредумышленный самостоятельный поиск проблем сродни полоумию. Кому придёт в голову усложнять себе существование и наращивать жёсткость окружающей среды!? Только шизующему маньяку. Вне всякого сомнения, одна серьёзная проблема вполне предсказуемо принесёт с собой дополнительные бонусы в виде всякого рода лишений, бед, утраты здоровья, заработка и нажитых благ. Прейскурант последствий весьма обширен и имеет в наличии массу позиций для любого, даже самого искушённого бедоносца. И степень героического самоотречения не будет играть никакой существенной роли. Лишь удача, только лишь его величество случай способны как-то нивелировать последствия для уже вступившего на этот путь. Для того, кто уже сделал первый шаг к своей неминуемой катастрофе.
Началом такого пути всегда является выбор самого лёгкого, доступного, ненапрягающего способа. Подхода, который позволял бы с минимальными усилиями достичь цели. Без видимых потерь для себя. То-то и оно…
Универсальная формула достижения несчастий была далеко не фундаментальной категорией. Нет. Маховики судьбы предоставляли достаточную свободу случайности, вариативности, учитывая наряду с тысячью факторов и скорость реакции
Катастрофичность последствий, в зависимости от степени активности этого горе-стяжателя, находилась в прямой зависимости от степени его небрежности.
Именно. Вопрос был в осмотрительности. В способности здраво рассуждать, разумно предполагать и интуитивно предвидеть. В тех самых качествах, позволявших предкам выживать и передавать собственный генный набор следующим поколениям, а не заканчивать свои дни в пасти какого-нибудь Страходонта в расцвете лет. Иными словами, той самой универсальной константой, напрямую влиявшей на итоговый результат негативной ситуации, была обыкновенная человеческая глупость. Качество, что невозможно было измерить, оцифровать, задокументировать. Однако именно прошлый личный опыт либо изничтожал глупость, снижал степень её влияния на поведенческие реакции и их последствия, либо масштабировал её рост и сокращал и качество жизни, и оставшееся её количество.
Как бы там ни было, Андрей, как и любой другой человек, до сего дня искренне считал, что всеми необходимыми качествами профессионального сапера житейских проблем он обладал в силу своего дара, возраста, опыта и, разумеется, ума. Обретённые социальные навыки были разносторонни и вполне последовательны. По его здравым размышлениям противопоставить такому самостийному реноме было нечего – в армии, правда, не служил, зато работал и на заводе, слесарил, потом в шиномонтажке, следом в гальванной мастерской, немного потрубил приёмщиком авто в автосервисе. А не так давно даже устроился установщиком спутниковых антенн. Что, по его мнению, давало отныне ему право полагать себя принадлежащим к элите сервисменов. «Сателлайт-сёрвис», это вам не кильку на батон выкладывать! В конце концов, и тут он был абсолютно прав, избыточных знаний и навыков не бывает. Всё, любой приобретённый с потом или зуботычинами опыт идёт в общую копилку, эдакий фундамент будущей успешности и уверенности в себе.
В-целом, спорить с этим было, наверное, нецелесообразно, Хотя были и некоторые но…
Взять хотя бы Марту.
Нет, в силу состоявшегося возраста где-то на задворках сознания Андрей понимал, что Марта, при всех её закидонах, далеко не самый плохой вариант. Возможно, недостатки её характера, как он их себе представлял, явились следствием его слабой платёжеспособности, скудости их быта и, чёрт побери, его теневых способностей. Или, как не раз с пафосом и вызовом любил повторять его друг детства Валерон – трансцедентальной падлючести.
Смелое и одновременно бестолковое заявление.
Что этим хотел сказать Валерон, до конца не было ясно. Валерон не очень-то стремился развивать эту тему. Не предоставленные в своё время в займ деньги, или не распитая совместно полученная за работу фирменная бутылка, или же увод бабы из-под носа? Таких моментов за уже порядком долгую дружескую жизнь случалось предостаточно, какой из них Валерон провозгласил апофеозом природной падлючести Андрея, переведя его в ранг трансцедентальных моральных уродов, выяснить не удавалось. То в шутку, а то и в серьёз дружок продолжал вставлять эту милую на его взгляд шпильку в взаимоотношения, мол, не расслабляйся, я держу руку на пульсе. Андрей даже в своё время полез в инфополе, посмотреть определение трансцедентальности. Посмотрел, ни хрена не понял, сплюнул и забил.
Однако ж это был явный перебор. Подлости от Андрея ожидать было бы явным преувеличением, не таким он себя себе представлял. Его кредо, если уж на то пошло, было иным. Скорее, безотказно действовал единый системообразующий жизненный принцип, направленный на сбережение своей нательной рубахи. Эта самая Жизнь научила не примерять чужие терновые венки, не превращать без мольбы и просьбы воду в вино, не вынимать сердца из груди для освещения пути и не бросаться всем телом на амбразуры. Полный джентльменский набор выживальщика современного мегаполиса. С той лишь поправкой, что многое из перечисленного Андрей вполне мог бы вершить без особых для себя проблем. Не хотел.
Просто хрестоматийный случай. Рано оставшись без матери, с трудом дотянувшей его до совершеннолетия и оставившей наедине с миром по причине онкологии, отца вообще не знавший, Андрей сначала заливал потоки нахлынувшего горя одиночества в перерывах между приносившими дебет шабашками. Смерть матери в то время, когда, теоретически, он мог ей хотя бы попытаться помочь, не умолчи она о своей болезни, разделила его жизнь на до и после. Лишь остатки трезвого рассудка, полученное от матери какое-то воспитание и оставленная ею квартира на правом берегу, а также участие Валерона, помимо совместных распитий, в идейном нетрезвом словесном раскурочивании этого мира на кухне под дешёвый коньяк и отечественные сигареты, сохранили Андрею человеческий статус-кво и уберегли от бомжевания. В один момент отрицательный заряд жизненных установок плавно, но очень быстро поменялся на положительный, привнеся новый привкус реальности. Жизнь – уже идёт, другой не будет, и это не репетиция. Очередным хмурым утром Андрей, очнувшись на грязном измочаленном лежбище, окинув осоловелым взглядом горы пустых бутылок, катающихся под ногами словно по палубе пиратской шхуны, с трудом уловив время суток сквозь мутные замызганные стекла окон, уволок себя в ванную, уронил под струи холодной воды, переоделся в чистое, и приступил к очищению своей жизни, настройке своего бытия и восстановлению померкшего сознания. Вслед за пустыми бутылками, мусором и разломанным в пьяных схватках домашним скарбом в тартарары были отправлены малопонятные приблудившиеся дружки-собутыльники, социально-безответственные девки, дуралом-начальник с прежней работы и, собственно, избранный невнятный ритм существования от рассвета до заката. Качели – вверх-вниз, вправо-влево, вперёд-назад. Полный инфантильного идиотизма жизненный уклад, сосредоточенный на самосожалении, ревности к окружающим, злобы к властьпредержащим под воздействием внутреннего катализатора новой мотивированной реальности, был вытравлен, изржавлен и забыт.
Дар теневика гарантировал выживание в условиях куда более невыносимых, враждебных и даже угрожающих жизни. Возможность не просто просчитывать варианты событий, прослеживать неисчислимые нити явлений и обстоятельств, но и вершить их по своему усмотрению, переплетать, внедряться в ткань, в саму материю бытия, иметь возможность тасовать реальности как карты в колоде, проникать в структуры, существование которых не поддаётся объяснению позволяли сильному теневику ощущать себя поистине властелином мира. Расчленение цепи взаимосвязанных условий, перестановка причинно-следственных связей способны были даже устранить препятствия в виде физических законов. Такие слухи доходили и несколько ужасали. Всё это несло в себе возможность менять мир, правда, в самой непосредственной близости от теневика. При соблюдении одного незыблемого условия – отсутствие практики ведёт к забвению, к утрате способности. Словом, «Теневи – или проиграешь».
Серьёзные теневые способности доступны были далеко не каждому из отмеченных этим даром. Они сильно варьировались и допускали значительное профессиональное расслоение. Вследствие чего представления о чужих возможностях подчас строились на банальных предположениях. Что в итоге вполне могло не только лишь как-то повредить собственным планам, но и просто лишить жизни.
Андрей точно знал, игры с тенью были похожи на заигрывание с прирученным медведем в цыганском разъездном шапито. Выглядит миролюбиво, временами даже забавно, контактен вне всякой меры, но лишь один неверный шаг…
Собираясь на выход, Андрей бегло осмотрел квартиру. Его просаженных теневых сил хватило лишь на присобачивание грубо скомпилированной из обломков входной двери к такому же изгвоздованному дверному косяку-франкенштейну, складированию крупного мусора в углу зальной комнаты и удалению веником и совком мелкой пыли за обесстекленное окно кухни. Видно было, что приходило гестапо, сердилось очень, но люди воспитанные были, однако, убрали за собой. Смех да и только. Кого он хотел обмануть? Марту?!!
Наспех напялив куртку, рассовав по карманам ключи и зажигалку, переложив из барсетки в карман джинсов некоторую сумму наличности и кредитку, Андрей, бережно прикрыв дверь, оценив степень разрушений снаружи квартиры, сбежал по лестнице вниз, задержав лишь на миг безразличный взгляд на человекоподобное пятно на стене.
Время неспешно приближалось к обеду. Дороги были уже порядком запружены бесчисленными авто, а пешеходные потоки в стиле броуновского движения уносили, утягивали за собой, стоило лишь шагнуть вглубь кишащей особями матрицы.
Человекопровод начинался не у дверей дома, а на удалении, при выходе со двора на магистральный тротуар. Идти в ту сторону не очень хотелось. Вызвав через приложение такси, Андрей принялся расхаживать на углу, присматриваясь ко всем таксомоторам, проезжавшим мимо. Словно намереваясь таким образом ускорить прибытие вызванного экипажа.
Раскинувшаяся мутно-рыжим киселём лужа, погребя под собой и тротуар, и проезжую часть асфальта, отделяла жителей многоквартирника от уличной суеты как Стикс от мира мертвых. Андрей, презрев её угрожающие размеры и глубину, вышагивал своими демисезонными кроссовками наискосок водяного зеркала, упорно не замечая превращения своей обуви в подобие жалких изношенных онучей. Не вполне соображая зачем, погруженный в свои мысли, одновременно с чавканием грязной жижи Андрей силился спланировать свои дальнейшие действия. Но, с каждым шагом и хлюпом жижи подступало ощущение, что он удалялся от маячившего где-то на горизонте решения. Выход тонул в этой грязи и никак не хотел вырисовываться. Осознание сего факта делало обстановку еще более неприятной и отталкивающей. Мысли расползались, превращались в мрачный туман, и лишь движение напролом липкой и грязной лужи интуитивно поддерживало у него иллюзию хозяина положения. Попирающего и ломающего препятствия.
На миг показалось, что эта лужа и есть квинтэссенция его жизни. Шагами меряя слякотную субстанцию из конца в конец подумалось, может, и не нужно этого. Всего вот этого… Не стоит уподобляться и ходить по воде как по сухому, или с помощью тени раздвигать липкую грязь в стремлении не замарать ботинки. А вполне достаточно отступить, шагнуть в сторону, выйти из замкнутого круга и навсегда распрощаться с окружающей его грязью и нечистью. Всего только шаг, один шаг…
