Уильям заметил, что после сказанного Макс снова задумался о чем-то, глядя вдаль на воду. Он понимал, что тот чувствовал, ведь из-за его принадлежности к числу детей двух племен, насмешки доставалось и Максу. Тогда Уилл вспомнил, что вчера ночью придумал игру, в которую они могут поиграть сейчас и хоть на какое-то время выкинуть из головы грустные мысли.
– Смотри на воду, Макс, – Уилл показал рукой за горизонт океана. – Там плывет корабль…
– Уже? Где ты его видишь? – взбудоражился Макс.
– Я его не вижу, – успокоил брата Уильям. – Представь, что он уже подплывает, и делай как я. Я придумал эту игру вчера ночью, когда не смог уснуть.
Уилл закрыл рукой левый глаз но перед этим посмотрел на Макса, чтобы убедиться, что тот сделал также.
– Мы входим через главные ворота. Только не нужно бояться.
– А я и не боюсь, – спокойно проговорил Макс. – Это те ворота, о которых миссис Дробил писал ее сын? И надпись на них делится надвое при открытии? – спросил Макс, разглядывая одним глазом ворота, о которых говорил.
– Да, – утвердительно ответил Уилл. – Они делятся на две половины с ужасным скрипом, от которого поневоле у нас закрываются глаза. Пройдя ворота, мы приближаемся к только что прибывшему кораблю и знакомимся с другими учениками.
– Уильям и Макс Обих, – в один голос с гордостью представились братья. Это заставило их громко засмеяться, но после, они тут же продолжили играть.
– Уилл, – Макс снова посмотрел на брата и быстро отвернулся, чтобы тот его не заметил.
– Что, Макс?
– Давай скажем твоему учителю Мак Шинтеру, главе поста рулевых, что уже умеем летать на орлах, чтобы он удивился?
– Нашему учителю, – поправил Уильям. – Сейчас мы вместе ученики.
Максу стало на миг грустно, что это всего лишь игра, но ему нравилось в нее играть, поэтому он продолжил, не теряя времени.
– Да-да, нашему учителю, извини, Уилл.
– Тогда он спросит нас: «Где вы учились летать на орлах?» У тебя спросят? – весело продолжил Уилл.
– Нет-нет, – немного разволновался Макс. – Лучше пусть у тебя спросят, ты старше.
– Хорошо. Я… – задумался Уильям. – Я не знаю, что ответить. Может, в лесах или у скал.
Уилл посмотрел на Макса и пожал плечами, не зная, что бы он ответил окажись в такой ситуации. После чего они в один голос захохотали и свалились на спины на сточенные камни.
– Мы лежим на камнях. Если мама нас сейчас увидит, нам достанется, – отдышавшись от смеха, напомнил Уилл.
– Тебе нет, – сказал Макс с легкой завистью. – Я услышал, как мама сказала папе, чтобы тот тебе сегодня ничего не запрещал.
На миг вокруг братьев будто все замерло, их взгляды устремились вдаль за огромные железные ворота, и каждый думал о чем-то своем.
Уилл еще много чего хотел сказать брату, а времени оставалось совсем мало, и он решил не терять ни минуты.
– Макс.
– Да, Уилл, – откликнувшись, Макс улыбнулся брату в надежде, что тот предложит ему еще какую-нибудь интересную игру.
– Спасибо тебе, что дал мне свой чемодан. Я бы взял свой, но ты ведь знаешь…
– Знаю, – перебил брата Макс. – В нем дыра. Самая большая дыра, что я видел в своей жизни, – Макс громко посмеялся своим похожим на икоту хихиканьем, чем снова рассмешил Уилла. – Я не переживаю за свой чемодан, ты ведь мне вернешь его. Только не сделай в нем такую же дыру, которую сделал в своем.
– Макс, Уильям, ну-ка встаньте с земли! – раздался недовольный голос Мэниты. – Идите к нам, у нас с папой для вас есть небольшой подарок.
Услышав о подарке, Макс тут же поднялся на ноги и рванул к родителям.
А Уильям остался на земле, его запутали слова брата, когда тот сказал, что будет ждать свой чемодан обратно. Что он хотел этим сказать? Макс ведь знал, что спасателей судьба не часто возвращает обратно на берег. Это знали все, кто внимательно слушал те истории из писем.
Когда Уилл собрался бежать к родителям, Макс уже отдалялся от них в сторону ярмарочных улиц. Он делал это так быстро, что Уильяму показалось, будто тот был чем-то недоволен.
– Это все, что мы смогли накопить, – протягивая Уиллу две монеты, сказала Мэнита. – Твой брат расстроился, что монет всего две.
– Конечно, это не подарок, который могут себе позволить семьи, у которых дома из камня с высокими острыми башнями. Но все же я отказал себе в новой черной краске для автомобиля, а твоя мама отказалась от нового платья для сегодняшнего важного дня, – подметил Томас.
– Я могу отдать свои монеты Максу, – Уильям расстроился, что его брат убежал недовольным. Он не любил, когда тот обижался, в такие моменты ему всегда хотелось хоть чем-нибудь помочь ему. – Он ведь хотел купить себе деревянный корабль, а вместе с моими монетами будет достаточно, чтобы купить его.
– Потрать их на себя, а с твоим братом мы еще не раз побываем на ярмарке, – Мэнита вложила монеты в руку сына и закрыла его ладонь. – Когда в следующий раз мы будем встречать корабль, посмотри на нас с высоты палуб. Обещаем с папой, что Макс будет смотреть на тебя, в одной руке держать деревянный корабль, а другой передавать тебе привет.
– И еще, – сказал Томас и присел к сыну, – возьми мои старые карманные компасные часы. Цепочка уже износилась и где-то потерялась, но они все еще выглядят достойно. Носи их в кармане, как это делаю я. С ними ты всегда будешь знать, куда смотреть в нашу сторону. Нам с мамой и твоим братом будет приятно знать, что ты смотришь точно в наши края.
– А как же ты, папа? – удивляясь подарку, спросил Уилл. – Это ведь твои любимые часы. Тебе они нужнее.
– Они нужнее тебе, сынок. Мы с мамой знаем, в какую сторону смотреть, у нас есть ориентир океан, а у тебя океан будет с каждой из четырех сторон, – Томас спрятал часы в карман плаща сына и постучал по ним, показывая, что те надежно спрятаны. – Не забудь, куда я их положил, и почаще смотри на них, чтобы не запутаться во времени. Твой корабль отплывает ровно через два часа, в два часа дня, мои часы помогут тебе не опоздать. – Глава семейства на секунду задумался, будто вспоминал что-то не особо приятное, после чего снова посмотрел на сына: – Когда побежишь за братом на ярмарочные улицы, постарайся не доставать часы из кармана. Они сделаны из чистого серебра, а там любят такие сверкающие вещи. Их захотят купить или на что-то выменять или даже украсть.
Мэнита одернула Томаса, недовольно посмотрев на него, на что получила в ответ столь же недовольный взгляд в свою сторону.
– Что, дорогая? – не понимая реакцию жены, спросил Томас. – Ему нужно об этом знать, такие там правила.
– Я все запомнил, пап, – ответил Уилл, давая понять отцу, что он совет усвоил, чтобы тот не продолжал свою поучительную речь и они с мамой не ссорились.
– Мы с твоим папой поддерживаем твой выбор. Для нас большая честь, что наш сын станет спасателем. Я знаю, что этот выбор дался тебе непросто, и нам с папой тоже отпускать тебя непросто.
Мэнита еле сдерживала слезы. Она помнила данное мужу слово, что если и заплачет, то только тогда, когда Уильям уже окажется на борту «Трафальгара», чтобы не расстраивать его.
– Дорогая, может уже отпустим Уильяма? Еще немного, и Макса ему не догнать, – подметил Томас, тем самым желая остановить нахлынувшие на глаза жены слезы. – Еще ведь не время прощаться.
После слов Томаса Мэнита отпустила Уильяма и снова потрогала пальцами щеки под глазами, чтобы убедиться, что не проронила слезу и сдержала свое обещание.
– Только не опоздайте к прибытию корабля! – прокричала Мэнита вслед отдаляющемуся Уильяму и снова отправила ему их привычный семейный поцелуй.
Уже через пару минут довольно быстрого бега, Уилл оказался у ярмарочных лавок, которыми были усыпаны практически все улицы в портовом городе. Самые высокие построения были не выше пяти этажей. Все здания с ровным гладким рельефом окрашены в потускневшие от солнечного света тона светлых оттенков. Окна и двери в таких домах были разных размеров и видов геометрических фигур. Годархидцы любили давать окнам и дверям круглые и овальные формы, в то время как ширинтонцам были по душе прямоугольные и квадратные. Но были и дома, которые возводились совместно, такие построения имели окна и двери как круглых, так и прямоугольных форм. Выделялись только дома, покрытые обыкновенным горным камнем, те были выше остальных и казались темными и безжизненными. Здания строились в ряд, как сажают деревья в садах. Они стояли так тесно друг к другу, что взрослый ширинтонец при желании мог коснуться сразу двух рядом стоящих домов. Некоторые улицы так искривляли свои ровно посаженные ряды, что почти впритык сходились друг с другом. Из-за этого зачастую можно было упереться в тупик, прогуливаясь по здешним улочкам.
К ярмарочным рядам из портовой части вели каменные плиты, которые красиво устилали собой землю. Но уже на самих улицах между палаток эти плиты были практически не видны, они покрывались густой грязью, которую намешали ноги покупателей, в спешке бродящих между прилавков.
Уильям немного не добежал ко входу на ярмарку. Он решил забежать под старую иву, чья ветвь скрыла его от прохожих, которые уже в спешке шли ему навстречу, чтобы успеть занять для себя лавку у причала. Убедившись, что его никто не видит, Уильям достал из кармана своего плаща шелковую темную шапку с белой шнуровкой у левого виска. Он хотел, чтобы к нему относились как к ребенку из племени Ширинтон, ведь он родился в семье высоких людей. Но его белые волосы говорили всем о том, что он является ребенком племени людей маленького роста, за которого его частенько принимали. Поэтому Уильям принял решение носить эту шапку, пока ему не исполнится тринадцать лет. А когда все поймут, что он из племени высоких людей и перестанут спрашивать его второе имя, тогда можно будет не прятать свои волосы. Убедившись, что его маленький секрет был хорошо спрятан от любопытных глаз шапкой, он побежал вдогонку брату.
Ярмарка была настолько переполнена посетителями, что иногда трудно было добраться от одной торговой лавки к другой, никого при этом не задев. Торговые палатки были расположены по краям широкой улицы. Здесь можно было купить все, что угодно, от швейной иглы до самых редких морских животных. Но все это можно было и выиграть или проиграть, смотря, какое у вас везение. Еще здесь можно было устроить обмен, если ваша вещь была по нраву хозяину той вещи, которая по нраву вам.
– Макс! Ты где?! – кричал Уильям, пробираясь сквозь толпу людей, и высматривая среди них брата.
От ярмарочного шума голос Уилла был практически не слышен, поэтому он перестал кричать, поняв, что это бесполезно. Пробираясь вглубь улицы, Уильям успел послушать много бесед незнакомых ему людей, но суть ни одной из них так и не удалось понять. Лишь странный разговор одной ширинтонской парочки заставил его на миг остановиться. Те были в грязной одежде, напуганы и с удивлением рассматривали всех вокруг, а особенно их удивляли люди из племени Годархид. Спутница молодого человека то и дело просила своего друга уйти обратно в лес, но тот ее не слышал и не слушал, так как и сам прибывал в слегка заметном шоке. Вскоре на парочку указал пальцем пожилой сэр невысокого роста, обвинил их в воровстве и устроил за ними погоню. Не то чтобы Уильям любил подслушивать чужие разговоры, просто та парочка показалась ему странной, и, судя по их внешнему виду, те люди нуждались в помощи. Отчасти желание им помочь и привлекло его внимание.
Засмотревшись на ту странную пару, Уильям случайно коснулся руки высокой пожилой женщины. Случившееся заставило его посмотреть ей прямо в глаза, чтобы извиниться. Незнакомка в яркой желтой конусной шляпе с виднеющимися из-под нее седыми волосами ответила ему пустым безжизненным взглядом.
– Извините… – лишь это успел произнести Уильям, как между ним и пожилой незнакомкой, быстро крутя педали одноколесного велосипеда, неожиданно промчался ширинтонский юноша в костюме клоуна.
Клоун улыбнулся Уиллу и посигналил, нажав на свой красный нос. Затем он немного притормозил, чтобы удержать равновесие, и после привычного ему приветствия поехал дальше. Действия местного велосипедиста заставили упитанного годархидского мужчину втянуть живот, чтобы его не задело педалью, после чего тот выказал все свое недовольство, протянув букву «о». А в это время та пожилая таинственная незнакомка уже достала мандарин из такой же яркой, как и вся ее одежда, сумочки, и с завидной точностью запустила его прямо клоуну в затылок. Затем, не проронив ни слова, она отправилась по своим делам, ловя на себе настороженные взгляды окружающих.
Юноша не удержал равновесие и с криком грохнулся на плиту позади Уильяма. Никто не стал помогать ему подняться, люди лишь осуждающе перешептывались о чем-то, проходя мимо него. Но Уильям не смог обойти бедолагу стороной, ведь он всегда старался помочь тем, кто нуждался в помощи. Наверное, отчасти из-за этой черты характера его и тянет на тот корабль.
Клоун сидел на каменной плите, держа в одной руке мандарин, который бросили ему в затылок, а другой поправлял мятый колпак на своей русоволосой голове. Вскоре он заметил, что к нему спешат на помощь, и тут же заулыбался. Наверное, продолжил играть роль веселого клоуна, решил Уильям.
– Я вижу, ты хочешь помочь. Но не нужно этого делать, я сам помогу себе. Сам поднимусь, скажу «хоп» и, забавно двигаясь, встану на ноги, – юноша посмотрел на Уильяма и понял, что после всего только что им сказанного, тот не собирался уходить. – Это миссис Тора Форрон, к ней лучше не подходить. Я был близок, и смотри, что она со мной сделала. Так что я бы советовал тебе пропускать ее вперед, когда окажешься с ней в одной очереди. Так все здесь делают. Совет дельный даю.
Юноша заглянул в глаза Уиллу, будто что-то стал в них высматривать. Такой пристальный взгляд и быстрая смена настроения немного насторожили Уильяма, он незамедлительно стал подумывать, что парень слегка не в себе.
– Так тебе нужна помощь или нет? – вопреки услышанному, увиденному и своим домыслам все же решился спросить Уилл.
– А ты сможешь помочь?
– Да. Что нужно делать?
– Ты не знаешь, что нужно делать, но уверен, что сможешь это сделать. Ха-ха, – посмеялся клоун.
Уильям немного растерялся, не зная, что ответить. Он впервые в одиночку пытался помочь незнакомому человеку. Поэтому сейчас он застыл на месте как вкопанный в ожидании, что его все же попросят о помощи. Юноша быстро огляделся по сторонам и также быстро вернул свой взгляд к Уильяму, чем еще больше подтвердил догадки о том, что он не в себе.
– Ты здесь один? – продолжил незнакомец, указывая на свое разрисованное краской лицо. – Знаешь, кто может скрываться под маской клоуна? Кто угодно. Поэтому все дети и боятся клоунов. Надеюсь, тебе не стало страшно, я не добивался этого.
– Я не испугался, – к искреннему удивлению клоуна ответил Уилл, показывая всем своим видом, что не боится его. Он понял, что тот хотел его напугать, рассказывая свои байки.
Велосипедист слегка разочаровался, поняв, что его план не увенчался успехом. Но все же он не терял надежд и достал свой главный козырь, который, должно быть, срабатывал всегда.
– Не боишься меня? Правильно, меня не стоит бояться, – клоун стал говорить тише и настороженно оглядываясь по сторонам подозвал Уильяма к себе. – Знаешь, кто бросила в меня этот мандарин? Ее зовут Тора Форрон. Тридцать лет назад в этот город ее принес огромный орел. Никто не знает о ней ничего, кроме одного: в детстве она отправилась учиться на тот самый корабль, который сегодня приплывет в порт. Она никогда не ходит на него смотреть, потому что знает его наизусть. Она ни с кем не разговаривает, только со своей собакой, когда никто на нее не смотрит. И все знают, что на кого она посмотрит так, как только что смотрела на тебя, того будет ждать беда. Не знаю, когда это случится, но уверяю тебя, что это правда…
– Зачем ты рассказываешь мне это? – не понимая намерения клоуна, Уильям остановил его байку.
– А что тогда тебе нужно? – возмутился велосипедист. – Хочешь нажать на мой нос? Держи, поиграй с ним, пока я буду искать педаль своего велосипеда, которая не пойми куда пропала.
Клоун протянул свой красный нос, и стал ждать что его возьмут, но Уильяму нос незнакомца был неинтересен, ведь он сюда не за этим пришел.
– Мне не нужен твой нос. Я хотел тебе помочь и спросить, не видел ли ты моего брата. Мы с братом очень похожи, и на нем сегодня такой же плащ, как на мне. Ты мог решить, что видишь меня во второй раз, если до того, как увидеть меня, встретил моего брата.
– Интересно… – задумался клоун.
Уильяму показалось, что он обратился по адресу, когда в его сторону уже в который раз устремился пристальный, все изучающий взгляд велосипедиста. Но все его надежды рухнули, когда он понял, что клоуна заинтересовал локон его белых волос, торчащих из-под шапки.
– А волосы у твоего брата такие же светлые, как и у тебя? – спросил клоун, и после пары секунд раздумий, добавил: – Хотя я мог и не обратить на это внимания, если он также старательно прячет их.
Уильям не успел ответить клоуну, так как ему пришлось быстро отпрыгнуть в сторону, чтобы его не сшибли длинным, большим бревном, которое несли двое высоких рыночных рабочих. К бревну был привязан брезентовый мешок, из трещин которого вытекала вода. Еще из тех трещин вылезали желтые полупрозрачные лопасти обитателя океана. Многие ошибочно могли бы предположить, что в том мешке осьминог, и были бы не правы. Так как в мешке, который несли рабочие, находился огромный старый спирг. Два этих водоплавающих отличались друг от друга не только цветом, проникновенный взгляд спиргов говорил о том, что они являются более разумными существами, чем осьминоги. Поэтому их так любили покупать состоятельные семьи со всех Оннирлитовских земель. Сейчас как раз одна из таких семей шла следом за теми рабочими, и громко, чтобы все их слышали, хвасталась своей покупкой. Поговаривают, что спирги приплыли в здешние воды вслед за появлением того самого знаменитого корабля. Будто тот показал им дорогу в эти края, и теперь они водятся у глубоких вод. До того рокового дня никто и никогда не встречал спиргов.
– А ты везучий, – хлопая в ладоши, поздравил Уильяма клоун. – Как тебя зовут?
– Уильям Обих, – представился Уилл, ожидая, что сейчас у него поинтересуются о втором имени, но клоун не стал этого делать.
– Меня зовут Иллинорд Сельтор, – представился клоун удивленному Уиллу, чем еще больше его удивил. – Да, у меня годархидское имя, хоть я и ширинтонец, другого имени у меня нет. Оба моих родителя из племени людей, которые вышли на эти земли из пещер. Только я ни разу не видел своих родителей, так о них говорит моя бабушка, – Иллинорд поднялся на ноги и поднял свой велосипед вместе со сломанной педалью, которую только что нашел под толстым слоем грязи. – Я, как и ты, ребенок двух племен, только мне скрывать нечего. Здесь всем плевать, кто ты и каким вырастишь. На тебя обратят внимание, если тебе есть чем похвастаться, как этой семейке со спиргом. Бывай себе, Уильям Обих.
Иллинорд уже собрался уходить, но Уильям остановил его, ведь он так и не получил ответ на свой вопрос.
– Так ты не видел моего брата?
– Нет. Я не видел твоего брата. Такой плащ, как сейчас на тебе, я вижу впервые. – Иллинорд, уже почти скрылся в толпе, но все же успел дать Уильяму дельную подсказку в поисках брата: – Подумай, за чем твой брат пришел сюда, у прилавка с этим товаром и следует искать его.
Уильям понял, на что намекал Иллинорд. Он вспомнил, что Макс мечтал о маленькой деревянной копии корабля «Трафальгар». А значит, нужно было искать место, где продают такие сувениры.
Продолжив искать брата, Уильям заглядывал в каждую торговую лавку, попадавшуюся ему на пути, но так и не смог найти нужную. Он забрел далеко вглубь ярмарочных улиц, сюда уже не попадали солнечные лучи, так как их не пускали кроны высоких деревьев. Листья на этих деревьях росли только высоко у крыш домов, а нижняя их часть казалась сухой и безжизненной. Здесь даже днем на стенах домов уже горели факелы, освещая мрачную улицу. Ужасная вонь от тухлой рыбы заставляла нос Уилла сморщиваться. Он остановился у торговых лавок, которые своим видом напоминали заброшенные старые кладовки. Отсюда хотелось уйти, а не купить что-нибудь, но, несмотря на все это, люди здесь выстраивались в очередь практически у каждого прилавка.
Внимание Уильяма привлек пожилой невысокого роста сэр, относящийся к племени годархид. Старец в грязном брезентовом фартуке и резиновых сапогах быстро пробежал мимо него, волоча за собой большую железную кастрюлю, наполненную с горой рыбьими головами. Он посмотрел на сморщенное выражение лица Уилла и улыбнулся ему.
– Кое-кому они очень даже по вкусу. Смотри, тебя сейчас собьют, – проговорил старец и засмеялся, показав огромную дыру во рту от недостающего переднего зуба.
Уильям посмотрел себе за спину и успел уйти в сторону от приближающегося к его голове огромного старого сундука, который несла пара рыночных рабочих. Теперь Уилл понял, что здесь всегда нужно быть начеку, если хочешь, чтобы твоя голова осталась целой.
Годархидец с рыбьими головами громко хихикнул, когда понял, что беда миновала голову Уильяма. Он мог бы, не приседая, пройти в круглую дверь собачьей будки, у которой только что остановился. Старец достал ржавый железный свисток из кармана своего фартука, вложил его в дыру от недостающего зуба и как следует дунул. После того как раздался звонкий свист, проходящие мимо люди как по команде отступили от будки на пару шагов и продолжили заниматься своими делами. Вслед за утихающим эхом свиста будка затряслась. Уильям немного испугался, но в других он этого не заметил. Даже ширинтонский мужчина в черном кожаном плаще и шляпе, который спал на деревянном стуле рядом с будкой, только лишь приподнял свисающее без опоры лицо. Он посмотрел на кастрюлю с рыбьими головами и безмятежно продолжил спать. Тогда Уильям решил, что бояться не стоит, раз все вокруг так спокойно отнеслись к происходящему. Но так как высотой будка была ему во весь рост, Уилл все же на всякий случай сделал пару шагов от нее.
Вскоре из будки вслед за тихим рычанием вышли три грязных, больших, черных ротвейлера. Каждого из них удерживала всего лишь тонкая цепь. Они выглядели спокойными, но их недоверчивые глаза, которыми они рассмотрели каждого, кто оказался в их поле зрения, слегка пугали. Наверное, такое чувство охватывало каждого, кто впервые увидел этих собак, успокаивал себя Уилл. Осмотрев свою территорию, четвероногие принялись уплетать рыбьи головы, и лишь изредка поглядывали по сторонам.
Когда Уильям уже собирался продолжить поиски брата, его плеча коснулась чья-то рука, он резко обернулся и от неожиданности непроизвольно громко вздохнул. Перед ним оказалась ширинтонская женщина, за спиной у которой стояли трое одинаковых детей, примерно такого же возраста, как и сам Уилл. Дети оказались близнецами, двое братьев и их сестра. У каждого из них были одинаковые огромные чемоданы, которые они с трудом держали в руках. Эта семья была обмотана цветными яркими тряпками, которые выделяли их из толпы остальных ярмарочных покупателей. Женщина под капюшоном носила прическу с тремя косичками, по одной у виска и одну сзади, такая же прическа была и у ее дочери, а у сыновей были коротко подстриженные русые волосы.
– Ой, извините, мы вас не напугали? – с чувством вины спросила женщина, смотря на Уильяма сквозь свои очки с круглой оправой.
– Нет, – быстро ответил Уилл. Он решил, что, если ответить сразу же после заданного вопроса, ему точно поверят.
– Он испугался собак и не может прийти в себя, – сказал один из братьев, у которого на голове был капюшон красного цвета. – Что с ним теперь будет? – задумавшись спросил он у брата.
– Его отправят лечиться и не вылечат. Грустно как-то, – с отчаянием добавил брат, у которого на голове был капюшон зеленого цвета. – Вот только где лечат от испуга, мы не знаем.
Братья в замешательстве посмотрели друг на друга и пожали плечами, сделав выводы, что бедолаге не помочь.
– С ним все в порядке. Ему просто понравились косички Флорины Лилиан, – добавила женщина, заметив, что с ее дочери не сводят взгляда. Этими словами она заставила свою дочь слегка засмущаться.
Уильям знал, что неприлично пялиться на людей, поэтому он решил найти куда можно было направить свой взгляд, чтобы не смотреть на Флорину Лилиан. Тогда его глаза непроизвольно скакнули в сторону братьев, которые сейчас так же неотрывно смотрели на него, как он секунду назад смотрел на их сестру.
– Мама, считает, что волосы, заплетенные в косички, это самая подходящая прическа для Флорины Лилиан, – сказал близнец в красном капюшоне. Довольно улыбаясь, он положил руку на плече брату, который тут же сбросил ее.
– Потому что другие ей не подходят, – добавил другой брат и так же довольно заулыбался.
– Смейтесь сколько угодно, – ответила Флорина Лилиан, окинув братьев недовольным взглядом. – Зато я не горжусь тем, что я старше на две минуты и выше на два сантиметра. Как это делаете вы.
