Мне стало обидно.
– Мам, ну кто тебя просил?
– Ты – точно не просила! Ты не умеешь! Ты же упрямая! – Мама мотнула головой в сторону окна, и непослушная чёлка снова сползла на лицо. – Ты, Даша, просто невыносимая! И ничего никому доказывать не будешь! Егор, как отец, должен знать, что ты носишь его ребёнка!
– Он мне изменил! Он таскается везде со своей любовницей! Даже на встречу с ней пришёл! Чего ты хочешь от меня?
– Чтобы ты ему объяснила, что ребёнок его! Надо – делайте тест на отцовство, но семью разрушать я не позволю!
У меня в голове щёлкнул тумблер. И я начала очень спокойно. Как киллер перед выстрелом.
– А вот сейчас, мам, послушай меня внимательно. Понимаю, что ты хотела как лучше. Но, может быть оттого, что Егор увидел что-то лишнее после встречи с Игорем, он и сделал выводы о моей неверности. Этого уже не изменить. Но если, – звенящим голосом я старалась выделить каждое слово, – ты ещё раз влезешь в мои с ним отношения, если только позвонишь, напишешь, намекнёшь Егору, что ребёнок от него, ты меня больше не увидишь! Съеду в ту же секунду! Ты меня поняла?
Мама охнула, прижала руки к груди и приподняла острые плечики, словно защищаясь.
– У него своя жизнь, у меня своя! Сам изменил и теперь шлюхой называет! А потом что? Приволочёт любовницу третьей в нашу спальню? Запомни, никаких контактов с Егором Морозовым! Ни одного звонка! Мам, ты меня поняла?
Она умоляюще посмотрела мне в глаза. Но не увидев и капли мягкости, кивнула. Вот и ладно.
– Не надо унижаться, мам. Вырастим сами. Выжили же после развода с отчимом, хотя он каждую минуту напоминал, что кормит нас. Ты меня одна вырастила, а вдвоём уж мы точно справимся. Без Морозова.
Ну, когда уже?
Живот рос, как на дрожжах. Уже через 6 месяцев я напоминала себе дирижабль. Спала, ела, ходила на работу и с работы пешком. Решила, что буду работать до самых родов. Игорь перевёл меня на декор, и я вертела розочки, облака и прочие украшения на заказные торты. На ногах практически не стояла.
Игорь уговаривал, упрашивал, приводил доводы. Даже однажды притащил в цех жену. Алла искренне старалась уговорить меня себя поберечь. Но я не чувствовала в этом необходимости. Она даже денег пробовала сунуть. Но и тут я сказала, что мне хватает. Получалось откладывать. Да и вещи для новорождённого мне поотдавали девчонки с работы.
Постепенно я готовилась к конкурсу. Он состоял из нескольких этапов и должен был завершиться за месяц до предполагаемого времени родов. Два этапа я успешно прошла, а сроки третьего организаторы начали сдвигать. Теперь было понятно, что я полечу в Москву на финальный тур прямо перед родами.
Днём у меня всё было чудесно. Я работала и занималась своими делами. Переклеила обои в комнате. Когда об этом узнал мой гинеколог, был потрясён. Взял с меня клятвенное обещание ни при каких условиях не становиться на табуретку, лестницу или стол. Пришлось маме мыть плафоны в моей комнате самой. В общем, я успешно занимала себя всё время бодрствования. А ночью начиналась параллельная жизнь.
Мне снилась маленькая девочка. С большими, как у меня глазами. И такими же синими, только не моими. Её радужка была не просто тёмно-голубой. Она была махровой. Казалось, что от зрачка расходятся синие лучики, словно от солнышка. Такие же махровые глаза были у Егора, который держал девчушку на руках.
Каждую ночь он с ней играл, гулял, кормил. Заплетал волосы в смешные косички. И всё время со мной разговаривал про девочку. То смеялся, над тем, как наша кроха собирает ракушки на морском берегу с белоснежным песком. То привлекал меня к их шалостям и играм. То просто прижимал к своему плечу сидя на диване и держа спящую дочку на руках.
Утром я чувствовала, что выпала из сказки прямо лицом на асфальт. Сначала даже плакала. Но потом начала воспринимать эти сны, как ещё одну жизнь, никак не связанную с реальной. Просто красивые картинки. А что главный актёр похож на реального человека, так это простое совпадение. Неприятное.
Это я тоже поняла, однажды утром. Что моя любовь к Егору никуда не делась. Просто она сейчас росла в моём животе. Пробовала его на прочность, испытывала моё терпение. И она связывала нас накрепко, как прочный корабельный канат на всю жизнь. Этого теперь было не изменить.
Но и выдавать нашу связь было нельзя. Потому, что в соединяющем нас тросе была неприятная красная нить предательства. Она сплеталась с основой любви, отравляла чувства, даже во сне. Грозила разрушить что-то важное. Что? Я и сама понять не могла. Но тревожилась.
Так прошла тёплая осень. Следом за ней растворилась первой капелью снежная зима. Но и лужи быстро высохли под лучами уже летнего солнышка. Сначала Кольцов уговаривал меня уйти в декрет. Но я не видела в этом никакого смысла. Я справлялась с работой и хотела скопить побольше на время, когда родится малыш.
А потом время замерло. Прошла 38-я неделя беременности. Её сменила 39-я, а потом и 40-я. Малыш в животе и не собирался появляться на свет. Гинеколог говорил, что признаков старения плаценты не видит, но рекомендовал лечь в роддом.
Я не хотела ничего делать. Была уверена, что всё решится в своё время. Чувствовала себя хорошо. И сны стали такими яркими, такими сладкими. Как будто любовь стала сильнее, окрепла, выросла внутри меня. Как будто она готовилась к появлению. И ей нельзя было мешать.
Когда беременность перевалила на 43 неделю Игорь отменил мою заявку на конкурс. Он привёз меня домой с работы и устроил семейный совет. Кольцов уговаривал и запугивал маму, а уже она меня. Они ничего не могли сделать. Я оставалась спокойной как слон и непреклонной, как скала. Просто ждала.
Ночью на 44-ой неделе беременности мне приснился недовольный Егор. Дочка капризничала, а он очень спокойно объяснял, что так делать не надо. В чём у них была проблема я не знала. Но в конце разговора он строго сказал, – иди к маме, Вероника! И будь умницей, слушайся!
Утром я родила прелестную девочку с синими махровыми глазами. А через неделю, случайно открыв новостную ленту на телефоне, узнала, что бизнесмен Егор Морозов покинул страну, приняв решение расширять бизнес за её пределы. С рождением дочери он меня не поздравил. На фотографии в аэропорту стоял рядом с Аликой.
