– Не думаю, что вам стоит меня так называть, – Альба старалась быть вежливой, но вулкан эмоций уже начал дымить, посылая в воздух облака дыма.
– Ах, да. Тебя же зовут, Альба, – мужчина чуть склонил голову и выставил вперед ладонь, извиняясь. А потом громко рассмеялся. – Но мне больше нравится «куколка».
– Эй, Альба, – голос, прозвучавший из-за соседнего столика, немного испугал. Тонкие пальцы вцепились в поднос. – Нужна помощь?
Альба развернулась на голос. Эд сидел, сложив руки на столе, за которым на мгновение повисла тишина. Игроки футбольной команды наблюдали за происходящим без тени улыбок на их серьезных лицах. Даже Ноа заинтересованно рассматривал туристов.
– Клиент всегда прав, дружище, – Альба снова вздрогнула, услышав рядом не совсем трезвый голос. Посмотрела на Эда, улыбнулась ему.
– Спасибо. Все в порядке.
– Хэй, – но Эдриан не поверил. – Не нужно так разговаривать с девушкой. Это кафе – наш второй дом и не стоит обижать нашу семью, «дружище».
Мужчина хмыкнул и сально улыбнулся, снова ощупав тело Альбы глазами.
– Да никто и не станет обижать девушку. Зачем же таких сладких обижать. Да малышка? – он резко оттолкнулся от спинки дивана и обхватил потной ладонью ее запястье. – А вот, если она будет посговорчивее и обслужит нас как нужно, мы еще и хорошие чаевые оставим, – он дернул Альбу за руку так, что она ударилась животом о край стола.
Охнув от боли, она зажмурилась на секунду и сцепила зубы, а потом подняла с подноса наполненный стакан и вылила его содержимое на мужчину. Его друзья за столом рассмеялись, а Альба, подняв голову, увидела налитый яростью пьяный взгляд.
– Так будет даже лучше, – он прошипел. – Мне всегда нравились конкурсы мокрых маек. Ты в лифчике, детка? – а потом, все еще удерживая Альбу за запястье одной рукой, другой поднял поднос и перевернул его на нее.
Тонкая ткань формы намокла за доли секунды. Альба дернулась, но захват был слишком сильным. На бледной коже уже начали проступать красные пятна. Осколки стекла больно кололи руку.
Альба чувствовала, как ее медленно и необратимо накрывает одеялом паники.
Все случилось очень быстро.
Она услышала звук упавшего на пол стула, боковым зрением увидела, как за соседним столиком вскочили футболисты, почувствовала тепло, захватившее ее свободную руку.
Альба обернулась и мгновенно утонула в сером омуте.
– Отпусти, – единственное слово было пропитано такой силой и яростью, что Альба сглотнула. Она скользнула наполненными злыми слезами глазами по напряженному мужскому телу, стоящему рядом, и увидела, как сильно натягивается кожа и проступают вены на сжатом кулаке.
– Не лезь, парень.
– Повторю еще раз. Отпусти.
Ноа был непреклонен. Его губы, сложенные в тонкую линию, острие челюсти с играющими желваками, темный взгляд, направленный точно в цель. Все это пугало.
А еще выстроившиеся за спиной Альбы игроки футбольной команды.
Улыбка сошла с лиц туристов. А липкая рука отпустила тонкое запястье.
– Ребят, слушайте. Наш друг выпил немного лишнего. Понесло не туда, вы уж извините, – сидящий слева мужчина поднялся и посмотрел на футболистов. Когда те не среагировали, перевел взгляд на Ноа. – Да с кем не бывает, да ребят? Мы сейчас расплатимся и тихо уйдем, ладно?
– Уйдете. Только сначала он извинится перед девушкой.
Альба подняла голову и посмотрела на Ноа. Пробежалась по лицу, пытаясь найти своим взглядом бушующий яростью чужой. Дернула рукой, но не помогло.
– Ноа, не нужно. Прошу тебя.
Он не ответил, только крепче сжал руку.
Странно, но его захват был другим. Он не вызывал отвращения или чувства гадливости. От его прикосновений не хотелось помыться. Он был теплым, даже скорее горячим, моментально проникающим под кожу и впрыскивающим в кровь инъекции спокойствия.
Бороться с ним не хотелось. Мокрая ткань неприятно липла к телу. Мелкие порезы от стекла уже начали печь. Апатия, внезапно свалившаяся на хрупкие плечи, придавила тяжелым грузом. Альба устала, сдалась и выдохнула. А потом почувствовала едва заметные движения шероховатого пальца по нежной коже запястья там, где бешено бился пульс.
Сердце застучало в районе горле. Альба снова подняла голову, но Ноа был слишком высоким. Она смогла рассмотреть лишь безумствующую жилку на шее.
– Мы ждем.
Внезапно Альба поняла, о чем когда-то говорила Кора. Голос Ноа был тихим и показательно спокойным. Но, стоя рядом, она буквально видела волны ярости, исходящие от напряженной фигуры. Он пугал и завораживал одновременно.
– Я прошу прощения, ребята. И вы, Альба, извините нас.
Ноа покачал головой.
– Нет, ребята. Просить прощения должен он.
Неизвестно, что испугало туристов больше: выстроившиеся вокруг стола игроки футбольной команды, по настроению которых было легко угадать их намерения, или, быть может, мощная энергетика Ноа.
Но это сработало.
– Я прошу прощения у девушки. Это было неприемлемо, – казалось, даже пьяный взгляд немного просветлел.
Альба кивнула. Все еще удерживая за запястье, Ноа оттянул ее в сторону своего столика, и они молча наблюдали за тем, как гости быстро собрали вещи и, расплатившись, вышли из кафе.
В этот же миг тепло, окутывающее запястье, исчезло.
– Спасибо, – обернувшись к Ноа, Альба шепнула охрипшим голосом.
– Не стоит, – он отряхнул руку и вытер ладонь о джинсы. – Чтобы ни было, нужно оставаться человеком. Или искать противника равного себе по силам. Обижать персонал низко.
Альба еще мгновение смотрела на длинные пальцы, которые совсем недавно успокаивали ее, поглаживая по нежной коже, а сейчас брезгливо мяли салфетку, оттирая несуществующую грязь. Она благодарно улыбнулась парням, грустно, сдерживая непрошенные слезы Эду, и, развернувшись, быстрым шагом пересекла зал.
Скрыться удалось на кухне. Джош и Кора, вернувшаяся в кафе после того, как обслужила еще работающую летнюю веранду, пообещали ее подменить. Прямо на кухне, не доходя до уборной, Альба вымыла руки и нырнула в подсобку снять мокрую форму. Но сил не было. Они все остались там, в зале, прибитые обезличенным и пренебрежительным «персонал».
Ноа был прав. Она всего лишь официантка. Да и он не обязан был заступаться за нее. Но в тот момент, когда шершавые пальцы посылали волны спокойствия и уверенности с нотками доверия, ей показалось, что она была кем-то большим.
Альба устало прислонилась спиной к стене и медленно сползла по ней вниз.
– Сидеть на холодном полу вредно, мартышка.
Она обернулась. Эд стоял в дверном проеме, уперевшись плечом о косяк. Руки держали толстовку, голова была склонена, а внимательный взгляд осматривал девичье тело.
– Влезать в личную жизнь людей тоже вредно. Но ты же здесь.
Эдриан хмыкнул.
– Тебе нужна помощь. Почему я не могу помочь?
– Я удивлена, – Альба приподняла голову, прислонилась затылком к стене и закрыла глаза.
– Во мне таится много всего интересного. Поверь, я еще смогу удивить тебя.
Альба слышала, как Эд зашел в подсобку, аккуратно прикрыл дверь и, сделав несколько шагов, остановился напротив нее.
– Зачем ты здесь, Эд? – она открыла глаза. – Я благодарна вам всем за помощь там… в зале. Но зачем ты пришел? Все в порядке.
Парень покачал головой, улыбнулся уголком губы, бросил толстовку и потянулся к верхней полке шкафа, стоящего у стены рядом. Недолго искал там что-то передвигая коробки, а потом присел прямо у ног Альбы. Вздохнул и, протянув руки, аккуратно коснулся ее ладоней.
– Я здесь хотя бы для того, чтобы помочь тебе с этим, – он перевернул одну ладонь и указал на порезы от стекла.
Альба охнула от боли. В момент напряжения адреналин, бушующий в крови, притуплял все чувства. Сейчас же она увидела на руках сеточку порезов, причудливо окрашивающих каплями крови ее бледную кожу.
– Откуда ты узнал, что аптечка именно там? – чтобы отвлечься, Альба задала вопрос, услышав который Эдриан улыбнулся.
– Я не зря говорил в зале, что это кафе – наш второй дом. Так и есть. Дядя Сэм стал отцом для нас всех. Мы буквально выросли у него на глазах, бегая сюда сначала за сладким мороженным с сиропом, а потом уже приглашая девочек на первое свидание, – он тихо рассмеялся. – А аптечка… Знала бы ты, сколько раз он спасал разбитые носы и обрабатывал обтесанные костяшки на пальцах, чтобы матери не убили за выпачканные кровью футболки. Теперь пришло время спасать тебя.
– Я бы и сама справилась. Большая девочка.
Эдриан снова хмыкнул.
Щелкнул зажимом и открыл крышку аптечки. Достал перекись, салфетки и, пошуршав упаковкой, вынул одну из них. Открутив колпачок, смочил бесцветной жидкостью мягкую ткань и аккуратно промакивая, вытер уже запекшуюся кровь.
– Ты всегда такая упрямая?
После минуты тишины спросил, не отрывая взгляда от порезов.
Альба усмехнулась.
– Зато я могу постоять за себя.
– Не всегда это нужно делать, – попав на открытую рану, перекись зашипела. Альба скривилась, а Эд подул на порез. – Терпи, мартышка.
– Всегда. Жизнь не сказка. В ней нет волшебной феи[1] или платформы 9?[2]. А вот всякого… плохого в ней полно.
Эд вскинул взгляд, помолчал и потянулся за пластырем.
– Ладно, я скажу по-другому. Лучше ведь, когда есть кто-то, кто сможет защитить тебя. И тогда не нужно будет быть сильной. Всегда.
– Хочешь стать моим прекрасным рыцарем? – Альба хохотнула.
Эдриан разорвал бумажную упаковку, достал несколько полосок пластыря и аккуратно приклеил их на все порезы. Сложил перекись и салфетки снова в аптечку и щелкнул боковыми зажимами. Отставил коробку на пол и, уперевшись руками в колени Альбы, посмотрел на нее.
– Почему ты здесь? – спросил без тени улыбки на лице.
– В каком смысле? – Альба растерялась.
– Это простой вопрос. Почему ты здесь?
– Ты же все видел… Я немного не в том состоянии сейчас, чтобы быть в зале.
– Нет. Почему ты здесь? – Эдриан не отступал.
– Я… работаю в этом кафе, – Альба увидела, как Эд покачал головой и разозлилась. – Я не понимаю тебя.
– Почему. Ты. Здесь, Альба? – снова спросил.
Усталость от прошедшего дня была такой сильной, что она сдалась. Закрыла сундук с эмоциями и выбросила ключ. Снова откинула голову назад, уперлась затылком о стену и глубоко вздохнула.
– Мои родители погибли. Совсем недавно, пару месяцев назад. У них были очень опасные профессии. Мама – врач. Таких, как она называют специалист по медицине катастроф. Папа – спасатель… Они погибли в один день. Работали в Вирджинии, Норфолке, если быть точнее, во время землетрясения… – Альба сглотнула и снова прикрыла глаза. Продолжила шепотом с хрипотцой в сорванном голосе. – Там… дом обрушился. Внутри остались люди. Папа вытащил подростка, которого зажало балками. Он был без сознания, и папа нес его на спине. А мама… она увидела и… Рухнули опорные колонны. Из-под обломков вытащили уже трупы.
– Поэтому ты здесь?
Альба открыла глаза и кивнула.
– У меня никого больше нет, кроме тети и дяди. И Коры, конечно.
Эдриан еще несколько секунд смотрел на уставшее лицо, затем поднялся и вернул аптечку на место. Поднял толстовку и протянул ее Альбе.
– Держи. Она теплая. Тебе явно не во что переодеться, так что она пригодится… – заметив решимость на женском лице, он протяжно выдохнул и закатил к потолку глаза. – Я тебя умоляю, не спорь. У меня уже не осталось сил отводить взгляд от твоего кружевного бюстье.
Альба моментально покраснела, забрала кофту и прижала ее к груди. Зарылась носом в мягкую ткань.
– Вот так намного лучше.
Эдриан рассмеялся и шагнул к двери. Открыв ее, вдруг замер и обернулся.
– Эй, —Альба подняла голову, – я пошутил. Взгляд вообще-то и не пытался отвести. – Альба промычала и спрятала лицо в ладонях. Опустила руки, когда он окликнул снова. – И еще… Мне жаль твоих родителей, мартышка.
Дома Альба стянула фирменную толстовку «Тигров Нортсайда» и, аккуратно сложив ее, повесила на стул. Взгляд упал на бирку, на которой были вышиты имена игроков.
На ткани, еще хранившей тепло и запах женского тела, были написаны инициалы «Н.С.».
9/69
– Они такие забавные.
