Олег Игоревич Голиков "Пролежни"

СОРОК ЧЕТЫРЕ

Когда тебе стукнуло сорок четыре,

и нет никого в твоей старой квартире,

забудь свою жизнь, как бывает со снами,

забудь обещанья и тяжесть признаний.

Сумей осознать всю условность усилий

приведших тебя к этой дате красивой.

Две цифры «четыре» украсят твой вечер

И снова с собой ты отпразднуешь встречу.

Когда замер счётчик на сорок четыре –

то вряд ли кто новый мелькнёт в твоём мире,

здесь даже нет места для старых знакомых,

пропавших во мраке семейных альковов.

Зато видны чётко штрихи на картине,

открывшей оставшийся путь к гильотине.

Там всё на местах, там проход обозначен

И двигаться нужно след в след, не иначе.

И «сорок четыре» не шанс для манёвра -

скорее мерило удачи минёра.

Надежды на магию цифр не питаю –

Я просто как все по чуть-чуть улетаю

туда, где Харон ждёт меня на причале,

туда, куда мысли уходят ночами,

в края, где предложат другие расчёты,

где цифры земные, увы, не в почёте.

Но нынче тот день, когда время не властно

над тем, что прошло так легко и прекрасно.

и рюмку налью – никуда я не денусь

со вкусом сглотну, пошикарней оденусь…

И выйду в тот парк, где курил я подростком,

желая скорее сделаться взрослым.

СОРОК ВОСЕМЬ

Вы думали я сдохну по дороге?

Вам чудился мой промах на охоте?

Но вот мне сорок восемь – мои ноги

готовы фору дать любой пехоте!

Часы на башне били сорок восемь

и этот бой всегда мог стать последним,

но посмотрите, как прекрасна осень,

и оцените, как прекрасны бредни

того, кто удержать себя не в силах

от пожиранья жизни большой ложкой

я вычеркнул из мозга слово «средний»,

предпочитая фразу: «Сразу в бошку!»

Моя кольчуга из осенней пыли

сияет справа в печени заплатой,

мешают сильно на привале крылья,

смущают также и стихи без мата…

На рёбрах моих бес давно танцует,

я аморален, дерзок и развратен

мне скучны те, кто временем фарцует,

я не люблю, когда совсем без пятен.

Я сорок восемь раз ходил в атаки,

и столько же в окопы возвращался,

я с дураками долго не общался,

предпочитая бутыль доброй браги.

Всё бодро, стильно и на сто процентов,

Я преуспел средь здешних пациентов….

Кто я сегодня? Миф, паяц, газета?

или строка в забытом манускрипте?

Мне наплевать – да пусть хоть надпись в лифте!

Я знаю лишь одно – мне сорок восемь!

И я бухаю как сапожник с лета,

Жги, мой сентябрь полоумный – просим!

Пора налить всем за отца и деда!

И то, о чём мечтал, всё вроде есть,

и взгляд горит, и не облезла шерсть….

Но вдруг оглянёшься – уже не то…

и за пивбаром виден путь в Бардо….

* * *

Играет ветер гаснущим костром,

стучатся в уши мысли о былом.

Сидеть бы вечно так в полуденной жаре,

но вязнет время в тлеющем костре.

Сижу один – ни стар, ни сед, ни млад,

есть где-то люди краше во сто крат…

Рисует бог мой силуэт карандашом,

и я не знаю, почему мне хорошо…

РАССКАЗЫ

ВАМПИРЫ ЗЕЛЁНОЙ БУХТЫ

…Дорога петляла, забираясь всё выше в горы. В большой, видавшей виды, иномарке по направлению из Судака к Новому Свету ехали трое. Двое мужчин, лет эдак за тридцать, вяло перебрасывались несложными фразами. На заднем сидении дремала молодая девушка, с характерной для отдыхающих в Крыму россиян светлой кожей.