Олег Игоревич Голиков "Крымский Джокер"

– Прекращай, Борис! Да мне и этот дармоед нужен только для того, чтобы пацаны соседские черешню по весне не обнесли!

И действительно – мало кому могло прийти в голову проникнуть в дом этой загадочной и суровой пожилой дамы, которая была весьма известна в узких кругах своим жёстким характером.

Вечер Лиды проходил как всегда. Немного полежать в горячей ванне с хвоей. Потом час в Интернете. Затем две больших чашки чая с лимоном и пирожными. И на закуску обязательная папироса. Потом следовал крепкий, без сновидений, сон, которым не могли похвастаться её сверстники, страдающие старческими бессоницами. Что и говорить – здоровье у Лидии Петровны Афанасьевой было под стать её характеру.

Так было заведено в течение уже нескольких лет. Помотавшись вдоволь по жизни, Лида последние лет эдак десять больше всего на свете ценила покой.

– Покой – он не приходит или уходит. Он просто или есть, или его нет никогда. Мой покой – это два часа перед сном. И тревожить меня без весомого повода никому не советую.

Так поучала она своих немногочисленных, но весьма толковых работников. Хотя, конечно, случались различные ситуации – её бизнес неустанно наворачивал обороты днём и ночью. Но всё-таки она всегда настаивала на том, что если без её личного решения того или иного вопроса можно было обойтись, то лучше так и сделать. Это правило соблюдалось свято.

И сегодня всё было как всегда. Только в Интернете Лидия Петровна провела немного больше времени. Она скрупулезно изучила все городские сайты продаж новых автомобилей и поинтересовалась международными авиаперевозками. Утренний промах её лучшего работника Бориса, который уже много лет выполнял различные поручения без грубых ошибок, неприятным осадком лежал на душе.

Выключив компьютер, она припомнила разговор в офисе и в сердцах пробурчала:

– Фамилия созвучная…. Мать вашу! Чуть попроще дельце – обязательно завалят! Как что позаковырестей – выполнят чисто и до срока…. Что за люди?

Удобно устроившись на широкой кровати, она расслабилась, и закурила последнюю папироску.

Не успела она сделать вторую затяжку, как тихо запиликал телефон. Чертыхнувшись, Афанасьева подняла трубку.

–Это я, Лидия Петровна. Простите, что так поздно.

– Если что не срочное, Борис – оставлю без сладкого!

– Информация не совсем ясная – но решил доложить. Наш утренний терпила, ну второй, который случайный пассажир…

–Ну? Вернулся чтобы настучать вам по пустым головам? Одобряю!

– Что-то вроде того. Он довольно поздно посетил Симферополь – и отбыл обратно. В свою Евпаторию, наверное…

Лида стряхнула пепел, и на секунду замолчала. Потом высказала предположение:

– Ну и что из этого? Может, он тёщу на поезд ездил провожать…

– Может быть. Но он был с каким-то мужиком.

– Это твой мент тебе что ли доложил?

–Точно так, Лидия Петровна.

– Ладно, молодец, что позвонил. Но нужный нам человечек скорее всего в Севастополе уже. И вот что, Боря, я подумала – тебе с Жоркой пока нечего туда соваться. Там его другие выпасут. Над этим серьёзные люди уже работают. И, кстати, Борис, когда у нас будет фото этого красавца? Пора бы уже… Не тяни с этим… Всё – отбой.

Положив трубку, Лидия Петровна крепко призадумалась. Пришлось опять потянуться к пачке «Беломорканала».

* * *

Всю свою жизнь Афанасьева была игроком. Но не карточным каталой и не ломщицей у обменников. Она была лохотронщицей высшей категории. Правда, после того, как наивная девочка Лида отсидела срок в пятьдесят девятом за первую афёру с подделкой железнодорожных билетов, она каждую свою новую махинацию проворачивала сама от и до. Откупаясь от случайных помощников, после выполненной ими той или иной роли, Лида предпочитала в конце процесса собирать нектар только в свой улей. Эта невинная привычка и обеспечила ей вторую отсидку, уже по более тяжёлой статье – валютные махинации.

Потом девочка Лида повзрослела на пять лет, и твёрдо решила больше не посещать места заключений. По-прежнему её мозги идеально отслеживали дырочки в психологии людей, откуда тихо, но верно, можно было извлекать, так называемые, «нетрудовые доходы». Но теперь уже всё всегда делалось чужими руками.

У неё всегда были два постоянных помощника, которые непосредственно руководили различными операциями. Разрабатывалась схема. Через помощников нанимались люди. Иногда актёры провинциальных театров, а временами и просто бомбжи.

К примеру, это Лидии Петровне Афанасьевой, и никому другому, принадлежала идея психологического давления на коммерсантов, отказывающихся платить дань столичным бандитам.

Для разрешения проблемы, грязного бродягу с вокзала приводили в респектабельный вид в лучшей парикмахерской. Потом одевали по высшему разряду, Затем вместе со строптивым барыгой, который не хотел платить дань, увозили в лес. И там, на глазах обезумевшего от страха нувориша, бомжу, в котором должник видел своего собрата по несчастью, отрезали бензопилой какую-нибудь конечность. Некоторые из более «отмороженных» бандюков для пущего эффекта предпочитали отчекрыжить подставному бродяге голову. Увидев такое, настоящий коммерс готов был безропотно платить своей «крыше» до конца своих дней.

Много было различных постанов за годы перестройки. Некоторые придуманные Лидой хитрости позже стали классическими в мире кидал. Но одному правилу она следовала твёрдо – если дело серьёзное, ничего не делать своими руками. Даже телефонный номер не набирать.

Но шло время. Бурно прошла перестройка. Подрастало новое волчье племя, которое не уважало разговоры, а просто перегрызала глотки за сладкий кусок. И Лидия Петровна, проанализировав ситуацию в стране, на два года уехала за границу.

Вернулась она в твёрдой уверенности – деньги нужно добывать за бугром. Разгоревшаяся криминальная война в бывшем Союзе, с многочисленными жертвами среди серьёзных уголовных авторитетов, окончательно утвердила её в своих намерениях. Так понемногу создался небольшой проверенный штат игроков и разводящих катал в европейских казино. Работали небольшими группами на блэк джеке, баккаре и покере. Группы всегда были сменными. Поэтому засечь и занести кого-нибудь из особо «удачливых» русских в реестр нежелательных для казино гостей, натасканный на цивилизованных европейских ломщиков персонал успевал далеко не всегда.

За жадность в работе следовало увольнение. Часто с нанесением тяжких телесных повреждений. Но так как отбор кадров Лидия Петровна производила лично, случаи воровства были скорее исключением. Авторитет Афанасьевой был непререкаем. Многие промахи она замечала раньше, чем их успевали совершить.

С годами она становилась всё замкнутее и жёстче. Даже криминальные авторитеты, с которыми приходилось работать и делится, дали ей уважительное прозвище «Железная Лида» или, иногда для краткости, «Леди». Отъявленных бандитов она не любила, но мирилась с ними как с травматизмом на производстве. Штат свой почти не расширяла, но часто сама вылетала в Ниццу или Мюнхен лично проконтролировать ситуацию на месте.

Были у неё и в Украине несколько интересных тем развода людей на деньги. Фиктивные турбюро и агентства по трудоустройству украинских граждан за границей, куда они никогда не попадали, тоже приносили неплохие дивиденды. Она даже не стала делать себе серьёзную фирму прикрытия. Вся легальная коммерция сводилась к пяти залам игральных автоматов в Алуште, Ялте и Симферополе. Львиную долю доходов с этих точек она щедро отстёгивала криминалу. Она никогда не спрашивала, приносят ли автоматы вообще какой-нибудь доход. Конечно, у фирмы «Игросоюз-2000» были и сотрудники. Был свой бухгалтер и секретарь. Был небольшой, солидно обставленный, офис в Симферополе. Но настоящие цифры своей «коммерческой» деятельности, Лидия Петровна держала в голове и у себя дома в личном компьютере.

Когда первая технологическая волна, в виде персональных компьютеров и Интернета, шумно ворвалась в экономическую жизнь страны, несмотря на свой преклонный возраст, Леди целый год терпеливо изучала современные компьютерные программы, не жалея на это средств. У неё, к тому же, были несомненные природные способности к различным юзерским фишкам. Она одной из первых в Крыму изучила программы всемирной сети и подключилась к Интернету. Всё это позволяло ей быть всегда в курсе всех событий. У неё в доме даже не было телевизора. Все новости Лидия Петровна узнавала из сети. С несвойственной пожилым людям любовью, она так же обожала все электронные новинки: сканеры, мобильные телефоны, глазки видеонаблюдения, ноутбуки и прочие чудеса прогресса. И настаивала, чтобы их вдумчиво осваивали все её партнёры и работники.

Начиная где-то с двухтысячного года, Лидия Петровна перенесла свой профессиональный интерес за океан. В Европе стало тесновато для её растущего бизнеса. Люди быстро примелькивались. Мелкие группировки российских бандитов досаждали неуемной жадностью. И был уже случай, когда её двух хороших работников просто ликвидировали где-то на юге Германии.

А вот в Америке имелся простор для широкого размаха её непростой игровой деятельности! Например, казино «Фоксвуд». Это был не просто небольшой игровой квартальчик, а скорее целый город в индейской резервации, со своими гостиницами, ресторанами, магазинами и многоярусными автостоянками. Клиентов со всего мира туда везли автобусами. Там можно было работать по три месяца, не выходя из роскошного комплекса игорных залов.

В часе езды от этого Эльдорадо находилось не менее грандиозное игровое королевство – «МагиканСан». И снова, десятки тысяч посетителей и огромное количество игорных залов.

Было бы глупо пройти мимо таких денег, и Леди начала осваивать этот рынок.

Дела пошли в гору. Лидия Петровна даже подумала после своего шестидесятилетия перебраться в Америку насовсем. Конечно, без отрыва от производства. Но такой шаг требовал немалых средств. Пожилая дама, немало помыкавшись в молодые годы по жизни, теперь желала бы иметь особняк в Калифорнии. Квартиру на Манхеттене. Ну и ещё чего-нибудь там…

Это здесь немудрено прожить на двадцать тысяч долларов чистого дохода в месяц. А там? Вряд ли.

И к тому же, Лидочка всё так же любила сладкое…

* * *

… Закинув запчасти мастеровым и заскочив в магазин за покупками, приятели направились в центр Евпатории. Там, на тихой улице, расположенной недалеко от моря, и проживало семейство Костровых.

Заехав во двор двухэтажного хрущёвского дома, Костров вышел из машины и пошёл открывать ворота гаража, расположившегося возле дальней стенки здания.

Виктор неторопливо выбрался из салона и стал рассматривать жилище своего нового приятеля.

Двор был не проходным и довольно уютным. Под раскидистой вишней примостилась крепкая лавочка с небольшим столиком, на который Карытин и пристроил объёмный пакет с покупками. Хотя общий вид дома давно взывал о ремонте, одна сторона его, вплотную примыкавшая к володькиному гаражу, была недавно добротно оштукатурена и побелена.

Володя загнал машину и аккуратно, стараясь не шуметь, закрыл ворота. Затем подошёл к другу и легонько подтолкнул Витьку к подъезду:

– Ну что – осмотрелся? Поскакали домой – душа горит!

Алёна сильно удивилась, открыв двери. Перед ней, несмело улыбаясь, стоял Володя с большим тортом и с бутылкой шампанского. Рядом с ним перетаптывался весёлый незнакомый мужчина с шальными глазами и большим пакетом. Володя немного смущённо чмокнул жену в щёчку и сказал извиняющимся тоном:

– Знакомься, Алёнушка…Это, как только что выяснилось, мой институтский приятель – Виктор Павлович Карытин. Представляешь – закончил физический факультет СГУ, и всего на два года позже меня! И надо же – ни разу мы там с ним не пересеклись!

Увидев, что Алёна не сердится, он улыбнулся уже смелее:

– Но всё равно – перед тобой реальный чувак, любитель группы «Дорс», и крутой денежный мешок! Жалуй его…Но не люби. Люби только меня!

Синеглазый короткостриженный мужчина с широким лицом и небольшой светлой бородкой, стоявший рядом с Толстым, расплылся в улыбке. После таких высокопарных рекомендаций своего нового друга, он звонко отбил небольшую чечётку, почтительно наклонил голову и коротко, по-военному, представился.

– Унтер-офицер Корыто, мадамммм…

Алёна тоже не смогла сдержать улыбки при виде такой необычной пары. Хотя за минуту перед этим, она пообещала себе быть очень холодной с мужем и не верить никаким его объяснением. Но теперь она видела по измотанному виду мужчин, что лучше быть с ними поласковее. И будучи, вообще говоря, весьма гостеприимной хозяйкой, она пропустила их в прихожую и притворно строго спросила:

–Ну и где же вас носило, господа? Поди, все местные бордели подсчитывают невиданные выручки? – Алёна посмотрела на загорелое лицо позднего гостя. – А судя по вашему виду, унтер-офицер – так вы вообще в солярии где-то сутками валялись. Откуда такой загарчик посередине осени?

– Не знаю, как бордели, а то, что Билли Бонс на днях закончит свой вечный ремонт – это сто процентов! Виктор за спонсора у них сегодня… – кивнул на разувающегося приятеля Володя, и, вздохнув, грустно добавил: – На моих-то скудных вливаниях дальше побелки у них дело не пошло…

Алёна всё-таки решила немного покуражиться:

– А где машина и товар, бизнесмен?

Когда она говорила слово «бизнесмен» применительно к Володе, она всегда чётко и с ехидцей проговаривала все буквы «е».

– Так это… – Володя мигом сделал тупое лицо. – Вишь ли, барыня… Коляска в стойле…. А товар? Товару купец нужен! О как.

– Вы что уже выпили? – расслабившись, поинтересовалась Алёна у Виктора, который не знал куда поставить кроссовки и смущённо топтался у входа на кухню.

– Никак нет-с ваше высокородие! – Виктор с пакетом в одной руке и с обувью в другой, как и положено подчинённому, поедал начальницу глазами. – Не извольте беспокоиться – всё с собой!

Он кивнул на объёмный пакет. Алёна сжалилась:

– Ладно – проходите уж, горемыки. Вы, Виктор, кеды свои вон туда под полочку поставьте. Там не умыкнут. А я сейчас колонку включу – душ примете. После вашего-то СТО…

И, давая понять, что главные расспросы впереди, она многозначительно посмотрела на мужа.

Спустя полчаса они все втроём сидели на небольшой кухонке за столом. Виктор пластал роскошный торт щедрыми кусками, а Володя тем временем занялся нарезкой ветчины и сыра. Алёна умиротворённо прихлёбывала шампанское и с интересом наблюдала за обоими мужчинами.

На дальней стенке мерцал светильник-ночник. На столе догорали, оставшиеся после дня рождения Толстого, две толстые сиреневые свечи. Было как-то невероятно уютно на этой небольшой кухонке, из окна которой виднелись невысокие строения маленького курортного городка.

Вообще-то Алене всегда очень нравились такие посиделки. За долгие годы, прожитые с мужем она убедилась в одном – что касалось собутыльников или друзей, которые зачастую и являлись этими собутыльниками, Костров был невероятно избирателен.

Он не был склонен к случайным знакомствам. Володя иногда был не прочь выпить и последнее время всегда это делал один. Часто, но ненадолго, компанию ему составляла Алёна. Когда же она, бросив его одного на кухне с остатками спиртного, уходила к телевизору, сразу увеличивался счёт за междугородние телефонные переговоры. Без того, чтобы не обзвонить всех своих бывших сокурсников, Толстый не мог. Он играл им по телефону на гитаре, рассказывал анекдоты, приглашал выпить на брудершафт. Словом, создавал полный эффект своего присутствия. Хотя потом, с утра мучился угрызениями совести из-за того, что друзья из вежливости должны были выслушивать по телефону его пьяные бредни и песни. Но эти невинные шалости Алёна ему прощала – всё-таки лучше счёт за переговоры, чем незнакомые пьяные мужики в уютной семейной кухне.

Небольшой город, где они жили, был расположен у самого моря. Поэтому старые институтские друзья приезжали к Володе обычно летом или в начале сентября. И тогда, конечно, портвейн лился рекой и дом превращался в шумное студенческое общежитие. Но с такими гостями было интересно и весело. И Алёна, выросшая в глухой деревне, втайне обожала эти наезды. Хотя всегда потом хмурилась и пеняла Володе:

– Ну сколько можно пить, Вовка!

Поэтому и сейчас она особо не удивилась. А даже порадовалась, когда Володя ещё в коридоре, сунул ей сто баксов и, прищурившись, сказал на жаргоне мелких бандитов:

– Ну это… Как бы заработал немного бабасов сегодня муж-то. Тоже не лох, поди… Иди, герла – поцелуй кормильца!

Выпивая по-второй за хозяйку дома, приятели не спеша поведали ей историю про аварию серебристого «фольса». Про их поездку в Симферополь и про вынужденный ночной ремонт машины Карытина. Потом Виктор попросил дать ему будильник, чтобы он мог встать в пять утра, чтобы пораньше добраться до ремонтной мастерской.

Алёна успокоила гостя:

– Да ладно уж. Я сама встану – чаем тебя хоть напою. Вы, буржуи, небось без чая и овсянки с утра и с места не сдвинетесь?

– Да…уж…– протянул Виктор и разлил ещё по рюмке.

Почувствовав, что мужчинам надо поговорить наедине, Алёна поднялась.

– Ладно, детки – мама спать хочет. У мамы завтра таможенный конфискат на очереди.

Виктор удивлённо поднял выгоревшие брови:

– И кто же наша мама?

Володя гордо улыбнулся:

– Налоговый полицейский наша мама. Советник второго ранга Алёна Игоревна Кострова. Съел?

Карытин привстал, и вытянулся во фрунт. Потом отрапортовал:

– Спокойн-ночи Ваш-шество!

– Вольно, унтер-офицер! Не забудьте свет погасить, путешественники… Виктор, я тебе на диване в зале постелила. Спокойной ночи, мальчики!

После ухода Алёны, Володя тихонько включил группу «Дорс» на маленьком кассетнике. Виктор, одобрив выбор приятеля, продолжил незаконченный в машине разговор:

– Говоришь, прыснули чем-то в репу и кинули в ментовку? Действительно странная история. А я, вроде как в это время мимо проезжал, да?

– Ну скорее всего ты. Сам же говорил, что потом спал в машине на обочине. Или начесал всё про Америку, а, бродяга?

Володя подмигнул Карытину, который мыслями был где-то далеко. И поэтому его ответ Толстому прозвучал как-то совсем рассеянно:

– Ну да, ну да… вполне возможно…

Витька помешал ложечкой кофе и почесал переносицу. Немного пьяненький Володя после вечерней поездки в Симф был вполне романтично настроен: