– Да уж…
– Я не знала, что всё так получится!
– Этот твой знакомый – профессор Николаев?
Девушка несколько секунд смотрела на писателя, а потом кивнула:
– Да. Но, Филипп, это ещё не всё.
– Не всё?
Из кармана Зоя достала листок бумаги, сложенный в несколько раз:
– Вместе с печатью было ещё вот это, – и она протянула листок Филиппу. – Но я отдала тебе только печать. Не знала, можно ли тебе доверять.
Писатель развернул листок и прочёл написанное.
– Зоя, – серьёзно сказал он, – не знаю, что на самом деле произошло, но, похоже, мы сейчас в центре очень неприятной истории!
Глава 12. Москва. Среда. 11:30
Где-то рядом зазвонил мобильный.
Саблин приоткрыл глаза.
Он лежал на диване в своём кабинете.
Телефон продолжал настойчиво звонить.
Следователь нащупал его в кармане пиджака, который лежал рядом на стуле.
Посмотрел на часы. Он проспал всего минут сорок.
Но и этого было вполне достаточно для человека, который привык не спать сутками.
– Капитан Саблин, слушаю.
– Это Влад, – услышал он голос патологоанатома. – Готовы результаты вскрытия и токсикологии. Я отправил тебе их по электронной почте, но решил позвонить, чтобы быстрее сообщить.
– Что там?
– Это убийство.
Саблин почувствовал, как участился его пульс:
– Как его убили?
– Отравление, – сказал Влад, – в органах и тканях образовался дефицит молекулярного кислорода, а в кровяном русле обнаружилась его избыточная концентрация. Окраска крови во всех венах ярко-красного цвета в результате повышения содержания гемоглобина. Бедняга мучился минут пять.
– Цианид? – уточнил Саблин.
– Он самый.
– Понятно. Отпечатки, волокна, ДНК?
– На теле больше ничего. Когда начал действовать яд, наступил паралич, так как доза яда, надо сказать, лошадиная. В этот момент бедняге и отрезали язык.
– Как яд попал в организм?
– Скорее всего, его подмешали в какой-то напиток. Он выпил яд. Его частицы обнаружены во рту покойного.
– Ясно. Спасибо.
Саблин положил телефон на стол.
Значит, всё-таки цианид.
Он в этом не сомневался.
Таким же ядом был отравлен антиквар полгода назад.
Глава 13. Москва. Среда. 11:45
Филипп смотрел на текст, написанный от руки на листке бумаги.
– Ты знаешь, что здесь написано? – спросил он.
– Нет.
– Это перевод шумерской клинописи с печати.
– Да, профессор, наверное, сделал и записал его.
– И собирался отдать мне?
– Да.
– Я хорошо знаком с Николаевым.
– Понимаю, иначе профессор не просил бы отдать печать и перевод тебе.
– Сегодня утром я приехал к нему домой. Там была полиция. Так я и узнал, что с ним случилось. Видишь ли, Николаев тоже назначил мне встречу в тот день в музее.
– Я знаю, – девушка кивнула. – Профессор сказал, ты тоже будешь на выставке. – Она нервничала.
– Чёрт! – Филипп возбуждённо потёр лицо руками. – Невероятно! Какой-то Коля кладёт мне в почтовый ящик записку с просьбой прийти в музей. Там я, естественно, этого Колю не нашёл, но встретил тебя, и ты отдала мне печать. Затем утром я понял, Колей, который прислал записку, может быть профессор Николаев, и отправился к нему. Приехав, я узнал, что он мёртв, а потом пришла ты и рассказываешь, что в музее появилась по его же просьбе и он велел отдать мне печать, если сам не придёт. Я словно в дешёвом сериале!
– Это всё часть плана профессора. Он хотел, чтобы печать была у тебя!
– Но зачем такие сложности? Зачем отдал печать? Зачем положил мне записку в ящик? Зачем вообще меня позвал в музей?
– Я не знаю, – покачала головой Зоя.
– Почему нельзя просто позвонить и всё обсудить?
Зоя молчала.
– Он в опасности.
– Что? – переспросила девушка.
– Профессор был в опасности или чувствовал какую-то угрозу. Это единственное, что приходит на ум. Поэтому передал печать и просил прийти меня. Что-то случилось, и он не мог держать печать и перевод у себя.
– Он мне не рассказывал.
– Очевидно, перевод имеет ценность, раз Николаев принял такие странные меры.
– Ты думаешь… – Зоя запнулась. – Ты думаешь, профессора убили из-за этой печати?
Писатель вздохнул:
– Очень вероятно. – Он пристально посмотрел на Зою: – Знаешь, откуда у него эта печать?
– Нет.
– А как ты меня нашла в музее?
– По фото. Профессор показывал мне его в своём смартфоне. Вы там вместе на какой-то лекции.
– А, ну понятно.
Несколько секунд они сидели в тишине.
Чем же на самом деле занимался профессор?
И что же он узнал?
Глава 14. Москва. Среда. 12:10
Саблин нажал на звонок.
Дверь открыла немолодая женщина в ярком домашнем халате.
Он уже несколько минут ходил по подъезду, где жил профессор, расспрашивая жильцов, и наконец дошёл до соседки покойного Николаева по лестничной клетке, которая и обнаружила труп.
– Добрый день. Капитан полиции Саблин. Я вам звонил, мы договаривались о встрече.
– Да-да, входите. – Женщина шире открыла дверь. – Простите, что не смогла ответить на ваши вопросы утром, неважно себя чувствовала.
– Ничего страшного, – произнёс Саблин, проходя в гостиную, обставленную очень просто, и сел на стул у большого стеклянного стола.
Женщина зашла в комнату следом и села напротив.
– Я ненадолго, – начал капитан, доставая из внутреннего кармана блокнот и ручку.
Она кивнула.
– Вы одна живёте?
– Да.
– Как хорошо вы знали вашего соседа?
– Не могу сказать хорошо, но мы часто встречались с Николаем Фёдоровичем у лифта, иногда виделись во дворе, заходили вместе в подъезд. Мы не дружили, но я живу здесь около десяти лет и за это время узнала немного каждого.
– Что можете сказать о Николаеве? – Саблин приготовился записывать.
– Он был воспитанным, интеллигентным… короче, профессор. – Она приятно улыбнулась. – Иногда к нему приезжала его дочь. – Женщина пожала плечами. – Пожалуй, всё.
– Дочь? – переспросил Саблин.
– Да, дочь. По крайней мере, так сказал.
– Как её зовут?
– Не знаю, не говорил.
– Ясно. – Саблин записал информацию в блокнот. – К нему вообще часто кто-нибудь приходил?
– Понятия не имею. Я, знаете ли, не следила за ним. Это в маленьких городах, в деревнях всем интересно, что там происходит у соседей, а в мегаполисе у всех собственные дела и свои интересы. – Женщина опять улыбнулась.
– Когда вы видели профессора последний раз? – Саблин записывал.
– Ой, в тот самый день и видела.
– В день убийства?
